Кровавые ромашки отцветают по осени

Дима сам не понял, как сумел заразиться этой дрянью. То ли в каком-то из букетов, подаренных фанатами, был проклятый цветок, то ли еще где подцепил каким-то хером... Но факт остаётся фактом: теперь он каждый ебучий день должен срывать со своего тела и выкашливать ебучие ромашки, так любимые... ... Арсением. Его коллегой, его другом и причиной, по которой он сейчас страдает... Конечно же, скрывая это, он же не долбаёб. В гости Поз никого не звал, о своем состоянии нещадно пиздел, пряча боль за улыбкой, кутался в закрытые вещи (а дома еще и в пледы — для надёжности), перед концертами обрывал все цветы на видных участках, маскируя и выкидывая, бинтовался и уходил, не оставляя никаких следов... Или всё же... Оставляя?... Однажды одна незаметная, микроскопическая ромашка осталась в гримёрной, когда Дима уехал к себе. Просто вылетела из пакета, а заметить и убрать уже не было времени - приближался новый приступ. Арс заметил её, одиноко лежащую на столе, с окрашенными в кроваво-красный лепестками. Сначала он удивился: откуда бы она могла взяться? Букетов ромашек им никто не дарил, тем более в крови, фанаты не настолько ёбнулись... Значит, кто-то в него дико влюблён. Но кто? Попов начал думать. Стас и Паша отметаются сразу: у обоих есть семьи, и оба вполне счастливы. Шаст тоже мимо: у него прекрасная девушка, которую он любит и которая любит его. Серёжа не влюбляется, да и, если бы на нём росли цветы, то на теле были бы как минимум бинты да пластыри, а как максимум - закрытая одежда, и ничего из этого на нём нет. Да и эмоции были бы не такие яркие, с проскакивающей болью. Стоять, бояться, лапы вверх. Закрытая одежда. Иногда проглядывающий бинт. Боль в глазах и вечные отмазки. Поспешное исчезновение с радаров после съемок. Все эти пункты совпадали с.... Димой. Димой, мать его через наушник. С тем, кто готов был прийти на помощь в любую секунду, только позвони. С тем, с кем можно было устроить офигенную дискуссию вообще на любую тему. С тем, кто давно уже запал в душу Арса. Пазл сложился. И картинка была отнюдь не милой с котятами. — Как же я был слеп все это время... — прошептал Арсений, оседая на стул, сжимая в руках кровавую ромашку, — Я, блять, думал, что мои чувства невзаимны, а Димка едва не умирал от любви буквально у меня под носом... Какой же я еблан... Арсений подорвался почти сразу же, как только немного уложил это в своей голове. Он уже был одет, поэтому долго собираться не пришлось, и уже через пять минут он стоял на улице в ожидании такси. Оно подъехало скоро, и Арс, запрыгнув в тёплый салон, быстро продиктовал адрес Позова. Доехав, наконец, Арсений выскочил из машины, весь как на иголках, и подлетел к нужному подъезду, набирая номер квартиры. — Кому не спится в ночь глухую? — хрипло, сонно прозвучал из трубки голос Димы спустя несколько мгновений. — Дим, это Арс. Пусти... Разговор есть, — быстро бормочет Арсений. Дверь открылась, и тот влетел в подъезд, быстро поднимаясь к нужной квартире. Три коротких стука, несколько секунд - и перед Поповым уже стоит уставший Дима, в свитере и длинных штанах, закутанный в плед и явно плохо себя чувствовавший. А говорил и писал, что всё хорошо... Сердце Арса неприятно кольнуло от этого факта. А уж как наверняка кололо у Поза... — О чем ты хотел поговорить, Арс?.. — тихо спрашивает Позов, пропуская друга (пока ещё) в квартиру. В голове проносились сотни разных мыслей, одна другой страшнее... И хрен знает, какая совпадёт с действительностью. Арс уже собирается ответить, как с кухни раздается свист чайника. — Подожди минутку, — бросает Дима, отходя выключить чайник, — раз уж на то пошло, давай... Кха... Заодно чай попьешь. Попов чуть нервно кивает, вслушиваясь в голос и тихий кашель друга. Пока всё идет спокойно, тот берет со стола чашки, наливает в них кипяток, тянется к верхней полке за чаем и... И вот тут всё идет по пизде. Дима вдруг зашёлся сильным кашлем и медленно упал на колени, пытаясь хоть чуть-чуть держаться одной ладонью за столешницу, другой прикрывая рот. Предплечья прошила сильная боль, и он почувствовал, как из них растут новые цветы.. Блять. Блять, блять, блять, блять, блять. Этого не должно было произойти. Арсений не должен был увидеть. Но он увидел. И уже, сорвавшись с места, упал рядом с Димой на колени, вцепляясь ему в плечи дрожащими руками, слегка поглаживая, пытаясь успокоиться самому и хоть чуть - чуть помочь другу, хотя бы отвлечь. — Дима... Дима, Димочка... — зашептал он, с трудом отрывая взгляд от слетающих Позова кровавых ромашек и пропитывающихся красным рукавов свитера, переводя его на полные боли карие глаза, — как я могу тебе помочь?.. — Кха... Т-только... Если полюбишь... Кх-ха... Ч-что вряд ли, — прохрипел Позов с легкой нервной улыбкой, продолжая выкашливать свои лёгкие вместе с цветами. Больно... Очень больно... Арс поджал губы и резко прижал Димку к себе, утыкаясь носом в плечо. Его совсем не волновало то, что на него продолжают сыпаться ромашки: он надеялся лишь, что его слова помогут это прекратить. — Никакой шанс не равен нулю, Дим. Я люблю тебя. Пиздецки люблю, черт возьми, и чувствую себя ебланом, потому что так долго не замечал твоих страданий... Прости меня. Прости. Прости... Арс начинает тихо плакать, крепче сжимая Поза в объятиях, и скоро чувствует, как его кашель потихоньку сходит на нет. Он чувствует, что Дима прекращает дрожать. Он чувствует, как тот немного неуверенно обнимает его в ответ, пачкая окровавленными руками рубашку. Да и плевать. Главное, что уже не выкашливает цветы, умирая. Главное, что они оба уже всё знают. Дима не верит своим ушам, когда слышит это признание. Он не верит своим ощущениям, когда его так прижимают к себе. Он не верит своему телу, которое прекращает создавать внутри него и снаружи цветы, и те медленно умирают и заканчиваются (а ведь это могло произойти и с самим Позом, не приди Арс сегодня). Он прижимается к Попову, поначалу осторожно, но потом жмётся настолько сильно, насколько может, будто боясь, что все это шутка и тот сейчас встанет и уйдёт. Арсений уходить не собирался. Однако вскоре объятия пришлось как минимум слегка расслабить — только для того, чтобы, стерев большим пальцем кровь с губ Димы, прикоснуться к ним своими, целовать нежно, трепетно, говоря "я тебя люблю" без слов. Поцелуй слегка солёно-металлический, но от того не менее приятный и желанный. — Именно об этом я и хотел поговорить, — тихо произнёс Арс, когда они оторвались друг от друга, — я не думал, что у тебя начнётся приступ... — Все нормально.. Спасибо, что пришёл. Если бы не ты... Кто знает, что бы со мной сейчас было. Может, я бы лежал здесь уже мёртвый... — от одних мыслей об этом по телам обоих бегут неприятные мурашки, но это лишь горькая правда, которая, к превеликому счастью, обошла их стороной. — И ещё... Арс, ты не еблан. Я сам маскировался, боясь, что ты не примешь этого.. — Дурачок, — беззлобно, с полуулыбкой выдохнул Попов, вновь целуя Диму, но уже кратко, — в любом случае... Хорошо, что мы сейчас здесь. Вдвоём. И твоя болезнь закончилась. — Да... Парни молчат какое-то время. Молчать в объятиях любимых всегда уютно, и этот раз был не исключением. Пусть и на холодном полу, на кухне. Пусть в окружении прóклятых цветов. Они вместе, они любят друг друга, ни один из них не мёртв, а впереди ещё множество совместных моментов: порой милых, порой горячих, порой неловких, порой печальных... Но всё это их только ждёт. А пока что... — Как насчёт выпить чай? — Не ромашковый, надеюсь? — Конечно нет. — Тогда я не против.