Каждому ангелу положен свой дьявол

Держи меня крепко, ведь время истекает и небо растворяется Держи меня крепко, у меня остаётся мало времени, пожалуйста, останови меня, пока ещё можно Tick Tack — Oomph!

      Флок никогда не думал, что в самом деле будет бояться за жизнью своего Ангелочка. Он — её Дьявол, её судья и её же спаситель. Он сам мог бы убить её, если бы захотел, хотя убийство доставляло кратковременную радость. Вот обречение на долгие страдания, постоянно придумывая что-то новое, чтобы помучить её — это в разы приятнее.       Разумеется, на показную казнь Елены и Оньянкопона он её вывел, тоже чтобы помучить. Она стояла перед осуждёнными, глядя на их лица с жалостью и сложив перед собой ладони в молебном жесте. Даже не поднимала на Флока взгляда, а на Жана и вовсе смотреть перестала после того, как он сказал, что станет одним из Йегеристов. Она верила в то, что он и его друзья остановят Эрена Йегера, уповала на эту надежду, а что в итоге? Её драгоценный Кирштайн принял сторону Форстера, стал таким же предателем.       Но в глазах девушки всё равно не было ненависти. Отчаяние — вот что она чувствовала. Говорят, что надежда умирает последней. Надежда Жели, как и всего человечества, умерла вместе с Зиком Йегером.       Желя должна была отпустить им грехи перед смертью, помолиться за их души, прежде чем те отправятся в последний путь. Она едва заметно шевелила губами, произнося заветные слова, просила Бога позаботиться о рабах его, даровать им вечный покой.       А потом на них напал Титан-Перевозчик. Вот так, из ниоткуда, накинулся прямо на Флока! А Жан толкнул товарища, героически спасая от пасти чудовища. Титан пронёсся прямо перед носом Ангела, выбив у неё землю из-под ног в буквальном смысле, поглощая осуждённых, а затем так же быстро исчез, никто и среагировать не успел.       Как выяснилось позже, это был просто отвлекающий манёвр.

***

      В следующий раз они встретились с «убитыми» уже в порту Парадиза, где Йегеристы охраняли корабль и держали в заложниках Адзумабито. Флок повсюду таскал за собой Желю, хотя понимал, что целесообразнее было бы оставить её в более безопасном месте. Но поскольку все понимали, что на самом деле и Елена, и Оньянкопон, и, разумеется, Жан живы, Форстер решил припрятать последний козырь в своём рукаве. Желя не была бесполезной фигурой на этой войне — она была союзницей Добровольцев, а ещё подругой разведчиков-предателей. О, ну разве позволят Жан и, скажем, Микаса погибнуть ни в чём не повинной девушке, которая стала просто жертвой обстоятельств? Разумеется, не позволят!       Подобно безвольной кукле с остекленевшими глазами, Ангелок стояла у дальней стены, сцепив руки в замок перед собой, пока Форстер расхаживал туда-сюда, угрожая пистолетом Киёми и пытаясь вбить в её «пустую голову», что в их же интересах перейти на сторону Йегеристов и заключить с ними союз, пока у них есть такая возможность. Ведь когда Дрожь земли прекратится, от земель Хизуру тоже мало что останется.       Желя стояла, опустив взгляд в пол. Она едва заметно вздрагивала от звука выстрелов, пока Флок по одному отстреливал инженеров, пытаясь надавить на представительницу клана. Но девушка молчала, даже губами не шевелила. Почему она не читала молитвы, не просила его остановиться или хотя бы не пыталась сыграть на жалости? Такие резкие перемены в её поведении напугали даже Флока — совсем немного, но всё же.       И ни один мускул на её лице не дрогнул, когда он приставил дуло револьвера к виску женщины. Вот сейчас всё решится. И Адзумабито точно придёт конец.       — Флок! Где вы?!       Голос взявшегося из ниоткуда Армина прозвучал как гром среди ясного неба, причём в буквальном смысле. Сестра милосердия, которая уже перестала себя считать таковой, подняла пустой взгляд, на дне которого появился проблеск надежды, и вперилась глазами в спину Флока. Они громко переговаривались, и все присутствующие, как завороженные, слушали их. Врал ли Арлерт, что враг пошёл на юг, что Жана и Оньянкопона убили? Тому не было никаких доказательств, а глава Йегеристов не был глупым человеком, чтобы купиться на столь откровенную чушь. Тем не менее, появление бывшего товарища заставило его задуматься, и это стало ошибкой.       Когда прогремели взрывы и зачался бой, Желя наконец отмерла впервые за долгое время. То ли Бог ей помог, то ли сработал обычный инстинкт самосохранения, но она быстро ушла с линии огня, не пытаясь разобраться, что и как. Она бежала, куда глаза глядят, нутром чувствуя, что нужно прятаться. Бой людей и Титанов — шутка ли? Она о таком только из чужих уст слышала, но лично становиться свидетельницей сие чуда желания не было.       Кто должен был выйти победителем из последней схватки в порту земного Рая? Спорный вопрос, ответ на который знали лишь за пределами этого мира. Для обеих сторон настал момент «сейчас или никогда». Им всем больше нечего терять… Хотя нет, пожалуй, у Флока всё-таки кое-что имелось за душой. Желание остаться в живых и привести свою страну к победе двигало его вот уже сколько лет подряд и было столь велико, что ему мог подивиться даже марлийский генерал Магат.       Остатки разведчиков — настоящих разведчиков и их новые союзники, перечеркнув все остатки своих принципов, сражались не на жизнь, а на смерть. Убивали бывших товарищей. Не ради себя, не ради Парадиза, а ради всего мира. Это было даже забавно, если учесть, что этот самый мир не так давно — а может и в этот самый миг? — желал стереть их и всех элдийцев в принципе с лица земли.       Прячась за завалами какого-то обрушившегося здания и неустанно шепча молитву о непонятно чьём спасении, Желя круглыми от ужаса глазами наблюдала за развернувшейся битвой. Бывшие враги стали союзниками, бывшие союзники стали врагами. Таков конец света, о котором сказано в Священном писании? Действительно, чудовищный исход.       Но что-то странное дрогнуло глубоко внутри Ангелочка, когда её взгляд зацепился за находящуюся высоко-высоко в небе фигуру Форстера, который был просто вне себя от ярости. Он двигался так резко и быстро, кричал так громко и страшно, что девушке почудилось, будто в него бес вселился. Хотя почему будто? Он и был этим самым бесом, Дьяволом, таким же, как она — Ангелом.       Она могла бы ненавидеть его, могла бы презирать, желать смерти. Но она была не так воспитана. Её воспитывали, уча жить в мире и согласии со всеми. Вдалбливали в голову, что даже самого страшного грешника можно спасти, наставить на путь исправления. В этом был и её долг. И раз уж этот грешник сам выбрал её, она просто права не имела бросить его. Оставить Флока — значит предать свою веру и своё учение, предать то, во что верили её родители, её друзья, её сограждане, которым грозила мучительная смерть. Но узнай они, что Желя отказалась помогать кому-то из-за низменного чувства ненависти, точно бы не простили даже там, на Небесах.       И вот прозвучал выстрел. Меткий, оглушающий, смертельный… или всё же нет? Увидев, как стремительно стал падать подбитый и последний Йегерист в солёную пучину голубого моря, девушка выбралась из укрытия и снова бросилась бежать, но на этот раз не от Смерти, а прямо к ней — или к тому, кого она, возможно, могла вот-вот забрать.       Так или иначе, Ангелок должна спасти Флока Форстера. Обязана. Иначе ради чего всё это? Ради чего он всё это время цеплялся за неё, как за единственный оплот своего спасения? Ради чего она продолжала позволять ему делать с собой всё, что ему вздумается? Уж не потому ли, что они, правда, связаны друг с другом?       Каждому ангелу положен свой дьявол — такой вывод однажды сделал Флок. Теперь Желя действительно понимала, что он был прав — всегда был прав. И даже когда сказал, что она такая же, как он, был прав. Они похожи. Наверное, в этом и был самый страшный грех самой Жели, которая была вынуждена согрешить вместе с Форстером.       Прошло всего несколько секунд, и Желя добежала до пристани. Ещё пара секунд, и она сделала шаг вперёд, ныряя навстречу своей судьбе. Фигура земного Ангела скрылась, проглоченная жадным морем, ныряя следом за Флоком.