Вы мазохист?

      Очередной съезд по вопросам Союзного Государства России и Беларуси в этот раз состоялся в Смоленске. Этот российский город располагался на границе рядом с Беларусью, и потому всем было удобнее провести заседание там.       По этому случаю в старых добрых традициях администрация оживала и начинала прихорашивать город к прибытию важных гостей.       Сам же Смоленск смотрел на эту суматоху с некоторым недовольствием. Он не очень любил ходить на заседания, но ситуация этого требовала.       В последнее Алексей чувствовал себя не очень. Он понимал с чем это связано, но отказывал себе в этом признаваться, считая, что с ним всё хорошо.       С таким настроем Смоленск пошёл на заседание. Войдя в зал обычно хмурый Алексей улыбнулся, он заметил взглядом Москву.       Пойдя к Москве, Смоленск его поприветствовал. — Здравствуй, Миша. — Смоленск взглянул на Москву.       Москва в ответ тоже улыбнулся. Он был рад видеть Алексея. — Мы с тобой так давно не виделись, и вот наконец представился случай пересечься. — Миша обнял Алексея. — Я тоже рад. — проговорил Смоленск, обнимая в ответ.       Смоленск и Москва, садясь за свои места, разговорились. Им было о чём поговорить, они давно не виделись. Но если Москва эту разлуку ощущал не так сильно, ведь он был вечно занят делами столицы, то вот Смоленск ощущал эту разлуку явно сильнее, дни Алексея были более размеренными, пропитанные одиночеством, и лишь короткие встречи с Москвой, заставляли его оживать. Иногда было и такое, что на очередном собрание Москва его отчитывал за низкие рейтинги среди регионов, но Смоленск не обижался, ведь понимал, что это его вина. Москва был его жизнью, его звёздочка, ради него он последние столетия принимал все удары на врагов, пытаясь максимально укрыть Москву, но это не всегда удавалось, и за каждый такой прокол Смоленск винил себя. Миша был для Алексея, как сын, и Смоленск очень радовался, наблюдая, как Москва расцветал, превращаясь в сильный, важный и крупный город. А сам же Смоленск... если Москва был счастлив, то и он будет тоже.       В зал вошёл Минск. Москва увидев его, помахал брату ладонью, чтобы он шёл к ним.       Минск улыбнулся Москве и поприветствовал его и Смоленск. Смоленск на приветствие слабо улыбнулся.       Минск поглядывал на Смоленск. Он очень уважал Алексея Рюриковича и безусловно считал его важной личностью, и хотя по статусу сам Минск был столицей, но всё равно обращался к Смоленску уважительно на "Вы". Когда Минск родился, Смоленск уже был крупным городом. Николая всегда восхищала стойкость Алексея Рюриковича и его способность переживать любые бедствия и не сдаваться. Поэтому безусловно ему хотелось внимания со стороны такого города, ведь всё же их объединяла общая история. Минск помнил тот день, когда Смоленск пришёл к нему и сказал, что он теперь будет столицей ССБР. Николай тогда был сильно удивлен, ведь Смоленск больше подходил на эту роль, зная его роль в истории белоруских земель. Но Алексей Рюрикович считал наоборот, тому не нравилось быть отсоединеным от России и от Москвы.       И тогда Минск почувствовал зависть к младшему брату. Он любил Москву, правда. Но иногда Николая коробило, что всё самое лучшее доставалось ему, хотя Минск понимал, что всё это Мише давалось не из воздуха, а большими страданиями. Но всё же вечно хмурый и даже в некоторой степени нелюдимый Смоленск обратил своё внимание на Москву. И было видно, что Алексею Рюриковичу очень дорог Миша.       Заседание подходило к концу. Все важные вопросы были обсуждены, и поэтому все по-тихоньку начали расходиться. Москва тоже ушёл, напоследок договорившись встретиться со Смоленском на выходных.       В зале остались Алексей и Николай. Смоленск до сих пор сидел на своём месте, как только Москва ушёл, его улыбка спала и взгляд стал задумчивым. — Алексей Рюрикович? — Минск обратился к Смоленску, видя его задумчивость. — Коля, ты что-то хотел? — Алексей перевёл взгляд на Николая. — Нет, просто вы выглядите таким.. грустным. — Минск слабо улыбнулся. — Ничего подобного. — Алексей встал со своего места, но внезапно его схватил сильный кашель. Смоленск невольно согнулся, и снова осел на стул. — Алексей Рюрикович? — Минск забеспокоился. — Всё нормально.. — откашлявшись, ответил охрипшим голосом Алексей.       Минск посмотрел на осевшие плечи Смоленска, на его хрупкую фигуру и уставший вид. Николаю стало грустно. Он сел рядом со Смоленском. — Алексей Рюрикович, вы не жалеете, что ушли к России?       Смоленск резко развернулся и посмотрел на Минск: — Что за вопросы? — Вы ведь такой старинный и важный город в нашей истории, если бы вы остались в Беларуси, наверняка были бы.. процветающим городом.... — Николай наконец высказал терзавшую его мысль. Каждый раз, когда он приезжал сюда и видел Алексея Рюриковича, то сжималось сердце, ведь тот будто угасал. Смоленск был по-прежнему красив, но всё это омрачалось некоторыми элементами, из-за которых город, когда-то столь важный, стал обычным провинциальным, население, которого постепенно падало, так как все уезжали в Москву, который соседствовал рядышком со Смоленском. — Будем считать я этого не слышал. — Смоленск поднялся со своего места и собирался уйти, но внезапно Минск схватил того за запястье.       Минск улыбнулся и заговорил: — Простите, меня за мою грубость, но и иногда вы такой упрямый в своих убеждениях, что просто не хотите слушать других. — Вздор! — Смоленск вырвал запястье и недовольно снизу вверх посмотрел на Минск. — Но разве я не прав? Разве сейчас вы живёте хорошо? — Николай смотрел на Смоленск с некоторым ожиданием. — Войны нет, а значит всё прекрасно. — это была правда, Смоленщина так часто разорялась битвами, и потому Алексей очень ценил мирное время. — Вы ведь буквально угасаете с Мишей. — Смоленск напрягся и ещё более хмуро взглянул на Минск — А Миша тут причем? — Вспомните, сколько раз вы защищали моего брата, разве за всё это вы не заслужили лучшей жизни? — Улыбка Минска спала. — Думаю, тебя это не должно касаться. — Смоленск развернулся и направился к выходу. Минск же остался в зале. Он смотрел вслед, уходящему Смоленску. Тот был прав, это и вправду его не должно касаться, всё-таки они не так близки, как Алексей с Мишей, и всё же Минску было жаль Алексея Рюриковича. — Точно мазохист. — тяжело вздохнув, тихо изрёк Николай.