Сколько стоит ошибка?

— Эй, Поз, ты курить? Подожди. Дежурный врач, Стас, быстро накинул куртку и поспешил к открытой Позовым двери. Декабрь нынче был лютый, и мороз пробирал прямо на выходе из тепла. Они вышли по скрипучему снегу за изрисованный непотребными граффити угол больницы. Так уж повелось: у входа не курили. Это была уже третья смена подряд. Дима и Стас держались на кофе, никотине и честном слове. Дима вытащил пачку дешёвых сигарет и протянул Стасу. — Сегодня свои есть, — ответил тот и достал чапман. — Шикуешь. Огоньки зажигалок осветили их усталые лица лишь на мгновение. Они молча затягивались, задрав голову к ясному зимнему ночному небу, к поблёскивающим равнодушным звёздам. Каждый думал о своём. — Ты как? — наконец спросил Стас, докурив свой чапман почти до фильтра. Дима лишь покрутил в воздухе ладонью, мол, так себе. — Аналогично. Если б не эти педики, нормальная смена бы была. Дима застыл, не донеся сигарету до рта. Последний выезд отпечатался в мозгу, обещая остаться там навечно и всплывать в любой неподходящий момент. Их вызвали в гей-клуб. Это они поняли, только когда приехали менты и красноречиво им об этом сообщили. Пострадавший, с открытой раной, предположительно, от «розочки» на лице, говорить не спешил. Но уже в машине скорой, оставшись с Димой, прижимающим к его перевязанной ране сухой лёд, ни с того ни с сего решил поделиться, как это произошло и почему. И очень просил не говорить ментам. «Он назвал Арса шлюхой. При всех. Понимаешь? Если он спит за деньги, он что, уже не человек, да?» Фильтр обжёг пальцы, и Дима, матерясь, затушил то, что осталось от сигареты. — Ничего. Ещё пару часов продержаться — и всё, и конец смены. Домой, к жене и детям. — Везунчик ты, Дима. Таких, как Катя, — одна на миллион. Терпит тебя с твоей работой. Детей растит. — Знаю. — коротко ответил Дима, а в груди холодной змеёй свернулся стыд. Перед глазами стоял один парень, тот из немногих, что остались в клубе после вызова скорой и ментов. К приезду полиции он как испарился, но Дима успел увидеть эти безумно красивые ледяные синие глаза, безразлично, с какой-то насмешкой буравящие его, прожигая насквозь грудную клетку. Сучка. Натуральная сучка, как есть.

***

Смена прошла без особых потрясений. Драка из-за проститутки мужского пола оказалась единственной на сегодня, в остальном всё как обычно: ребёнок с температурой и подозрением на аппендицит и бабулечка с давлением. Дима был рад переехать в этот маленький городок: зарплата поменьше в разы, чем была в Москве, зато и работы меньше. Хотя смены выпадали как-то через одно место. — Опять курил? Не упрёк, констатация. — Курил, Катюш. Дима нежно поцеловал жену в висок. Как можно не любить её, такую нежную и понимающую? Дети уже были в детском саду, когда он завалился полуживой на родной порог. Пахло борщом и хлебом. — Снова с утра готовила? Ну зачем. — За шкафом. Раздевайся, иди кушать. Спать пущу только после борща и душа. — За какие такие заслуги ты мне? Катя только, улыбаясь, помотала головой и ушла разогревать еду. А ядовитая змея в груди, шипя, ещё сильнее стеснила грудь. Надменные голубые глаза издевательски прищурились, обещая присниться, как только Дмитрий перейдёт в царство Морфея.

***

Дима вытряхнул сигарету дрожащей рукой, нервно закурил. Въедливый взгляд Стаса жёг изнутри, казалось, он читает мысли, и Дима старался изо всех сил думать о всякой посторонней фигне. Но всё возвращалось на ту же колею. — Ты чего, Дим? — участие в голосе Стаса располагало на откровенный разговор. Но не об этом; о том, что чувствует Дмитрий, не должен знать никто. — Да заколебало. У вас тут что, городок пидарасов? Стас засмеялся, выдыхая дым с каждым смешком. — А ты прям Незнайка в стране Пидарасов. Ты из-за Нурлана, что ли? Дима сжал челюсти. Шеминов так буднично говорил, словно каждого и про каждого в этом городке знает. — У него уже не в первый раз язва открывается. А на Дениса не обращай внимания, они уже лет десять вместе живут, вот он и переживает за него как не в себя, каждый раз, как первый. Позов затянулся всеми лёгкими. Вместе живут. Как легко Стас об этом говорит. И тактично как. «Живут». — Отдохнуть тебе надо, Дим. Иринка выйдет с больничного, отпущу тебя на пару дней внепланового отпуска. — Не надо. Нормально всё, — Дмитрий затушил окурок и бросил его в старую, погнутую урну.

***

— Катюш, может, летом съездим куда-нибудь? Без детей. Ты, я, море какое-нибудь? — Какое море, Дим? Мы же ремонт хотели. Позовы устало переговаривались за полуночным чаем, как уже повелось. Диме не спалось, и Катя вставала следом, шла за ним на кухню, гладила по обросшей голове, ставила чайник и сидела, говорила ни о чём, пока оба не начинали клевать носом. Дима вздохнул. Да, правда, хотели же. Спланировали всё. — Да и детей куда? К маме? Она уже не справится, я переживать буду. Да и ты сам, знаешь ведь. Дмитрий устало вздохнул, подтверждая Катины слова. Всё она правильно говорила, всё верно. Только сбежать хотелось неумолимо, куда угодно, только подальше от себя. «Ты всю жизнь так живёшь, Дим, хватит хернёй страдать, — говорил он себе. — Куда ты от себя убежишь? Живи, как живёшь, семья есть, всё как надо, заёбы свои давай подальше запихивай, и нормально всё будет». Только «заёбы» никуда запихиваться не собирались, сколько Дима себя помнил. В меде тогда он чуть руки на себя не наложил из-за мальчишки курсом младше; казалось, мир весь криво пошит, и Диме, такому неправильному, в нём нет места. Поцелуй тот дурацкий — и чуть ведь не дошло до главного. Тогда вся общага могла узнать, спалились по дурости. Спасибо Кате, спасла, доверилась, вытащила из этого дерьма, а он ей что в ответ, неблагодарный? В работу сутками напролёт, дежурные нежности и секс по большим праздникам. И то, как получится. Дима фыркнул от отвращения к самому себе. — Чего ты? — нежный, усталый голос Кати, как пощёчина, вернул Диму в реальность. — Да так, смешно стало от своей забывчивости, — соврал он. — Уже полтретьего утра, пойдём, поспать перед сменой надо. Дорохов так и шастал в стационар, как к себе домой, паровые котлетки через медсестёр передавал. Дима видел его иногда, когда выходил курить, и каждый раз не мог сдержаться, чтобы не плюнуть в снег. В больнице как-то странно относились к Денису, снисходительно, что ли. Пускать к Нурлану не пускали, но еду всё-таки передавали. Ира вышла с больничного, и Стас, как и обещал, предложил выходных. Дима коряво открестился, мол, работать надо, на ремонт к весне зарабатывать. Стас только тяжело вздыхал и смотрел исподлобья. — Беречь себя надо, Дима, иначе до ремонта не доживёшь. Позов в ответ отшучивался. Как объяснить им, что работа только его и спасает, что, когда он остаётся предоставлен сам себе, его тянет ездить по городку и высматривать темноволосых голубоглазых парней, искать того самого, что никак не шёл из мыслей, хоть кол на голове чеши. Он мерещился везде, но на поверку это оказывались лишь похожие люди. Дмитрий устал уже дёргаться при виде каждого похожего силуэта, казалось, что он сходит с ума. Парень сам его нашёл. Не специально, конечно. Дима с водилой в ту ночь заскочили в супермаркет за сладким, чтоб веселее было ночь добивать. Стоит на кассе, как нарисованный, не сотрёшь, на ленте упаковка презервативов в 12 штук и смазка. Нашёл, где покупать. Харламов что-то рассказывал смешное, но Позов не слышал: кровь в ушах стучала и между лопаток пробежал холодок. Куда ему столько? К кому он со всем этим в гости намылился в час ночи? Подойти, сказать: «Привет, не помнишь меня? Мы в гей-клубе виделись месяц назад, я фельдшер скорой помощи, Дима». А дальше что? — Пакет нужен? Дима очнулся от раздражённого вопроса. Какой пакет на два батончика и банку кофе? — Нет, спасибо, — ответил он так же раздражённо, отвлёкшись от предмета своей фиксации лишь на несколько секунд, но того уже и след простыл. Дима беспомощно пробежался глазами по входным дверям, по окнам, но в чёрных стёклах отражались только стеллажи с товарами. — Ну и умора, я те говорю, у него реально прям такое лицо было, я думал, уссусь со смеху, — Харламов даже не заметил, что коллега слегка не в себе. — Ага, — подыграл ему Дима, хотя понятия не имел, что ему рассказывали последние полторы минуты. — Представляю, я б тоже уржался.

***

— Тяжёлая смена опять? Дима вздрогнул от прикосновения нежных Катиных рук к его плечам. Сигаретный дым не хотел идти на улицу: как назло, всё задувало через окно обратно в дом. — Извини, надо было мне на улицу выйти, — Дима поспешно затушил недокуренную сигарету. — Не стой на балконе босиком. Заболеешь, буду уколы ставить. Из вредности. Катя хихикнула уткнувшись ему в руку. — Угу, врёшь ты всё. Дима и сам улыбнулся. Катина любовь, одна из самых естественных вещей в его неправильном мире, умела лёгким движением возвращать его с небес на землю. Он повернулся и обнял её, тёплую и хрупкую, в кольце сильных рук. Любил ли он её? Дима задавался этим вопросом каждый день, когда заставлял себя быть примерным мужем: целовать жену, приходя с работы, делать вид, что он безумно хочет её, — но просто устал. Катя напевала какую-то песенку, раскачиваясь в его объятиях. Забавная, жизнерадостная, за что он ей такой? — Ты завтра дома, Дим? — Угу. — Надо будет за продуктами съездить. — Угу. — И в парикмахерскую сходить, ты оброс, как Бармалей. — Схожу, Кать. — Схожу, Кать, — передразнила она его, заглядывая в глаза. — Тебя что-то тревожит? Ты какой-то весь в себе в последнее время. — Просто устал, — буднично соврал Позов. В голове его уже был план.

***

План был, конечно, говно, но из головы не лез. Дима помнил свой первый и единственный выезд в гей-клуб и того мужика с раскроенным лицом. Нужно найти того самого Арса, прийти в клуб и снять. Поз смотрел уже по сайтам примерные цены и был готов ко всему. Снимать проститутку через инет не хватило смелости, ну или хватило мозгов. Это как посмотреть. Адрес клуба Дима запомнил интуитивно, смог выстроить маршрут в своей голове, точнее, не смог выбросить его из головы. Клуб «Нэнси» не найти, если точно не знать, где он находится. Обычная подъездная дверь с домофоном в обоссанной алкашами и собаками подворотне. Случайно сюда не забредёшь, но Дима машинально натянул капюшон поглубже. Никакой вывески, никаких опознавательных знаков. Позов уставился на железную дверь. Наверное, нужно что-то набрать на домофоне? Он закурил сигарету, судорожно размышляя, как попасть внутрь. Ничего лучше, чем потыкать рандомные номера квартир, он не нашёл; естественно, как назло, ничего не подходило, всё выдавало ошибку. — Пидорский Пентагон, блять, — пробурчал он себе под нос. И дверь открылась. Но, к разочарованию Димы, не от его усилий. Два высоких тощих парня, прижимаясь друг к другу, вышли на улицу. Они, конечно же, заметили незнакомца и замолкли, но шагу по направлению от клуба не убавили. Дима даже не обратил внимания на лицо второго, того, что выше. Его полоснуло льдом голубых насмешливых глаз, и всё существо взвыло. Если бы перед Димой стояла толпа, он бы всё равно, как проклятый, смотрел бы только на него, только в его лицо, которое узнает из тысячи. Голубоглазка ухмыльнулся ему. Вот сучка. Но фигуры удалялись, и Дима еле расслышал: — Кто это такой? — Да хрен знает, первый раз вижу. Дима сплюнул скопившуюся слюну в снег. Дерьмовая была идея, да и план так себе: ехать к чёрту на кулички, чтобы поцеловать домофон и поехать обратно домой. Позов помялся ещё немного и побрёл к машине. Старый седан ждал аж через три улицы: конспирация прежде всего. Уже сидя в остывшем салоне авто, Дима задумался, куда себя деть. Не домой же ехать, в самом деле. Пришлось наврать Кате про ещё одну смену, так держись теперь до утра. — Сам виноват, придурок, — бросил Позов своему отражению в зеркале заднего вида и завёл машину.

***

Ещё один шот пошёл не в то горло, Дима скривился, сдерживая кашель, запах стрип-бара, музыка, мерцание страз на скудной одежде танцовщиц вызывали тошноту, а не возбуждение. Не нужно было уезжать от клуба. Нужно было подождать, когда выйдет кто-нибудь ещё, и прошмыгнуть. Найти того Арса, кем бы он ни был, любой ценой, и, как это называют сейчас, закрыть гештальт. А там уже два варианта: либо, как свято уповал Дмитрий, ничего не получится и у него просто не встанет, когда дойдёт до дела… либо получится. Что будет, если всё получится, думать не хотелось, в голове словно вставала стена. — Приват? Дима мутно взглянул на девушку, подошедшую к бару. В одних ниточках стрингов, она призывно выставила обнажённую, обвисшую, видимо, после родов грудь. Московские стриптизёрши все поголовно делали пластику, такая простота провинциальных танцовщиц даже умиляла. — Семь минут — полтора косарика. Дима вскинул брови: ничего себе расценки, проститутку снять куда дешевле. Он ничего не ответил; слегка потерявшее координацию тело несло вон из бара. Ему нужен тот самый Арс из того самого треклятого клуба. Эту мысль уже заело, как пластинку, она стучала молоточками в висках. Машину, видимо, придётся оставить. Запах стрипушника преследовал даже в такси, как он собирается снять проститутку, если даже от безобидных танцовщиц его воротит, как чёрта от ладана? И вот он снова стоит перед клубом, почти четыре утра, пьяный в сосиску, ждёт чуда. — Молодой человек, а мы с вами нигде не встречались? — раздалось задорно за спиной. Дима обернулся резче, чем его организм мог выдержать после всего выпитого, окликнувший привычным жестом подхватил опасно пошатнувшееся тело за локти. — Ёбушки-воробушки, вы где ж так надрались, голубчик? — Дима, — глупо выдавил из себя Позов, вытаращив глаза на Голубоглазку, будь он проклят. Как так, чёрт возьми выходит, что они пересекаются? Зачем? Из-за него же всё. — Очень приятно, Дмитрий, но предлагаю познакомиться внутри, там потеплей, вы так не считаете? — Угу, — Дима не сводил глаз с улыбчивого лица, а в голове проносились все те сны и фантазии, в которых он вот так же близко стоял и, о господи, целовал это лицо, эти губы. Как же стыдно и как же тяжело держать себя в руках, когда в тебе плещется не менее стакана водки, на грубый суммарный подсчёт. Дима даже не смотрел, что набирает на домофоне Голубоглазка, кто-то на том конце спросил: «Кто?» — и ответом ему было игривое: «Конь в пальто, открывай, заюш, я это». Дальше был знакомый спуск на цокольный этаж, только в этот раз место не было опустевшим и тихим. На входе их встретил суховатый мужчина неопределённых лет, хотя при таком освещении все казались неопределённого возраста. Цепкий взгляд прошёлся по Диме с головы до ботинок и обратно. — Это кто? — обратился он к Голубоглазке. — Это со мной, — ответил тот без тени смущения. Мужчина нахмурился, но отошёл в сторону. — Под твою ответственность, — бросил он и отвернулся в зал, высматривая что-то или кого-то в толпе танцующей массы. Дима, только уже проходя мимо, заметил сидящего немного в тени в уголке прохода бугая, неотрывно смотрящего на него. — Не бойтесь Игоря, если не собираетесь устраивать дебош, знакомство с ним вам не грозит, — Голубоглазка подмигнул Диме, проследив за его взглядом. — Гардероб там. Они сняли куртки, координация у Димы ещё страдала, где-то на грани сознания ему было дико стыдно за своё состояние, хотя соображал он прилично. — Угостите мужчину коктейлем? Я вас всё-таки провёл в святая святых, хотя вы не местный. Дима, всё ещё не веря в происходящее, осоловело поглядел на барную стойку. Его спутник лихо оседлал один из барных стульев и призывно смотрел через плечо. «Только бы не свалиться», — промелькнуло в голове. Позов взгромоздился, нахохлившись, как воробей на морозе. — Мне как обычно, молодому человеку газировку с лимоном, — Голубоглазка сурово повернулся к Диме, как только бармен кивнул, принимая заказ. — Без обид, но ещё грамм алкоголя, и вы в говно. — Без обид, — отмахнулся Дима. Он и сам не собирался пить больше. — Ну, рассказывайте, какими судьбами в наших краях? Ух, ну и вопросы. Какими-какими, гейским ветром занесло. После долгой внутренней борьбы Дима выдавил из себя: — Друга ищу. — Друга? — собеседник вскинул брови. — Ну то есть, не друга, ну... Ну, то есть... Голубоглазка поблагодарил бармена за высокий бокал с цветным многослойным коктейлем и с интересом уставился на Диму в надежде услышать хоть что-то членораздельное. Дима лишь покосился на свою воду с плавающим в ней кусочком лимона. — Арса я ищу. Собеседник фыркнул в свой напиток, отставил его, наклонился поближе. — Арса? — Да. — И он... Ваш друг? — Да. То есть нет! Нет, не друг, — Дима усиленно растёр переносицу по старой привычке. — Мне нужно его найти, в общем. — Интересно, — Голубоглазка подпёр висок рукой и с жадностью внимал. — И зачем же вам нужен этот ваш друг, который не друг? — Дело к нему есть. — Дело? «Да ёбтвоюмать, всё должно было быть проще», — Дима жадно отпил полстакана воды, чуть закашлявшись от пузырьков. Его спутник, раскусив смущение, в противовес уселся раскованней, наклонился почти к самому уху, чтобы не орать на весь клуб. — Допустим, я знаю Арса. И допустим, я человек, через которого он решает все свои дела. Что конкретно у вас к нему? Мозг Дмитрия со скрипом зашевелил шестерёнками. Знает Арса и решает его «дела». Да быть не может, Голубоглазка сутенёр? Ну, почему нет. Он же выходил уже с каким-то мужиком сегодня из клуба и вернулся. Всё вполне себе сходится. И это его сучье выражение лица, ну точно, мамка местная. Или папка, как у них там, у проститутов. — Мне услуги нужны, — осторожно начал Позов, собеседник понимающе кивнул. — Ммм, определённого, очень деликатного характера... — Час — три тысячи, два часа — пять, ночь, восемь часов — пятнашка. Никаких экстра, всё по классике, минет в машине или, — собеседник обвёл небрежным жестом пространство вокруг, — в укромном уголке этого клуба — тысяча. Что угодно без резинки — пять косарей сверху. Апартаменты только свои, никаких выездов. Дима, слушая, допил воду залпом и случайно проглотил лимон от шока. Всё вроде бы как надо, но не с этим человеком он хотел обсудить свои «дела». — А он что, здесь? — спросил Позов, прокашлявшись. — Может, и здесь. Я вам прайс озвучил, определяйтесь. И как ни в чём не бывало, Голубоглазка откинулся локтями на барную стойку, подёргивая ногой в такт музыке. — А если часа не хватит? — Всегда можно продлить. — Он совершеннолетний? — Окститесь! Такой же совершеннолетний, как и мы с вами. Оговорки кончались, Дима судорожно думал. С одной стороны, он зашёл уже так далеко, с другой стороны, он даже не видел этого Арса. Словно читая мысли, Голубоглазка небрежно бросил: — Вы даже не видели его, как я понимаю, что, если он вам не понравится? — Это не важно. Мне просто кое-что нужно решить. Жребий брошен. Дима сжал ладони в замок до боли в суставах. Разговор вышел странный, что, если этот чел решит, что не стоит его сводить с Арсом? Но, видимо, гейские боги благоволили сегодня Дмитрию: его спутник спрыгнул со стула, взял его под руку. — Расплатитесь, а я пока возьму наши куртки. Жду на выходе. Расплачиваясь с барменом, Дима заметил краем глаза, как Голубоглазка говорит с мужчиной, что они встретили у входа. Стало как-то ссыкотно, а что, если это западня какая-то, нельзя же вот так, как телёнок на убой, за этим вертихвостом идти. «Не ссы, Дима, ну отпиздят, ну подумаешь, ну деньги заберут. Сам заварил, теперь расхлёбывай». В такси ехали молча. У Димы от нервов живот скрутило, он уже малодушно под этим предлогом собирался слиться, но поездка оказалась недолгой, очередной обшарпанный подъезд, неприметная, железная дверь, которую спутник открыл ключом, предварительно позвонив два раза в звонок. Прихожая удивила своей обыкновенностью, советские обои в дурацкий цветочек, вешалка, на которой висели чья-то куртка и шарф, ботинки под ней и тапки разных размеров и цветов. — Хотите — переобуйтесь в тапки, хотите — в носках идите, но ботинки оставляем в прихожей. Голубоглазка расчехлился с удивительной обыденностью, нацепил самые приличные тапки, открыл ещё одним ключом настенную ключницу, недовольно вздохнув, выбрал ключ и протянул Дмитрию. — Душ сразу из коридора — направо, первая дверь, комната в самом конце, из душа если выйти, — слева, не ошибётесь. Вы раздевайтесь, раздевайтесь. И оплату вперёд. Дима вспотевшими руками полез во внутренний карман за кошельком, Голубоглазка терпеливо ждал, поигрывая ключом чуть ли не перед самым носом. Его невозмутимость нервировала ещё больше, чем если бы он тоже был на нервах, как и Дима. — Вот, пока за час. Купюры выпорхнули из дрожащих Диминых рук в цепкие пальцы и перекочевали в задний карман облегающих брюк Голубоглазки. — Ваш ключ, мон сеньор, — проворковал он, игриво улыбаясь. — Арс придёт, как только вы будете готовы, если что-то нужно, говорите сейчас. Полотенца все стиранные, найдёте в душе, мочалки одноразовые там же, всем одноразовым можно пользоваться, главное убирайте за собой. Свои вещи советую аккуратно положить на свободную полочку в душе, если собираетесь им воспользоваться после. После всей тирады довольный собой Голубоглазка театрально развернулся на каблуках и продефелировал по коридору налево. Щёлкнула дверь. Дима застыл с ключом в руке, верхняя одежда пекла спину, но раздеться стоило титанических усилий. Уже стоя в душе, под струями холодной воды, он начал осознавать всю комичность и абсурдность ситуации. Стало тошно, в зеркало словно смотрел какой-то другой Дима, злой, дотошный, осуждающий. Может, пошло оно всё к чёрту, хрен с ними, с деньгами, одеться и уйти. Прямо сейчас, не раздумывая. Не нужен ему этот гештальт, пусть себе стоит открытый, глядишь, выветрится. Жил же до этого? Жил. Одежда никак не хотела надеваться обратно на сырое тело, с матами и психами Позов вывалился из душа, застёгивая ремень на ходу. Он постучал в дверь, в которой, предположительно скрылся его спутник. Ответа не последовало. — Дико извиняюсь, мне срочно нужно домой. Тишина. Подёргал ручку, дверь с лёгкостью открылась, обнаруживая ещё один туалет с душевой, но с немного другими шкафчиками, на замках. Душевая была влажная от пара, ею только что пользовались. «Что за херня?» Дима проверил входную дверь, она, естественно, была закрыта на ключ. Да что за день такой сегодня, куда уже смылся этот чёрт лохматый?! Но куртка Голубоглазки, как и его ботинки, всё ещё оставались в прихожей. — Очень, блядь, интересный квест, — матюкнулся Позов. Хорошо, в любом случае в комнате будет Арс, а он должен знать, как выбраться из этого ебучего борделя. Ключ провернулся не сразу, руки ещё не перестали трястись, но злая уверенность придала Диме спокойствия. — Я дико извиняюсь, Арс, вы тут? Начал он с порога, как только дверь распахнулась. — Тут. Позову пришлось облокотиться о косяк, чтобы малодушно не осесть на пол. В бледном освещении комнаты, в одном лишь белом полотенце, обёрнутом вокруг худых бёдер, перед ним стоял Голубоглазка. Его ещё влажная кожа блестела, отсвечивая. Мужчина ухмылялся, явно довольный собой и своей шуткой. Он плавно подошёл к оторопевшему Диме, облокотился рядом, встав в притык, так, что тот мог чувствовать запах его чистого тела и еле уловимого дорогого парфюма. Запрокинул голову, словно специально демонстрируя длинную шею, умудряясь при этом всё же искоса смотреть в глаза. Протянул аристократичную ладонь. — Давайте знакомиться заново. Доброе утро, я Арс. Вы, кажется, меня искали. «Ебануться. Охуеть. Я, блять, в рот это всё ебал». Позов размашисто прошёл к кровати, сел на неё, закрыв лицо руками. Проигнорированный, Арс громко хмыкнул, закрыл дверь изнутри на ключ, сел рядом на старый, видавший виды стул. Полотенце на его бёдрах опасно заскользило, но не упало. — Это нихуя не смешно, блять. — Извини, но немножечко смешно. Не обижайся, Дим. Можно на ты? Не каждый день выступаешь своим же посредником. За время не переживай, я накину эти двадцать минут для ахуя. Я закурю, можно? Словно из ниоткуда в руках Арса образовалась пачка сигарет. — Чапман? — Ред. А что? Дима молча взял пачку и вытащил себе одну сигарету. Странно, руки больше не тряслись. — Не очень-то вежливо, можно было и спросить. Арс наигранно насупился, поджигая свою сигарету и протягивая зажигалку помрачневшему Диме. — Ну так что, остались у тебя ещё дела к «Арсу» или всё? На просмотре окончим наше увлекательное знакомство? Дима хмуро глянул исподлобья на мужчину напротив. На вид лет тридцать плюс-минус, а поведение... Глаза невольно упали на голые ноги, которые, казалось, совершенно не знали покоя, постоянно подёргивались, словно клубная музыка их ещё не отпустила, и были на вид совершенно гладкими. — Зачем ноги бреешь? — А ты зачем бреешь лицо? Дима затянулся, ответ до отвратительности логичный. Арс хитро улыбнулся, правая нога упёрлась в край кровати, рядом с Димой, так, что тот мог видеть голую кожу внутренней поверхности бедра по всей длине до основания, полотенце прикрывало чресла уже чисто символически. — Можно потрогать, — предложил Арс. Дима покосился на идеально гладкую щиколотку возле своего бедра, обратно на сидящего напротив мужчину и снова в первый раз увидел его. Вот он, это и есть Арс, и он, Дима, его купил. Только что. Во рту пересохло, и волнение с новой силой затрясло Позова, как стиральную машинку с плохим упором. — Первый раз? — Арс сделал последнюю затяжку, скинул ногу, обошёл кровать, небрежно придерживая полотенце. Дима следил за ним, как за сытым хищником: вроде спокойный, но фиг знает, что у него там на уме. Он засмотрелся на играющие при малейшем движении мышцы Арса; этот чёрт даже окурок тушил сексуально, сам Дима давно не следил за собой, обычно Катя напоминает, что пора бы побриться или подстричься, купить новые кроссы. Арс тоже пристально смотрел, ждал ответа. Но, видимо, вербального подтверждения ему и не требовалось, он сам уже понял. Кровать жалобно скрипнула под его весом, Дима непроизвольно сжался от прикосновения к своей спине холодных ладоней. Арс гладил его плечи через рубашку, уткнулся носом за ухо, от его осторожного шёпота по телу пробежали мурашки: — Как ты хочешь? Дима покосился в сторону, белое махровое полотенце осталось на краю кровати. Спокойствие, Дима, блять, только спокойствие. Рука Арса скользнула за не до конца застёгнутый ворот. — Можно раздеть тебя? И, не дожидаясь ответа, Арс ловкими пальцами расстегнул пуговицы одну за другой. Дима втянул живот, насколько мог. От волнения свело тело, оно стало тяжёлым и непослушным, Позов боялся пошевелиться, Арс не прекращал говорить, раздевая его, возбуждение зашкалило за отметку «я кончил, всем спасибо», но вот странно: хер никак, совсем никак не реагировал. — Подожди, Арс. — Что такое? — руки замерли на груди, но дыхание всё ещё касалось уха. — Я сам хочу. — Хорошо. Рубашка цеплялась за плечи, манжеты, хоть и незастёгнутые, не хотели слезать по-хорошему. Уже расстёгивая ремень, Дмитрий понял: ничего не получится. Было во всём этом что-то неправильное. — Я помогу всё-таки. Встань. Подойди, — нежно скомандовал Арс. Дима послушался. Тонкие пальцы намного быстрее справились с ремнём. Кроткий взгляд вверх, на Диму — Арс улыбнулся, чёлка спадала ему на глаза. Хотелось поправить, но страх, что это сон, что морок пройдёт, стоит лишь пошевелиться, слишком сильно держал в оцепенении. Арс запустил пальцы, всё ещё холодные, за пояс брюк, чтобы расстегнуть пуговицу. Диме вспомнилась присказка, что холодные руки идут от холодного сердца. Влажный язык коснулся живота, игривый взгляд снизу вверх, звук расстёгивающейся ширинки — у Димы закружилась голова. Вот оно, именно то, чего он хотел всё это время, с тех самых пор, как впервые встретился с этими насмешливыми глазами, почему же тогда ничего не получается? Штаны уже болтались на уровне щиколоток, и в голове было «лишь бы не споткнуться, лишь бы не дёрнуться резко». Поговорить, просто напиться, поцеловаться — может быть. Да бог с ним, потрахаться, но не так. — Стой! — чуть истерично просипел Дмитрий, и Арс остановился. Его пальцы, подобравшиеся к Диминому заду, а точнее, к самому входу, замерли. Он вопрошающе уставился, явно не понимая, в чём проблема. — Не надо туда... Лезть. — Я всего лишь... — фыркнул оскорблённый профессионал. — Это лишь массаж, чтобы поднять твой «боевой дух». — Давай без этого вот всего. Арс подобрался, потянулся за полотенцем. — Я не некромант поднимать неживых без помощи рук, — полотенце зло щёлкнуло от резкого встряхивания, — ты хотел по классике, на час, час истекает. Дима печально наблюдал, как полотенце скрывает от него мускулистые бёдра. Вот чего ему надо, а? Вот он, парень, которого хотел, вот кровать — ебись! — Извини, не в тебе дело. — Я знаю, — Арс снова вытянул сигарету и попытался её поджечь, — за невставший член я деньги не возвращаю. — Да не в деньгах дело. Арс смерил голые ноги Позова взглядом, чуть задержался на безнадёжно повисших причиндалах и отвернулся. — Я просто хотел... Мне нужно было проверить одну, ну, теорию, — Дима поспешно натягивал брюки, выходило комично, — я не знаю просто, гей я или так, фантазии там всякие. У меня жена, дети есть, а меня вот... — Теперь знаешь, — выдохнул Арс вместе с дымом. — Оделся? Дима замялся на месте. Вроде радоваться надо, что не встал, а получалось совсем наоборот. — Ты не подумай. — А я вообще не думаю, — непринуждённая улыбка, — думают обычно те, кто деньги платит. — Арс. — Оделся? Разговора не получится. — У меня осталось ещё время? Арс глянул в телефон, Позов успел заметить установленный таймер отсчитавший уже сорок три минуты. — Немного. — Поговорим? Выпьем, может? Арс хмыкнул, сигарета, докуренная до фильтра, расплющилась в хрустальной массивной пепельнице советских времён. — Слышал о психологах? Стоит так же плюс-минус, только правят мозги получше, чем проститутки. Ладно. Давай поговорим. Время оплачено. Арс по-хозяйски лёг, скрестив ноги, на кровать. — Я весь твой, слушаю внимательно. Глупо. По-дурацки нелепо и глупо. Дима почесал голову, матюкнулся и сел рядом. О чём говорить? Он чувствовал близость Арса спиной, чувствовал его раздражение; хотел разобраться в себе, а в итоге ещё больше запутался. — Ты извини, что я так. — Не ты первый, не ты последний, — Арс вздохнул, — Не загоняйся. — Как твоё настоящее имя? — Пффф, приличные мужчины такое не спрашивают. — Ты же моё знаешь. — Дмитрий, вот ты кем работаешь? — Фельдшером на скорой. — Достойно. И много платят? — Ну так. Жить можно. Это ты к чему? — Ни к чему, разговор поддерживаю. Переспрашивать имя было странно. Дима усмехнулся сам себе: надо же, как его лихо отшили. Ненавязчиво так, без грубости. — Выпить, к сожалению, не могу предложить, — буднично продолжил Арс, — другого ничего тоже. И чего тебе, Дима, в баре не сиделось. — Не знаю. Дурак просто. — Пожалуй. — Ты знаешь, я, наверное, пойду. Чёрт с ним, со временем. — Время оно такое, здесь потерял, там выиграл. Уговаривать остаться не буду, pardonne moi. Дима тяжко распрямился, отряхивая и так чистую одежду, проверяя пуговицы. Чувство, что всё не так и что гештальт не просто не закрыт, а цветёт ещё больше, не покидало его. Надо гнать эти мысли; он в порядке, он нормальный, просто запутался в себе, устал. Широкий коридор казался узким, стены цеплялись за плечи, голова налилась свинцом. Сейчас бы лечь и уснуть. Арсений накинул а-ля шёлковый халат, чтобы проводить своего гостя до двери, Дима одевался так быстро, как только мог, но застыл на пороге. Арс резковато отодвинул коренастое тело с пути, распахнул дверь, не намекая, а невербально приказывая: «Убирайся». Попрощался натянутой улыбкой, даже не глянул толком. — Ну ты это, не болей, не кашляй, — буркнул Дима, выметаясь на лестничную клетку. — И тебе ничего доброго, всего страшного, — бросил Арс в спину и захлопнул дверь. Арсений устало прислонился к стене. Каждый такой клиент заставлял чувствовать себя поломанной игрушкой. Купил, так пользуйся. Снова хотелось курить, всю пачку, за раз. Такой неуклюжий, неотёсаный, страшненький — и не захотел. — Чертила. Арсений вернулся в ванную за вещами, телефон мигал новым сообщением. Незнакомый номер. К чёрту, если клиент, пусть через Пашу общается. Надоели. Арс быстро нашёл в последних звонках нужный номер. — Алло, Паш? Я сегодня в клуб уже не вернусь, устал. Да, утомил он меня. Потом расскажу. Да. Ладно, хорошо, насчёт завтра не уверен. Ты никому мой номер не давал? Да нет, так, на всякий случай спрашиваю, давай, целую. Всё, квартиру закрою, не переживай, твои шмотки тут так и висят, кстати. Дурак. Смеясь над шуткой своего протектора, Арс бросил телефон на стопку чистых полотенец, взгляд упал на зеркало. Из него смотрел не молодой уже человек, лучинки в уголках глаз выдавали возраст за тридцать, и опущенные уголки губ как бы мягко намекали. Красивый, но пустой. Арсений тряхнул головой, не позволяя себе проваливаться дальше в мысли. Хватит на сегодня, пора домой.

***

Нурлана уже выписали, и Денис перестал маячить, но легче Диме не стало. Он по привычке вглядывался в поворот на тропинку к главным дверям больницы, но по ней так никто и не спешил с пятёрочным пакетом наперевес, как Пятачок на день рождения Иа. От этого в груди что-то ворочалось, посасывало, как от голода в желудке. — Что интересного показывают? Стас появился незаметно, и Дима чертыхнулся, чуть не упав. — Да чтоб тебя! — Чего это у вас с нервами, батенька? Стас достал свой любимый чапман. Позов вдохнул так глубоко, как только мог. Знакомый запах. — Иринка снова на больничный, говорил же, лечись нормально, а не водкой. Горбатого только могила... Ты чего, Дим? Позов, как заворожённый, следил за путешествием коричневого цилиндра сигареты из пачки в пальцы, из пальцев — в зубы, слабый запах, как хаусбол, стремительно и тяжело разбивал в голове защиты, выстроенные за прошедшие две недели. Под веками поплыли круги. — Угостишь? — сипло попросил он Стаса, не отрывая взгляда от зажатой в зубах сигареты. — Ты ж говорил, они пидорские? — усмехнулся тот, но пачку протянул. — Мало ли, что я говорил. Надо же хоть раз в жизни попробовать, чтоб потом не говорить впустую. Сигарета задрожала в пальцах, словно на морозе. — Давай скорее, курим и обратно, дубак капец. Стас убрал пачку в карман, втянул голову в плечи, чтоб теплее было, украдкой косо поглядывая, как Димка жмурится, делая первую затяжку, как облизывает губы, вынув сигарету, смотрит на неё, как на любимую. Вот кадр. — Нравится? — Сигарета как сигарета, — пожимает Дима плечами и затягивается осторожно, словно целует, — табак хороший. — Ну вот, видишь. А то всё пидорские, пидорские. Стас вошёл в тамбур первый и не заметил, как Дима спрятал затушенный бычок в свою пачку.

***

Руки уже замёрзли, Дима пританцовывал на месте, чтобы согреться. Когда ж кто-нибудь выйдет или зайдёт? Он стоял уже почти полчаса возле этой долбанной двери. Может, они вообще сегодня не работают? Да ну, пятница же. Хилое освещение городка позволяло видеть звёзды на ясном зимнем небе. Задрав голову, стоять, конечно, холодно, но как красиво, чёрт побери. Рука нащупала шершавую пачку в кармане, сердце застучало тягостней, сильнее. Может, закурить? Нет, Дима, это будет пятая, поэкономь, не самые дешёвые всё-таки. Скрипнула дверь. Кто-то вышел, но Дима не успел придержать дверь, и холодный металл равнодушно щёлкнул магнитом у самого носа. — Да блять! Извините, вы не могли бы... Вышедшие из «Нэнси» даже не обернулись на сиплые возгласы. В жопу всё, домой, сказать Катюхе, мол, так и так... Что сказать, он придумает в машине. Что сказать, Дима так и не придумал; он прокатился по городу, пытаясь вспомнить адрес, на который его привозил Арс, но всё тщетно. Он помнил только, что пелена упала на глаза, как только этот чёрт поманил за собой. Нутро сжалось, и в паху заныло. Дима выругался. Он заебался, что стояк появлялся каждый раз, когда он вспоминал Арса, даже если это безобидное знакомство там в баре. Ну не получилось же тогда, чего сейчас встаёт, как по команде смирно? Машина зарулила в тёмный, незнакомый двор. Час ночи. Никто не должен здесь ходить и в машины заглядывать. Позов быстро, боясь, что его всё же могут застукать, расстегнул ремень, защемил ширинкой трусы, матерясь, залез рукой так, в недорасстёгнутые джинсы. Кулак сжал пульсирующий, уже твёрдый член, ехидная улыбка Арса, какой он её помнил, подзадоривала. Эти губы могли бы сомкнуться на его члене. Рука начала ритмичное движение. Дима запрокинул голову. Этот рот был бы горячим, опытным, в него можно было бы вдалбливаться до самого основания, слюна бы не успевала высыхать, стекала бы по нему, пошло размазываясь по тонким губам, впалым щекам, и он смотрел бы, да, Арс бы смотрел, так развратно, снизу вверх, он бы жадно слизывал всё, что натворил. Позов заработал рукой быстрее, зубцы молнии больно впивались в кисть, он замычал, стискивая кулак сильнее, замедляя бешенный ритм. Что ж так быстро-то. Вместо успокаивающей тяжести к горлу подступил ком. Салфетки вывалились из бардачка, словно ждали, когда о них вспомнят, чтобы стереть густые капли с рук и одежды. В носу защипало. Дома ждала Катя, к которой он не притрагивался больше месяца, жена худела на глазах, а он не мог выдавить из себя и минутной страсти. Даже обнять жену стало пыткой, поцеловать — пыткой трижды. Плечи беззвучно затряслись. Дима уткнулся в ладони, сдерживая сдавленный крик отчаяния. Звёзды всё так же безучастно мигали на небе.

***

— Дим, ты чёт схуднул. Славик вырвал Позова из размышлений. Сегодня было на удивление тепло, и сменщики вышли покурить без курток, по-быстрому. — Ты в отпуск когда? Дима задумался. Скоро весна, а там и лето. Отпуск брать придётся, положено. Не хотелось. Работать до изнеможения, приходить домой и никакущим спать сутками, просыпаясь, лишь чтобы поесть, вот это тема, дайте две. — Я на июль, кажется, писал. Там же полгода надо отработать до отпуска. Посмотрим. Если надо будет, подвинем. Отпуск-то. Славик ничего не ответил, пыхнул скромно дымком дешёвых Филипп Моррис. Давно он чапман не покупал. Дима потрогал пачку, которую ни при ком не доставал, но всегда держал при себе. Его маленькая, глупая тайна. Рэд. Вишнёвые, как у него. — Смотри, выгоришь, потом вообще от работы отворотит. Или депрессивное расстройство схватишь. — Даже я так не матерюсь. — Иди ты, Димка. Я с тобой о серьёзных вещах, между прочим. — Не словлю. Где я и где все эти депрессии всякие. Из дверей высунулся Харламов: — Ну чё, покурили? По коням. Там авария возле вокзала.

***

Парнишка был слишком похож на Арса. Дима сам не понял в какой момент осел на асфальт, увидев перекрученное в области таза тело той же комплекции, с той же причёской и в похожей куртке. Славик, спасибо, не растерялся. Привёл в чувство. — Напугал ты меня. Говорю, возьми за свой счёт хоть недельку. Сдаёшь, Дим. Мальчишка оказался моложе. Двухтысячного года рождения. Арс точно не был малолеткой. — Не расстраивайся. Там нечего было спасать. Ты же понимаешь? Дима кивнул. А что, если однажды... Его затошнило. — Не напишешь заявление на отпуск, нажалуюсь главврачу. Не смотри так. Мне нафиг не сдалось откачивать и тебя, и пострадавших. Понятное дело. Дима прикрыл глаза, стараясь отвлечься на что-нибудь другое. Ремонт пора начинать. Ещё потеплее станет, и надо. На «Авито» выставить старую кухню, посмотреть, что там по ценам на плитку, Катя хочет облицовку у раковины. Плиту бы поменять. Но на плиту не хватит, придётся подождать, может, до осени. А осенью школа и садик, не выйдет, всё на подготовку уйдёт. Надо найти его. Просто увидеть, убедиться, что он в порядке. Дима зло ударил ладонью по колену, даже Славик подскочил и не забыл прокомментировать: — В отпуск нахрен. Сталкерить нехорошо, конечно, но лучше так, чем не спать и мучиться кошмарами. Дима уже не чувствовал пальцев ног. Днём было теплее. Он потихоньку дымил в уголке подворотни, наблюдая за входящими в клуб из тени. Так любой злоумышленник может спрятаться, подумалось. Должно быть, у них камера снаружи, по-другому как? Сердце ёкало на каждый похожий силуэт, но всё это были не те люди, не та походка, не тот голос. Если надо, и до утра тут просидит. И завтра придёт, если не увидит его сегодня. Сколько нужно, будет приходить, неделю отпуска же надо коротать. Дима быстро затушил сигарету и затаился, скорее почувствовал нутром, чем узнал. Он был не один. Живот неприятно сжался. Но радость видеть его живым вытеснила все остальные чувства. Теперь можно и домой. «Дим, себе-то не пизди». Позов вышел из тени и уверенно пошёл к двери, как на таран. Арс со спутником уже были внутри, но Дима с уверенностью молодого осла намерился открыть эти врата Содома и Гоморры, если понадобится, ломом. Дверь внезапно открылась прямо перед носом. Высунулась квадратная голова Игоря, а затем и его огромный торс. Дима даже испугаться не успел, Игорь втянулся обратно, вместо него вышел тот чел, что встречал их с Арсом на входе в прошлый раз. При свете уличного фонаря он оказался старше, чем показалось тогда, но из-за его тощей, подростковой комплекции всё же точный возраст понять было сложно. — Ну здравствуй, Дима. Ты к Арсу или так? Позов молчал всего секунду. Врать, пожалуй, не было смысла. — К Арсу. Мужчина заразительно улыбнулся, но глаза его не улыбались, что выглядело жутко. — Арс не хочет тебя видеть, дружочек. Желудок свело. Чёрт подери, открыть двери было не самой тяжёлой задачей. — Я извиниться. Мужчина смерил Диму цепким взглядом, вгляделся в его осунувшееся лицо, чёртики заплясали в тёмных глазах. — А знаешь, что? Проходи. Он приобнял опешившего Диму за плечи и завёл внутрь. Игорь, всё это время стоявший за дверью, потеснился, пропуская двоих внутрь узкого спуска на цоколь. — Ты только не при, как танк, понежнее с ним, — зачем-то наставлял тощий, — но и робеть не надо, не веди себя, как тёлка. Предложи двойную цену, если заартачится. Понял? Дима выдавил лишь: — Понял. — Куртку в гардероб и вперёд, Ромео. Тощий похлопал Диму по плечу и ушёл вперёд вприпрыжку, скрываясь за поворотом на лестнице. Игорь, как несоразмерная тень, последовал за ним. Музыка казалась в этот раз более громкой, воздух — более спёртым, Позов растерялся. Он потерянно оглядывал клуб в поисках знакомого длинноногого силуэта. Арс сидел у бара, мило болтая о чём-то со своим спутником. Подавив желание просто подойти и врезать этому коротышке с хвостиком, увлёкшим его добычу, Дима незаметно обошёл их и встал у Арса за спиной, так, чтобы только его спутник видел злобное выражение лица «вали отсюда». Хвостатый не понял, вместо того, чтобы свалить, он вопросительно поднял брови, кивая Арсу за спину, мол, глянь. Арс развернулся, чуть не задев вплотную стоящего к нему Диму. На губах заиграла ухмылка, взгляд потух, его расслабленная поза говорила: «У тебя есть пять секунд, чтобы заинтересовать меня». Позов взял себя в руки. — Я извиниться пришёл. — Извиняю, забыл, как тебя там? «Да за что вообще?!» Дима сжал в кармане заранее приготовленные деньги. Не при, как танк, и не веди себя, как тёлка. Совет от бога. Ещё попытка. Главное расслабить тело, говорить чётко и по делу, в прошлый раз всё пошло не по плану, в прошлый раз он был застан врасплох, сейчас не тот момент, когда можно тушеваться. Дима протянул руку, якобы поправляя рубашку Арсения, и незаметно для посторонних глаз засунул купюры в нагрудный карман. Глянув искоса вниз, брови Арса взлетели вверх. — Серёж, я на минутку, — кинул он своему собеседнику и ловко спрыгнул со стула, увлекая Диму за локоть в уголок, где тёрлось меньше народу. — Это же за ночь! — Арсений похлопал двумя пальцами по карману. — Всё верно, — подтвердил Позов, не отводя взгляд. Удивительно, но всё произошедшее за эти недели изменило его настолько, что он чувствовал себя спокойным, как удав. Да и нереальность происходящего тоже придавала дурацкой смелости, как во сне. — Только я прошу уделить мне всего пару часов. Если будет, как в прошлый раз, — деньги твои, а я еду домой. Арс закусил губу, пристально вглядываясь в лицо Дмитрия. Вроде не пьян, не под наркотой, хотя чёрт их проссышь иногда. За спиной у клиента замаячила знакомая фигура: Павел, хозяин клуба, чуть не подпрыгивая, показывал ему обеими руками большие пальцы вверх. Если Дядя Паша доверяет этому типу, была не была: пятнадцать кусков на дороге не валяются. — Подождёшь? Я с другом попрощаюсь. — Валяй.

***

Такси, видимо, у клуба было своё, личное, Диме показалось, что водитель был тот же. — Я закурю? Ответом было приоткрывшееся окно. Немой, что ли? Позов достал заветную пачку, вытащил одну сигарету, протянул Арсу, тот поднял бровь, увидев марку и цвет. — Хороший вкус, Дмитрий, ценю. Позов ухмыльнулся. Не помнит он его имени, как же. Но ничего не сказал, лишь дал прикурить от своей зажигалки. Рука будто случайно скользнула в руку, сплетая пальцы. Арс на секунду удивлённо уставился, словно вычисляя в голове сложное уравнение, но в следующее мгновение расслабился, откидываясь на сидение, затягиваясь густым дымом, улыбаясь каким-то своим мыслям. Дима бы отдал всё, что у него есть, лишь бы прочесть эти мысли. Такси остановилось. В этот раз Дима не плёлся позади, а бежал впереди Арса и ждал, когда тот откроет дверь. — Прошу. Голос Арсения утонул в поцелуе, с которым Позов набросился, затаскивая в квартиру. Пришлось согнуться вопросительным знаком за его крепкими ладонями, давящими на затылок. Воздуха стало катастрофически не хватать. — Дмитрий, дверь. Позов остановился, уткнувшись в грудную клетку Арса, тяжело дыша. — Больше не целуй меня в губы, если только сам не разрешу. Арсений вывернулся, слегка пошатнувшись, вытер губы рукавом. Дверь щёлкнула, ключ провернулся несколько раз и исчез в заднем кармане джинс. Арс скинул куртку, констатируя: — Я в душ. — Вместе, — Дима, как у себя дома, разделся и уже выбирал тапки по размеру. Арс поднял бровь. — Я так не работаю. Есть правила, и никаких исключений. — Я доплачу. Из кармана Диминой куртки несколько синих купюр перекочевали в передний карман облегающих Арсовских штанов. Недоверчивая улыбка и чёртики в глазах Арса разрешили расстегнуть тонкий ремешок на штанах. Сделка состоялась. Чуткие руки оглаживали бёдра сквозь одежду, Арс соблазнительно качнул тазом, помогая стянуть мешающий текстиль. Твёрдые мышцы заиграли под мягкими ладонями, Дима уткнулся носом в свободно расстёгнутый ворот чёрного поло, вдыхая запах знакомых сигарет и парфюма. Шея Арса соблазнительно вытянулась, подставляясь под жадный укус, за которым последовали поцелуи. Арс прижался ближе и тут же удивлённо отпрянул, почувствовав твёрдый стояк. — Сам в шоке, — признался Дмитрий, стягивая свою толстовку. — Не проходит с того самого дня. Поможешь? Он потянул поло вверх, снимая её с поджарого тела. Арсений тут же опустился вниз, встав на широко расставленные колени. Сложно было отвести взгляд от его ловких рук, справляющихся с ширинкой. — Сделаешь это в душе? Как не хотелось останавливать этого лиса, но растянуть удовольствие сексуального напряжения хотелось сильнее. Арс послушно стянул джинсы с Димкиных щиколоток, ненавязчиво задержав своё внимание на его стопах, выпрямился, гордо расправив плечи, словно нагота была его лучшим костюмом; влекомый тонкими пальцами вокруг запястья, Дима на секунду подумал, как интимен и романтичен этот момент, если убрать все остальные вводные данные. Тёплые струи воды коснулись Диминых плеч, Арс включил верхний душ, это ощущалось, как летний дождь. Было бы здорово вдвоём попасть под ливень и целоваться, целоваться, целоваться... Бледные руки скользили по Диминым плечам, ключицам, дотрагивались до скул, края уха, заставляя жмуриться от удовольствия и погружаться в мечты ещё сильнее. Одна из ладоней скользнула вниз по животу, уверенно обхватывая свою цель; Дмитрий судорожно вцепился в затылок Арса, притягивая его лоб к своему. Он помнил про запрет, поэтому просто пожирал глазами приоткрытые в самодовольной улыбке губы. Другая рука стиснула рёбра. Арсений впечатался спиной в стенку душа, злое лицо напротив его не пугало, он слишком хорошо знал это выражение. Завтра на теле останутся синяки от этих цепких пальцев и засосы. Арсений протянул руку за гелем для душа; он проделывал этот трюк пару раз, с особенными клиентами, ещё ни один не остался равнодушен. Белые капли геля неряшливо упали на грудь, лениво потекли вниз, собираясь в ложбинках, Арс выдавил ещё немного на живот; его забавляло то, как Дмитрий кусает губы, как потемнели его глаза, пошлые мысли были почти слышны, они срывались беззвучным шёпотом с его губ. — Хочешь помыть меня? — бутылочка вернулась на полку. Дима не выдержал просто смотреть: ладони размазали абстракцию из белых подтёков, тело под его руками можно было назвать совершенным. Арс выгнулся навстречу, дразня, заманивая; обнажённые тела страстно сцепились, Димка уже был готов кончить только от этого тесного контакта, но Арс будто чувствовал, он одним сильным движением отвёл Димины руки в сторону и прошептал на ухо: — Я вниз, будь хорошим мальчиком и следи, чтобы я не задохнулся. Не задохнулся он чтобы, блять. Одни эти слова возбуждали больше, чем действие: Арс опустился на колени, не разрывая зрительного контакта, завёл руки за спину, облизнулся и осторожно, медленно сомкнул губы вокруг пунцовой головки. — Блядь, — прошипел Дима, запрокидывая голову. Душ беспощадно заливал лицо тёплыми каплями, от сочетания этих ощущений и правда легко можно было задохнуться. Арс брал глубоко. Дима чувствовал, как упирается в его глотку, если сейчас опустить взгляд, можно было кончить за пару секунд, от одного вида. Он запустил пальцы в мокрые волосы, перебирая и мягко сжимая, движение внизу ускорилось, впервые в жизни ему не удалось проконтролировать себя и остановиться вовремя. Вместо того, чтобы выпустить, взял так глубоко, что язык коснулся мошонки. Дима опустил затуманенный взгляд, чтобы успеть увидеть, как двигается кадык на этой лебединой шее, как он глотает. Арс не успел спросить: «Ну как тебе?» — его подняли за плечи резким движением и припечатали животом к запотевшему стеклу душевой кабинки. По спине растеклись поцелуи, вот это реакция, браво, Дмитрий! Арс упёрся руками в стекло, немного прогибаясь, подставляя тело под ласки изучающих рук. — Научишь меня так же? — робко спросил Дима, не прекращая изучать руками тело под ним. — Научу, — мурлыкнул Арс, чувствуя как Димина рука неуверенно огладила его стояк. Хочет доставить ему удовольствие? Пусть. Хотя кончить и получить удовольствие, вещи разные. Арсений закрыл глаза, представляя себе лучшую ситуацию, в которой они могли бы быть равноценными партнёрами, возможно, даже живущими вместе, партнёрами с безлимитными уважением и доверием. Рука на члене двигалась медленно, чувственно, без спешки к разрядке, поцелуи стали редкими, но долгими, Дима прижимался к спине, к лопаткам губами и словно задумывался, оставался так. Арс качнул бёдрами навстречу, беззвучно прося ускорить темп, пальцы, которыми он упёрся в стекло, побелели от напряжения. Движение поменялось: из тягучего, крепкого стало лёгким и быстрым, ускоряясь с каждой новой ступенью, реагируя на малейшие знаки, стоны, вздохи, всхлипы. Дима никогда бы не подумал, что дрочить не себе так сложно. Ему казалось, что ладонь сейчас просто онемеет от напряжения. Другой рукой он со всей силы вжал Арсения в себя, не отдавая отчёта своим действиям: это было естественно, держать его вот так близко. Член в руке отвердел до предела, Арс выгнулся, откидывая голову Диме на плечо, из его горла вырвался чуть более резкий стон, все мышцы, напряжённые до этого, резко расслабились, Дима даже похвалил себя за то, что так предусмотрительно обхватил Арса, смог его придержать. Движение медленно перешло в лёгкое поглаживание. — Всё в порядке? — Диме казалось, что он сделал всё как-то скомкано, наверное, не стоило поддаваться сиюминутному порыву. Арс медленно открыл глаза, вспоминая где и кто он. Всё возвращалось на места. Клиент его спрашивал, конечно же, стоило ответить, и как можно более удовлетворительно, хотя партнёра он бы просто поцеловал. — Божественно. «Врёт», — пронеслось у Димы в голове, но на что тут жаловаться: всё же оплачено. — Мы ключ не взяли. — Сейчас возьмём. Полотенцем прикройся, надо вещи у порога собрать. Арс из суеверных домыслов решил не брать ту же комнату, хотя Дима и предпочёл бы вернуться в знакомую уже обстановку. Эта, другая, имела двухуровневую подсветку на потолке; маленькая, только с низенькой двухспальной кроватью, видавшей лучшие дни, и двумя несоответствующими кровати тумбочками у изголовья. На одной стояли пепельница — к слову, чистая, — бутылки с водой, два стакана, на другой — внушительных размеров тюбик смазки и россыпью лежали презервативы. Димка поёжился, только сейчас почувствовав холод влажной кожей. — Закрыть окно? Арс включил подсветку, выключил лампочки. В красном свете стало поуютнее: нелепые обои с крупными изображениями ирисов превратились в абстракцию, несочетающиеся по цветам мебель и текстиль уравнялись в монохроме. Стеклопакет на микропроветривании не сильно и смущал. — Да нет, пусть. — Массаж? — Арсений мягко коснулся Диминых плеч, легонько сжал их. — Чё, прям массаж? — Прям массаж. Арс улыбнулся. Чёрт побери его улыбку, из-за которой всё вылетало из головы. И снова он ведёт, так легко и ненавязчиво; ухватил за запястье, потянул на застеленную кровать. Дима улёгся поудобнее на живот. Вес Арса приятно придавил его сверху. Нежные пальцы с нажимом прошлись вдоль спины, пуская волны приятных иголочек по всему телу. — Я, конечно, не массажист, но помять могу. Говори, говори так заливисто и непринуждённо, прикасайся вот так нежно и заботливо, стирай грань, заставь забыть о тумбочке с презервативами, о том, что время ограничено, о том, что надо будет ехать домой и как-то смотреть в глаза жене. Говори о себе. — Как всё-таки настоящее имя? — М? — притворился Арс, будто не расслышал. — Как родители назвали? — Опять ты со своими неприличными вопросами, — болезненный щипок в районе рёбер. — Скажу в следующий раз, если в этот будешь паинькой. Была не была. — Арс. А можно тебя на кофе позвать? Ну просто как человек с человеком. Неопределённый смешок. — Позвать можно. Только я откажусь. — А если... — Расслабь плечи, ты что, вагоны разгружаешь? У тебя мышцы каменные от напряжения. Дима уткнулся лицом вниз, но говорить не перестал. — Ну и ладно. Сам всё выпью. Снова смешок, более добрый, искренний. — «Всё» — это во всём городе? — Да. Плечи приятно заныли от активных растираний, разогретые ладони сместились на поясницу, только подумать, ведь и правда, столько напряжения скопилось от постоянной работы и нервов. Димка откровенно начал посапывать. Шлепок разбудил похлеще кофе. Офигевший от такой внезапности, Дима приподнял голову. Арс, откровенно любовавшийся видом, внезапно проронил: — Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя классная задница? Чего-о-о? Какая, нахрен, классная, какая, нафиг, задница? На удивление активные растирания ягодиц оказались приятными. Мышца же, логично. Но Позов заметно напрягся. — Чего это мы так реагируем? Не покушаюсь я на твою святая святых, в глубины души не полезу, успокойся. — Я и не волновался, — соврал Дима и ойкнул. — Вот тут, на копчике, посильнее можно. — Посильнее не можно. Иначе нам твоих коллег вызывать придётся. Разворачивайся. Чего? Грудные мышцы тоже мышцы и тоже хотят массажа. Давай-давай, не прикидывайся тюленем. Головой ко мне. Удобно? Удобно-то удобно, только вот... Головой так близко к бёдрам голого мужчины Дима ещё не лежал. Он с опаской и интересом поглядывал на обнажённую кожу перед глазами. Арс медленно, с нажимом обвёл ладонями круг — мышцы приятно потянуло; заскользил обратно, случайно задел соски. Дима непроизвольно дёрнулся. — Неприятно? — Арсений остановился. — Да, нет. Непривычно, — Дима пожал плечами, — а так, прикольно. — Тебя что, никогда не баловали? — В смысле? Вместо пояснения Арс склонился: влажное прикосновение языка заставило Диму снова дёрнуться. Игра с сосками оказалась неожиданно приятной, возбуждение запульсировало в паху. Дима зашипел, потянулся к голым бокам над головой, сжал, надеясь, что Арс всё поймёт без слов. Сверху послышался игривый смешок, гибкое тело выгнулось, подтягиваясь ближе к наливающемуся члену. Всё правильно понял. Дима одобрительно промычал, чувствуя, как мягкие руки смыкаются вокруг твердеющей плоти, сжал бока Арса ещё сильнее, пара толчков в кулак — и стояк уже вполне ощутимо можно было использовать по назначению. Послышался шелест обёртки, холодный латекс в смазке легко раскатался по стволу, язык прошёлся вокруг головки, и губы сомкнулись, принимая Димку в горячий рот. Позова слегка смущала собственная неопытность, он с вожделением разглядывал полувозбуждённый член перед лицом, руки огладили упругий зад Арса, сжали его, заставляя поддаться ближе. — Арс. Кинь презик. «Не поздновато ли, Дим? В душе без презика было, легкомысленная ты скотина». — У меня идея получше. Дима растерялся, выпустив добычу из рук. Что задумал Арс? Чертовка потянулся к смазке, выдавил обильно на ладонь — Поз стиснул зубы, — прошёлся по всей длине Димкиного стояка, мазнул рукой, нырнув пальцами между собственных ягодиц. — Чччёрррт, — прошипел Дима, не отрывая глаз от происходящего, от мускулистой спины; узкий на вид вход принял его с лёгкой готовностью. Арс медленно опустился, принимая в себя всё до самого основания; гортанно простонал, выгибаясь назад в спине, упёрся Диме в грудь ладонями. — Блядь, Арс, я щас кончу. — Тшш, – Арсений замер, выжидая. – Кончишь. Но не сейчас. Движения мучительно медленные, плавные, Арс словно танцевал, оседлав Поза, натренированное тело красовалось изгибами, в красном свете играя чётко очерченным рельефом. На каждое движение вверх — шипение, на каждое движение вниз — хриплый стон. Дима думал, сойдёт с ума от этой пытки: его руки так сильно сжали танцующие на нём бёдра, что пальцы онемели. Ответных толчков было недостаточно – нужно больше. Арс удивлённо охнул; сильные руки сгребли его в охапку — Дмитрий прижал к себе, двигаясь в своём темпе, задавая новый, сумасшедший ритм, шепча в спину что-то невнятное. Арсений зажмурился, растворяясь в приятной и такой привычной боли, он машинально накрыл Димины руки своими, сместил одну на горло, так, чтобы ладонь клиента чувствовала вибрацию его стонов. Пальцы сжались с жёсткой аккуратностью, Арс одобрительно зашипел: — Да, выеби меня, как суку. Дима зарычал, матерясь, вдалбливаясь последними, самыми жёсткими толчками, остервенело прижимая к себе дрожащее тело. — Хороший мальчик, — прошептал Арсений, поглаживая руку, всё ещё сжимающую его горло. Хватка ослабла. Дима уткнулся головой Арсу между лопаток, это странно, но было так хорошо и так хуёво одновременно. Впервые в жизни он чувствовал себя так правильно: целовать это тело, держать его так близко, находиться в нём, чувствовать всё это. И похуй на момент, похуй, что там, за пределами этой комнаты, запереться и не выходить отсюда никогда. — Я скоро пойду. Арс удивлённо обернулся, стараясь скрыть радость. — Уже? — Мне завтра на смену. Дома дела. На третий раз меня не хватит. Арс осторожно встал, закутываясь в полотенце. Мужчина, обречённо распластавшийся на кровати, смотрел на него таким взглядом, что стало больно. Изумительно. Ему, Арсу, снежной королеве, стало больно. Один порыв ничего дурного не наворотит. Арсений присел на край кровати, ласково вглядываясь в болезненно вперившиеся в него глаза, пальцы нежно коснулись шершавой, хоть и гладкой на вид, щеки. — Всё было хорошо. Не расстраивайся, — кончики пальцев коснулись пухлых Диминых губ. — Буду рад, если придёшь ещё. Лёгкий поцелуй в лоб, и Арс поднялся, легко, будто его и не имели жёстко в зад пять минут назад. — Я в душ, можешь не спешить, приводи себя в порядок. Буду ждать тебя в коридоре. Дверь щёлкнула, как взведённый спусковой крючок. Времени было достаточно. Время кончилось.