Сосед на Камри

      — Нам надо развестись.       — А как же мы?       — Нас больше нет…       Я прихожу в себя через несколько дней, стоя в квартире Влада. Оказывается, можно подать заявление на развод онлайн, что он и сделал заранее. А с учетом того, что нет совместного имущества или детей, фамилия девичья, нам оставалось только поставить подписи. Когда оформляли документы, он попросил собрать вещи, хочет продать ее и уехать. Как отчужденно и холодно смотрел на меня в ЗАГСе. Я прям чувствовала кожей его желание поскорее уйти.       Складывать практически нечего. Основная часть одежды уезжала со мной. В сумку отправляются рамки с фото, подарки, среди которых наши кружки с Микки и Мини Маусами, другие безделушки и немного кухонной утвари, ничего серьезного. Влад сказал, я могу взять все, что хочу, он свое забрал, остальное оставит покупателям. Не нахожу кастрюли, которые мы покупали вместе. Буду надеяться, что он начнет готовить.       Феечка порывалась помочь, но я попросила остаться. Мне нужно было это время здесь, хотелось попрощаться наедине. Солнце заливает ярким светом комнаты, словно ничего не случилось, жизнь не остановилась. Я даже не сказала Владу, что люблю его. Или я только придумываю, а через месяц буду вспоминать о произошедшем с легкой грустью и двигаться дальше? Не знаю, у меня нет опыта в любви и уж тем более в расставаниях.       Сижу на кровати и не могу встать, ноги будто налились свинцом, не хотят нести домой. Передергивает от одного воспоминания, как мама встретила. В тот раз папа увел ее. Но даже ему не всегда удается сдержать негодование мамы. Я не смогу там жить. Любой ценой найду работу и съеду от родителей.       — Кристина, год назад ты сделала мне очень больно. Я не запасной вариант…       Непроизвольно начинает подрагивать нижняя губа, смахиваю непрошеные слезы. В голове какая-то каша из мыслей. Еще в универ надо съездить, перевестись на заочку и документы подать на ивент-менеджера. Смотрела на сайте, в нашем есть нужное направление. С оплатой папа обещал помочь.       Собравшись с духом, выхожу из квартиры. Ключ опускаю в почтовый ящик. Теперь точно все.       Терять больно. Эта боль разъедает изнутри…       Ириночка Владимировна все время рядом, заставляет чем-то заниматься. Мы уже выдраили мою комнату, сделали перестановку, выкинули ненужный хлам. Постоянно готовим сдобу, наверное она планирует откормить меня на убой. С учебой все разрешилось. До первой сессии ждать два месяца, как раз успею найти работу.       Мне невозможно душно дома. Даже когда мама уходит, я чувствую ее укоризненный взгляд, слышу невысказанные упреки. Поэтому сбегаю покататься, пока она не вернулась с очередной встречи. Уже собираюсь сесть в машину, как взгляд падает на пустое место напротив. От осознания горькой правды внутренности сжимаются, и тяжело дышать. Все то, что копилось последние дни, вырывается наружу. Я обессилено скатываюсь по столбу и захлёбываюсь рыданиями.       Он забрал машину, он не живет в первом подъезде…       Я больше не увижу Влада…       С трудом уняв слезы, выезжаю на дорогу. Так легко двигаться в потоке и ни о чем не думать. Мимо несутся машины, с которыми выезжаю на трассу. Бесцельно перестраиваюсь между рядами, сворачиваю с главной улицы. Не сразу понимаю, что приехала на ту самую стоянку, где случился первый разврат в Камри. Перед самой «командировкой» Влада в Хабаровск у нас случился полноценный секс на заднем сидении его корабля. От воспоминаний щеки обдает жаром. Надеюсь, когда-нибудь я перестану возвращаться мыслями к нему, но не сейчас.       Выбираюсь из своей рыжей крошки и бреду к пляжу. За год ничего не изменилось: также зажигаются гирлянды, звучит веселая музыка из каждого кафе, парочки гуляют и целуются. Излишнее скопление людей напрягает, поэтому ухожу вглубь пляжа. Достаточно отдалившись, сажусь на песок как в лучших традициях дорам. Теплый ветерок обдувает влажные голые стопы. Я надела короткие шорты и не прячу шрамы. Это тоже заслуга Влада. Интересно, есть ли хоть что-то в моей жизни, на что он не повлиял?       Когда звонит телефон, сердце наивно замирает и надеется. К сожалению, имя абонента опускает с небес на землю.       — Привет. Ты же вернулась?       — Привет, Давид. Да, — отвечаю без особого энтузиазма. Гораздо занимательней наблюдать, как свободная рука закапывается в песке.       — Давай встретимся? — его бодрый голос начинает раздражать.       — Зачем?       — Соскучился. Ты представляешь, как я страдал целый год без вас?! Сколько идей остались не реализованы! Я готов, нет, я жажду все воплотить в реальность.       — Мы расстались, нечего воплощать. А матерью-одиночкой я не планирую становиться, несмотря на возраст и финансовое положение «сыночка». Так что прости.       — Я смотрю, совсем все плохо. Мы точно должны увидеться!       — Не хочу.       Поднимаю ладонь, и песчинки просачиваются сквозь пальцы.       — Ладно. Не хотел сразу говорить, но ты не оставляешь выбора: я уезжаю работать в Питер. Хочу попрощаться со всеми близкими людьми.       — Ого, ты не писал об этом, пока я была в Хабаровске, — становится обидно. Я-то с ним делилась практически всем.       — Смысла не было. Я ж знал, что ты успеваешь вернуться.       — Хорошо. Только давай в обычном кафе, без пафоса и дорогих вечерних платьев, как ты любишь.       — Договорились, я приду в дешевом утреннем платье. Так лучше?       — Да ну тебя! — смеюсь, представив горячего южного парня в сарафане.       — Вот так мне больше нравится твой голос. Давай завтра вечером.       — Договорились.       Отключаю телефон и продолжаю сидеть.       — Но ты же сказал, что дождешься меня?       — Я не смог…       — У тебя кто–то есть?       Переступаю порог дома и практически попадаю на мамино выступление:       — Вот, я же говорила! Попользовался и бросил. А наша дурында и рада была бежать к нему в постель. Все, не нужна больше? Выкинул? Что будем с ней делать? Никто теперь не возьмет ее!       — Тише! Кристина скоро вернется!       Действие разворачивается в гостиной, поэтому родители пока не знают о моем присутствии. Замираю в прихожей, не понимая, куда деваться. Путь в комнату наверх лежит через них.       — Нечего с ней было цацкаться!       — Это наша дочь, если ты забыла! — папа отвечает неожиданно жестко. — Сейчас ей нужна поддержка! Ты видела, в каком она состоянии?       — Переживет, — доносится пренебрежительный ответ. Я ни капли не удивлена. — После возвращения Кристина стала слишком много себе позволять! Когда хочет — уходит и приходит.       — Она давно совершеннолетняя. Люба, не хочешь на пару недель съездить в санаторий? Ты в последнее время стала слишком несдержанной, может успокоительное попить?       — Что?!       Не могу дальше это слушать, сбегаю на кухню. Сердце бешено колотится, а лицо пылает. Папа никогда меня так не защищал. Глаза опять наполняются влагой, я стала бесконечно плачущей девочкой. Слабая попытка проморгаться не дает результата.       — Девочка моя, ты что здесь стоишь в темноте? — Феечка так неожиданно появляется и включает свет, что я не успеваю вытереть слезы.       — Батюшки-светы! — она охает и бросается ко мне: — Да что же у вас там случилось?       — Ириночка Владимировна, я его обидела, очень сильно обидела, — всхлипы смешиваются со словами. Жмусь к ней, ощущая забытое тепло родного человека.       — Ой-ё-ёшеньки мои. Молодые вы еще, глупые.       Ничего не получается сказать, горло сдавливает спазм. Феечка гладит по спине и тихонько покачивается из стороны в сторону, успокаивая меня.       — Что имеем, не храним, потерявши — плачем, — еле слышно раздается в тишине. — Проводить в комнату?       — Там в гостиной родители ругаются.       — Дык разошлись уже, иначе как бы я сюда пробралась. Пойдем, малышка.       Ночью плохо спится, снятся какие-то ужасы. Поэтому утром встаю разбитая, с темными кругами под глазами. Даже патчи не особо помогают. А на сегодня было столько планов: пройтись по агентствам, организующим праздники, встреча с Давидом. Только в таком виде меня максимум возьмут уборщицей. Для полной картины парень сообщает, что срочно улетел в Санкт-Петербург. Договорились увидеться попозже.       Следующие дни полностью посвящаю поиску работы. Как оказалось, в курортном городе немного другая специфика в плане загруженности агентств. Пока результаты плачевные. Если ничего не найдется, снова пойду официанткой, у меня и отметка о санитарном минимуме еще действующая. Мама стала совсем невыносимой. Конечно же ни в какой санаторий она не поехала. Почти каждый вечер она выливает на меня ведро помоев в виде оскорблений и причитаний. Как будто, если меня не возьмут замуж, то ее жизнь будет кончена в прямом смысле слова. Папа как может пресекает конфликты, но это очень тяжело. После очередной ссоры запираюсь в комнате и включаю любимые песни БТС. Дорамы совсем не хочется смотреть, там парочки счастливые, а я — нет. Трагичный же конец моя расшатанная психика элементарно не выдержит. В принципе, если свихнусь в такой обстановке, то меня сдадут в дурку. Это всяко лучше. Там под успокоительными мне не будет больно или плохо, мне будет все равно.       Хрупкая тишина внизу снова нарушается разговорами на повышенных тонах. Странно, с кем там мама еще решила поругаться?       — Кристина, открывай!       — Даша, ты откуда? — не верю своим глазам. После возвращения мы пару раз пересекались вдвоем. Без брата даже было лучше, никто не нудел. Но в ближайшее время не договаривались встретиться.       — Ирина Владимировна позвонила Игорю, — она залетает в комнату как ураган. — Так, собирай вещи, поживаешь у нас.       — А он-то не против? — с явным недоверием гляжу на девушку.       — Это его идея, только не проговорись. Все ещё создаёт образ вредного брата, — заговорщицки подмигивает, — он, как никто другой, знает вашу маму и понимает, что здесь происходит. — Даша с интересом осматривается и продолжает, как ни в чем не бывало: — Перестановку сделала?       — Угу. Я все-таки не уверена, что это хорошая идея.       — Не придумывай.       За тридцать минут собираю вещи, и мы спускаемся. Мама демонстративно отвернулась и молчит, папа виновато качает головой. В последнее время мне очень жалко его. Но как облегчить эту участь — ума не приложу. Только очередным побегом наверное.       Игорь с Дашей выделили мне меньшую комнату в своей двушке. Правда, братец не мог не подковырнуть, велев платить за кров готовкой и уборкой. Кажется, надо не выдумывать и идти работать, как Феечка. Буду одинокой седовласой старушкой с пышным пучком и противнем всегда свежих булочек.       У ребят мне становится немного лучше, перестают в голову лезть пессимистичные мысли и идеи. Даже дурку пока отложила. Только готовлю и правда много. Даша переживает за фигуру, Игорь лопает без зазрения совести, а мне так легче, стряпня успокаивает и отвлекает. С работой полный провал. Наши ивент агентства как будто застряли в совдепе, ни малейшего желания развиваться, становиться современными, радовать клиентов, работа на отвали. Каждое следующее собеседование разочаровывало сильнее предыдущего. Конкурсы с надувными шарами, ложками и бутылками, костюмированный выход цыган не первой свежести, обязательные голуби.       В один из вечеров я набралась смелости, посадила перед собой будущих молодоженов и разложила возможные варианты. Я искренне хотела бы для них незабываемого в хорошем смысле праздника, а не вот это вот все. Они запланировали свадьбу на конец октября, забронировали ресторан и успокоились. Очень беспечно с их стороны, поэтому стоило поторопиться. Игорь, недолго думая, озвучил бюджет и делегировал мне всю подготовку. Этим и занялась, отвлекаясь на прогулки с Дашей или препирательства с Игорем. У меня просто невыносимый брат, которого я готова любя придушить.       В круговороте дел о себе напоминает Давид. Для встречи с ним выбираю обтягивающие джинсы с высокой посадкой и укороченный топ. В торговом центре, где расположено кафе, мощные кондиционеры, можно простыть.       На эскалаторе поднимаюсь на второй этаж. Давид выбрал пиццерию и уже старательно разглядывает меню. Такой формат мне нравится гораздо больше.       — Привет, путешественница! — он, как всегда, обворожительно улыбается. Выглядит сногсшибательно и дорого для этого места, выпендрежник в поло, шортах и мокасинах. Только шляпы не хватает — и можно на пляж под пальму.       — Привет.       — Я заказал большую сборную на тонком тесте и напитки на свой вкус. Надеюсь, ты не против?       — Нет. Официантки уже признавались в любви?       — Не успели, ты спугнула.       — Пф-ф, не прибедняйся, — демонстративно закатываю глаза.       — Ой, ну сейчас зрачки полный круг сделают.       Кидаю в него скомканную салфетку, обратно летит трубочка. Ну да, это недорогой ресторан, где Давида знает каждый официант, и толпа зевак не прочь поглазеть на скандал в высших кругах общества. Можно расслабиться.       — Кристина, а ты не изменяешь своим привычкам, — его звонкий смех все же привлекает внимание других посетителей.       — Рассказывай, чего тебя дернуло ехать в Питер?       — Я давно уже планировал попробовать там: прощупывал почту, заводил полезные знакомства. Пока ты отдыхала, я выкупил небольшую контору, провел реорганизацию, обновил оборудование.       — Какой продуктивный!       — Если хочешь, поехали со мной?       — Кем? Домработницей и поварихой?       — Доброй мамочкой. Может, все-таки усыновишь? — Давид не умеет делать глазки, как у Кота в сапогах из Шрека, но вот щенячьи запросто.       Теперь уже мой хохот разносится по залу. Кажется, нас сейчас выгонят.       — Не уверена, что Аделина Евгеньевна будет в восторге.       — Ты ей очень нравишься, так что она не откажет передать свое драгоценное дитятко в заботливые руки.       Нашу словесную дуэль останавливает девушка с заказом. Микс из четырех видов пицц выглядит очень аппетитно.       — Лимонад здесь делают отменный, советую.       — Давид, так ты не такой уж и мажорик! — не могу сдержать удивления.       — Кристина, я ж теперь бедный. Все деньги в Питере остались.       — Тю, зачем же ты мне тогда нужен. Я сама бомжик.       — Представь как романтично: ты и я под мостом пережидаем осенний промозглый дождик. Я заботливо прикрываю нас картонкой. Заведем дворняжку, которая заразит блохами. Заживе-е-ем!       — Э-э-э, я пожалуй подожду, пока ты встанешь на ноги, снова разбогатеешь, а потом приеду на все готовенькое.       — Меркантильная особа ты однако! Я-то думал, ты в горе и радости, в богатстве и бедности, — ноздри раздуваются, брови сходятся к переносице, как будто он по-настоящему сердится.       — Давид, я не могу, — снова закатываюсь смехом.       — Художника обидеть может каждый, — продолжает сокрушаться моей черствости.       — Прости, сынок.       В руках уже третий кусок пиццы и второй стакан напитка. Вкусная еда и бестолковая беседа поднимают настроение. Какое-то необъяснимое чувство заставляет повернуть голову в сторону стеклянной стены, которая отделяет зал от других. В глазах мутнеет, я будто вижу там его силуэт. Как завороженная, провожаю быстро удаляющуюся фигуру взглядом.       — Крис, ау!       — А, что?       — Ты перестала отвечать.       — Мне надо в туалет.       Срываюсь без объяснений под удивленный взгляд. В уборной пытаюсь успокоиться и споласкиваю лицо холодной водой. Это теперь каждая мимолетная встреча будет ломать меня? Тогда я скоро умру от тахикардии. Хочу уйти поскорее отсюда.       — Давид, мне пора, — подхожу к столику и осекаюсь, потому что парень с кем-то разговаривает по телефону.        Когда он заканчивает, повторяю еще раз:       — Я поеду, поздно.       — Уже? — он поднимается. — Жаль, я надеялся все-таки переубедить тебя. Если что, всегда жду в северной столице нашей родины.       — Под мостом?       Вместо ответа Давид захватывает в объятия. От него исходит такое искреннее тепло, что отпускать не хочется.       — Кристин, нам лучше разойтись, — в самое ухо раздается напряженный шепот. — Я еще слишком молод умирать.       Растерянно отступаю, пересекаясь взглядом с Владом. Мне достаточно секунды, чтобы считать эмоции разочарования на потемневшем лице. Он разворачивается и уходит, а я спешу за ним:       — Влад, мы с Давидом просто друзья. Он хотел попрощаться перед отъездом, — наконец догоняю.       — Кристина, ты можешь делать все, что хочешь. Ты свободна.       — Но…       — Прости, я спешу. Пока.       — Пока.       С силой щипаю себя за нежную кожу внутренней стороны предплечья, чтобы остаться в реальности. Еще не хватало расплакаться посреди огромного скопления людей. Я стану сильной, я справлюсь. Забрав сумку и еще раз попрощавшись с Давидом, уезжаю домой.       Ты свободна…       Мне казалось, что я справилась, но это лишь казалось. Ничего не изменится через месяц или год. Я буду и дальше его любить, каждую случайную встречу переживать как трагедию, которая медленно убивает. Боль притупилась, и я поверила, что стало легче. Это была злая шутка разума.       Стараюсь лишний раз не выходить из комнаты, ни с кем не контактировать.       — Даша, поговори с ней!       Да уж, мой брат сама тактичность. Его шепот можно услышать на другом конце города.       — Два дурака. Один страдает, вторая страдает, да пусть уже будут вместе!       — Ты же не хотел?       — Пускай сойдутся снова, чем успокаивать их, видеть эти кислые лица. Недоделанные Ромео и Джульетта.       Отчетливо представляю, как он закатил глаза и недовольно скривил рот. Не выдержав дешевого спектакля, открываю дверь и вижу их перед самым носом. Недовольно сверлю каждого взглядом в надежде, что они все поймут без слов.       — Так, пойдемте, чай попьем, пока Игорь все булочки не съел, — Даша ведет меня вперед.       — Не переживай, я еще испеку.       Игорь останавливается в проходе малюсенькой кухоньки, скрестив руки на груди.       — Крис, ты же не мучилась весь год? — она ставит чайник и достает кружки. — Мы с тобой созванивались, я бы заметила.       — Он сказал, что будет ждать, поэтому я была спокойна. А теперь все, мы окончательно расстались. Даша, я не знаю, как это объяснить! Типа парень ушел в армию на год, и вроде бы плохо без него, но ты же знаешь, что потом вы будете снова вместе.       Но мы не стали…       Бестолково рассматриваю свой стакан, чтобы не пересекаться ни с кем взглядом.       — И ты его так просто отпустила?! — она искренне возмущается.       — А что я могла сделать?! — вздергиваю подбородок.       — Бороться за ваши отношения!       — Он все уже решил, было поздно.       — Никогда не поздно! Тем более его реакция на вас с Давидом гораздо красноречивее любых слов. Он ревнует и все еще любит тебя.       — Как это — бороться? Я не знаю, — устало прикрываю глаза. Я будто боюсь дать себе надежду, что все ещё можно исправить и вернуть. — И потом, он уехал.       — Ну не так уж и далеко, всего лишь в Питер и не навсегда, — Игорь подает голос. — Сделает работу для Давида Зольникова и вернётся. А твой дружок не сказал? — язвительно спрашивает.       — Что?! Нет, — вот засранец! Ну я ему устрою взбучку!       Может, и Влад тогда в кафе оказался неслучайно? У них была встреча?       — Так что прекращай распускать нюни! Этот мальчик будет наш! — Даша решительно бьет кулаком по столу.       — Кхм-кхм, Даша, у тебя уже есть мальчик, — с опаской поглядываю на брата.       — Да я уже привык, — отмахивается.