Сосед на Камри

      Как он узнал? Разве так бывает? Свобода… Для кого-то это обыденность, для меня — цель, которой обязательно добьюсь. Я сбита с толку и не могу подобрать слов, к тому же снова поспешила с выводами относительно мыслей другого и плохо подумала о нем.       Неожиданно теплые мужские губы прижимаются к моим. Всего лишь мимолетное касание заставляет сердце трепетать подобно бабочке.       — Опять зависла, а это показалось неплохим способом вернуть тебя в реальность, — он нахально оправдывается, но не спешит увеличивать расстояние между нами, обдавая горячим дыханием.       — Ты до сих пор так считаешь? — я не в состоянии разорвать зрительный контакт.       — Насчет поцелуя? — он тоже.       — Нет, про море.       — По большей части — да. Только душевную боль от потери близкого человека ничем не заглушить…       Не выдерживаю и безрассудно целую его сама, цепляясь за жилет, чтобы удержаться в качающемся катере. Влад быстро соображает и приоткрывает рот, полностью отдавая инициативу, отчего удивленно распахиваю глаза и встречаюсь с его пронзительным взглядом, язык замирает меж податливых влажных губ. Даже сейчас он играет со мной. Секундной растерянности не удается овладеть телом и заставить отступить, потому что эндорфины отключили мозг, толкая в омут удовольствия. Несмелые касания моего языка тут же оказываются вознаграждены: Влад задерживает дыхание и, скинув с меня кепку, запускает пальцы в волосы, вызывая табун мурашек, словно шаман — дождь. Невозможно разобрать, кто из нас стонет, в какой момент его руки оказываются на талии под жилетом, и самое главное, когда он успел по-хозяйски завладеть моим ртом, ведь секунду назад я прошлась кончиком языка по его небу.       После очередной волны нечаянно, но сильно прикусываю его за верхнюю губу.       — Прости, — испуганно смотрю, как появляется первая капля крови.       — Ничего страшного, — Влад вытирается тыльной стороной ладони. — Поцелуи в таком месте явно не лучшая идея, зато будет что внукам рассказать.       Все равно ощущаю вину, а беспомощность только усиливает ее.       — Крис, успокойся. Я жив и не собираюсь падать за борт от потери крови, — он сдерживает смех, чтобы не сделать рану еще больше. — Следующий раз произойдет на твердой земле. Давай ты посмотришь в этот несчастный бинокль, и мы вернемся на сушу, поедим в том замечательном кафе, полюбуемся пейзажем, как и задумывалось изначально. Я бы хотел оставить все-таки приятное впечатление о нашем свидании.       Беру бинокль, чтобы мельком взглянуть для галочки, но картинка мгновенно завораживает и приковывает внимание. Мы остановились не очень далеко от берега, что позволяет действительно почувствовать себя сторонним зрителем жизни целого района: в этой высотке на каждом этаже суетятся офисные работники, по улице бегут озабоченные горожане, а в тупике проводят строительные работы. Никто из них не догадывается, что стал участником маленького фильма без начала и конца.       — Ты был прав, это захватывающе, — мне даже сказать нечего, ранее он все озвучил сам.       — А теперь возвращаемся, буду согревать и кормить тебя. Не прощу себя, если заболеешь.       Когда небо окончательно затягивает, и первые капли касаются деревянного пирса, мы уже сидим на крытой веранде кафе. Влад быстро делает заказ, а я любуюсь им и слушаю шум усиливающегося дождя. Тепло от пледа, которым укрыл до невозможности предусмотрительный парень, медленно окутывает и расслабляет тело. Так приятно никуда не бежать и наслаждаться моментом. Да и чего уж кривить душой — заботой красавчика, о котором я только могла мечтать.       — Влад?       — М-м-м? — он откладывает телефон и переключает внимание на меня.       — Можешь хотя бы раз серьезно ответить на мои вопросы?       — Смотря какие.       — Почему у тебя затонированы передние окна в машине и почему не готовишь?       — Это все, что интересует тебя?       — Ну, нет, — немного теряюсь. — Просто ты упорно не хочешь нормально отвечать даже об этом.       — Хорошо. Затонированы, потому что не люблю, когда другие пялятся. Я стараюсь максимально оградиться от незнакомых людей, ненужного и тягостного общения. Второе: жалко тратить время на готовку, да и не люблю, не умею. Когда я жил в других странах, там было попроще с доставкой. Здесь я пока не нашел обычную еду хорошего качества. Да, возможно глупо, инфантильно, но я вот такой, со своими недостатками, а у кого их нет? — он беспечно пожимает плечами. — Удовлетворена?       — Вроде да.       И правда, почему я решила, что у него все должно быть обязательно сложно и заумно, Влад простой человек, как и любой другой.       Наше дальнейшее комфортное молчание и игра в смущающие гляделки нарушаются появлением женщины с заказом: две порции рыбы на гриле и запеченный картофель по-деревенски. Я порядком успела проголодаться, поэтому с удовольствием приступаю к трапезе.       — Я думал, ты сейчас будешь привередливо ковырять вилкой, съешь несколько кусочков и все.       — У меня отменный аппетит, так что нет, — выразительно качаю головой.       — А у меня-то дома отказалась поесть тогда, — он нисколько не отстает в скорости поглощения пищи.       — Потому что была не голодна, в отличие от сегодняшнего дня, вот и весь секрет.       Тот хмыкает, но ничего не говорит.       После обеда дождь прекращает лить, и у нас получается прогуляться по поселку. Влад обходит стороной дом родителей, а я увожу его, как только на горизонте начинает маячить участок Зольниковых. Не хотелось бы случайной встречи и неловких объяснений, что я тут делаю и с кем. За огромным деревом, зеленая крона которого скрывает от посторонних глаз, он зажимает меня и целует так жадно и влажно, что почва уходит из-под ног. Требовательные губы сминают мои, не оставляя ни шанса на пощаду. С трудом отклеившись друг от друга, переводим дыхание.       — Прости, сорвался. Так давно мечтал это сделать.       — Всего лишь пару месяцев.       — А-а-а… Ну да, — Влад кажется озадаченным без видимой на то причины.       — Что-то не так? — не понимаю его реакции.       — Все в порядке. Поедем?       — Придется, еще машину забирать от университета, — как не прискорбно, но каждая сказка имеет свойство заканчиваться.       На обратном пути между нами совсем иная атмосфера. Если утром присутствовала напряженность и легкая нервозность, которую оба пытались скрыть шутками, то сейчас — расслабление. Влад часто поворачивается в мою сторону, то улыбаясь, то просто рассматривая. Крепкие руки на руле двигаются плавно, а сам он источает уверенность и силу. Ему не страшно отдать свое сердце…       Стоянка выглядит заметно опустевшей, когда мы заезжаем на территорию.       — Дождись меня в паркинге, пожалуйста, а то надо на заправку заскочить. — Влад огорченно хмурится, не желая отпускать.       — Хорошо.       Только наедине с собой удается прислушаться к внутренним ощущениям, нашептывающим: я удовлетворена происходящим, спокойна впервые за долгое время. Не спеша выезжаю на дорогу по заученному до дыр маршруту. Не знаю, какая беда постоянно видится Феечке, мне же кажется, дальше будет только лучше.       Влад появляется буквально через пятнадцать минут и сразу выходит из Камри.       — Я соскучился.       — Уже? — с щенячьим восторгом задираю голову, натыкаясь взглядом на довольную моську.       — Угу, — он заграбастывает в свои объятия, и мир будто останавливается.       — Мне пора, — произношу с сожалением и неохотой.       — Конечно, — парень относится с пониманием. — Напишешь, когда можно будет позвонить?       — Обязательно.       Он берет меня за руку и ведет домой. Не в первый раз замечаю, что Влад двигается чуть впереди, будто пряча меня за спиной. В этот раз заходим в подъезд вместе. Скрывшись за лифтом, снова терзаем губы друг друга и оттягиваем расставание на несколько жалких минут.       — Каждое утро я буду ждать тебя в паркинге в семь часов.       — Я буду приходить каждое утро.       Меня встречает тишина, позволяя продлить эйфорию волшебного дня. Тихонько шмыгаю в комнату, чтобы переодеться. Из зеркала виднеется девочка с румяными щеками и распухшими красными губами. Если родители увидят, я попала. Не понимаю смеяться или плакать. Решаю сначала проверить на Феечке и спускаюсь на кухню.       — Батюшки-светы, Кристина! — она удивленно охает и садится на табурет.       Это провал, я обречена на вечное заточение.       — Ты где была?!       — На свидании, — смущенно зажмуриваюсь.       — С Владом? — женщина догадывается без лишних объяснений. Морщинки вокруг изумрудных глаз становятся чуть заметней.       — Да! — обнимаю ее, а после пускаюсь в импровизированный танец. — Я так счастлива, ты бы знала! Он такой, такой… — не находится подходящих эпитетов.       — Выросла моя деточка, — она лишь грустно качает головой и кладет ладони на колени, пока я продолжаю скакать. — Надеюсь, он стоит того?       — Он стоит гораздо больше.       Хлопок двери нарушает идиллию.       — Кристина, ты дома? — суровый металлический голос мамы не предвещает ничего хорошего.       — Ириночка Владимировна, что делать? — в панике ищу глазами, куда спрятаться.       — Быстро за стол, — она за секунду накладывает и размазывает тушеные овощи по тарелке. — Сделай вид, что давно тут сидишь и ешь.       — Мама, я здесь, — засовываю огромную порцию в рот, отчего раздуваются щеки и немного уменьшаются губы.       — Ирина Владимировна, во сколько она пришла? — окутанная шлейфом терпких духов, мама постукивает по мраморной столешнице ногтями в тон красной кожаной юбки. Безупречный образ завершают десятисантиметровые шпильки и шифоновая бежевая блузка. От нее исходят волны нетерпения, как будто собирается ругаться независимо от ответа.       — Так полшестого была.       Мама переводит недоверчивый взгляд на меня, отчего давлюсь и закашливаюсь.       — Я нисколько не удивлена, — брезгливо протягивает мне салфетку, словно перед ней не собственный ребенок, а грязная попрошайка. — Утрись.       — Любовь Георгиевна, вам накрывать?       — Нет, в городе поела, — любуясь собой в глянцевом отражении кухонного фартука, мама поправляет идеально прямые, высветленные волосы. — Кристина, до какого числа у тебя продлятся экзамены?       — До двадцать пятого июня, — вставляю до следующего приступа кашля.       — Ясно, — в интонации так и сквозит привычное недовольство. — Ирина Владимировна, если Николай Викторович спросит, я поехала в бассейн, — и обращаясь уже ко мне, добавляет: — видишь, сколько дополнительных хлопот, мне пришлось приехать и проверить тебя.       Виновато склоняюсь, а по факту прячу лицо. Мама уходит, а мы с Феечкой выдыхаем.       — Специально подавилась? — она плюхается на стул и обмахивается полотенцем. Седые пряди выбились из пучка и свисают до плеч, передник вовсе съехал на бок.       — Нет, случайно вышло, — отодвигаю тарелку. — Фух.       — Будем считать, что на сей раз выкрутились. А дальше как, постоянно будешь есть и давиться?       — Не знаю. Может, у меня простуда выскочила?       — Аха-ха-ха, — простодушно смеется Феечка. — А может, вы будете аккуратнее целоваться?       — Ох, Ириночка Владимировна, да разве рядом с ним будешь об этом помнить! — мечтательно закатываю глаза. — Ладно, пойду к себе. Обещала Владу написать.       — Иди-иди.       На разблокированном экране телефона светится пять пропущенных от Милы и смс от Влада. Еще один звонок с незнакомого номера, наверно, опять что-то продают. Рекордно коротко разговариваю с подругой, в общих чертах обрисовав прошедшее свидание, затем уже с ним о всякой ерунде, о детских комичных ситуациях и несуразных выходках. Влад рассказывает о студенческих годах, и я узнаю много нового про брата. Становится до слез обидно, что это сообщает мне не Игорь. Оказывается, они были главными заводилами-проказникам и одновременно лучшими на курсе. Еще до конца учебы их начали приглашать на собеседования, Игорь без проблем нашел отличное место, а Влад отказался: хотел мир посмотреть. Он поделился своей болью, как у нас в городе плохо развит сервис онлайн-доставки. Например, в Казахстане можно заказать нужную вещь, и через три часа тебе ее привезут хоть ночью. В России, если это не Москва, такой номер не пройдет, поэтому первые месяцы после возвращения он убил на обустройство быта.       Мы говорим запоем, много смеемся.       Когда я появляюсь в паркинге на следующее утро, Влад уже стоит, прислонившись к Камри и скрестив руки на груди. Пока он не видит, подглядываю за ним: милая улыбка не покидает заспанного лица. Кажется, парень на работу не собирается, иначе как объяснить растянутую домашнюю футболку и простые шорты. Я-то потратила добрый час на выбор наряда, с моим специфическим гардеробом не разбежишься. Кроме того пресловутого платья в полоску, остальное слишком обычное, либо закрытое, либо «бабское». В итоге я выбрала свободный топ и легкую обтягивающую юбку.       — Пришла, — он слышит стук моих каблуков и поворачивается, улыбаясь еще шире.       Сама с трудом сдерживаюсь, чтобы не наброситься на Влада.       — Я же обещала.       — Иди ко мне, — он раскрывает объятия, в которые я с удовольствием погружаюсь. — У нас есть целых полчаса, прежде чем ты уедешь, — шепот над ухом отправляет вибрации по телу.       — А ты?       — Что я?       — Сегодня не работаешь? — отстраняюсь, насколько он позволяет, и смотрю в нахальные глаза.       — Кристин, я айти-специалист, могу работать хоть где. Предупреждал же, что не стоит беспокоиться, я подстроюсь под тебя.       — Как же тогда… — возникает сто вопросов обо всем, что было раньше, которые сносит умопомрачительный поцелуй со вкусом кофе.       — Потом расскажу, — пальцы скользят ниже.       В итоге к назначенному времени между нами звучит около десятка слов. Гораздо больше осторожных и не очень касаний, обжигающих взглядов, тяжелых вздохов…       — Влад, нам надо быть аккуратнее, — способность адекватно мыслить возвращается, только когда я сажусь в свою машину.       — В смысле? — он озадаченно хмурится, облокотившись на открытую дверцу.       — Вчера у меня губы были на пол-лица.       — Я вроде и так побрился, — вопросительно выгибает бровь.       — Просто не пытайся в следующий раз съесть мой рот. Феечка, как всегда, спасла.       — Кто?       — Наша домработница и по совместительству моя фея-крестная.       — Ничего неясно, но очень интересно, — еще раз поцеловав напоследок, он отпускает меня на учебу.       Как я и предполагала, Мила вытряхивает всю душу расспросами между парами. Ей было мало вчерашней сокращенной версии, поэтому приходится на перемене за обедом в подробностях пересказать все то же самое. Мы как будто поменялись местами, обычно она после бурных выходных делится со мной тайнами нормальной девушки, а не я.       Преподаватели все-таки вспомнили, что на носу экзамены, взялись усердно проверять остаточные знания своих студентов, доводя тех до испарины. Я в этом плане совершенно спокойна и уверена в себе.       Увы, с Владом видимся лишь урывками по утрам, перебиваясь телефонными разговорами или переписками, в выходные мама опять не спускает с меня глаз. Я, наконец, рассказала ему про то, кто такая Феечка, он — про свой график работы. Да, сначала действительно ездил на работу, потом наладил взаимодействие, и надобность отпала.       Спустя неделю случается долгожданная встреча. После университета целый час снова провожу в обществе Влада.       — На сей раз я подготовился и прибрался, — он чешет затылок, пропуская меня в свою квартиру. — Возле входа туалет с ванной, кухню ты уже видела, пойдем, спальню покажу.       Проходим в единственную большую комнату, которая разделена на две зоны импровизированной полустеной из стеллажа с разными полками: нижние с дверцами, верхние открыты, из-за чего свет проходит сквозь них, освещая помещение полностью. В этой части угловой диван и тумба с телевизором. Дальше спрятана двуспальная кровать, напротив гардероб до потолка. Цвета сдержанные, немного мрачные.       Медленно осматриваюсь, продвигаясь до окна, парень остается возле двери и внимательно наблюдает за мной. На обратном пути на стеллаже попадается полка с фотографиями, и резко начинает щемить в груди. Это, скорее всего, маленький Влад с отцом; тут они с Игорем получают дипломы. Он не врал… А это я! Я! Мы втроем сидим за столом, это мой день рождения, мои три года! Я совсем малышка. Помню идентичные снимки, только без Влада… Нет, я сразу тогда поверила рассказу про шрамы, но это казалось таким далеким, будто не с нами. Увидев же наглядное подтверждение его присутствия в моей жизни, возникает закономерный вопрос: какого черта родители уничтожили любое напоминание о его семье? Что в этом было криминального? С раннего детства и до глубоко старости можно найти и потерять много друзей, приятелей, случайных знакомых, так что ж теперь всех стирать из памяти?       — Влад!       — М? — он подходит и, обняв сзади, по собственнически кладет голову на мое плечо.       — У нас дома нет такого снимка, — показываю тот самый.       — У нас теперь тоже. Это один из немногих, что я успел спасти, остальные отец сжег, когда умерла мама, — он бросает грустный взгляд на другое фото, где стоит красивая и счастливо улыбающаяся молодая женщина с непослушными вьющимися волосами и заметным животом. После достает из глубины рамку со снимком, где изображены две девушки и двое парней: — Скорее всего, твои поступили аналогично. Это наши молодые родители.       Не верится, что мама и папа когда-то искренне смеялись, по-настоящему, и бескорыстно дружили…