Рудимент

— Признай, что тебе понравилось, — подзуживает Юнги, когда проходят выходные, и они снова встречаются в столовой. А Чимин не видит смысла отрицать. Ему действительно понравилось. — Признаю. — Отлично. Потому что у меня есть некоторые планы. — Юнги… — Детка, не упирайся, развлекайся и не заморачивайся, а остальное покажет время. Считай, что мы чуть больше, чем друзья, но меньше, чем любовники. Никаких обязательств, просто приятное времяпровождение. А то выйдешь потом замуж, нарожаешь кучу детишек и света белого не увидишь. Чимин смеется и качает головой. Юнги будет его теперь вечно подкалывать за желания обзавестись семьей. Пусть Чимин и не собирался делать это прямо сейчас. Хотя… ему кажется, что если бы он нашел свою любовь еще где-то в средней школе, то был бы совсем не против узаконить отношения сразу после выпуска. Да и возможность стать молодым папой его не смущает. Не в восемнадцать. Нет. Может, в двадцать? Потому что… Чимин не зациклен на карьере. Это все, наверное, из-за родителей. Они у Чимина не слишком строгие и вообще-то совсем не холодные, но все детство Чимин и его брат провели с нянями. Маму и папу они видели только по вечерам, и то не всегда. Очень часто бывало такое, что родители возвращались с работы, когда дети уже спали, и уходили до того, как они проснутся. Чимину очень не хватало родителей. Они любили Чимина. Они баловали его. И делают это до сих пор. Они покупают все, что он ни попросит, и это именно из любви и желания дать все самое лучшее. Они не откупаются. Они интересуются его жизнью. Не давят исключительно на школу и успеваемость. Чимин любит редкими вечерами пить горячее какао с пенкой и корицей и болтать с мамой. В это время она выглядит совсем домашней. Без строгих блузок и юбок по колено, без спешного стука каблучков ее любимых черных лодочек. Нет, в поздний час, на своей кухне она становится гораздо мягче. Заматывается в плюшевый длинный халат, греет вечно озябшие ладони в рукавах и, кажется, даже пахнет иначе. Приятнее и роднее. Чимину восемнадцать, но он до сих пор двигает стул впритык к маминому и подныривает ей под руку, чтобы оказаться в ее объятиях. Это самое лучшее на данный момент. Душевное и близкое его сердцу. Поэтому, когда у него будут свои детки, Чимин хочет отдавать все свое внимание именно им. Не работе. Не разрываться надвое. Он хочет не просто целовать своих малышей в лобики, когда они уже крепко спят, он хочет видеть их целыми днями и читать потом сказку перед сном. Наблюдать, как его голос баюкает их, как их маленькие глазки сладко слипаются. Он хочет слышать их первое слово, хочет видеть их первые шаги. Хочет лечить их разбитые коленки и прикладывать холод к шишкам, которых не избежать. И он прекрасно знает, что это большой труд. Что это бессонные ночи, усталость, граничащая с измождением. Но ему надо это испытать. Без этого он не видит себя в будущем. И Чимину немного больно оттого, что с обстановкой в их стране подобное счастье может стать для него недостижимым. Поэтому, возможно, Юнги прав? Возможно, ему действительно стоит пожить сейчас. Порадоваться, испытать множество различных эмоций. Насладиться вниманием альф. Ну и пусть это все временно, пусть оно закончится. Но ему стоит попробовать. В конце концов, его жизнь не оборвется, когда Мины пойдут своей дорогой, а он своей. У него все еще останутся яркие воспоминания. — Ладно, а какие у тебя планы? — спрашивает Чимин после долгого молчания. — Сходим на урок танцев. — Ого, танцев? — Да. Между хоккеем и футболом у меня был перерыв в год. Я занимался латиноамериканскими танцами. Чисто назло отцу. Ну и еще потому что можно было лапать омежек без зазрения совести. — Господи… Тебе же было всего тринадцать! — Ага, поэтому лапал я только спины и бедра. Но хвастаться все равно есть чем. Я был довольно хорошеньким на мордашку тогда. Так что учительница по танцам любила брать меня в пару, чтобы показать новые движения. Ничто так не возвышает альфу-сосунка, как взрослая омега. Весь год я дрочил на нее. — Юнги… — Что? Хочешь сказать, что ты никогда не мечтал о каком-нибудь взрослом и опытном альфе? М? Какой-нибудь друг семьи, партнер отца или… учитель Чон? Юнги пошло играет бровями и толкается языком в щеку. А Чимин краснеет и закрывает лицо ладошками. Чон Хосок, их учитель по физкультуре, действительно очень привлекательный. Ему только исполнилось тридцать, но выглядит он не старше двадцати пяти. Немного худощав от природы, но идеально сложен, подтянут, а еще невероятно строг. От его взгляда и командного тона течет половина старшеклассниц. Чимин — нет, потому что Чимин залипал всегда на Минов. А что касается альф, вхожих в их дом… Что же... Ким Намджун, друг его отца и партнер по бизнесу. Лет в четырнадцать Чимин был действительно в него влюблен. Но не той страстной любовью с мокрыми мечтами. Его чувство было более глубоким, оно строилось на уважении и благодарности. У Намджуна супруг Сокджин — мужчина-омега. Он, конечно, отличается от Чимина, потому что является тем редким доминантом. Он статен и высок, как его муж, и он божественно красив, но все еще омега с членом. Но Намджун выбрал именно его и полюбил. Их бизнес общий, но после рождения первого ребенка Сокджин отошел почти от всех дел, посвятив себя маленькому альфочке. А потом сладкой омежке, а потом снова альфочке. Их семья идеал в глазах Чимина. А Намджун идеал альфы. Он очень привлекателен внешне: высокий рост, широкий разворот плеч, волевой подбородок и короткая стрижка просто кричат об уверенности. А его серьезный и спокойный взгляд — о незаурядном уме, а еще… еще он пропитан любовью. Чистой и нежной. Чимин никогда раньше не видел, чтобы альфы так смотрели на своих вторых половинок. Там столько тепла, столько обожания, столько желания защищать и оберегать… И четырнадцатилетний Чимин действительно думал о том, что, если бы Намджун был его мужем, он был бы самым счастливым омегой на земле. Возможно, Чимин действительно бракованный, потому что похоть никогда не затмевала его разум. Да, Мины горячие парни, да, Чимин намочил свои шортики из-за их властного рыка и яростной игры, но… он почти никогда не представлял секс с ними. Чтобы ярко, чтобы в подробностях, чтобы чувствовать их фантомные прикосновения на своем теле. Чимин не мечтал опуститься перед ними на колени, расстегнуть брюки и взять крупные члены за щеку. Чимин не стонал и не скулил в своей спальне, затыкая рот, представляя, как горячо и жадно его трахают. Зато он думает об этом сейчас, сводит под столиком колени и отворачивается от Юнги. Что этот несносный альфа с ним сделал? — Крошка? Да ладно тебе, не отворачивайся, больше не буду тебя так смущать. Это надо быть таким невинным ангелочком, а? Чимин пожимает плечами. В этот самый момент он совсем не чувствует себя невинным. Чимин поднимает взгляд на Юнги и предлагает: — Давай просто не будем говорить на такие темы? Лучше скажи, когда ты планировал встретиться? — Сегодня. — Сегодня? — А зачем тянуть? Чимин прикусывает губу. Зачем им тянуть? Может, чтобы Чимин успел все обмозговать? Десять раз передумать и попробовать опять спрятаться? Именно этим он бы и занялся, но теперь выясняется, что времени совсем нет. — Ты прав, незачем. Юнги довольно урчит из-за согласия омеги. Из-за того, что Чимин признал его правоту. — Только скажи, малыш. Сможешь одеться, м… — Покрасивее? — Красиво ты одеваешься всегда. Скорее, погорячее. Поразвратнее. Все-таки Румба — это страстный танец. Так что попробуй подобрать что-то, ладно? Только смотри, чтобы было удобно двигаться. — Как скажешь. И из-за этой фразы Юнги обжигает его темным взглядом и говорит низким голосом: — Послушный. Мне нравится. Чимин ему улыбается, но глаза опускает. Такой Юнги для Чимина сущее наказание.

***

Чимин просматривает свой гардероб и не знает, что бы ему такого надеть. Он не силен ни в румбе, ни в танго. Он приверженец более спортивных видов танцев, нежели страстных. Так что, позалипав немного в свой шкаф, Чимин решает сначала посмотреть видео с разных выступлений. Возможно, он сможет подобрать себе лук, вдохновившись костюмами танцоров? Блестки, перья, много открытого тела — вот, что подмечает Чимин. Но у него ничего из этого нет. Точнее, у него имеются всякие коротенькие шортики, облегающие маечки, и он даже может стать горячей штучкой, но вот чтобы знойным красавцем… Чимин не на шутку задумывается, а потом у него что-то щелкает, и он подскакивает с кровати. Чимин не уверен, но надеется, что это подойдет. Ему не нужны платья и сверкающие пайетки, чтобы вписаться в образ. И он отлично вписывается. Когда он выходит из дома и спешит к машине Юнги, тот приоткрывает рот и даже отрывается от бока автомобиля, к которому до этого вальяжно прислонялся. — Чимини, ангелочек, тебя что, изгнали из рая, и ты подружился с суккубами? Чимин смущенно хихикает, но не отказывает себе в том, чтобы покружиться и показать всего себя. Он остановил свой выбор на черных леггинсах, которые идеально повторяли все его изгибы. Ткань имитировала кожу, но была более эластичной и тянущейся. В них Чимин мог абсолютно спокойно двигаться, не чувствуя стеснения. К ним он подобрал короткий топ, сужающийся к верху и переходящий к шее охватывающим ее воротом. Длиной чуть ниже груди, совсем без рукавов, открывающий полностью плечи. Но изюминкой его образа конечно стал широкий пояс с кожаной бахромой-лапшой. Тонкие полоски ткани, будто разрезанная на лоскуты юбка, отдавали атмосферой дикого запада. Чимин-то и покупал этот пояс как раз для фотосессии с лошадьми. Тогда у него была еще ковбойская шляпа и высокие ботфорты. Сейчас же он в мягких тряпочных слипонах с резиновой тоненькой подошвой, чем-то похожих на чешки. Они сидят довольно плотно, так что Чимин уверен, что они с него не слетят. — Тебе нравится? Это выглядит как то, что ты просил? — спрашивает Чимин, перестав кружиться и красоваться. — Это даже лучше. — Спасибо. Ты тоже прекрасно выглядишь. Я смотрел выступления с разных конкурсов по румбе. И ты, в отличие от меня, прямо как настоящий танцор. — Это потому что я съездил в специализированный магазин и купил костюм. — О… Чимин распахивает рот и даже не знает, что сказать. Юнги так серьезно подошел к их свиданию. А Чимин… Теперь ему кажется, что он нацепил первое, что попалось под руку, а не критично готовился в течение полутора часов. — Эй, ты чего расстроился? — Просто… Мне, наверное, тоже стоило? Не импровизировать, а обратиться к профессионалам? — Глупости. Юнги берет одну его ладонь, поднимает и намекает, чтобы Чимин еще немного покрутился, только уже как в танце. И Чимин крутится, стараясь избавиться от неприятных мыслей. — Я просто хотел тебя покорить. И это было мое предложение, я был обязан сделать все идеально. И я старался, столько сил приложил, потратил кучу денег, а ты… Ты просто вышел из дома и затмил меня, крошка. Так что, даже не думай о плохом, — говорит Юнги и, притянув Чимина к себе, шепчет ему на ушко. — Если бы мы сейчас попали на соревнования, то победили бы, потому что судьи не смогли бы оторвать от тебя глаз и поставили бы самые высокие оценки. Чимин смущенно краснеет, но действительно успокаивается. Он нравится Юнги, он сделал все правильно. В груди разливается тепло, Чимин глупо улыбается, а после старается отстраниться, чтобы эта неловкость не поглотила его целиком. — Может быть поедем? Мы еще не опаздываем? — Разве что совсем чуть-чуть. Подмигивает Юнги и кивает на противоположную сторону машины. Чимин оббегает ее и забирается внутрь. В отличии от Шуги, у Юнги нет привычки открывать ему двери, но свою он открывает только после того, как Чимин оказывается внутри.

***

Людей в танцевальном классе не так уж и много. Всего четыре пары и две девушки одиночки. Омег-парней среди учеников нет, но Чимина это не расстраивает. На него никто не смотрит косо, даже наоборот, с какой-то радостью. — У нас старшая группа и новички появляются крайне редко. В основном в танцы отдают деток, — говорит тренер-альфа, объясняя общее волнение. — Но мы тут все влюблены в румбу, вот и радуемся пополнению. Чимин понимающе им улыбается и представляется. Он решает не говорить, что это первый и, скорее всего, последний его урок. Потому что Чимин слишком сильно занят учебой и чирлидингом и на что-то еще его просто не хватит. Часть его свободного времени и так оккупировали Мины. Ким Чухён, как представляется тренер, раздает команды своим постоянникам, рассказывая, что им стоит отработать сегодня, а после берет их с Юнги в оборот. И боже, как он радуется, узнав, что они оба выходцы из спорта, оба имеют хорошую растяжку и выносливость. — Судьба сегодня явно на моей стороне, — певуче произносит он, немного растягивая гласные, и включает музыку через блютуз колонку. Раздаются какие-то кубинские мотивы и Чимин автоматически начинает притоптывать ногой и даже ведет бедрами, пытаясь повторить то, что видел в видео. — Ох, вы посмотрите на него. Чимини, вы чувствуете музыку, не так ли? Я так рад с вами поработать. Чимин немного смущается, но его довольно быстро отпускает. От Чухёна исходит какая-то заводная энергия, которая не дает скромничать, а наоборот подталкивает двигаться. Тренер советует им начать с небольшой разминки, чтобы разогреть мышцы, а после подводит к зеркальной стене и зовет к ним одну пару — омегу и альфу. — Ребята вам помогут немного. Смотрите в зеркало и старайтесь повторять, а я потом уже скоординирую. И Чимин снова робеет, потому что танцоры даже не думают делать что-то медленно. Они показывают им мастер-класс. Показывают страсть, показывают огненную любовь и обжигающие касания. — Ух… — не может сдержать восхищения Чимин и хватается за руку Юнги, ища поддержки. — А мы точно так сможем? — Конечно сможете. Не с первого раза, но я приложу все усилия, чтобы вы влюбились в румбу также, как и мы. И через время Чимин действительно влюбляется. Но, кажется, не в танец, а в Юнги. Еще сильнее, чем прежде. То, что происходит между ними, это нечто особенное. Нечто жаркое и такое интимное. Им не нужно целоваться, не нужно обнажаться, чтобы почувствовать себя оголенными. Чимин просто смотрит в глаза Юнги и, кажется, видит его всего целиком: без одежды, без белья и даже без кожи. Чимин смотрит ему в душу и, касаясь его горячей, обнаженной из-за расстегнутой рубашки груди, притрагивается прямо к сердцу. Живому и гулко бьющемуся. Чимин не может оторвать взгляд от альфы, но краем глаза все же замечает отражение в зеркалах. Их движения настолько гармоничные, настолько синхронные, будто они танцуют в паре десятки лет. Юнги совсем не выглядит резким, не выглядит яростным, как в футболе. Его бедра описывают плавные круги, осанка идеально прямая, а руки уверенные. Его касания не наполнены трепетом, они жадные, ненасытные и собственнические. Он проводит ладонью по бедру Чимина так, будто он принадлежит ему всецело. Будто нет сомнений, что Чимин падет в его объятия с такой же страстью и желанием. И это недалеко от правды. Потому что от такого Юнги не хочется убегать, ему хочется сдаться. Чимин заворожен и почти не отходит от альфы. Он не держит с ним дистанцию, наоборот, всегда оказывается рядом. Их танец не о завоевании, не о поединке, он о страждущих единения сердцах, потому что в Чимине совсем нет гордости и предубеждений. И Юнги не нужно догонять Чимина, чтобы соприкоснуться с ним бедрами, потому что Чимин никуда не убегает. Он не старается сдержать страсть Юнги, он ему доверяет. Он позволяет за собой «ухаживать». Чимин нарушает все правила этого танца: не делает широких шагов, не пытается отдалиться, скорее коротко семенит. А движения бедрами имеют меньшую амплитуду, чем нужно. Потому что Чимин зовет Юнги за собой, он его завлекает, подпускает совсем близко. Его ладошка на груди Юнги не пытается оттолкнуть, напротив, она будто примагничевает, будто тянет за собой. Но нежности в них обоих нет, они не пытаются вальсировать, не играют в невинность. В их движениях столько эротизма, столько неприкрытого желания, что Чимин начинает мелко подрагивать. В нем будто скапливается статическое электричество, которое вскоре начинает искрить. Чимин закидывает ногу за бедро Юнги, чувствует под поясницей его сильную руку и бесстрашно откидывается назад, прогибается, пока свободной ладонью Юнги ведет от его шеи вниз по груди и животу, оглаживает его тело так уверенно и смело. А после Чимин выпрямляется, оказываясь непозволительно близко. Прижимается до стыдного тесно и дает прочувствовать жар своего тела, прежде чем коротко и изящно отступить назад. Опять поманить Юнги за собой. Чтобы тот снова захотел приблизиться, снова захотел прижать его к себе, снова захотел ощутить его тело в своих руках. Они оба импровизируют, они чувствуют друг друга, не сбиваются с ритма и с шага. Чимин заманивает Юнги в сети, но эти сети расставил не он, а сам альфа. И он в них Чимина ведет. Подталкивает, и Чимин пятится спиной, прекрасно зная, что там нет обрыва. Что он никуда не упадет, а если вдруг окажется на краю, то Юнги его обязательно подхватит. Музыка набирает свои обороты, становится громче и неистовее, выдает последние аккорды перед «смертью», и именно на них Чимин, впервые за весь танец, все же упирается ладошкой в грудь Юнги и отталкивает с силой, но только затем, чтобы сделать широкий мах ногой и уместить свою пяточку на его плече, а после почувствовать руку Юнги на своей талии и оказаться притянутым вплотную. Чтобы растянутым в шпагате приподняться на носочек, и обхватив руками за шею, поцеловать… В реальный мир Чимина вырывают аплодисменты и свист. Им хлопает весь класс, а Чухён смотрит горящими глазами. В них читается вожделение, но не в сторону Чимина, а к их паре. Чимин прикусывает губу, немного оглушенный и потрясенный своей собственной выходкой. Он осторожно снимает ногу с плеча Юнги и тут же отступает на несколько шагов. Тупит взгляд. Чухён начинает что-то восторженно говорить, но Чимин его не слушает. Он бросает взгляд из-под ресниц на боковую стену, где висят большие круглые часы, и радуется, что их урок подошел к концу. А после благодарит за отличный, ни с чем не сравнимый опыт, и спешит первым покинуть класс. Чимин поцеловал Юнги. Он правда это сделал. Притом сам. Чимин пребывает в смятении, он обнимает себя за плечи и хочет поскорее оказаться дома. Потому что такого не должно было произойти. Они не должны были сближаться. Чимин не должен был так безоглядно падать в Юнги. Но он сделал это. — Крошка, не убегай. Чимини… — Юнги ловит его за руку в длинном коридоре и придерживает. — Я не… Уже поздно, а завтра в школу. Отвезешь меня домой? — Конечно. — Спасибо. Чимин ему коротко кивает и снова возобновляет шаг. — Ангелочек, не нервничай. Ты просто поддался атмосфере. Я все понимаю и не собираюсь от тебя ничего требовать, — говорит Юнги уже в машине. — И Шуге не скажешь? Юнги приподнимает брови, а его глаза на мгновение недобро сверкают. — Он что, все-таки обскакал меня? — Нет… Нет! — Чимин машет ладошками и со вздохом откидывается на спинку кресла. — Просто, если скажешь, то он тоже затребует поцелуй. А я… Я ведь говорил, что не нужно всего этого. Кто-то из вас обязательно разобьет мне сердце по итогу. Чимин ждет, что Юнги начнет его переубеждать. Что будет бросаться громкими словами, но Юнги не делает ничего из этого. Он просто едва ощутимо касается его плеча и говорит: — Я ничего не скажу, не переживай. Обещаю. А после заводит машину и мягко трогается с места. В этот раз они не заезжают никуда покушать, Юнги, как его и попросил Чимин, просто подвозит до дома и с улыбкой говорит, что они встретятся завтра.