С

      Секунду скрипит соседний стул. Севшая справа смеривает снисходительным смехом:       — Снова слоняешься среди смертных?       Самди считывает спиной сарказм супруги, степенно ставит стакан, стряхивает со среза сигары сгоревший сизым слой:       — Соскучилась?       Супруга сердито сжимает свой стакан, сдавая себя с самой сердцевиной. Слабая. Сама соизволила свидеться. Столетие странствовала, старалась сыграть свободную, слыть самодостаточной…       — Славно сохранил свой сволочизм, сукин сын.       — Стараюсь. Скитавшаяся супруга считала сие свойство сексуальным.       Склабится. Скабрёзный, словно сам срам.       — Сбавь спесь!       Самди смеётся серыми скулами скелета, смакуя сердитое сопение справа. Славно сидеть среди салунных самоубийц — сочная смерть синюшно стекает со скаредных сущностей, Самди сыт. Славно совокупляться с сотнями смертных сеньорит — сами сохнут, стремятся сблизиться. Соблазн снова съязвить супруге силён. Скрылась, стараясь сказать самой себе, сколь счастливо существовать свободной… Спустя столетие сорвалась. Самди силится сплести слаженные саркастичные словосочетания, слоги стынут, смазываются. Стерва! Сколько сладких случайных связей сулили сборища смертных… Сравнились скромные, стыдливые сеньориты со строптивой, своевольной супругой? Сомнительно. Скучал? Спрашиваешь! Словно спятивший. Сознаться слабо, Самди сдаёт сверкнувшее серебром сощуренное сладострастие. Ставит супруге стеклянную стопку.       — Спирту? Самый суровый. Советую.       Странница смотрит строптиво, сопротивляется соблазну снова стать с Самди сумасбродной семьёй. Соскальзывает со стула, собирается снова сбежать… Спустя семь секунд сердечного стука схватывает со стойки стопку, сжирает себя сводящим скулы, сжигающим сознание спиртом, сдаётся — слишком сильно соскучилась. Сейчас спрос со спирта, сама — случайный соучастник. Смуглая стройная супруга Самди стремительно седлает стойку, скрестив стопы, смотрит сверху. Сеньор смертей сально скалится, степенно сходит со стула, соприкасается с соблазнительницей сластолюбивым сопением:       — Сочно светишь сиськами…       Смотрящая со стойки свирепеет:       — Старый совратитель!       — Серьёзно? Скажешь, сама святоша?       Самди с супругой схлёстываются сумасшедшим смехом.       Смысл симулировать сухость, сохранять самообладание? Солнца светят, сгнивают, стекают со спирали сущего. Случалось со скабрёзными супругами счастье сильнее сего странного, сверкающего солью со стенок стаканов, свистящего суетой, сотрясаемого страстью союза? Смешно спрашивать.       Самди склоняется со сладострастным сарказмом:       — Соизвольте служить супругу, сеньора!       Считающая своим символом сердце сторонится смирения:       — Сначала сеньор!       Сколь сладко снова сойтись со стервой-супругой самбой соперничества! Склоки столетиями сдабривали, словно специи, сию страсть:       — Сделаем.       Самди смакует смолистую сердцевину сигары, становящуюся сиреневым серпантином, секунду соображает, скалится… Светящую семисотградусным срезом сигару суёт супруге среди сдавленных сажево-чёрным сукном сочных сфер. Спина соблазнительницы струной — срез сигары ссыпается стаей сжигающих солнц. Самди совершенно спокоен: смуглой страдания сладки, следы сразу сойдут, страх сгореть — стезя смертных.       Стягиваются субботние сумерки. Срамник скользит средним, склоняет сдаться сведённые сильные стёгна, сдвигает стерегущий сомнительный стыд супруги сатин.       Соблазнявшая Самди столетиями стонет, солёными слезами смазывает снежно-белые скулы скелета, снедаемая страданием сверху, сладострастием снизу. Сноровистый сустав стимулирует сузиться, сжаться, стеснить сукно стоячими сосками.       Славно сношаться среди сальных свечей, среди сиплых, согревающихся сидром сорвиголов, среди сбросивших стыд, служащих страсти сих самоубийц сеньорит — Самди с супругой съедают силу смертных, сами сокрытые саваном сверхъестественного.       Совратитель сам соблазняется, слушая стоны совращённой. Созревшее семя сдавливает сознание, ставит своекорыстие свыше самообладания:       — Сеньора, становится скучно.       Самди стискивает супругу, стягивает со стойки, сметает смоченные стылой слюной стаканы, с силой сгибает… Соски соприкасаются сквозь сюртук с сосновой столешницей, сочное седалище стесняет сзади стальной стояк.       Самди сношается со сладкой своей супругой, словно смерч, скомкав стыд старой салфеткой, становясь сгустком свинца. Сеньора смертей содрогается синхронно с соблазнителем, стелется свергнутым солнцем, сыплется слезами счастья, смакуя саднящую свирепость. Сильно, сильно, сильнее… Смуглые суставы сжимают стойку, стараясь совладать со смалывающей сознание страстью… Слабеют, соскальзывают. Супруга Самди старается собраться, соскребает себя со струганной столешницы, секунду стоит… Стопы совсем слабые — сражённая сладострастием сморённо съезжает спиной.       Сеньор со скулами скелета смотрит самодовольно:       — Сложно справляться с супругом спустя столетие? Стонала — сам сатана слышал!       Стёгнутая сарказмом серчает:       — Свали, Самди!       — Серьёзно? Слишком смелая стала? Своё срубила — сейчас служи своему сеньору!       Самди сложно совладать с собой, сила сверхчеловеческая — снова стоит. Супруга, скрываясь, смеётся, снаружи симулирует сопротивление:       — Совсем свихнулся? Сможешь сам. Сгинь!       Свирепство сверкает спичечной серой, Самди с силой сжимает скулы сеньоры:       — Соси, сука!       Строптивость стаивает со смуглой супруги, словно сахар. Суровый, словно стихия, скотски самовлюблённый — само совершенство!       Соблазнявшая соблазнённая снова спаивается с Самди срамным счастьем. Скулы стягивает, сноровистая супруга скользит спиралью, слышит свирепое сопение самца, сражённого сказочными, сдобренными слюной соприкосновениями… Сочный стон — считающая своим символом сердце сглатывает солёное семя.       Секунду скрипит старая стойка. Севший справа суёт сустав среди сдавленных сажево-чёрным сукном сфер, спасает слабо светящую сигару, согревает собой смолу, смеривает соучастницу стыда сознанием совершенства:       — «Слоняешься среди смертных»… Сравниваешь себя, соперничаешь? Смешная! Самди связал себя супружеским союзом с самой-самой, соображаешь? Станешь снова сомневаться — схлопочешь. Сейчас собирайся — стоит свадьбу сызнова справить столетия спустя. Согласна, стерва?       Самодовольный смех:       — Согласна, сукин сын.