эмоции по карточкам

Из детдомовского остались только две вещи: безусловная любовь к одному-единственному человеку и страх проявлять эмоции. Плакать страшнее, чем тихо сидеть в панике, не подавая вида. Серёжа проигнорировал просьбу Олега не идти в музей и снова попал в неприятности. Олег снова почувствовал себя беспомощным: Волков даже не то, что Разумовскому не имел возможности помочь, он не мог взять в руки себя и собственное состояние. Слава Богу, Вселенной или просто везению, Сергей живучий и сам добирается до дома после террора на выставке. Олег осознаёт, что мог потерять Серёжу, Серёжа чувствует себя напуганным и чертовски виноватым. Даже после ряда сеансов терапии проговаривать настолько панические моменты сложно. "я взял билет" – звучит глухо. тише, чем Серёжа обычно разговаривает. Раны слегка затянулись и перестали напоминать о себе так часто, да и внутри грудной клетки у Олега ничего не клокотало, в висках не бился пульс загнанно – видно, вылазка окажется безопасной. Куда они идут – не важно, главное, что вместе. Волков оборачивается к партнёру, и с абсолютным штилем на лице легко пожимает плечами. Серёжа выдыхает, переминая одной ладонью другую, его плечи еле заметно опускаются, расслабившись. –Пожалуйста, только оденься неприметно, – наёмник бы и рад был, чтобы Серый одевался ярко, как он умеет, но для них это 'пока' недоступно и опасно. – Но это же концерт, там есть простор для фантазии… Волков неодобрительно смотрит на парня, выдыхает и медленно проговаривает: –Это небезопасно. Мы… Ты – рыжий, и так приметен. Серёжа опечаленно выдыхает, однако и вправду слушает Олега, одеваясь неброско, но со вкусом. Второй давится воздухом, увидев его. Разумовский на него косится, спрашивая, чего такое случилось. "Если что-то опять не так – мне сразу и скажи, хорошо?" Волков понимает, что своё восхищение можно не скрывать теперь, спустя столько лет. Олег знатно тормозит, и, не дождавшись ответа, Серёжа походит к зеркалу, чтобы ещё раз себя оглядеть. Волков бесшумно, на подрагивающих от волнения ногах, подкрадывается к партнёру со спины, поправляет рыжие волосы, отодвигает прядь с плеча и заправляет за ухо, слегка приближаясь. Тихо произносит, так, чтобы слышно только им: –Ты секси… Не представляешь, как давно это крутилось у меня на языке. Я и сам уже не вспомню, насколько давно.

***

Добираются, спасибо фортуне, без происшествий, Олег как менее заметный – "телохранитель" всё-таки проводит Серёжу в вип-партер, выкупленный полностью. Наёмник уже давно не удивляется тому, какими суммами привык "разбрасываться" Сергей, и садится в заднем углу ложи. "Номер в блок и сердце в блок Новый жизненный урок Ты себя влюбляться не просила На двери опять замок Чувства в дым под потолок И его портрет повешен криво" 'флешбек Пост-Время Ворона' Олега ломало в отсутствие сознания у Серёжи. Нет, он не был в обмороке – он просто был на грани сознания, покалеченного поехавшим доктором. Единственное, что оставалось – касаться рыжих волос, гладя по голове, спасая от повторяющихся кошмаров. Повторяющейся картинки того, как он нажимает курок, целясь в лучшего. Того, кто держит ладонь, в очередной раз спасая.

***

"Две стены и потолок Антидепрессант в залог Мысленно к виску курок Да как 'я' мог? Да как 'я' мог?" Сергей никогда не сможет простить себе этого. Всё произошло только из-за него. Никто больше не виноват.

***

"Себе ты обещала, будешь сильной" –Серёж, ты слишком громко думаешь. Посмотри… с-секунду – Олег поспешно отворачивается, потирая глаз. – Посмотри мне в глаза… Скажи мне, что у тебя в голове? Покрасневшие, на контрасте ставшие насыщеннее – Олег уверен – самые красивые глаза в этом мире, в которых снова мелькает о'сознание' встречаются взглядом с влажными карими. –Мне так чертовски жаль, что с нами происходило всё то дерьмо… Я виноват в том, что произошло в Венеции, и никогда не смогу себя за это простить. –Из…звини, что я в таком виде, Серёж. Но я должен быть с тобой честным. В том виноват и я, и, сам понимаешь, что виновен Рубинштейн. Прости меня, Серёж. –О…Олег, за что? Ты сделал для меня столько, что я и в Вечность не отдам. Ты… ты плачешь. Что я натворил? И ты меня… – Серёже не хватает воздуха. Вдохнуть полной грудью сделать не выходит из-за слёз. – Прости, что я плачу. –Ты такой красивый сейчас… Извини, наверное, это не лучший момент. –Нет, Олег. Спасибо. И… не знаю, как это сказать, но… спасибо, что плачешь со мной. Это так… мило? У меня в груди щемит. –Может… В-воды?! – Испуганно встрепенулся Волков. –Нет… Нет, Олеж, всё хорошо. Мне легче. – М…Мы можем обняться? Вместо ответа Сергей стискивает Олега, всхлипывая где-то в районе шеи. Дыхание отдается щекоткой где-то в пояснице. Олег утыкается в рыжие шёлковые пряди и открыто плачет при Серёже, наверное, впервые за всю жизнь. У Разумовского ёкает сердце. –Ты… – пытается сказать он. – Ты… Ты такой хороший, Олег. За что ты мне достался? Я не делал ничего настолько хорошего, чтобы заслужить то, что ты для меня делаешь. Подожди… Секунду. Разумовский отрывается от чужой шеи, нежно хватает того за предплечья и, заглядывая в глаза, шепчет пересохшим губами: –Я тебя люблю, Олег. Боже, ты такой заплаканный. – Руками тянется к олегову лицу, стирая пальцами слёзы. Олег не перестает плакать, но в уголках глаз от улыбки появляются морщинки – это как выход солнца после дождя, Серёже так тепло на душе, как никогда не было. –Серёж, ты тоже заплаканный. Я тебя люблю, Серёж. – и легко целует того в солёную от слёз скулу, после чего в шутку мажет кончиком языка, как взаправдошний волк. – М, соленый. –Сам ты соленый, – Высовывает язык и проводит по щеке. – И правда! Брезгливый Серёжа к черту бросает свою брезгливость относительно всего, что касается Олега. –Давай посидим ещё один трек и по очереди сходим умоемся. Лицо от соли щиплет. –Хорошо, – и Серёжа теперь уже безо всяких колебаний чмокает Олега в губы, тот краснеет от смущения. Это самая сладкая соль, которая только была между ними. *** –Слово "секси" – такое дедовское… – беззлобно смеётся Разумовский. – А "хорни" вроде как "молодёжно" – показывает пальцами кавычки – Чтобы не ловить cringe, будем считать, что мы anglitchaney – выдавливая дурацкий акцент, проговаривает мужчина. – Because I'm so fucking horny, when I see you. You got me? Ой, ошибочка по Фрейду вышла. Did you catch? –Меня так заводит, когда ты умничаешь! – Серёжа краснеет щеками. – Я из-за этого ничерта не понимаю, что ты сказал. –Я сказал, Олеж, что ты "секси" всегда, особенно когда весь такой суровый деловой телохранитель. –Ого, значит, нам есть, что играть. Разумовский тушуется и легко толкает его в бок. –Ну а что, смеяться над словом "секси" можно, а кинки обсуждать с 'партнёром' – нет? –Это вообще фетиши. –Умничай, побольше, пожалуйста. Ты так в этом хорооош… – Олег томно с придыханием произносит свою фразу. – И ещё когда я могу тебя оберегать, но ты такой сильный! –Ну, хорошо. У нас будет время изучить друг друга. Проведешь меня до дома, я так боюсь идти один… – театрально заламывая тонкие руки и прикусывая игриво губу, смотрит оленьими глазами Серёжа. –Говорю же, как же ты хорош… Олег позволяет себе распустить руки, наклоняется к Серёже, опирая как в танго на одну руку, и страстно его целует. Разумовский крепко впивается в его спину пальцами, контраст изящности и силы покоряет Олега который раз. Серёжа с мокрыми рыжими прядями, прилипшими к лицу. Олег с потрёпанными ветром торчащими волосами. Поцелуй на заднем дворе концертного зала под тусклым светом фонаря, когда вся масса людей с концерта разбрелась подальше от зала – это их романтика. Не получилось в юношестве – нагонят с лихвой сейчас. Главное не попасться никому на глаза – придётся закопать свидетеля. Это только их. –Ты сам не представляешь насколько ты хорош…