По новому пути

Поезд из Киева подошёл к перрону поздно вечером. Поймав такси, Рокотов со Светой добрались до тихого дворика, где их уже ждал Григорий Иванович — из Минска Иван отправил ему телеграмму, что скоро к нему гости. Но подъехали не к самому порогу, попросили остановить на повороте, дальше — сами. И вновь Свету пьянили волны памяти, что выдавали ей одну за одной картины прошлого. То же самое и у Рокотова — подумать только, чуть больше года назад они почти так же шли на Светину квартиру. Он — в выцветшей гимнастерке, усатый, чуть дикий и словно зашуганный, не смотрите, что на плечах офицерские погоны. Она — с тоненькими, как её плечи, серебряными майорскими погонами, строгая, неприступная, холодная и резкая для чужих, но всё также нежная и любимая для него. Робко держалась за его руку. Но стоило только оказаться в темноте арки — бросилась ему на шею, вновь целовала, боялась выпустить из рук. И вот вновь та же арка, тот же двор. Они зашли в темноту между улицей и двориком, как рука Светы схватила Ивана за рукав пиджака и остановила, резко и неожиданно. — Что случилось? — голос к Рокотова уже был взволнованный. — Вань… — в голосе же Светы были целые ноты неуверенности, — Если… Если ты всё же не готов… — Свет, я готов, — он в упор глядел на жену, в глазах которой дрожала тревога, — Я готов к тому, что Саша будет нашим сыном. И я хочу этого. Света отвернулась, пряча в ладонях лицо, стало так неловко за себя, что вот так, можно сказать в последний момент, её настигла эта дурацкая мысль, что Ваня не готов принять Сашу. Не в Минске, не даже в Киеве она не приходила к ней. А только у порога квартиры. За спиной еле слышно стукнули о землю чемоданы, а затем её оплели руки Вани. — Всё хорошо будет, Светик. Не волнуйся, — уверенно раздалось над макушкой. Света не видела лица Вани, но знала, он сейчас улыбался. Она кивнула, тоже с улыбкой. Раз Ваня так уверен, то значит действительно, всё будет готово. — Идём? — скорее не как вопрос, а как утверждение проговорил Рокотов и взял её ладошку в свою ладонь, так надёжнее и спокойнее ей. — Идём. Сентябрьская ночь в Одессе была теплее, чем в Киеве. Окна приоткрыты, за столом негромко беседовали Иван и Федоренко. Рокотов сказал, что они разместятся всё же в гостинице, ему не хотелось доставлять неудобств. Григорий Иванович отмахивался, настаивал, чтобы остались. Но разве товарища майора переспорить. Света греет руки теплом от чашки чая, уже третья за этот вечер. Её настигла робость, сложно зайти сейчас в комнату, где спал Саша. Глядя в янтарную гладь чашки, где на дне замерли чаинки, она всё думала, как же всё-таки отреагирует Сашка на появление Рокотова? На счёт себя догадывалась, а вот с Ваней? Было всё непредсказуемо. Через письма, что два раза отправил Сашка ему, она пока слабо понимала его реакцию. А как Ваня будет себя вести? Он, конечно, стал за эти два месяца больше Сашей интересоваться, но периодически она улавливала в Ваниных глазах неуверенность, природу которой Света не до конца понимала. «Но он сам же только что сказал, что готов его принять… С таким он бы не стал мне врать» — взболтала с мест ложечкой чаинки Света. Они заплясали на дне странным танцем, а потом завертелись в хороводе. И всё же она отставила чашку, решительно, чётко. Если ничего не делать, то ничего и не будет. — Свет, ты куда? — тут же спросил Рокотов, негромко, помнил же, что за соседней дверью спят мальчишки. — К Саше. — Я с тобой, — поднялся с места Иван. Это непроизвольно заставило улыбнуться Свету. Значит, она зря сомневалась. Она приотворила осторожно дверь и прошла в темную комнату. С одной стороны спал Павлик, отвернувшись к стене. Около противоположной стены спал Сашка. Одна ладошка под щекой, вторая под подушкой, одеяло сбилось вниз. Маечка, шортики и коротко остриженные волосы. Света всё их помнила длинными, жёсткими как солома. Было совершенно непривычно увидеть Сашку таким, спящим и в чем-то безщащитным. Совсем мальчишка ещё, ребёнок он, как бы не пытался казаться независимым, самостоятельным, взрослым. Света осторожно подошла к Сашке, взяла сползшее одеяло и накрыла его. Саша спал. А рядом сидела Света, гляда в полумраке на него, слушала его тихое детское посапывание и думая, какие снятся ему сейчас сны — добрые ли, хорошие ли. Очень хотелось чтобы такие. Её рука осторожно легла на плечико, что проглядывал из-под одеяла, она натянула его сильнее, чтобы её Сашка не замёрз. Иван всё стоял у двери, наблюдал за тем, какой другой сейчас была Света. Бесконечно нежной, ласковой и заботливой, была мамой. Он всё же шагнул к ней, разнося по комнате стук каблука ботинка. — Тише! — тут же протянулся Светкин шёпот по комнате, — Разбудишь! Рокотов зашагал как можно тише, чтобы ни единого звука. Он опустился рядом с кроватью, на которой спал ничего не подозревающий Сашка. Глазки его сомкнуты крепко, только иногда чуть вздрагивали реснички. А Иван всё глядел на него и всё больше улавливал в нём Светкины черты. Особенно, когда видел их теперь вместе. Иван сейчас не говорил ни единого слова. Тем более он не собирался сейчас говорить Свете, что надо доехать до гостиницы, расположиться там. Он думал сделать это самому. А потом, утром он вновь придёт сюда, к тому же завтра воскресенье, а это значит Саше не надо в школу. Но вот так уйти сейчас ему тоже было не просто, что подумает Света? «Ладно, позже съезжу… Успею» — решил Иван, а рука его непроизвольно, сама собой, взяла и поправила эти пшеничные волосюшки. «Так вот ты какой всё же, Сан Саныч!» — заиграла на губах Рокотова улыбка. Сейчас от отчётливо понял, что этот спящий младенческим сном мальчишка, это то, чего он так давно хотел. Их со Светой сын. *** Света всё же вышла из комнаты, где видел сны Саша. Сколько она там просидела вместе с Ваней она даже не поняла. Когда вернулась в гостиную, то в окне уже полоской тянулся рыжий рассвет. Света убирала со стола посуду, Григорий Иванович и Афина говорили, что сами уберут, но пока они упрашивали, Света всё сделала. Рокотов же решил, что дождется утра и тогда только доедет до гостиницы. А пока…. Он расстегнул пуговицу воротника и вышел на свежий воздух, в руках блеснуло что-то серебристое. Света вынула из чемодана шаль, накинула на плечи и вышла следом. Иван раскуривал папиросу. Легкое движение Светкиной руки и папироса летит вниз, затушенная о перила лестницы. — Мы договаривались, — также легко забрала она из его рук портсигар. — Прости… Не сдержался… — Иван потупил взгляд, но он прятал там ещё что-то. — Ну чего случилось, Вань? — Света же понимала, не просто так он взялся за старое. Рокотов облокотился на перила, посмотрел на Свету, что укуталась в кремового цвета шаль, было ведь прохладно. В глазах переживание за него, что у него такого было на душе, что аж взялся за курево. — Волнуюсь я что-то, Светик… Сам не знаю почему, — и Иван всё же это произнёс, — Волнуюсь и переживаю. Света понимающе улыбнулась, взяла своими ладошками его такую большую руку, как две её. — Ты мне сам и сегодня, и вчера, и много когда ещё говорил — всё будет хорошо. Помнишь? Кивнул. — Поэтому, просто выдохни и пошли, обратно… Он нас ждёт, понимаешь. Нас. Тебя и меня. Никого другого, — крепче обжимала она его руку. Вновь кивок. А она пыталась выхватить его взгляд, его чуть с тоской глаза цвета крепкого чёрного чая, как он сам любил, такие же, каким крепким был и он сам. Он их безбожно прятал от неё. Боялся на неё посмотреть. Тогда Света просто взяла и нежно и легко обхватила его лицо, уставшее с пути. Обвела его проступившие с годами морщинки, обвела седые виски. Взглянул всё же на неё. И взгляды встретились. Рокотов увидел в родной зелёной глубине, что немного подрагивала, уверенность и спокойствие. Знал, что у него самого в глазах далеко не такое. Руки Ивана обхватили тоненькую талию, Света сразу же прижалась к нему. Вот теперь хорошо. Она умела убрать лишь взглядом его тревогу, что всё же могла охватить Ивана, хоть некоторым и казалось, что Рокотов и волнение вещи несовместимые. *** На столе был накрыт завтрак. Света старалась. В комнате у мальчишек заголосил будильник. Послышалась возня, голоса Саши, Павлика, а потом внезапно дверь широко распахнулась. В проёме стоял заспанный, растрёпанный Сашка, что натянул на себя уже брюки и видимо собирался идти умываться. Сонные глазки мальчика бегали от Светы к Ване и обратно. Он быстро ладонью протер глаза, хлопнул ими. — Света! Ты приехала! — расплылся в улыбке Сан Саныч, а затем бросился к ней. — Сашка! — обнимала Света крепко его. Наконец-то она сделала это! Сашка был в её объятиях. Как же она по нему соскучился! Она быстро оглядела мальчишку. Поправила растрепанные волосы, поправила на нём майку. Сашка всё ещё был несколько щупленьким. Щёчки только всё такие же были, широкенькие и расплывшиеся в довольной улыбке. А глаза говорили только о радости видеть её. Иван шагнул к ним и протянул руку. Сашка взглянул на него, глаза его быстро оценивали Рокотова. Он ведь плохо помнил того высокого майора, что был со Светой. — Здравствуйте, — Саша пожал протянутую ему руку. — Будем знакомы, Иван Григорьевич… — Рокотов видел, с Сашкой не пойдёт сюсюкаться как с маленьким. — Сан Саныч….То есть Саша. Иван осторожно сжимал ладошку мальчика, но уже чувствовал, как крепко держался за руку Сан Саныч. «Сильный… Рука крепкая для его лет» — быстро пронеслось в голове Рокотова. Света наблюдала за всем этим, а сама держала руки на Сашкиных плечах. Похоже, встреча удалась. *** Света всё кружилась вокруг Саши, заправила его кровать, ему первым выложила завтрак, почистила его одежду. Иван же уехал наконец-то взять номер. Вернулся быстро. И вот полдень. Григорий Иванович и Афина пошли с Павликом на рынок, а Рокотов, Света и Саша остались дома. Сан Саныч принёс в зал свой портфель и выложил на стол тетрадки и учебники. Раскрыл. Стал что-то вычитывать и бубнить себе под нос. Света мыла на кухне посуду после обеда. Иван же некоторое время читал газету, а потом осторожно наблюдал за тем, как Саша принялся за домашнее задание. Он всё что-то листал, листал, писал на листочках, сминал, начинал заново. Было ясно, что-то у него не идёт. Рокотов свернул и отложил газету, поднялся с дивана и шагнул к столу. — Можно взглянуть? — Иван попросил у Саши взглянуть на его тетрадь. Сан Саныч поднял на него взгляд, вновь оценивал его. Но тетрадь протянул. Иван пролистал её, отметил сразу почерк — немного неровный, на полях частые кляксы. И множество ошибок в словах (хотя это ещё по письмам заметил). Оно и понятно, четыре года Сашка был беспризорником, откуда взяться аккуратности и знанию правил. Иван поглядел на последнюю страницу, где писал сейчас Сан Саныч, а потом пододвинул стул ближе к Сашке и сел по левую руку от него. — Дроби не даются? — Иван уже понял, что же была за такая проблема у Саньки. — Не даются… — Ясно… Ну, давай с тобой поглядим, что за задание у нас здесь, — Рокотов подтянул ближе к себе учебник и принялся читать задание. Необходимо было решить несколько примеров на сложение и вычитание дробей. — Значит, примеры… И что же тебе не ясно, Саш? Как привести всё к одному знаменателю? — Да вообще всё непонятно… Они мудреные какие-то… — подпирал рукой голову Сан Саныч. — Ну раз, говоришь, мудрёные, то давай с тобой разбираться с ними вместе. — А ты что, в математике понимаешь? — Сашка поглядел с недоверием на Ивана. — Понимаю, — кивнул Иван, а сам нашел среди черновиков Саши более-менее чистый и взяв карандаш, переписал первый пример, — Вот смотри, Сань… Рокотов принялся объяснять всё с самого начала, что такое дроби, что такое числитель, знаменатель, как дроби складываются, делиться, сравниваются. Как только видел, что Саша не понял что-то из его слов, повторял вновь. В зал из кухни заглянула Света, тихо, потому что слышала, Ваня о чем-то говорил с Сашкой. И вот картина — Иван, рядом Саша, которому он объясняет уроки, чертит что-то на листочке, показывает в учебнике, а потом Санька это старательно, под присмотром Ивана, переписывает в тетрадь начисто. Света стояла и глядела на это, а самой казалось, что так у них было всегда. *** К концу подошла вторая неделя их в Одессе. Все эти дни Света и Иван вместе провожали Сашку в школу и встречали из неё. А дома Рокотов из следователя (пусть сейчас он и без формы) превращался в учителя. Саша доставал учебники и Ваня принимался всё объяснять, растолковывать. По всем предметам. Затягивалось это порой надолго; уже ужинали Григорий Иванович, Павлик и Афина, а Санька сидел переписывал прорешенные с помощью Рокотова задания. Через три дня, после того как они приехали, Ивану удалось уговорить сесть Сан Саныча за чистописание. Уговор был такой — кто первый и кто лучше переписывал текст из книжки, тот первый садился за ужин. Дважды Иван демонстративно сидел на диване и ждал, когда закончит с едой Санька — ведь Рокотов «проиграл», две кляксы поставил в тексте, а Санька ни одной (конечно Иван поставил их специально, чтобы раззадорить парня, а как иначе). Но самое любимое у Сашки стало это обсуждать параграфы по истории с Иваном. Наверное, дай им волю, сидели бы за этим делом до полуночи. Но режим есть режим, ровно в девять, Света гасила в спальне свет (Павлик и так уже спал к этому времени). Рокотов уходил в зал, обещая завтра утром договорить, а Света садилась на край кровати и принималась укладывать Саньку. Мальчику это тоже нравилось, тем более, он мог здесь, перед сном, рассказать о том, как здорово с Иваном Григорьевичем было, и как интересно. Как только Света видела, что Сашка засыпал крепко, то она тоже уходила из спальни. Так в час, два ночи Иван и Света возвращались в гостиницу только для ночёвки, хотя Рокотов перед тем как уснуть крепчайшим сном, успевал сказать, что Сашка весёлый и забавный мальчишка. В семь утра они вновь были у Федоренко, будили Сашку и всё повторялось вновь. Но помимо того, что они провожали Саньку в школу, после неё или в выходные, они гуляли по городу, даже по берегу моря прогулялись. Светка не жалела денег — баловала Сашку мороженым, леденцами, конфетами. Рокотов же не возражал на просьбы пострелять в тире, Саньке очень нравится это дело. Пару раз даже устроили соревнование, кто — Саня, Светка или Иван — самый меткий стрелок. Победила дружба с перевесом Сашки. И вот, в одну из таких прогулок, уже на обратном пути, Саша подошёл к Свете, пока Иван отошёл за газетой к киоску, и спросил, очень волнуясь: — Свет… А вы с Иваном Григорьевичем, как, на совсем или только в гости? — Не на совсем, Сашка. У Ивана Григорьевича же служба, и она в Минске. А приехали мы к тебе, — обхватила Светка мальчишеские плечики. — То есть, вы приехали забрать меня к себе? Светка немного растерялась, Сан Саныч как всегда был прямолинеен и конечно догадлив. — Если ты не возражаешь с нами жить, то да, за тобой. Сашка чуть улыбнулся, смущенно, в руках он чуть сжал свою кепку. — Ну… Если честно, я не против жить и у вас… Ты ж. Ты хорошая… — смущённо пробормотал Сан Саныч, — И Иван Григорьевич тоже… Хороший. Светка разгладила рукой трепавшиеся ветром волосы Сан Саныча. Вот значит как, он не против. Вскоре вернулся Рокотов. — Идём домой или ты ещё хочешь погулять здесь? — спросил он Сашу. Мальчик кивнул. — Домой? — Иван не понял на счёт чего кивнул Сан Саныч. — Погуляем. — Как скажешь, — поправил на голове шляпу Рокотов, он уже заметил, Сашка о чем-то секретничал со Светой, но не стал расспрашивать. Они зашагали втроём дальше по аллее. Сашка взялся за руку Светы. Она мягко улыбнулась. Жизнь дома с Григорием Ивановичем и Афиной изменила Сан Саныча. Он стал немного, но мягче, стал ребенком, а не был скалившимся всем и каждому, зашуганным зверьком, что ночевал где придётся. Они дошли до конца аллеи, когда Сашка остановился и внимательно поглядел сначала на Рокотова, а потом на Свету. Дольше и внимательнее его взгляд был на Иване. — Сань, ты чего? — сразу же сорвалось с уст Ивана. — А вы и вправду хотите меня усыновить? — глядел своими большими глазами на них мальчик. Иван и Света переглянулись. Вновь вопросы в лоб от Саньки. А он ждал ответа, при том, больше от Ивана. — Да, Саш. Мы со Светой хотим тебя усыновить… Если ты, конечно не против этого, — ответил Сашке Рокотов, также прямо, как и спрашивал мальчик. — Вот прям так и усыновить? — Да, — кивнул Иван и шагнул к мальчику, — Потому что ты для нас, Саша, стал сыном, — Рокотов положил свою руку на плечо Саньке, — Нашим сыном. Сашка улыбнулся, как всегда куда-то в сторону. А потом, поднял свои глаза и сказал: — Хорошо… пап. «Пап» — разносилось в голове у Рокотова. Значит, принял его Сашка! Он сумел за две недели стать для Саньки папой. Вот теперь у него сомнений не было — завтра же оформлять документы! Иван широко улыбнулся Сашке, в глазах у сына он теперь увидел удовлетворение — им не игрались, к нему серьёзно. И то, с какой лёгкостью Саша сейчас сказал «папа» говорило только одно — он воспринял Ивана и Свету как своих новых родителей. *** Неделю бумажной бюрократической возни и аккурат за четыре дня до конца отпуска Ивана, когда уже надо было выезжать обратно в Минск, получены заветные документы. Света укладывала все вещи Сашки в чемодан, пока он и Ваня обедали на дорогу; свои вещи и мужа, она давно собрала. Сворачивая каждую рубашечку, свитерок, Света не устала в голове повторят «мама», что с небольшим придыханием говорил ей Сашка. Вновь она украдкой смахивала проступившие слёзы. Потому что не верилось, что этот день настал — когда было выдано свидетельство, что теперь Рокотова Светлана Петровна и Рокотов Иван Григорьевич являются родителями Рокотова Александра Ивановича. Весь вечер Светка счастливо проплакал в плечо Вани, когда Сашка уснул, и всё зачем-то благодарила Ваню. Он каждый раз отмахивался, ведь ничего такого он не сделал. Он просто довел до логического завершения то, что должно было так завершиться — Сашка стал их сыном. Иван тоже совершенно преобразился, живее стал, бодрее. И совершенно погрузился в дела Саньки, что у него было в школе, его домашние задания, кто из одноклассников друг, кто так, а кого Санька терпеть не мог и кому был готов дать со всей своей силы. На этот случай, если же всё-таки драки быть и её не миновать, Рокотов дал дельные советы — как и куда бить, чтобы после первого же удара желание связываться с Сан Санычем отпало. Санька пообещал до такого не доводить и сам первым драки не начинать. И этим всем Санька был очарован. А Иван был доволен и счастлив, ему есть теперь о ком позаботиться, есть у него сын. И вот вокзал, через несколько минут прибывает поезд на Киев. Иван и Света прощаются с Федоренко и Афиной, с Павликом, с Одессой. А через час поезд уже вёз Рокотовых в новом составе домой. А в кармане пиджака Иван теперь хранил настоящее семейное фото — он, жена и сын.