Проклятые

— И ты посмел явиться ко мне после того, как начал якшаться с этими проклятыми асами? Лауфейя была в ярости. И прежде некрасивое лицо ее исказилось от гнева, а сын Локи не решился даже поднять глаза на неё. Однако он рискнул сказать в своё оправдание, что асы не столь уж плохи, а приблизившись к ним, он мог бы ускорить возвышение Ётунхейма над остальными мирами. Но разгневанная колдунья не желала слушать его. — Как ты мог смешать чистейшую кровь ётунов с теми помоями, что текут в жилах Одина и прочих асов! О, предатель! Лучше бы у меня никогда не было бы сына, чем было это чудовище, это отвратительное создание, готовое забыть всю гордость своего рода, попрать честь ётунов — и ради чего?! Ради жалких подачек со стола Одина! — Но, матушка… — вновь дерзнул подать голос Локи. — Молчи! — взревела Лауфейя. — Каждое твоё слово, каждый взгляд на тебя причиняет мне невыносимую боль. Но ты заплатишь за это втройне. У меня будет одно чадо, которое я отвергну, одно дитя, упоминания о котором будут полны презрения ко мне — у тебя же их будет трое! — Ты не посмеешь! — воскликнул Локи, объятый смертельным страхом. — Фенрир, Хель, Ер… ты не посмеешь тронуть их! — О нет, ещё как посмею! — Лауфейя торжествующе расхохоталась. — Ты отнял у меня моего сына, Локи-ётуна, так я отниму у тебя твоих. Спеши, беги к ним — может, успеешь обнять на прощанье! Локи стремглав кинулся прочь из ее ледяного чертога. Едва выскочив на порог, он обернулся птицей (этому его научила мать) и полетел к своему дому. Приблизившись к воротам, Локи вновь принял свой истинный облик. «Ангрбода!» — громко вскричал, взывая к своей жене. Не получив ответа, он бросился внутрь — и глазам его предстала жуткая картина. Гигантский змей с отвратительной мордой и чешуей, блестящей от яда, обвил своё тело вокруг хрупкой девочки, неподвижно лежавшей на полу. Сделав шаг к ним, Локи с ужасом узнал в безжизненном теле Хель — и отшатнулся, увидев, что тело ее на глазах зеленеет, точно уже месяц пролежало в сырой земле. Он бросился в спальню, в отчаянии надеясь, что хоть младший избежал страшной участи. Но и его коснулось проклятье Лауфейи — в люльке, где только что спал младенец, барахтался злобный волчонок, грызущий собственный хвост. Локи, не знавший прежде слабости, почувствовал, что ноги отказываются держать его. Он прислонился к стене и застонал от горя. Если бы он знал, какой будет цена за его предательство, разве пошёл бы он к асам! Разве хоть на миг допустил бы саму мысль об этом! Но теперь поздно отрекаться от их союза, поздно падать матери в ноги, моля о прощении. Лауфейя не простит его, и уж конечно, не вернёт детям их облик. Локи не знал, сколько прошло времени, но наконец он услышал, как хлопнула дверь. Прошла секунда — и раздался крик Ангрбоды. — Ах ты мерзкая тварь! Что с дочкой моей сотворил! На тебе, получай! Пошёл вон, сказала! Из соседней комнаты донеслись звуки множественных ударов и обиженный рёв змея. С трудом Локи заставил себя дойти до двери и, оперевшись на косяк, произнёс: — Не бей его. Это сын твой, Ермунганд. — Как сын? Это?! — всплеснула руками Ангрбода. — А с Фенриром что? Неужто и его эта гадина?! И с воплем она кинулась в спальню, как прежде кинулся Локи. Увидев, что сталось с ее младшим сыном, Ангрбода повернулась к мужу. Из глаз ее текли слёзы, рот скривился в беззвучном крике, но ей хватило сил подлететь к мужу и, схватив его за шиворот, встряхнуть, точно он и не весил ничего. — Что с моими детьми? Что с ними сделали? Что, я тебя спрашиваю! Не говори, что не знаешь! Что с ними? — рыдания Ангрбоды наконец вывели Локи из оцепенения, и он ответил сипло: — Это моя вина. Я явился к матери, а она прокляла меня за то, что я связался с асами. — Это сделала Лауфейя? — даже в горе Ангрбода не теряла присутствует духа надолго. — Так пойдём к ней! Припадем к ее ногам! Будем умолять! Может, она сжалится хоть над моей просьбой! — Нет, — покачал головой Локи. — Нам может помочь только Один. Собирайся. Мы отправимся в Асгард. — Да где же это видано — чтобы гордые асы помогали ётунам? — недоверчиво спросила Ангрбода. Однако, руки она разжала, отпустив воротник Локи. В глазах ее блеснула надежда. — Не так давно я оказал им ряд значительных услуг, — ответил Локи, возвращаясь в комнату и поднимая тело дочери на руки. — Они не откажут нам в помощи. Собирайся же. Ангрбода, повинуясь его приказу, накинула на плечи плащ и, взяв на руки волчонка, вышла во двор. Там ее уже ждал Локи, бережно держащий тело Хель, и Ермунганд, который сам пополз следом за ними. Путь до Асгарда был недолог. Ангрбода безмолвно следовала за Локи, замешкавшись лишь при переходе Биврёста. Им заступил дорогу светловолосый ас, насмешливо поприветствовавший Локи: — Не думал, что увижу тебя так скоро, ётун-перебежчик! Что за чудовище ползёт за тобой, и как зовут женщину, что прижимает к груди волчонка, точно человеческое дитя? — Не задерживай меня, Хеймдалль, — резко ответил Локи. — Я спешу к Одину. — Думаешь, я пропущу тебя в Асгард, не узнав ничего о твоих спутниках? — усмехнулся страж радужного моста. — Вдруг ты ведёшь их захватывать вотчину благородных асов? — Если хочешь знать, — скупо бросил Локи, — женщина эта — моя жена, Ангрбода, а волчонок со змеем, что ты видишь, проклятые сыновья мои. Я иду к Одину с просьбой о помощи — ему одному под силу отменить ведьмино заклинание. Теперь ты пропустишь нас? — Сочувствую горю, постигшему тебя, Локи-ётун, — ответил Хеймдалль, отходя в сторону. — Проходи же. Больше никто не останавливал их. Локи беспрепятственно дошёл до Бильскинира, светлого чертога Тора, где сегодня собрались все асы, чтобы восславить очередную победу могучего бога грома. — Приветствую тебя, всемогущий Один! — так начал свою речь Локи. Все боги и богини обратили свои взгляды на нежданного гостя. — Локи, что ты забыл здесь? — грубо обратился к нему Тор, сидящий по правую руку от Одина. — У нас еще не появилось нужды в твоих услугах, пронырливый ётун. — Может, ты явился, чтобы испортить нам праздник своими проделками, ётун-насмешник? — усмехнулся мстительный Видар. — И что за девка с тобой? — рассмеялся ван Ньёрд, давно перенявший у асов их любовь к насмешкам. — Не сама ли Лауфейя, что все грозится разрушить Асгард, а, Локи-ётун? — Да как вы можете так оскорблять нашего гостя? — не выдержала сердобольная Фрейя. — Вы знаете, что Локи давно стал одним из нас — как и ты, Ньёрд, и не раз доказывал свою преданность Асгарду. После она обратилась к нему самому: — Проходи к столу, Локи. Спутница твоя пусть сядет подле меня. Пейте и радуйтесь вместе с нами! Знай, хитроумный Локи, ты желанный гость в Асгарде. — Благодарю тебя, милостивая Фрейя, за добрые слова, — поклонился ей Локи и вновь обернулся к Одину. — Но я не посмел бы осквернить ваше празднество, гордые асы, если бы не великая беда, что случилась со мной. Я пришёл просить вас о помощи. — Ха! О помощи! — рассмеялся Тор. — Неужто тебе в чем-то бывает нужна помощь, Локи-ёту… — Довольно, Тор, — прервал его Один. — Ты не раз помогал нам, Локи, и можешь не сомневаться — мы с радостью поможем тебе, коль это будет в наших силах. Говори, что за беда постигла тебя. — Злобная колдунья Лауфейя, разгневанная моим разрывом с ётунами, прокляла моих сыновей и дочь, — начал рассказывать Локи. — Сыновей, Ермунганда и Фенрира, она превратила в премерзких чудовищ, что вы сами видите. Дочь же моя, Хель, истлевает на глазах. Лишь магия асов сильнее проклятий ётунов, и потому я и моя жена, Ангрбода, возлагаем всю свою надежду лишь на ваше могущество и сострадание. — Хочешь сказать, этот змей — твоё отродье? — дерзко воскликнул Ньёрд, но никто не поддержал его. — Мы поможем тебе, Локи, — ответил Один, — и снимем проклятье с твоих детей. Я сам займусь сыновьями, дочь же твою лучше поручить заботам Эйр. Названная богиня поднялась из-за стола, ласково улыбнулась Локи и увела его, несущего дочь на руках, из пиршественного зала. Они остановились в одном из покоев Сиф, и Эйр повелела уложить Хель на кровати. В ту же минуту в комнату вошли Фрейя и влекомая ею Идунн, богиня вечной молодости. — Я решила, Эйр, что твоих навыков врачевания может не хватить, — объяснила своё появление Фрейя. — Позволишь нам помочь тебе? — С великой радостью приму твою помощь, подруга, — ответила Эйр. — Хорошо, что ты привела Идунн — я и сама хотела послать за нею. Втроём они склонились над Хель. Эйр повелела раздеть ее, и теперь с лёгкостью можно было видеть, во что превратилось хрупкое девичье тело. Казалось, тело девочки высохло, потеряло в одночасье всю влагу, содержавшуюся в нем когда-то. Почерневшая кожа прилипла к костям, местами свисая с них отвратительными лохмотьями. Локи отвернулся к стене, не вынеся жуткого зрелища. Он слышал, как Фрейя начала напевать заклинания. Слышал, как Эйр бормотала что-то себе под нос, измельчая в ступке какие-то травы. Слышал все это, но сил обернуться не было. Так он и стоял, уткнувшись носом в стену, жадно ловя каждый звук, доносящийся из-за спины, пока не услышал тихого стона. Он узнал голос своей дочери — и, окрылённый почти уже угасшей и вновь зародившейся надеждой, бросился к постели. Что же увидел он там? Действительно, Хель ожила — она уже не лежала, а сидела на краю кровати. Лицо ее, руки, грудь и живот вновь побелели, вновь стали такими, как прежде. Но стоило Локи опустить взгляд чуть ниже, и горестный стон вырвался из его груди. Ноги Хель остались такими же мертвыми. — Мы сделали все, что могли, — сказала подошедшая к Локи Эйр. — Лауфейя слишком сильна, а твоя дочь… она, как любой ётун, почти не принимает магии асов. — Она, — Локи запнулся, — останется такой навсегда? — Да, — кивнула Эйр. — Он будет жить, но только в таком облике. Я сумела ограничить проклятье, но со временем оно может вновь начать захватывать ее тело. — Со временем? — переспросил Локи, с болью глядя на дочь, которой Фрейя помогала одеться. — Если она останется в Ётунхейме, — уточнила Эйр. — Там магия асов будет слабеть с каждым днём. В остальных мирах — тоже, но медленнее. Разве что в Альвхейме она могла бы исцелиться полностью. Но, ты сам понимаешь, туда ее никогда не примут. — Значит, она должна остаться в Асгарде, — закончил Локи. Эйр хотела сказать что-то ещё, но замолчала, увидев, что Хель подходит к ним. Она шла не слишком уверенно, закусив губу от напряжения и, почти подойдя к ним, все же не устояла на ногах и чуть не упала. Локи успел подхватить ее. Она обхватила его за шею и виновато взглянула на него. — Хель, как ты? — мягко спросил Локи ее. — Я в порядке, — ответила она. — Теперь в порядке, пап, а вот Ермунганд… Я не смогла его удержать, пап, это чёрное облако… оно появилось точно из ниоткуда, просто само по себе, я пыталась его остановить… так, как ты учил, с помощью магии, я правда пыталась… но оно… ему ничего не было, а Ер побежал прямо к нему… я не успела его оттащить, и он… он вдруг закричал, и я бросилась к нему… а потом я ничего не помню — только чернота какая-то и… ничего больше… наверно, с Фенриром тоже что-то случилось… я не видела… пап, я правда старалась его удержать, пап… Хель говорила торопливо, сбивчиво, то и дело всхлипывая. Под конец она уже не могла сдерживать слёзы, и заплакала, уткнувшись в плечо отцу. Локи обнял ее, крепче прижимая к себе, и зашептал, гладя ее по волосам: — Ну что ты, Хель, не плачь. В этом нет ни капли твоей вины, я знаю. Ты бы ни за что не остановила это проклятье, и Ермунганда бы не спасла… ну что ты, дочка, милая, не плачь — ты и так сделала все, что могла. Даже намного больше, чем могла, намного больше… — Правда, Хель, ты большая умница, — опустила руку ей на плечо Эйр. — Твои братья попали под проклятье злой ведьмы, но мы расколдуем их, я обещаю тебе. — Правда? С ними все… будет хорошо? — Хель подняла голову и вопросительно взглянула на Эйр. — Конечно же, — улыбнулась богиня врачевания. — Я не смогла полностью исцелить тебя, но уверена — твоим братьям повезёт больше. Может, они уже вернулись в человеческий облик. Пойдём посмотрим? — Пойдёмте, — кивнула Хель, вытирая слёзы. Локи хотел подхватить ее, но она только опёрлась на его руку и вышла из комнаты сама. Однако там их ждало лишь разочарование. Напрасно колдовал Один, зазря прибегал к магии сейд Фрейр — человеческий облик не вернулся к сыновьям Локи. — Вижу, Эйр, удача сопутствовала тебе более, нежели нам, — так приветствовал Один вошедшую богиню врачевания. — Хель! Хоть ты ожила! — заплаканная Ангрбода бросилась к дочери, обняла ее, принялась покрывать ее лицо бесчисленными поцелуями. — Лишь наполовину, матушка, — сквозь вновь нахлынувшие слёзы ответила Хель. — Только лишь наполовину. Но это неважно — скажи скорее, что с моими братьями? — Что с твоими братьями? — воскликнула Ангрбода. — Да все то же! Разве же снимет кто проклятье Лауфейи, кроме неё самой?! — Так значит, — обратился Локи к Одину, — твое могущество оказалось бессильным перед заклятиями Ётунхейма? — Увы, хитроумный Локи, — покачал головой Один. — Ни магия асов, ни колдовство ванов не в силах вернуть твоим сыновьям прежний облик. Я заставил их вновь вспомнить человеческий голос — и только. «Папа! Пап, смотри, как я теперь могу!» — чёрный, как уголь, волчонок подбежал к Локи и на глазах начал расти. Шерсть его вздыбилась, из оскаленной пасти показались клыки, когти оставили глубокие царапины на каменном полу зала. Жуткий рёв огласил весь Асгард, а в глазах гигантского волка загорелось пламя. Он медленно развернулся к пировавшим и замер, точно перед прыжком. Богини завизжали и бросились прочь. «Чудовище!» — закричал Ньерд. Один схватился за копье Гуннир, Тор занёс руку с зажатым в ней Мьелниром, Локи отчаянно кинулся к Фенриру, надеясь удержать того от нападения на разгневанных асов — но все они замерли, услышав громкий крик «Стойте!» — Стойте! — светловолосая богиня подбежала к Фенриру и бесстрашно погладила по носу, шепча какие-то заклинания. Как неудивительно, волк не набросился на неё и не растерзал, напротив, он перестал скалить клыки и лёг на пол, позволяя отважной богини гладить его. — Видите? Он просто хотел поиграть, он ведь только ребёнок, — немного нервно рассмеялась женщина, поворачиваясь к остальным асам. — Может, ты и права, Сигюн, — ответил Один, опуская копье. — Но так или иначе, он не может разгуливать по Асгарду в таком виде. — Слышишь, Фень? — вновь обратилась к волку Сигюн. — Дядюшка Один недоволен тобой — превращайся назад, и он с удовольствием простит тебя. Будь хорошим мальчиком, превращайся назад. Фенрир действительно послушался ее — и уменьшился, вновь становясь крохотным волчонком, которого Сигюн спешно подхватила на руки и передала Ангрбоде. После этого и другие асы опустили своё оружие — кроме Тора, гневно сжимающего Мьелнир. — А змей? — выкрикнул бог грома. — Он тоже может становиться огромным? — Да, — подал голос Ермунганд. Он свернул своё длинное тело вокруг одной из колонн, поддерживающих крышу чертога, и продолжил: — Я могу стать столь громадным, что заполню собой весь Асгард. — Вы оба чудовища! — выкрикнул Тор. — Вам не место в Асгарде! — Замолчи, Тор, — одернула его Фригга. — Они невинны в том горе, что постигло их. Один, прежде не проронивший ни слова, поднялся со своего трона, и все боги почтительно умолкли. — Локи, ты знаешь, что Тор прав. В таком облике твои сыновья — угроза не только Асгарду, но и всем девяти мирам. Вам следует вернуться в Ётунхейм. — Твоё решение справедливо, всемогущий Один, — отвечал Локи. — Но позволь просить тебя об отсрочке его исполнения. Позволь моим сыновьям и дочери остаться в Асгарде, под твоею защитой, пока я с женой не вернёмся из Ётунхейма. Мы отправимся к Лауфейе — единственной, кто теперь может помочь нам снять проклятье. Все, о чем я прошу тебя, могущественный Один, — прими моих детей под свою защиту до того, как я вернусь из Ётунхейма. — Я не смог исполнить первую твою просьбу, но удовлетворить вторую обязан, — отвечал Один. — Обещаю тебе, Локи, что до твоего возвращения никто из твоих детей не будет изгнан из Асгарда. — Благодарю тебя, о Великий, — Локи склонился в почтительном поклоне. — В таком случае, мы оправимся в Ётунхейм немедленно. — Удачи тебе, хитроумный Локи! — улыбнулась ему Фрейя. — Ты можешь взять мой плащ с соколиными перьями, чтобы быстрее достигнуть цели своего пути. — Благодарю тебя, Фрейя, за столь щедрый дар, — поблагодарил Локи и подошёл к ней. Ангрбода осталась стоять одна, с заснувшим Фенриром на руках. К ней подошла Сигюн — богиня, спасшая ее сына. — Ангрбода, ты можешь отправляться в Ётунхейм со спокойным сердцем, — сказала она. — Я позабочусь о твоих детях. Им ничего не будет грозить. — Я рада это слышать, но позволь спросить тебя, эээ… — Сигюн. — Так вот, Сигюн, дорогуша, скажи-ка мне — откуда у тебя столько доброты к моим детям? Ты богиня, дочь одного из асов, а мы — всего лишь пара ётунов, — Ангрбода подозрительно взглянула на собеседницу. Но та лишь улыбнулась и мягко рассмеялась. — О, милая Ангрбода, как бы мы не различались, поверь, у нас есть и нечто общее. Я не скажу, что это, но клянусь — сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить детей Локи, пока он не вернётся из Ётунхейма. — Пока он не вернётся, — повторила Ангрбода. — А мне, значит, можно и не возвращаться, верно? — Ну что ты, — тронула ее за плечо Сигюн. — И ты возвращайся — ведь дороже тебя у него нет никого. — Я не нуждаюсь в твоём сочувствии, — ответила Ангрбода. — И знай, как только я разберусь с Лауфейей, то примусь за тебя — и если я узнаю, что Локи… — Локи уже здесь, — радостно заметил подошедший к ним бог лукавства. — Отчего ты сердишься, дорогая? Боишься оставлять детей одних? — Совсем нет, Локи, — покачала головой Ангрбода и передала Сигюн Фенрира. — Она только что согласилась позаботиться о наших детях, пока мы не вернёмся. — О, Сигюн, я так рад этому, — искренне улыбнулся Локи. — В любом случае, мы не надолго — через две недели, уверен, уже будем тут.