I've got something for you

      …мягкого прикосновения еще двух рук к своим плечам. Рук с тремя пальцами. Рук в тяжелых перчатках. Голос сзади прозвучал неожиданно дребезжаще из-за сильной вибрации субгармоник:       — Даже не думал, что человеческие женщины настолько распутные и ищут компанию одного через час после свидания с другим.       — Они такие, Архангел. Уж я-то знаю, поверь мне.       — О твоей истории все на Омеге знают, Мелн. Все, кроме нее.       Шепард застыла, и это ощущалось, как если бы она была зайцем, спрятавшимся от волка. Сейчас волков было даже двое, а она была совершенно безоружна. Чувство беспомощности усиливалось сковывавшим движения платьем и босыми ногами, беззащитными перед любым острым осколком, норовящим впиться в тело.       Мелн отстранился, и следущее, что она почувствовала — его горячие руки, подхватившие ее и усадившие на ящик, о который он опирался мгновением ранее. Она восприняла это, как своеобразную заботу. Мелн встал перед ней и обнял, согревая и отгораживая ее от Гарруса. Шепард осмелилась положить голову ему на грудь. Вибрации его голоса проходили через ее тело и успокаивали:       — Зря ты опустилась, девочка. Тут грязно. Могла испачкаться.       — Грязнее, чем есть, она уже не станет. Ей подходит Омега, не думаешь?       — Не знаю, Архангел. Она мне кажется славной, доброй малышкой.       — А я сегодня совершенно точно узнал, что она развращенная и капризная.       Было что-то загадочное в том, что они говорили, как старые друзья, избегая обращаться к ней напрямую, как если бы она была… вещью? Шепард боялась подать голос, и все, что она осмелилась сказать, было тихое:       — Я не вижу ваших лиц…       Гаррус обошел их и потянул Шепард за волосы, вырывая из бережных объятий Мелна и укладывая навзничь на ящик. Ящик был слишком коротким, и ее голова свесилась с края. Из такой позиции в темноте она смутно могла разглядеть только нижнюю часть синей турианской брони. Голос ее обладателя раздался откуда-то сверху, заставив не боявшуюся никого и ничего Шепард задрожать от страха:       — Тогда ты не сможешь нас опознать.       Мелн, стоявший в ногах, расстегнул молнию платья и, ухватившись за бедра, притянул ее к себе.       Белья на ней не было.       Руки Гарруса пробежались по груди в россыпи веснушек, застыв на ключицах. Он очертил их большими пальцами. Похоже, эта деталь ее тела заинтересовала его куда больше, чем несвойственные его виду молочные железы.       — Вот тебе задача. Справишься — получишь приз. На моей броне точно такие же застежки, как на его одежде, только крепче.       Это предложение не предполагало возможности отказа. Дрожащими пальцами она стала сражаться с застежками, и только ей показалось, что они готовы ей подчиниться, как Мелн спутал все карты.       Медленно преодолевая сопротивление ее тела, он начал вторгаться внутрь настолько глубоко, насколько это вообще было возможно. Дойдя до предела, он замер, шумно выдохнув, отстранился и вновь повторил свой путь.       Новые резкие ощущения заставили Шепард ахнуть. Руки порхнули от металлических застежек к источнику болезненного удовольствия.       Она понимала, что Мелн не способен войти в нее полностью, поэтому крохотный чувствительный бугорок плоти между ног остался без внимания. Шепард решила это исправить.       — Ты не справилась с задачей.       Гаррус одной рукой зажал оба ее запястья и прижал их к своей груди. Шепард услышала щелчки застежек радом со свом лицом.       — Открой рот. Расслабиться в твоих интересах.       На затылок в ожидании легла рука Гарруса.       В этот же момент между ног ей легла рука Мелна. Он безошибочно нашел то самой место, прикосновение к которому прошило ее волной сладкого удовольствия вдоль позвоночника к самому сердцу. Она распахнула пересохшие губы и простонала.       — Видишь, Архангел, есть и другие способы заставить женщину открыть рот.       — Убери от нее свои руки. Немедленно.       Шепард разочарованно сжалась, когда одурманивающие ритмичные поглаживания прекратились. Она ощутила холод чужих пальцев на своем подбородке. Проигнорировать этот молчаливый приказ она не осмелилась. Не в тот момент, когда ее руки немели в стальном капкане.       Горячий, гибкий член заполнил ее настолько, что о вдохе не шло и речи, широкая головка уперлась куда-то глубоко в горло. Гаррус убрал руку от ее лица, сгреб ею копну волос на затылке и прохрипел:       — Сейчас может быть неприятно.       Он рванулся, и его член скользнул еще глубже. Ее проблемой стали судорожно сжавшиеся в рвотном рефлексе мышцы горла и нехватка воздуха. Ее проблемой — но его острым, не поддающимся описанию, извращенным удовольствием. Он не утратил контроля и вышел ровно в тот момент, когда ситуация стала набирать опасные обороты.       — Нравится?       Этот вопрос был адресован не ей. В тот момент, когда Шепард стала мучительно трепыхаться, не в силах сделать вдох, внизу она сжалась настолько, что Мелн был вынужден остановиться.       — Я вижу, что нравится. Значит, будем продолжать.       И он продолжал это снова и снова. Шепард чувствовала унижение оттого, что ее телом грязно пользовался один любовник для того, чтобы выжать досуха другого. Каждый ее вздох, каждое движение Мелна происходило только по воле Гарруса. Она поняла, что Мелн на грани: он начал двигаться хаотично, до крови впиваясь в нее когтями. Казалось, он проиграл какое-то неозвученное пари, утратив над собой контроль и причинив ей боль. Толкнувшись в нее в последний раз, он не сдержался и провел острыми когтями вдоль бедер, оставляя дорожки, расцветающие красной росой.       В этот момент Шепард подумала, что теряет сознание: мутная картинка в ее глазах закружилась, но обострившиеся в темноте тактильные ощущения безошибочно подсказали, что сейчас она прижата животом к нагруднику Гарруса. Ее ноги беспомощно свисали, и Шепард искренне не понимала, жива сейчас или мертва.       — Обхвати меня ногами. Давай.       Шепард подчинилась, сама не зная, как ей это удалось. Гаррус перехватил ее под бедра, одним движением вошел до конца и начал медленный, мучительный танец. Краем сознания она отметила, насколько же нежным он может быть, если захочет. К ней вернулось сладостное ощущение наполненности, подогреваемое ее раскрытостью до предела.       Хватило всего пары минут, чтобы она взорвалась.       Шепард пришла в себя, почувствовав касание твердых теплых пластин к своему лбу.       — Посмотри на меня, пожалуйста. Я не знаю, поступил ли я сегодня правильно. Я просто хотел, чтобы ты выпустила пар. Но речь не об этом.       Она слышала Гарруса, но не понимала. Плевать, она разберется с этим завтра.       — Я не обещал тебе ничего. Ты не клялась быть только моей. Но ты должна понять одну вещь, Шепард. Ты очень важна для меня. И мы обязательно продолжим.