History hates lovers

Осторожно, двери открываются.

Очередной толчок инерции, и теперь от поцелуя с пыльным автолином спасает только верный поручень. Ноги, кажется, вообще не имеют костей и болтаются как желе, а рука, удерживающая шестьдесят килограммов чистого веса всю поездку, сейчас точно отвалится. И это ещё если не считать самочувствие засыпающего стоя Марка, измученного экзаменами и бессонницей до самого утра. Вздрогнув и с трудом вспомнив, где он, что он и зачем он, тихо вздохнув, парень позволил себе ненадолго оторвать руку от мини-виселицы чтобы прохрустеть пальцами. Вредная привычка. Помассировав переносицу, чтобы чуть взбодриться, Хитклифф оглянулся. Автобус не был до последнего сантиметра забитым, но свободных мест не оставалось, разве что специально отведённое место для инвалидов, беременных и пожилых людей, но нет, нет, шатен слишком совестный для этого. Перед глазами всё мутнело и плыло, а противно-тёплый воздух начал душить. Марк нашёл взглядом друга, который, к слову, отогревал местечко совсем рядом, и умоляюще посмотрел на него. - Что, - усмехнулся тот оторвавшись от телефона, - хочешь, чтобы я открыл окно? Ответом стали агрессивные и в то же время жалобные кивки. - Извини, братан, но… - парень демонстративно-наигранно поёжился, - мне вдруг стало так холодно, просто брр-р. Не могу ничем помочь. Уёбок. Поиздеваться решил… - Джона блять, открой окно, или я поговорю с твоим парнем и твоей ёбаной гейской заднице не жить! – убедившись, что уменьшил звук на своей говорилке и наклонившись к другу прошипел Марк. - Айм соу сорри, чолодой меловек, я вас не слышу! – а вот блондин сказал это так, чтобы его услышал весь составляющий транспорта. Хитклифф дёрнулся и качаясь на ватных ногах отошёл и отвернулся, делая вид, что они даже не знакомы, но жестом дав Джоне понять, чтобы тот заказывал себе надгробие. Второй лишь хмыкнул и вернул всё внимание экрану смартфона. Парень вздохнул – помощи от светловолосого можно не ждать. Впрочем, ехать ему осталось не так уж и долго, наверное… Сколько сейчас времени? Три? Четыре? Чёрт, он даже не может снять портфель, чтобы на долю секунды взглянуть в лежащий в нём телефон, ибо автобус снова двигается, и шатается как вне себя. Да уж, ему мучиться с этим ещё неизвестное количество времени, а всё, потому что минут так двадцать назад уступил сиденье вошедшей старушке, разумеется, зная, что живёт за дохулион километров от школы. Кареглазый с детства слишком добрый в этом плане. Готов подскакивать чуть ли не перед каждым около пожилым человеком рядом, благородно уступая своё законное место. Нет, он совсем не жалел об этом, просто… устал немного. Но он не жаловался! В горле пересохло. Марк незаметно (наверное) зевнул. Интересно, во сколько ему сегодня удастся уснуть? Парень оценил взглядом недавно вошедших пассажиров. Высокая женщина в причудливом платье зелено-морского оттенка, что как водопад струиться с её плеч и вдоль тела до самых колен. Светлые, коротко остриженные волосы, глаза цвета морской волны, идеально совместимые с её платьем. Серебряные часы на левой руке, глянцевый маникюр. Но самым примечательным в ней были меховые тапочки, облепленные разноцветными пушистыми помпонами. Непонятно куда она вообще так собралась. Интересно… Марк одёрнул себя от ёбнутых мыслей. Нет, этого однозначно не стоит повторять. Просто эта женщина выглядела так уверенно в своём одеянии, у неё в глазах блестели задорные искорки… Видимо, она очень весёлый человек. Сделав такой вывод, Шерлок ВхлАмс продолжил играть в «Облапай взглядом всех окружающих». Рядом-же стояла девочка. У неё было максимально заёбанное и такое же сонное лицо, как и у самого парня. Огромнейшие мешки под глазами и банка энергетика в руке, что она периодически глотала, и не понятно, было-ли там что-то вообще. Откуда она в принципе взяла энергетик? На вид она была… в классе так во втором. Но, судя по всему, сопровождающих у неё не было от слова совсем. Любителю толстовок оставалось только дивиться - он в её возрасте даже спать один боялся! Что уж там… Тут же еле как держался на ногах седой дедушка с костылём. Несчастный вошёл слишком поздно – специальное место успел занять какой-то имбецил, ну и всем, естественно, наплевать. Шатену было до безумия жалко дедушку, но всё, что он мог проебать, он уже проебал. Может, стоит подойти к тому парню, занявшему сидение, и поговорить… Задумавшись в принятии не очень приятного решения, Хит совсем забыл о таком слове, как «бдительность», даже не заметив расставания руки с её прекрасным поручнем. Автобус что есть дури пошатнулся, заставляя не хило качнуться всех до единого. Да вот только «всем» повезло больше, чем нашей естественно морковке, а потому и парню, стоящему неподалёку от него тоже. Хотя, это довольно сложно назвать невезением… Налетев на бедного со скоростью конча и чуть не споткнувшись «по пути», Марк врезался носом в чужую шею, и даже не сразу понял, что произошло. Сначала поднял недоумённый взгляд, а через секунду понял, что находится чуть ли не в паре сантиметров от лица незнакомца. Дыхание прекратило существовать на мгновение. Но осознание что надо что-то делать пришло поздно, через секунду автобус резче прежнего остановился, вновь выёбываясь своими способностями, из-за чего их ещё сильнее подало к друг другу и теперь они стояли почти в обнимку. Парень, напротив, который до этого так же ничего не понимал, вдруг вздрогнул и извинился. Наконец проснувшись, Хитклифф отскочил как ошпаренный и заливаясь краской от стыда, принялся неистово просить прощения. - Господи, извините, умоляю вас, я не… о боже… - кареглазый не нашёл решения лучше, чем закрыть лицо ладошками и отвернуться. Внезапно, незнакомец будто бы облегчённо выдохнул и улыбнулся. - Осторожнее, так и пораниться не далеко. Как странно… Шатен неуверенно поглядел на улыбающегося и не переставая краснеть, откашлялся. - Мгм… После короткого и чрезвычайно неловкого диалога, оба предпочли сделать вид, что ничего не произошло, по крайней мере, Марку так показалось. Он судорожно посмотрел на Джону, но слава Бергу, тот ничего не заметил. Как залипал в сотке, так и залипает. А то ещё месяц потом-бы подшучивал. Парень постарался забыть о человеке рядом и вновь сконцентрироваться на своих бесполезных мыслях. В закрытом окне возле друга промелькнул знакомый кривой столб, который замечался каждый раз, при поездке этим маршрутом. Ну-у, значит, ехать осталось действительно не сильно долго. Какой-то пацан перебежал дорогу на мигающий, так ещё и сматернулся на водителя по пути. Чёрт, он что, бессмертный так под колёса прыгать? Кареглазый задумался. Он сам в детстве как-то так сделал, да вот его чуть подбило. Десять дней в больнице для него любимыми явно не стали. Женщина в пом-пон тапочках вышла из автобуса. Досадно. Зачем она вообще зашла в автобус, чтобы выйти на следующей остановке? Это… странно, но Марк решил не лезть не в своё дело. - Ты после экзаменов, да? Морковка вздрогнул от внезапного вопроса. Это он ему? Неужто он хочет завязать диалог? - А? Оу, эм, н-ну да, а… а что? – заикаясь после каждого слога выдавил парень. - Просто выглядишь уставшим. Я понимаю, почему ты такой невнимательный – как было замечено краем глаза, брюнет, тут-же оправился, - извиняюсь… по привычке перешёл на «ты». - Д-да нет, ничего такого… - Марки нервно оглядывал весь автобус. Здесь было куча одиннадцатиклассников, и почти все они выглядели такими-же уставшими и сонными, так почему он… Ладно, не важно. Главное, что им всем как одному было наплевать на двух несущих полнейшую ересь парней. Темноволосый расслабился окончательно и теперь казался ну очень уж спокойным. - Так я могу так обращаться? - Ам, ну… Да? – неуверенно промямлил Хит. - Хорошо… - юноша с недоумением заметил всё ещё слегка прикрытое ладошками смущённое лицо Марка – пхахах, не стесняйся, на меня всё ещё можно смотреть. Осторожно убедившись, что пассажиры так и не замечают их существования, морковка всё же позволил себе взглянуть на собеседника. Да, у него были чёрные волосы. Чёрные кучерявые волосы и голубые как две льдины глаза. Молочно-бледная кожа была идеально чистой, и, как казалось, ну очень гладкой, такой коже бы позавидовала любая Белоснежка и любой годовалый ребёнок с рекламы подгузников. Официальный костюм, состоящий из выглаженной рубашки, чёрных брюк и строгого чёрного пиджака сидел на нём как влитой, привлекательно подчёркивая стройную фигуру, а дополняла картину красная галстук-бабочка на шее. Острые черты лица вовсе не казались «нарциссными», наоборот, они вместе составляли весьма дружелюбную картину. На вид они с шатеном выглядели примерно одного возраста. На какой-то момент, маркер завис. Можно-ли было назвать этого парня очаровательным? О-о да, ещё как. Кареглазый не понял, что именно его так привлекло и откуда у него вообще взялись такие мысли, но прогонять их не стал – был просто не в силах. Как его вообще можно называть? В своём лакейском одеянии почти новый знакомый напоминал Билли-чревовещателя из мёртвой тишины. Парень не смотрел фильм полностью, но образ куклы, увиденный ещё в детстве, сильно вжился в подсознание. Марк подавил психический смешок. Господи, Хитклифф, иди проспись… Осмелев, хотел-было спросить его имя, но не успел, брюнет снова заговорил первым. - Я тоже устаю с экзаменами. Хотел-бы вернуться в то беззаботное детское время, когда постоянно учиться не нужно было? Марк задумчиво нахмурился. И ведь действительно, в классе в шестом он постоянно думал, что хочет вернуться в садик, где есть игрушки, сон-час и тебя кормят три раза в день, да и сейчас был-бы не прочь стать тем самым счастливым ребёнком хотя-бы на сутки. Хоть гуляй, хоть играй в игрушки, хоть шоколадки уплетай, хоть просто валяйся весь день в кроватке. Но ведь, и у детей есть свои минусы. Детям нельзя гулять допоздна, не всегда можно сделать то, что хочется, все решения за детей принимают родители. Конечно, это всё меркнет по сравнению с непрерывным заключением в Шизанутой Колонии Одиннадцати Лет Ада, но всё же… Никогда не дадут спокойно пожить. - Наверное… Будто-бы заметив грустную нотку в голосе Хита, «Билли», как его про себя нарёк первый, решил сменить тему. - Любишь Maneskin? – поинтересовался темноволосый, видимо, заметив значок на чужом портфеле. - Д-да… Да. – паренёк был слегка удивлён от того, что новому знакомому удалось распознать тех самых четверых на значке, в то же время, мысленно отшлёпав себя по губам, чтобы больше не заикаться. Брюнет немного помолчал, а после выдал, - Я тоже. Вот тут маркер удивился уже не слегка. Он мог представить, что такой аристократичный парень слушает в свободное время что-то типа игры на скрипке, или, какой-нибудь оперы, но иностранный рок вроде, например, той-же «I wanna be your slave»… Да уж, очередное доказательство что внешность обманчива, а стереотипы – это просто стереотипы. Одиннадцатиклассник поймал себя на том, что во время разговора то и дело поглядывал не только на Джону но и на того самого дедушку, что не ушло от внимания голубоглазого. - Ты хочешь, чтобы тот парень освободил дедушке его место, ведь так? Марки снова вздрогнул от неожиданности, но уже не настолько резко, это уже выглядело даже как-то рутинно. Он лишь утвердительно помотал головой. О-ох, не подумал он, прежде чем это сделать, от незнакомых людей ведь можно ожидать чего угодно! Парень в костюме уверенно двинулся в сторону специального сидения, легко проскальзывая через толпу народа, шатен не успел и чисто физически не смог его никак остановить. О, чё-ёрт, что сейчас будет… «Будет именно то», заключил вывод он, когда до его слуха дошли десятиэтажные маты. Марк привстал на цыпочках, чтобы между затылками людей хоть немного разглядеть происходящее, ведь слышать что-либо, кроме очень громких ругательств он не мог. Тот самый парень, занявший сидение, оказался каким-то панком, это можно было понять по причёске «ирокез», выкрашенной в красный, чёрной кожанке с шипами и серьгам-кольцам в ушах. Новый знакомый Марка обращался к парню, оторванному от его важнейшего гаджета, с вежливой улыбкой, но после того, как его полили грязью, улыбка сменилась на весьма серьёзное лицо. Точнее, не столько серьёзное, сколько, мол: «Ай-ай-ай, как-же ты не понимаешь». Темноволосый наклонился к панку ближе и весело залепетал что-то на своём. В этом веселье отражалась аура «я добрый, но, если что - зарежу тебя с радостью». От этого взгляда даже Хитклиффу стало немного не по себе, хотя адресован он был ну уж точно не ему. Секунду можно было заметить, как панк слегка нервно сглотнул, но уже через мгновение вернул своё похабное надменное хлебало. Гаркнул, закатил глаза. Но задницу с сиденья поднял и развернувшись, принялся спешно сматываться в противоположную сторону автобуса, по пути несколько раз испуганно откашлявшись, так, чтобы мало кто заметил. Билли одобрительно кивнул, убирая серьёзное лицо. Кареглазый чуть воздухом не подавился, настолько это выглядело для него круто. Можно ли было решить, что этот парень альтернатив? Нет, вряд ли. Скорее всего он просто… умеет запугивать. Может, у него влиятельные родители… «Кукольный парень», тем временем, вернулся обратно к Марку, и его лицо вновь озарила белоснежная улыбка, в которой не осталось и тени чего-то пугающего. - Это было… чёрт, это было так здорово! Что ты ему сказал? Голубоглазый дружелюбно хихикнул и невинно пожал плечами, мол, «кто знает». Хит под самый корень позабыл, что пару минут назад ему было стыдно на него даже смотреть, не то, чтобы разговаривать. - И как часто ты так делаешь? - Так часто, как вижу мудаков. – брюнет выдал, в принципе, логичный ответ. - Окей… - шатен немного неловко отвёл взгляд, и решил уже сам перевести тему. – Мы ведь о чём-то говорили до этого? - О группе. – напомнил тот, - И об экзаменах. Экзамены, точно. - Ам… На какие оценки учишься? – не нашёл парень темы лучше. - «Отлично». – вздохнул тот, - иначе просто не могу. Родители заставляют получать лучшие оценки. Да я и не страдаю, учёба мне не трудно даётся. Только экзаменация немного изматывает. О-ох, как-же Хитклифф его понимал. Родители, конечно, не избивали его за каждую четвёрку, но всё же давили. Школа давила. Он непременно был рад, что скоро всё закончится, он непременно был рад. - Я… Я понимаю. Если честно, я не помню, когда в последний раз высыпался. – Будто-бы в подтверждение своих слов, парень протяжно зевнул, что немного улыбнуло обоих. – И у меня столько загонов в последнее время… Так много мыслей, так много нервов в никуда. Мама настояла на психологе, а та – на психиатре. Хотят меня таблетками пичкать, зуб даю. Темноволосый помедлил с ответом. - По-настоящему хороший психиатр никогда не начнёт с ходу загонять пациента лекарствами. С начала он обязательно поговорит, проанализирует, постарается найти способ тебе помочь. Ведь первая цель психиатра – помочь тебе решить твою проблему, а не отравить тебя, а то так и зависимость обрести не далеко. Мне кажется, твоя мама хочет тебе только лучшего, поэтому и пытается записать тебя к людям, которые могут понять тебя лучше, чем ты сам и подсказать, как разобраться в себе. Он говорил это тихим и немного подавленным голосом, будто тема для него казалась какой-то…больной? Вообще, всё логично и аргументировано, но эта внезапная серьёзность… Опять неловко. Хотелось свести разговор в более позитивное русло. Хотелось увидеть на его лице ту-же позитивную и непринуждённую улыбку, что и была. - М-м… Какую еду любишь? – да уж, этот вопрос был очень логичным, подходил к месту и явно волновал Марка больше, чем даже просто имя его собеседника. - Я не привередлив, но… - начал тот, как ни в чём небывало, - но люблю есть белый шоколад просто с кипятком. – он рассмеялся, - Знаю, я странный. Марк шутливо цыкнул языком. Честно, он и сам порой творил какую-то херню и замечал за собой любовь к чему-то странному. Например, пока все морщились и закрывали чем попало нос при одном только виде антисептика, он готов был обливаться им снизу доверху, как и в принципе спиртом. Обожал этот запах. Или то, что он специально надевал наушники неправильно, просто потому что ему было так комфортнее. Или… - А ты? - А? А, ну я… ем в принципе всё, что съедобное. Как ты там сказал, не привередлив? Вот, я тоже. Куда вообще успел свернуть этот разговор за пять грёбаных минут? Только что они неловко врезались друг в друга, при этом как-бы впервые встретившись, а сейчас стоят и разговаривают о всякой ерунде, будто старые знакомые. С каждым словом, нет, с каждым вдохом, Хитклифф всё больше вливался в разговор. Этот парень был просто невероятным, он завязал диалог с незнакомцем из всего ничего, и за всего ничего их общения успел так с ним сблизиться. Всего ничего. Марк хотел снова что-то сказать, но в тот же момент до его мозга дошло, что только что объявили о его остановке. До этого голос кондуктора он благополучно игнорировал, но по везенью великому, у него сейчас есть шанс не проебать свою остановку и не переться потом до неё с другого конца города. - Чёрт, чёрт, чёрт! Прости, мне срочно нужно бежать! Увидимся завтра… или после завтра, или на следующей неделе, я не знаю… И да, шоколад с кипятком… Двери автобуса начали закрываться и Марк, чуть не навернувшись разумеется, что есть дури вылетел из транспорта, дверь захлопнулась сразу за ним, после чего огромная бандурина укатила далеко-далеко, оставив кукольного парня там, в салоне. - Это вкусно. Шоколад с кипятком – это вкусно… Парень тяжело выдохнул и устало опустился на корточки прямо у дороги. Столько мыслей… Нужно было спросить его имя. Точно! Однозначно нужно было спросить его имя. Увидит ли он его снова? Скорее всего нет… А если увидит, что скажет ему? О чём он хочет поговорить, о чём в первую очередь? Зачем этот тип вообще завязал с ним разговор? Может, ему что-то нужно? Не просто-же так он, в пустую тратил свои… навыки маркетинга. Что он вообще о нём подумал? Может, даже если они встретятся снова, он не захочет общаться с таким ебанутым, а сейчас продолжал беседу чисто из вежливости? Сколько ему лет? Есть ли шанс, что они учатся в одной школе? Если ему правда нравится Maneskin… Следовало спросить его любимую песню, это-же очевидно! А если не нравится? А если это была просто уловка? А ещё… А ещё Джона теперь неделю будет припоминать ему что он впопыхах забыл с ним попрощаться. Марк, вскрикнув отскочил от дороги, когда в метре от его головы проехала БиБика, пиздец пафосно БиБикнув по пути. Было принято решение дать себе по башке и направится домой. А дом, собственно, недалеко, прямо напротив его остановки. Ну хоть это удобно. Светловолосый с приподнятой бровью наблюдал из-за экрана телефона за выскочившим из автобуса другом. Точнее, он зыркал на то, место, откуда этот друг только что вылетел. Этот странный парень, с которым Марк только что разговаривал, сейчас безжалостно кричал в несчастный рукав своей рубашки. Ну, так-то это было беззвучно, чтобы люди вокруг его совсем за психа не приняли, но Маршаллу было и этого достаточно, чтобы дивиться – ещё при Марке он был отчасти сдержанным и спокойным, а сейчас, кажется, эмоции из него так и летели как искорки во все стороны. Насколько-ж он был счастлив после одного лишь разговора с Марком, чтобы позволить себе так искриться в общественном месте? Возможно, на эмоциях тот считал, что делает это незаметно, по крайней мере он явно старался так. Но ничто не ускользнёт от зоркого глаза Джоны, особенно если это касается его неугомонного друга. И да, о том, что Хитклифф забыл с ним попрощаться, он будет напоминать ему ещё не раз.

…

Пять дней. Пять ёбаных дней прошло с момента их первого разговора, и каждого нового Марк ждал будто дня рождения. Каждую ночь он засыпал с невероятной мыслью: «поскорей-бы завтра». Завтра, чтобы снова зайти в знакомый автобус и не обоссаться от счастья. Завтра, чтобы прилететь в чужие объятия, такие родные, будто они знакомы пять лет, а не пять суток. И завтра, чтобы снова забыть спросить его имя. С томным, усталым стоном Марк откинулся на мягкий матрац своей любимой кроватки. Ну да, разговоры с этим человеком его захватывали, будто самая интересная книга, будто самый тяжёлый наркотик, коих он, к слову, никогда не пробовал. Будто нечто невероятное, не из мира сего (щас будут шутки про альтернативов). Нечто такое, что подобные «мелочи» отходили на совершенно второй план. А ведь болтали они действительно о всякой ерунде… Марки не понимал, откуда взялась такая детская наивность, понимал, насколько это было глупо, по-идиотски. Но рядом с ним… он не мог нормально себя контролировать, ему ХОТЕЛОСЬ быть собой, и иначе он был просто не в силах. Ему это нравилось. Нравилось каждый раз замечать его либо на самом дальнем сидении автобуса, что, подперев щёку рукой мечтательно косился в окно, а при виде Марка начинал сиять и радостно махать ему, либо стоя, удерживаясь за поручень как при их первой встрече. Удивительно что Билли, как оказалось, действительно всегда ездит на этом автобусе в это время, но Марк его ни разу не замечал. Он ведь так выделяется из толпы, он будто бы светиться в огромной серой куче дерьма, ну никак не сливаясь с ней. До этого Марк и правда его не видел, а сейчас… А сейчас этот парень подарил смысл и желание жить, желание есть, спать и учиться, просто чтобы скоротать время и побыстрее увидеть знакомое отлитое белым золотом личико, возвращаясь домой после школы. В кое-то веки, Хитклифф с упоением ждал окончания учебного дня не затем, чтобы прийти домой, и скинув портфель, не пообедав и не сняв грязную одежду, завалится на диванчик с ноутбуком или соточкой в руках, а затем… чтобы побазарить с каким-то нн челом, с которым он знаком меньше недели, да. - Так, мелкий, развесь бельё, всё равно лежишь нихуя не делаешь. На Марка повалилась куча мокрых шмоток. - Ну мам! Неужели нельзя было нормально в тазик всё сложить? - Хуязик блять. Вешай давай, шмот-то твой, между прочим. - Но я так уста-ал… - наигранно заныл тот. - Щас в детдоме уставать будешь. Давай, поднимай свою жирную жопу и пиздуй отрабатывать хлеб. Он нехотя поднялся с кровати. - Какой детдом, мам? Мне восемнадцать! - Точно блять, тебя ж этим уже не запугаешь. Да похуй. Женщина хмыкнула и удалилась из комнаты, бурча под нос что-то вроде: «Такой пиздец правильный, ну весь в отца». Этот «такой пиздец правильный» вздохнул. Мама у него сама была словно не выросшим, неугомонным ребёнком. Это с рождения делало парня более самостоятельным, ведь мать его рядом с плитой крутила пальцем у виска, спрашивая, что это за круглая хуйня и как ею пользоваться. Рядом с ней сам Хитклифф иногда чувствовал себя старым. Тем не менее, она по натуре была охуенным человеком. Она действительно воспринималась как лучшая подруга, ей можно было рассказывать абсолютно всё. Она уж точно умела веселится лучше своего сына. С ней можно было посмотреть гейские сериалы, поржать, по матерится в случае чего. Она была крутой и… понимающей? Наверное, этого не хватает многим детям. Сделав такое умозаключение и чуть не споткнувшись на лестнице, Марк вывалил гору белья на диванчик рядом с гладилкой. Ну да, гладильная доска у них стоит прямо в гостиной, ну и что? Больно гостей много в этой гостиной бывает. Конечно, здесь была не только одежа Марка. Огромная куча была намешана в целую кашу, среди которой каким-то образом затесалась одна из любимых футболок Сары. Возможно, забыла, когда в последний раз была здесь, а было это, к слову, около месяца назад. Хит уткнулся носом во влажную персиково-розовую ткань, вдыхая почти выветрившийся запах Сариных духов. Его милая старшая сестричка… Как-же он по ней скучал. Отдавшись воспоминаниям, Хитклифф не сразу услышал звонок в дверь. Сверху послышался грохот и крик матери. - Блять! Ебучий шкаф… - звучит возня, - Пидор мелкий, открой! Проснувшись, парень бросился к двери. Марк узнал перед собой острые черты лица, приятно леденящие душу голубые глазки, непослушные чёрные как смоль кудряхи. Он светился красными тонами в свете закатного солнца. Идеально отлитый образ сейчас был взбудораженным и слегка растрёпанным. Щёки красные, дыхание сбивчивое. Вместо чёрных брюк на нём были джинсы, галстук-бабочки на месте не было – она высовывалась из заднего кармана этих самых джинс, а у рубашки расстёгнуты две верхние пуговицы. Блять, он случайно не с гей-клуба в таком виде явился? Да, выглядел он однозначно непривычно, пиджак здесь был ну уж явно лишним, но Марк знал точно – это его кукольный парень. По нему это было видно. - Оу, ам, это ты? Привет, а… ты чего? - Я… - черноволосый схватился рукой за сердце, всё ещё пытаясь отдышаться, - Это, вроде-как, твоё. Хит недоумённо взглянул на протянутую ему безделушку. Значок группы Maneskin. Видимо, отвалился, когда они в последний раз были вместе в автобусе. У шатена глаза округлились. - И ты припёрся сюда за туеву хучу световых лет, просто чтобы вернуть мне его? Мог-бы завтра мне в автобусе отдать. - Ну, - он наконец-то перестал задыхаться, - я просто подумал, что он очень важен для тебя и ты его уже везде обыскался. А потом расстроился-бы, не выспался и ходил как в воду опущенный, а я не хочу, чтобы ты ходил как в воду опущенный. Да и живу я не особо далеко, да и… - он говорил это на одном дыхании, - да и завтра воскресенье. Я хотел, чтобы ты хорошо провёл выходные. Когда не соображающий мозг Марка наконец переварил всю эту информацию, в груди его обожгло что-то тёплое и до жути приятное, а живот в хорошем смысле скрутило. Он осторожно перенял вещичку, не упуская возможности незаметно притронуться к чужой руке. Кожа у него словно шёлк… и правда безумно гладкая. Он добирался до его квартиры хрен знает откуда чтобы вернуть грёбаный значок! А ведь одиннадцатиклассник даже не заметил пропажи… Значок Марку, к слову, был действительно дорог, пусть и являлся как таковым куском пластмассы на булавке. Ведь подарен был он не абы кем, а любимой старшей сестрёнкой, которую он видит так редко… Марки берёг эту вещицу, любил и ценил её, ценил то, что сестра, которая видит его раз в пару лет умудрилась запомнить его любимую группу. Но, к сожалению, как-бы не нравилась и не была дорога какая-либо вещь шатену, он всё равно всегда находил способ её проебать. Ну не умел он нормально хранить вещи и хоть убейся (но не стоит). Бессмысленно было дарить ему что-нибудь классное, он всё равно рано или поздно это просрёт. И так он терял вещи раз за разом, день за днём. А мать искала. Находила, возвращала на место. Это был один из немногих случаев, когда как мать вела себя она. Она объясняла это тем, что «жаба душит, я ему покупаю, а он просирает где-то! Растеряша ёбаный». В «наказание» она надирала ему уши словно маленькому ребёнку. Конечно, некоторые вещи и мама не в силах была вернуть, например, автобуса этого она даже номер не знала, да и значок кто-нибудь за это время забрал-бы, наверное… Но вот перед ним стоит ЭТОТ человек. Он появился из ниоткуда и вернул кареглазому столь важную для него безделушку. Марк из-под опущенных ресниц смотрел на круглый маленький значок в своих руках, не сдерживая тёплую улыбку. - Спасибо, Билли. Второй сначала удивлённо проморгался, после чего искусственно откашлялся в кулак, чтобы не укатиться под дверной косяк от смеха. Всё-же не удержался и хихикнул. - Б-билли? Только сейчас поняв, какую херь он сморозил, Марку захотелось застрелится от стыда. Но ничего огнестрельного (к счастью) под рукой не было, а потому лучшим решением для него стало закрыть лицо ладошками и отвернуться, скрывая красную мордашку, прям как при первой их встрече. - Я… НЕТ-НЕТ, Я НЕ… о господи… На секунду, между двумя наступило молчание, которую первым прервал, протянув руку, черноволосый. - Сезар… Сезар Торрес. Какое, чёрт возьми, красивое имя. Опасливо поглядев поверх своих пальчиков, Марк ответил на жест. - Марк Хитклифф. Увидев, что его рукопожатие приняли, Билли… то есть, Сезар, засиял с новой силой. После чего отвёл взгляд немного… смущённо? Марку не показалось? - Как ты узнал, где я живу? – ХИТКЛИФФ УЕБАН, НУ КОНЕЧНО НУЖНО БЫЛО ЗАСРАТЬ ТАКОЙ МОМЕНТ ОЧЕРЕДНЫМ СВОИМ ТУПЫМ ВОПРОСОМ. - Ты каждый день выходишь на этой остановке и заходишь в дом напротив, трудно было не догадаться! – рассмеялся тот, чьё имя наконец довелось узнать, и которое Марки уже точно никогда не забудет. Шатен был готов залепить себе смачнейший фейспалм – ну почему он такой дебил? А этому… смешно. Ну и ладно, пусть смеётся, Хиту нравился его смех. На какой-то момент снова повисла тишина, после чего голубоглазый вновь подал голос. В этот раз он звучал тихо, несколько хрипло… неуверенно? - Давай… кхм, встретимся завтра, если ты… свободен и если, ну… если, конечно, хочешь… - он снова отвёл взгляд, и в этот раз, Хитклифф мог поклясться – в нём было смущение. - Ам, оу, ну… конечно! – улыбнулся как дурак. Теперь искрились как короткое замыкание уже оба. Они договорились на завтра, на четыре вечера, в парке. Не обменялись ни номерами, ни домофонами, ни адресами. Опять забыли. - У-у… - а это спустилась в гостиную мама, уже по всей видимости разобравшись с грохнувшимся на неё шкафом. – Ту-ру-ру, рома-антика, несите свечи и благово… - Заткнись. – не дал шатен договорить старшей и упорхнул в свою комнату, насиловать подушку безудержным и непрерывным визгом. - Эх, эх… - вздохнула та, - как ты разговариваешь с матерью, пиздюк…

…

Парк находится почти между каким-то корпусом универа и родимой морковкиной школой, а потому здесь довольно много детей и школьников их возраста, а также студентов. Двое сидят под деревом, расстелив мягкое покрывало на пушистой траве и вновь несут чушь. Милую чушь, которая нравилась обоим, заставляя давиться воздухом и терять рассудок. Вот он, мирный разговор, да вот только Хитклифф никак не может смириться с этим дурацким пиджаком, что так бессовестно портил образ кукольного паренька в данный момент. Он оделся, к слову, так-же, как и тогда, когда вчера прибежал к морковке впопыхах. То есть… пиджак ведь с джинсами совершенно не сочетается! - Где ты умудрился проебать брюки? – кареглазый честно старался сделать эту фразу как можно мягче, но ирония в его голосе выдавала себя. - Угробил вчера, когда бежал к тебе. Не успел в стирку закинуть. Хм, действительно. Парень не стал задавать ироничные около-стёбные вопросы, что так и лезли ему в голову. - Тебе не жарко? – вместо этого поинтересовался он. Тот вникающе дёрнулся, как будто его только что просветили. - Точно! Знаешь, пока ты об этом не сказал, я даже об этом не думал. Он пост-иронично хмыкнул, естественно, без злобы, и одним движением стянул ужасное чёрное пятно, что портило прекрасный прогулочный образ. Маркер завис, прям как при их первой встрече, опять, да. До этого без сего предмета одежды Торреса видеть не доводилось, а сейчас… Белоснежная, как его кожа и зубы, рубашка, мешковато висевшая на худом теле. Казалось даже, что у неё рукава-фонарики, но так, наверное, просто показалось… Хитклифф не думал, что когда-то будет так согласен со своим дерьмовым вкусом, а точнее, с полным его отсутствием, но выглядел новый друг в этом «скине блять» и правда ахуенно. Только сейчас была замечена небольшая серебренная цепочка, соединяющая бляшку на ремне и одну из этих «цеплялок» на джинсах, что до этого под довольно длинным пиджаком не было видно. Прятал, значит. Он увлечённо рассказывает о чём-то, о школе, о учителях, уроках, экзаменах… А Марк слушает вполуха – остальные полтора забиты звоном в голове, одной лишь мыслью. «Хочу его поцеловать…» - брюнет замолкает, заметив на себе не моргающий взгляд. Все. Все, абсолютно все из тех, что Марк по крайней мере знал… Пары, они всегда: «А вдруг он меня отвергнет?», «а вдруг бросит, обманет?» «А вдруг, я не в его вкусе, он видит во мне лишь друга…» «А что скажут родители?» «Это так неправильно…» А Марк и секунды не думал о подобном. Рядом с ним – его милой и невинной мордашкой, рядом с его умиляющими глазками, сладким голоском… Просто невозможно было думать о чём-то серьёзном и важном. О чём-то сером и депрессивном. Он просто не допускал подобной энергетики в сторону всех, кто находится рядом. Он своей солнечной аурой отгонял любую гадость, растворял чёрную слизь, комком застрявшую в горле, заполнял пустоту, внутри оставленную многолетними ранами такой трудной жизни. Рядом с ним просто невозможно было всё усложнять, забивать голову чем-то лишним. Рядом с ним хотелось думать только о нём, и ни о чём блять больше. «Хочу его поцеловать…» - вопросов не нужно, они здесь явно лишние. Марк никогда не был эмпатичным человеком, никогда. Бывало, выйди он в детстве, ну годика четыре ему дай, в гостиную – а мама сидит у разбитой вазы с увядшими цветочками, и плачет, и плачет. А мелкий дивится: чего плачет? Хорошо ведь всё! А она его на руки как подхватит, к себе прижмёт, да и рыдает в маленькое детское плечико. На вопросы не отвечает. Тяжёлые были для них времена – но пережили. У Марки была лучшая подруга, а по гороскопу – рак. А они эмоциональны, энергетика от них так и льётся… Но як-бы горе не случалось – парень никогда не понимал, почему она плачет? Он не видел в её проблемах проблем, и говорил об этом напрямую. А она дулась, отворачивалась, мол: «тоже мне, друг! Я обиделась на тебя!». И Марк не понимал почему. И успокаивать, утешать он нормально не умел. Даже когда усвоил, что с подругой нужно быть мягче, он всё равно не мог сделать ничего достойнее, кроме как обнять и поддерживающе похлопать по спине. Приземлённому и прямолинейному Хитклиффу не было понятно слово «энергетика». Что это? Почему о ней все так говорят? Существует-ли оно вообще? Ведь, если Хит чего-то не видит – значит его нет, это всем давно известно. Марк никогда не был эмпатичным человеком. Но от… Сезара… Чёрт, от него исходит ТАКАЯ яркая энергетика, что, живи они в мире омегаверса, его запах точно был бы слышен даже в России . Вот он, Сези, такой важный и серьёзный чисто внешне, но такой воздушный и мечтательный на самом деле... И максимально не эмпатичный, и не различающий чувств шатен понимает движение каждого чёртового мускула на чужом лице. Именно на его лице. Ему так хотелось уберечь этот свет… «Хочу его поцеловать…» - расстояние между ними сокращается. Нет ничего лишнего. Нет ничего важного. Нет ничего, что стоит беспокойства. Марки нежно прильнул к чужим красным губкам, чей обладатель по началу удивлённо похлопал густыми ресницами, после чего, не сомневаясь, ответил. Конечно-же. Сезар почувствовал, как шатен улыбнулся, немного срываясь с катушек. Кончиком языка Хитклифф пробовал на вкус чужой бальзам для губ . В другой раз он точно блеванул-бы от противного химиката во рту , но сейчас… о-о нет, ни за что. Они не помнят, как этот поцелуй начался и не знали, как закончится. Они ловили настоящий миг, и не думали, какой на вкус будет блаженный свежий воздух, когда они наконец отстранятся. Два юных сердца трепещут, словно детские, такие наивные и ни в чём не виноватые… Никто по прежнему их не замечал, всем было наплевать – они занимались своим делом, будто их тут вовсе не существует, и ЧЁРТ БЫ УЕБАЛ, если бы хоть кому-то из них сейчас до этого было-бы хоть какое-то малейшее сука дело. Но… И наплевать на них всем теперь было как-то… по-другому. Дети забегали, радостно крича и смеясь, подростки наконец оторвались от телефонов и засмеялись вместе со своими братишками и сестрёнками, принявшись, казалось, впервые за сто лет с ними играть. Угрюмые взрослые весело заболтали, счастливо наблюдая за своими дружными детками. О гробовой тишине никто уже и не мечтал, да и не хотел. Каждый хмурый прохожий, завидев счастливых гуляющих в парке, тоже озарялся лучезарной улыбкой и шёл дальше по делам уже в хорошем настроении. Бабочки с одинаковой силой кружились над макушками – черноволосой и тёмно-каштановой, и в двух попорченных гастритом животах, вызывая до одури приятные, новые, и такие нежные ощущения. Какого-то числа, в каком-то парке, под каким-то деревом поцеловались двое, Хитклифф и Торрес. Кто-то скажет, что хуйня эта ваша первая влюблённость и любовь с первого взгляда, что это бред, что у таких отношений нет будущего. А я там был, мёд, пиво пил, по усам текло да в рот не попало, и я могу сказать только одно:

Джона сидел со мной рядышком и наблюдал на протяжении всей истории. Так что теперь ему точно будет о чём ещё долго подшучивать над своим любимым лучшим другом.

Осторожно, двери закрываются.