Точка зрения (Отрывок) / Point of View (Fragment)

Ло Бинхэ тысячи раз видел Шэнь Цинцю обнаженным. Разве может это тело его возбудить? Что соблазнительного в давно привычном запахе этих волос, этой кожи? Но почему-то (не иначе как под воздействием Синьмо) Ло Бинхэ пробивает дрожь, когда он, разорвав самолично завязанный утром пояс, раздергивает в стороны оба слоя одеяний Шэнь Цинцю в жадном предвкушении близости. Проводит рукой (собственной, так хорошо знакомой рукой) по теплой коже, обводит линии мускулистого живота, к которому прикасался бесчисленное количество раз в купальне, сжимая член Шэнь Цинцю в кулаке… Горло сводит от возбуждения. Он вдавливает палец в наливающийся темно-фиолетовым синяк на груди Шэнь Цинцю. Шэнь Цинцю шипит тихо, едва заметно, и так стискивает зубы, что Ло Бинхэ это слышит. — Животное, — тихий, пропитанный ядом голос. Член Ло Бинхэ ощутимо дергается под тканью штанов. — Быстрей давай! — Учитель постарался на славу, — севшим голосом отвечает Ло Бинхэ, деловито освобождаясь от одежды. — Быстро не получится. Синьмо совсем изголодался. Вновь приникает уже полностью обнаженный. Проводит членом по все еще скрытым тканью бедрам — ничтожное облегчение на фоне всепоглощающего голода Синьмо. Рука Шэнь Цинцю вздрагивает, когда ладонь Ло Бинхэ ныряет в рукав, вдоль все еще кровоточащей раны. Слегка прижимая, проводит большим пальцем вдоль пореза и, забравшись в потайной карман, извлекает масло, которое, занимая тело Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ неизменно носил с собой. Пусть Учитель гадает, для чего оно предназначалось. Вытащив руку, проводит ладонями по бедрам Шэнь Цинцю и, сжав ткань штанов, попросту разрывает их надвое. Шэнь Цинцю каменеет от гнева, но даже не пытается остановить Ло Бинхэ, пока тот сдергивает с него обрывки ткани, оставляя ноги полностью обнаженными. Сжав зубы, Шэнь Цинцю сгибает колени и медленно разводит в стороны. Раскрывается. Приглашает. Жар стучит в висках Ло Бинхэ, расплавляя мысли. Рев Синьмо подавляет. С трудом сосредоточившись, Ло Бинхэ смачивает маслом пальцы и размазывает меж ягодиц, где таится сокровенная мягкость входа. Бедра Шэнь Цинцю дергаются, но никакой другой реакции не следует. Даже когда Ло Бинхэ проникает в него нетерпеливым пальцем. Узко. Узко. До чего же узко. Ло Бинхэ извлекает палец и, добавив масла, снова ввинчивает внутрь. Шэнь Цинцю горячий и зажатый, но Ло Бинхэ не намерен дольше тянуть. У него в глазах темнеет, так он в этом нуждается. Вытащив, проводит скользкой от масла рукой по собственному члену. О небо, как же он по нему соскучился! Привычный размер, позабытое ощущение собственной приятной тяжести в ладони… — О, как я тебя сейчас выебу! — напряженно выдает он, приставляя головку огромного хуя к сжимающейся дырке Шэнь Цинцю. Тот лежит с совершенно бесстрастным лицом — на губах обычная легкая усмешка, но его вход ощутимо трепещет под широкой массивной головкой. Он поблескивает от масла и совершенно не готов принять Ло Бинхэ — тому даже снаружи видно, какой он тугой. Ло Бинхэ не хочет его готовности. Он хочет его таким зажатым; хочет заставить это непроницаемое лицо исказиться от боли, когда, сминая сопротивление, ворвется в его святая святых. Хочет пронзить его болью. Тело Ло Бинхэ горит огнем, так ему это необходимо. — Н-н-х-х-х… — выдыхает он, наконец-то толкаясь внутрь.       Мышцы живота Шэнь Цинцю каменеют, но выражение лица не меняется, несмотря на сбитое дыхание. — Жесткий как бревно, — упрекает Ло Бинхэ. Он игнорирует щекочущие лицо тоненькие ручейки пота, сосредоточившись на пылающем неумолимой жаждой члене. Втискивается еще глубже. Горячее, неподатливое нутро Шэнь Цинцю, сжимающее, словно тисками — именно то, что ему сейчас нужно. Бедра дрожат от удовольствия. Это наконец вызывает какую-то реакцию: от болезненного растяжения брови Шэнь Цинцю хмурятся и он сжимает Ло Бинхэ еще туже. Раздраженно хмыкнув, Ло Бинхэ ловит Шэнь Цинцю под коленкой, прижав его ногу к груди. Под таким углом член втискивается еще немного, теперь войдя наполовину. — Тварь, — гневно шипит Шэнь Цинцю, не в силах больше скрывать обуревающие его чувства. Член Ло Бинхэ пульсирует, и он вытаскивает на пару цуней, прежде чем впихнуться снова. — Поздно изображать целку, — сообщает Ло Бинхэ и наконец-то начинает двигаться как следует. Место единения их тел — сосредоточие огненного вожделения и медленно нарастающего наслаждения — также источник удовлетворения иной жажды. Медлено, но верно хищная ярость и кровожадность начинают отступать. Парное совершенствование делает свое дело: продержавшись так несколько часов, Ло Бинхэ точно удастся избежать искажения ци. — Хочешь, чтобы я кончил в тебя? Залил полное нутро противоядия? Шэнь Цинцю окатывает его яростным взглядом и… Раздвигает ноги шире. — Конечно, — голос скрывает стальные иглы под шелком. Вкрадчивый, изысканный, опасный. Шэнь Цинцю слегка приподнимает бедра, принимая Ло Бинхэ глубже. Безумный голод жидким огнем опаляет вены. — Хочу, чтоб ты кончил прямо в меня, — грязные, похабные слова срываются с этих чистых, непорочных губ. Ло Бинхэ едва успевает зажать ему рот ладонью и замереть, чудом удержавшись на грани самого скорострельного за две жизни оргазма. — Ого, — произносит он, чувствуя, как член внутри Шэнь Цинцю болезненно подрагивает. А ведь он не вошел даже на три четверти. — Угрожаешь мне, значит… Глаза Шэнь Цинцю пылают триумфом. Он прекрасно знает, что ему нужно — один оргазм Ло Бинхэ полностью исцелит его от яда, а стоит силам вернуться, Шэнь Цинцю запросто одолеет Ло Бинхэ в его уязвимом состоянии. Придется сменить тактику. Осторожно выдохнув, он опускает свободную руку на живот Шэнь Цинцю. С ласкающей медлительностью проводит вниз, ко все еще вялому члену. Еще ниже. Обхватив ладонью, сладко оглаживает яйца. Шень Цинцю дергается под ним; крутит головой, пытаясь вывернуться, вырваться из-под удерживающей руки. Ло Бинхэ затыкает его жестче; ладонь намордником охватывает лицо. — Как непочтительно с моей стороны, — Ло Бинхэ любуется собственной рукой на члене Шэнь Цинцю: как она скользит вверх, лаская ладонью ствол, и опускается вниз, вжимая пальцы в промежность, — думать исключительно о собственном удовольствии. Он вновь ласкающе охватывает яйца, чувствуя, как член Шэнь Цинцю начинает твердеть под его ладонью. Заткнутый Шэнь Цинцю пронзает его таким яростным взглядом, что Ло Бинхэ от возбуждения прошибает пот. Он позволяет себе начать двигаться (осторожные, тщательно контролируемые толчки) медленно, размеренно, чтобы снова не оказаться на грани. Внутри Шэнь Цинцю тугой и шелковисто-гладкий. Жар его тела, стискивающего член Ло Бинхэ, ощущается как роскошный пир после бесконечного голода. Синьмо воет, соблазняя сорваться, вбиться резко, грубо, жестко, бесконечно кончая в эту жаркую, ласкающую тесноту. Неумолимо драть целую вечность (как не доводилось с прошлой жизни), наполнять семенем, пока не потечет. Ло Бинхэ двигается неторопливо, контролируя каждое движение, игнорируя собственные тяжелое дыхание и вскипающую в венах кровь. Все, что ему нужно, это продержаться, пока опасность искажения ци не исчезнет. Если до тех пор Шэнь Цинцю не получит свое лекарство, то окажется полностью в его власти. Ло Бинхэ может действовать неторопливо, занимаясь парным совершенствованием с Шэнь Цинцю к обоюдному удовольствию. А если ему удастся затрахать Шэнь Цинцю до беспамятства, тот станет значительно менее опасным. Что может быть лучше, чем его неприступный Учитель, беспомощно извивающийся на члене! Губы под его ладонью напрягаются, пока Ло Бинхэ неторопливо проводит пальцем по всей длине члена Шэнь Цинцю. А когда он слегка прижимает кончик ногтя к влажной, нежной головке, Шэнь Цинцю не может утаить трепета ресниц. А его член ощутимо твердеет. Ло Бинхэ опускает руку, освобождая непокорный рот. Шэнь Цинцю еле заметно вдыхает, когда ладонь Ло Бинхэ плотнее охватывает член. Ло Бинхэ не должен ощущать разницы, и все же… Прикосновения к этому телу, когда оно принадлежало ему, не идут ни в какое сравнение с кипящей лавиной чувств, захлестывающей сейчас. Он отлично знает, как именно любит Шэнь Цинцю — изучил, множество раз удовлетворяя себя. Рука, блестящая от масла, плотно охватывая, скользит от основания до самой головки. Великолепное зрелище. Тело Шэнь Цинцю откликается крепким стояком. Звонкая боль настигает раньше, чем звук затрещины. — Отвратительно, — холодно говорит Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ медленно поднимает на него взгляд; след от затрещины пульсирует в такт с его напряженным членом. Скулы Шэнь Цинцю слегка порозовели, уголки губ запятнаны кровью. Там, где ладонь Ло Бинхэ сжимала его лицо, проступили розовые следы пальцев. Ло Бинхэ хочет безумно. Его член дрожит, истекая внутри Шэнь Цинцю. — Ну что, понравилось? — Шэнь Цинцю задыхается от отвращения, когда бедра Ло Бинхэ подаются вперед. Ло Бинхэ и не подумал убрать руку с члена Шэнь Цинцю, продолжая безжалостно ласкать. Он находит правильный угол. Когда он извлекает член почти полностью, а затем медленно засаживает до упора, Шэнь Цинцю (наконец-то!) замирает. На один краткий миг. Вот оно. И Ло Бинхэ начинает драть его по настоящему, вбиваясь медленно, размашисто и глубоко, не забывая с каждым толчком прижимать член к той самой точке. Пламенная ярость на лице Шэнь Цинцю медленно, но верно сменяется не менее пламенным… Удовольствием? Злостью? Покорностью? Ло Бинхе стонет и ускоряет темп. Время становится бесконечным. Первый раз Ло Бинхэ заставляет его кончить в свою ладонь, безжалостно тараня членом ту самую точку. Он даже не успевает заметить, когда это случилось (чертов Шэнь Цинцю отлично владеет собой, даже когда его ебут). Понимает только тогда, когда член Шэнь Цинцю становится влажным и скользким, исторгнув ничтожно мало в сравнении с тем, как привык одаривать возлюбленных сам Ло Бинхэ. Прикусив щеку (Ло Бинхэ видит углубление на коже), Шэнь Цинцю не издает ни звука, изо всех сил удерживая постное выражение лица. Но его нутро (горячее, мокрое и скользкое), плотно стискивающее член, трепещет и сжимается на нем, как у нежной девы, умоляющей кончить в нее в первую брачную ночь. Он сообщает об этом Шэнь Цинцю. — Омерзительно, — выплевывает Шэнь Цинцю, когда его тело перестает дрожать. Стоит ему открыть рот, как Ло Бинхэ резко засаживает, срывая с губ неожиданно мягкий стон. От этого звука вспыхнувший в затылке жар огненными языками стекает по позвоночнику Ло Бинхэ, до самого члена. Пожалуй, больше так делать не стоит. Шэнь Цинцю открывает глаза, пытаясь выровнять дыхание. Ло Бинхэ смотрит на своего безупречного, недосягаемого Учителя, распростертого под ним, раскрытого и насаженного на член. Как розовеет его кожа от тщетных попыток скрыть собственное невольное наслаждение от ласкающей член руки, пока Ло Бинхэ продолжает его драть, употребляя в собственное удовольствие. Волосы Шэнь Цинцю растрепались, губы раскраснелись, одежда разорвана. Рука Ло Бинхэ липкая от его семени. Интересно, как будет выглядеть Шэнь Цинцю, принужденный дочиста вылизать ее языком? Полыхнет ли ненавистью, когда Ло Бинхэ глубоко засунет ему в рот пальцы? До крови прокусит? От этой мысли накрывает такой волной возбуждения, что он решает не рисковать. Вместо этого, распахнув остатки одежды, Ло Бинхэ демонстративно вытирает ладонь о живот Шэнь Цинцю, явственно ощущая, как мышцы каменеют от гнева. Удобно ухватив бедра, Ло Бинхэ продолжает размеренно трахать. Глубоко. Неторопливо. Он не может себе позволить торопиться. Не может кончить раньше времени. От этого зависит его жизнь, и нужно продержаться сколько необходимо. Шэнь Цинцю мелет языком, пока не кончает во второй раз. — Зверь, — произносит он, до крови раздирая его спину ногтями. — Ты грязный… Ло Бинхэ, схватив запястья, припечатывает его руки к земле с такой силой, что камень трескается. — Даже не пытайтесь, Учитель, — говорит он со всей мягкостью, на какую способен. — Я не кончу. — Ты любишь… когда со мной больно, — ехидный смех сменяется прерывистым дыханием, когда Ло Бинхэ начинает трахать его быстро и размашисто. Пальцы Шэнь Цинцю непроизвольно сжимаются, и Ло Бинхэ видны испачканные его собственной кровью ногти. — Похотливая тварь. И что же еще ты любишь? Когда я вот так раздвигаю ноги? Тыкать в меня этим толстым, грязным хуём? У Ло Бинхэ дрожат колени: он молча закусывает губу. Шэнь Цинцю издевательски смеется. Он уже довольно долго подмахивает, умело подаваясь бедрами навстречу и сжимая его, чтобы заставить сорваться и кончить. Этого нельзя допустить. — Учитель, — терпеливо упрекает Ло Бинхэ, игнорируя мучительно истекающий член. Каждая часть его тела, весь он, вся его сущность разрываются от вожделения. Синьмо слегка успокоился, волны алого гнева поутихли, но останавливаться еще слишком рано. Ему придется воспользоваться Шэнь Цинцю подольше, держась на краю и не позволяя себе кончить. С хрипом выдохнув, Ло Бинхэ подается вперед. Шэнь Цинцю слегка изгибается под ним, когда Ло Бинхэ ввинчивается круговыми движениями, каждый раз упираясь головкой в простату, избегая всепоглощающего удовольствия полностью погрузиться в своего яростного, праведного, бессмертного учителя. Он чуть было не пропустил момент, занятый удерживанием рук Шэнь Цинцю, пока тот беспомощно не сжался вокруг его члена. Когда Ло Бинхэ слегка приподнялся, оказалось, что живот Шэнь Цинцю испачкан тонким слоем беловатого семени, как раз там, где Ло Бинхэ раннее растер первую порцию. Член Ло Бинхэ напрягается внутри. Шэнь Цинцю тяжело дышит под ним. Затем поднимает ресницы и смотрит на него, кажется, целую вечность. Медленно прикрывает глаза и, отчетливо выговаривая каждое слово, произносит: — Я обкончался на твоем мерзком демоническом хуе. Ло Бинхэ, скрипнув зубами от новой волны всепоглощающего желания, снова зажимает ему рот рукой, заглушая готовый сорваться болезненный стон удовольствия, безостановочно продолжая драть. Проходят часы, пока наконец-то (наконец-то!) сознание Шэнь Цинцю начинает уплывать — Ло Бинхэ затрахивает его до предела. Ло Бинхэ не останавливается, пока Синьмо не затихает и контроль над собственной ци не начинает постепенно возвращаться. Чтобы убедиться, создает сгусток демонической энергии на кончиках пальцев и осторожно проводит ногтем по ключице бесчувственного Шэнь Цинцю. Тончайший, словно след иглы, надрез сделан настолько чисто, что кровь не выступает несколько мгновений. Шэнь Цинцю неподвижен. Член Ло Бонхэ непрерывно истекает последние четверть часа, он готов был кончить еще несколько часов назад. С каждым толчком его бедер голова Шэнь Цинцю бессильно мотается из стороны в сторону; он вообще не реагирует, когда Ло Бинхэ, приподняв его за талию, проникает под другим углом. Ло Бинхэ прикусывает губу. Стоит ему кончить, и эффект парного совершенствования закрепится. Лучше сделать это прямо сейчас — в бессознательном состоянии Шэнь Цинцю не сможет воспользоваться его слабостью. Невозможно предсказать, как скоро совершенствование Шэнь Цинцю полностью восстановится, когда меридианы очистятся от Неисцелимого, однако сейчас Ло Бинхэ может кончить не опасаясь. Он кладет руку на бедро Шэнь Цинцю, неподвижно удерживая расслабленное, бесчувственное тело. Другой рукой медленно проводит по груди, нежно обводя темнеющий на ребрах синяк. Ему очень хочется прижать его пальцем, но он сдерживается — рисковать не стоит. Пальцы его скользят выше, к шее Шэнь Цинцю, и осторожно охватывают горло. — Блядь, — выдыхает Ло Бинхэ, бедра напрягаются и резко подаются вперед. С прошлой жизни он не трахал ничего, кроме чужого кулака, а сейчас влажный жар тела Шэнь Цинцю сжимает его член так туго, что дыхание перехватывает, когда он наконец-то перестает сдерживаться. Это как окунуться в обжигающе теплый поток — так прекрасно, что даже больно. Горячая волна, зарождаясь в нижнем дяньтяне, неторопливо, тягучими толчками захлестывает все его существо, опустошая и буквально высасывая силы. Ло Бинхэ никогда еще так не кончал — вымотанный настолько, что омывающее его удовольствие кажется почти мучительным. Член пульсирует жаром, пока он изливается горячими струями семени в такую податливую, растраханную дырку Шэнь Цинцю. Это бесконечное удовольствие — спускать в него, делать таким липким и грязным… Грязным… Ло Бинхэ стонет от восторга, представив унижение и ярость Шэнь Цинцю, если бы тот сейчас очнулся. Уже ничего не видя перед собой, он лихорадочно вбивается в бесчувственное тело, подаваясь назад и снова вставляя на всю длину. Влажный звук шлепков заглушает все вокруг, пока его бедра не замирают, а тело не захлестывает последняя медленная волна удовольствия, тягучая и сладкая, как тающая на языке сахарная карамель. Дрожь унимается спустя еще несколько мгновений. Волны наслаждения утихают, царапины на спине горят от пота. Он неторопливо засаживает еще пару раз, с хлюпаньем входя в запачканное и оскверненное им тело Шэнь Цинцю. Прикрыв глаза от удовольствия, позволяет себе насладиться еще пару мгновений, прежде чем, придержав рукой, наконец-то вытащить. Бросает взгляд на истекающую беловатым семенем, чудовищно растянутую дырку Шэнь Цинцю.… Последняя волна удовольствия омывает тело, и неожиданно Ло Бинхэ чувствует невероятную усталость, какой никогда после секса не испытывал. Синьмо больше не угрожает искажением ци, однако силы полностью оставили Ло Бинхэ. Он заставляет себя встать на ноги.