Всё равно она умерла

Она умерла, и это фото, что с алтаря улыбается — делает так больно… Пэк сидит, не шевелясь. Кажется, на лице его нету цвета, пусто, полный ноль. Ненавидит. Кан Джун-хо его по прежнему ненавидит. Улыбочка по шире, длинные пальцы, что потянулись к лицу — Пэк Чжин-сан поднимает взгляд и сквозь очки и эфемерные слезы смотрит на парня, что больше не светится ярким светом. Тоже опустел, когда упустил Ли Ру-ду. — Это из-за тебя она сдохла. Мразь — как же ты говоришь грубо. И мурашки по плечам — от тоски, от злобы. — Да. Из-за меня.       То, что они делают — всего на секунду даёт возможность успокоиться и раствориться. Да, Ру-да умерла. А они все бледные и красные — и слишком горячо языками сплетаются, когда абсолютно никто не видит.       Они забывают, пересекаются, но Джун-хо уже больше не в силах забыть. Это манит — Ли была не такая. Пэк умный, расчётливый в поцелуе — это интересует. В пальцах и на кончиках есть сухость, но к чему это всё привело?       Если бы можно было оживить Ру-ду вновь — сделал бы он снова? Смог бы оставить это в омуте памяти? Или же Кан Джун-хо снова был бы не против заново коснуться этих холодных губ. А затем стучиться в дверь — так увидится хочется. — Так и замёрзну, если не откроете. А открывает. Они говорят, жаль, что в кафе сидят. — Мне нечего вам сказать. — Помогите мне. Не только в компании. В жизни. Ну пожалуйста. — Исправьте. — Нет. Считает, что во всём он виноват. И касаться пальцами до ужаса красивого лица — неужели это бесполезно? Это так затягивает — смотреть друг на друга. Неужели он такой же, как его отец? Неужели сбежит? Да. От всего. От ответственности. Но всё-таки никто не забудет, как было странно в объятиях друг друга. Как-то правильно. Ведь… Всё равно она умерла.