челлендж

                  [pov: hobi + jk] — как оценишь наши шансы найти зацепку сегодня? — так же, как шансы юнги-хёна и чимин-хёна пожени- — чон чонгук, прекрати немедленно, а! — я хотел сказать, тысяча из ста, хоби-хён. они едут на спортивную базу в поисках доказательств: желание как можно скорее получить ордер на арест ян чонвона — уже точно настоящего преступника, они уверены, — невероятно сильно, так что чонгук, как обычно, гонит на полной скорости, а хосок даже не останавливает его. дорога в чинчхон — уже как родная, и чонгук невольно думает, что даже немного грустно будет больше сюда не ездить. что, может, поселиться здесь и попробовать еще одну коррупционку найти, а? сборная стрелков из лука выглядит, вон, крайне подозрительно… машина останавливается у ворот, и они, выходя из нее, здороваются с охранниками уже как со старыми друзьями. сколько раз они проходили через досмотры тут, на входе? сложно сосчитать. скольких спортсменов они допросили, скольких тренеров? полтора месяца: столько им понадобилось, чтобы в максимально ограниченном кругу подозреваемых найти настоящего убийцу. тэхён сказал, что это либо ян чонвон очень умный — 'что очень вряд ли, он спортсмен, я пробивал его школьные оценки' — либо они тупые. они все, невзирая на унылые вздохи намджуна, сошлись на первом варианте. — куда пойдем? — полагаю, в бадминтонный зал? пообщаемся с их тренером и со сборной. еще раз, чтобы наверняка. — окей, идет. только главное, хён! нельзя спалиться перед чонвоном. а то раньше времени узнает, что мы его арестовывать собираемся… — не переживай, я очень аккуратен. а ты после тренера не жди меня, сходи еще к сону в больницу и выведай у него еще раз все подробности — чтобы под запись. — все будет, хоби-хён! сегодня они крайне удачливы: бадминтонистов детективы застают во время перерыва. всей командой они сидят в зале, с ракетками в руках, шутят какие-то шутки, смеются, разговаривают про приближающуюся олимпиаду — все как обычно, в общем: беседа, от которой с легкостью можно отвлечься ради похода на допрос к детективу чону. что еще в этой ситуации приятно — так это то, что тренер ли сидит у себя в тренерской. вот туда-то чон чонгук и направляется. стучится — потому что родители учили, что входить без стука невежливо. — здравствуйте, тренер ли. чон чонгук, из полицейского участка. могу задать вам пару вопросов про ваших спортсменов? разговор с тренером подтверждает теорию, которую сначала выдвинули сону с джеем, а потом развили детективы. у чонвона действительно травма, но заменять его никто не собирался: как сказал тренер ли, чонвон сам взрослый и вправе решать, выступать ему или поберечься. замена, причем, не рассматривалась вообще нигде — ни в личном зачете, ни в парах. чтобы чонвон совсем не убился в процессе подготовки, ему давали поблажки — делалось это, естественно, без злого умысла: исключительно из хороших побуждений. но чонвон мог трактовать это немного иначе. — знаете, детектив чон, чонвон ведь… очень чувствительный, на самом деле. он очень переживает из-за этой травмы. боится, что не получится выступить так хорошо, как хотелось бы, боится, что не сможет достаточно тренироваться. он всегда старается все делать — но я же вижу, когда ему становится больно. естественно, даю передохнуть… врач сборной говорил мне, что чонвон волновался, что уколы не помогают, так что пришлось искать другое лекарство — более сильное. но после олимпиады мы собираемся отвести его на обследование и вылечить его лодыжку как положено. — ага, понял. переживает, значит… в последнее время вы не замечали перемен в его состоянии? в плане, эмоциональном. — знаете, детектив чон… он стал как будто спокойнее, когда первым запасным стал юнвон. чонвон… он не эгоист, я не хочу так про него говорить, но он знает себе цену. разница в их с юнвоном уровне правда серьезная — так что, думаю, он стал меньше бояться замены. — а тэёна он боялся? — нет, никогда за ним такого не замечал. тэён же тоже по уровню до него не дотягивал… но очень старался всегда, естественно. трудолюбивый был парень, любил бадминтон — всегда искренне любил, сколько его помню. но я, конечно, не уверен, что чонвон мог его бояться. хотя… никогда не знаешь, что у него в голове. он очень скрытный, от него не всегда возможно добиться искренних эмоций — вы меня понимаете. — да, тренер ли. я вас очень хорошо понимаю. а пока чонгук хорошо понимал тренера ли, хосок уже успел организовать импровизированную допросную в комнате с инвентарем, прилегающей к залу, — и начать, собственно, допрос. каждого бадминтониста и каждой бадминтонистки. они заходят один за другим и пересказывают свой день 'в еще более мелких подробностях, чем вы рассказывали на первом допросе, если рассказывали' — дословно. как прошли тренировки, с кем они встречались, что ели — не замечали ли ничего подозрительного. хосок надеется, что получит хоть что-то — полный оптимизма, он не упускает ни одной детали: даже если что-то не показалось бадминтонистам странным, это может показаться таким ему. он же, все-таки, детектив. умный. — потом мы заметили в окно зала, что горят мусорки, — задумчиво рассказывает ким юнвон, пытаясь восстановить в голове давно прошедшие события. — потом пришел чонвон, и… мы, кажется, отправили его сбегать на охрану, чтобы попросить вызвать пожарных. или он сам сказал, что сбегает… короче, он точно побежал. 'ага, актер, значит', — думает хосок. — и долго бегал? — вернулся минут за пять до начала тренировки. сказал, что пожарных уже минут десять как вызвали, что-то такое. и потом, пока мы тренировались, видели в окно, как их тушили — но тут я точно вспомнить не могу по времени. что было дальше? дальше… хосоку нравится, что рассказал ему юнвон: это вписывается в их концепцию о спланированном убийстве. получается, чонвон усиленно делал вид, что он не при делах — и даже сам сходил на пост охраны, чтобы сообщить о пожаре и отвести от себя лишние подозрения. так поступают преступники, которые готовились к этому дню. они ведут себя расчетливо, рассудительно, и совершенное убийство едва ли может вывести их из колеи. он эмоционально стабилен — никто не может подумать на него. — … стойте, детектив чон, — ли гону на выходе из комнаты неожиданно останавливается и поворачивается к нему. — я еще вспомнил кое-что… странное. когда мы ужинали после вечерней тренировки, я подсел за стол к чонвону. тогда давали очень вкусное мясо, и я украл с его тарелки пару кусочков, но… это не главное. я заметил у него на подносе нож — а мясо-то уже порезанное на мелкие кусочки дают, вы знаете. и у него ничего больше не было, что нужно было резать, и… это было странно, — суетливо договаривает он. — а больше я ничего не знаю. до свидания. гону спешно выходит, а хосок думает, что сорвал джек-пот. вот он, нож. столовый, чтоб его, нож.                   [pov end]                                        [pov: kim namjoon] намджун залетает в кабинет, громко — он это случайно, честно, — хлопая дверью. на него мгновенно устремляется шесть пар глаз. в воздухе повисает тишина. — ну? — осторожным полушепотом, будто опасаясь ответа, интересуется тэхён. намджун коротко кивает. — да? — взволнованно переспрашивает тот, и он кивает снова, на этот раз активнее. — правда? — абсолютная. смотри, что принес. открывая папку с материалами дела, расшифровками допросов, распечатками кадров записей с камер видеонаблюдения и прочими полезными в общении с начальством бумагами, он достает оттуда верхний лист и выкладывает на стол перед тэхёном. тот спешно пробегается по нему глазами. — правда ордер, — он расплывается в улыбке. — охренеть? охренеть. — чего сидим-то тогда, спрашивается? — хосок поднимается из-за стола, потягиваясь. — ян чонвон сам себя не арестует. — я подгоню машину ко входу, — срывается с места чонгук, и спустя пару секунд дверь громко хлопает снова. — я подгоню вторую, — тэхён, отрываясь от гипнотизирования заветной бумажки, готовится бежать за ним. — воу-воу, полегче, — намджун придерживает его за плечо. — не всей же толпой… на арест едем, а не на убийство. тут и одной машины хватит. тэхён садится обратно за стол, поднимая на него вопросительно-ожидающий взгляд. намджун треплет его по волосам, вызывая у того театральное недовольство. — хоби~я, мы сразу, как приедем, поведем его к тебе в допросную. будь готов? — еще бы я не был, намджун~а, — хосок многозначительно дергает бровями. — конечно буду. — так кто с тобой поедет-то, хён? — оживляется чимин, и намджун переводит взгляд на юнги, сидящего на краю его стола и молчаливо наблюдающего за суетными коллегами. — хей, хён, — тот вопросительно приподнимает бровь, и намджун улыбается, — как насчет загородной прогулки на арест?

***

— хочешь сам его арестовать? — намджун, оттягивая ремень безопасности посвободнее, поворачивается к устроившемуся на заднем сиденье юнги. тот сидит, прикрыв глаза, и максимально напоминает сонного кота. — это же ты его раскрыл, получается. — я знаю, что ты сам хочешь, намджун~а, — отзывается он, глаз так и не открывая. — арестовывай своего ян чонвона. в конце концов, это не я из-за него не спал в четыре утра даже в отпуске в пусане. намджун собирается ответить что-то из разряда 'но если ты видел, что я не спал, то, получается, не спал тоже', но вовремя останавливается: технически, формулировка юнги этого факта и не отрицала. акцент был на различии причин их бодрствования. он молча поворачивается обратно, регулируя ремень до нужной длины. — хён, — оживляется чонгук, — а можно я позвоню этим сыщикам местным? — кому? — ну спортсменам, которые на месте расследовали… — зачем звонить-то? — они же, ну… вроде как помогали и все такое? коррупционку откопали, и до чонвона додумались, и- — на арест позвать хочешь? — намджун улыбается, оборачиваясь в его сторону. — ну зови уже, зови… чонгук, улыбаясь еще больше его самого, набирает кого-то по громкой связи — пак чонсона, как выясняется несколько секунд спустя. намджун, пользуясь случаем, добавляет в конце их поразительно дружеской беседы: 'только тихо и без самодеятельности, чтобы в зал к бадминтонистам не совались и даже в окнах не отсвечивали'. в ответ его очень убедительно заверяют в том, что они очень тихо и очень аккуратно.

***

— вот что я им говорил, хён, вот напомни? — чтобы даже в окнах не отсвечивали, намджун~а. — интересно, какую часть этой фразы они не поняли… намджун делает самое сердитое лицо, на которое способен, когда они подходят к тусующейся в беседке напротив зала бадминтонистов банде местных сыщиков: те ввосьмером сидят и болтают, как ни в чем не бывало, на очень видном месте. — господа спортсмены, — обращается он к ним, заглядывая внутрь из-за спины какого-то аномально длинного подростка, сидящего на ограждении беседки [тот от неожиданности, кажется, едва не выпадает наружу], — вам, видимо, очень хочется быть арестованными за создание помех для работы полиции- — каких таких помех, детектив ким? — оборачиваясь в сторону говорящего, намджун видит очень знакомое лицо. ким сону, получается. — если вы о том, что мы тут на виду сидим, то это маскировка такая. все менее подозрительно, чем прятаться в кустах под окнами… намджун тяжело вздыхает, с трудом воздерживаясь от того, чтобы закатить глаза. есть ли смысл объяснять им, что в идеале до их прибытия они к залу этих несчастных бадминтонистов вообще так близко подходить не должны были? кажется, нет смысла. — сидите и не дергайтесь, дети. уходя, он слышит чье-то 'какие дети?' и усмехается. ну правда дети же, ну. — заходим, хён? — заходим, чонгук~а. ты первый. и вот они, получается, заходят — сначала чонгук, потом он сам, а за ним юнги. бадминтонисты в этот момент как раз заканчивают заканчивать, видимо: они слышат хор 'спасибо за тренировку, тренер ли!' и видят, как из ровной шеренги все разбредаются по залу, начиная активно переговариваться друг с другом — успехи спортивные обсуждают? или делают ставки на обеденное меню? или- не суть, на самом деле; их тут совсем не это интересует. на них не обращают особенного [испуганного] внимания, как это неизменно происходило в самом начале, в их первые приезды на базу — теперь все уже привыкли к постоянным визитам из полиции. но и далеко расходиться никто не спешит — ждут, пока станет понятно, зачем все-таки они пришли: с тренером пообщаться или с ними. ян чонвон реагирует на них, пожалуй, наиболее никак: он что-то оживленно обсуждает с тренером ли, даже не отложив ракетку и забавно размахивая ею в воздухе в ходе собственной активной жестикуляции. ему нет до них решительно никакого дела — его волнует исключительно бадминтон. — ян чонвон, — намджун вмешивается в их разговор, подходя вплотную, — верно? — да, это я, детектив ким, — активно кивает тот. — вы хотите о чем-то поговорить? я могу еще чем-то помочь следствию? что-то еще случилось? намджун мысленно поражается глубине его невозмутимости: ни единого намека на хотя бы минимальную нервозность — не говоря уже о панике — во взгляде. только живая заинтересованность в происходящем и капля усталости. потрясающая игра. — не уверен, что ты можешь чем-то еще помочь следствию, — задумчиво отвечает намджун. — но сотрудничество со следствием может помочь тебе. — я, кажется, не совсем понимаю, что вы имеете в виду, детектив ким? — ты арестован, чонвон, — он берет его за запястье свободной руки и застегивает наручник. — у тебя есть право не свидетельствовать против себя и право на адвоката. это, — намджун кивает на ракетку, — можешь отложить. в ближайшее время не пригодится.                   [pov end]                      — все, получается? арестовали. — технически, еще не все, — отпуская вперед ведущих чонвона к патрульной машине намджуна и юнги, чонгук останавливается рядом с джеем. — пока он почти такой же подозреваемый, как и вы тогда были, улик не слишком много, так что все будет зависеть от допроса. — думаешь, это еще не точно он? — я не сомневаюсь, что это он, просто думаю, что он может не расколоться на допросе так просто… хотя хоби-хён должен его расколоть. он всегда это делает. — не верю, что это все время был он. хочу ему врезать. они стоят поодаль от остальных ребят — те, подглядев в окно зала за арестом чонвона, вернулись активно обсуждать его в беседку, а джея почему-то потянуло на душевные разговоры со своим детективным коллегой. и вот они здесь: драматично смотрят вдаль, на дорожку, по которой ведут чонвона, как в финальных титрах фильма, и разговаривают. кто бы мог подумать, что еще месяц назад один пытался другого посадить в тюрьму? — … куда теперь? — завтра днем в сеул, на экипировку, а в субботу утром уже самолет в нью-йорк. — готов к турниру? — я… честно, не особо. нужно было готовиться лучше, но… что уже думать-то. — ну, думаю, за тебя в любом случае будут очень сильно болеть. чонгук с улыбкой кивает на компанию друзей — джей оборачивается туда, и сразу же, как по волшебству, ловит взгляд хисына. становится хорошо: волнение растворяется, и на его место приходит приятная расслабленность. — вы собираетесь раскрыться? — мы не говорили об этом, — джей пожимает плечами, — всему свое время. раскроемся, когда он будет готов. ты лучше скажи, хён! — он оживляется и игриво дергает бровью. — сам-то мои матчи смотреть будешь? — еще чего… придумал мне тоже, пф-ф-ф… исключительно те, которые не будут пересекаться с допросами ян чонвона. они оба громко смеются — и открывая глаза, чонгук замечает, что намджун и юнги уже далеко впереди. — думаю, мне пора, коллега, — он тянет джею ладонь для рукопожатия, — благодарю за сотрудничество. — спасибо, коллега. это было отличное расследование.

***

ян чонвон готовился к своим первым олимпийским играм, но вот незадача: у него воспалилась старая травма лодыжки. невовремя напомнившая о себе старая травма — не такое уж редкое явление в профессиональном спорте, на самом деле. и в конечном счете такое, как правило, не мешает запланированному участию в соревнованиях, если спортсмен соответствующим образом расставляет приоритеты. выступления с травмами — распространенная практика. на деле чонвону и его олимпийским перспективам в национальной сборной ничего не угрожало — ни первый запасной, ни второй, ни даже другой игрок основы, — потому что: а) он был намного лучше всех троих. возможно, даже вместе взятых; б) тренер ли, в отличие от его первого тренера по юниорам, придерживался мнения, что спортсмен сам делает выбор между здоровьем и возможностью соревноваться. но чонвон, глубоко травмированный опытом из детства, не мог отделаться от тревоги за свое место в основном составе на олимпиаде. тренировочные успехи первого запасного в лице ким тэёна на фоне его собственных проблем со здоровьем только подпитывали его [в сущности безосновательную] паранойю, и в конце концов чонвон пришел к весьма радикальному способу решения своей проблемы: он решил, что надежнее всего будет убить тэёна.

протокол составил инспектор чон хосок

                     чонвон крайне основательно подошел к планированию механизма реализации задуманного. фактически, его отправная точка в сложившейся ситуации сама по себе уже была весьма удобной для убийства: они с тэёном были соседями, и между ними никогда не возникало никаких конфликтов, которые могли бы подвести его под подозрение. выбрать время и место для убийства было несложно — они жили в одной комнате, а в послеобеденный перерыв перед вечерними тренировками стабильно вдвоем возвращались в отель. единственную трудность представлял собой вопрос выбора орудия убийства — или, если точнее, отсутствие этого выбора: получить что-либо подходящее от кого-то вне базы не представлялось возможным, а в ее пределах достать можно было разве что столовый нож. у чонвона не оставалось других вариантов, и он украл его из столовой. он продумал все до мельчайших деталей, используя всю свою логику и все уместные познания в области расследования убийств — продумал, как избавиться от улик, не вызвав подозрений в процессе, и как избавиться от орудия убийства, не избавляясь от него. он составил идеальный план.

протокол составил старший офицер ким тэхён

                     тщательно продуманный план позволил ян чонвону не нервничать тогда, когда момент убийства наконец настал: он был к нему готов. послеобеденный перерыв подходил к концу, и бадминтонисты собирались на вечерние тренировки. пока тэён одевался, чонвон ненадолго отошел в ванную — там уже были подготовлены перчатки и нож. надев перчатки, чонвон вышел из ванной — тэён в этот момент очень удачно стоял к нему спиной. одной рукой закрыв ему рот, чтобы в соседних комнатах не было слышно крика, чонвон повалил его на кровать. после этого дело оставалось за малым: резким движением перерезать тэёну горло. совершив задуманное, ян чонвон отправился на тренировку: на часах было 15:30.

протокол составил инспектор мин юнги

                     в этой ситуации было очень важно грамотно замести следы убийства: ян чонвон справился с этим довольно хорошо. после совершения убийства он быстро переоделся и сложил испачканные вещи в мусорный пакет — туда же отправились и перчатки. зная, что следы крови могут найти в сливе, чонвон не стал мыть нож в раковине: вместо этого он вытер его влажными салфетками и положил в спортивную сумку, с которой отправился на тренировку. по пути к бадминтонному залу чонвон дошел до мусорных баков. убедившись в отсутствии свидетелей, он выбросил мусор и поджег его — в пожаре все доказательства были уничтожены. после этого он направился на тренировку, и даже успел до нее добежать до охраны и попросить вызвать пожарных, снимая с себя все подозрения. после тренировок пришло время ужина — время избавляться от последней улики: ножа. улучив момент, когда он сидел за столиком один, чонвон вынул нож из кармана сумки и положил на поднос. закончив с едой, он унес поднос на стойки — и нож вернулся на кухню, где его помыли, и теперь спокойно им пользуются — и никто даже не догадывается, что месяц назад им кто-то убил человека. возвращаясь в отель, чонвон знал, что его сосед мертв, однако не должен был ни в коем случае выдать этого. он открыл дверь комнаты и показательно громко поздоровался с тэёном, находясь еще в коридоре: таким образом он планировал убедить случайных свидетелей в том, что не был в курсе убийства. после этого в дело вступила актерская игра: он изобразил панику и слезы, другие спортсмены вызвали врачей и полицию, а чонвона увели пить чай в кабинете директора общежития. после этого его переселили в другую комнату, а их с тэёном комнату опечатали.

протокол составил старший офицер пак чимин

                     с соседями чонвону повезло: сдружившись с активной компанией теннисистов и фехтовальщиков, он получил возможность участвовать в альтернативном расследовании собственного преступления. для него это было идеальным вариантом: веди себя спокойно — и никто не посчитает тебя подозреваемым. несмотря на достаточно тихий и сдержанный характер, чонвон достаточно часто высказывался в общем чате компании, предлагал собственные теории, участвовал во всех собраниях. по словам остальных членов команды, без чонвона нельзя было представить их жизнь в этот месяц: они вместе играли в бадминтон, вместе проводили вечера и учили его пользоваться приставкой. стратегией чонвона была искренность. он не скрывал переживаний по поводу своей травмы, откровенно рассказал про нее сону. он считал, что его мотив не может быть настолько очевиден — что никто не заподозрит. он понимал, что скрываться в компании — лучше, чем одному. возможно, именно это спасло его от подозрений — хоть и только на время.

протокол составил офицер чон чонгук

                     чонвон почувствовал опасность тогда, когда все версии следствия оказались несостоятельными, и на базе был объявлен очередной допрос. он стал рассуждать, кто мог видеть что-то подозрительное, связанное с ним, и вспомнил о ким сону, с которым ехал вместе в лифте. испугавшись, что тот расскажет о мусорном пакете в его руках, чонвон решил устранить опасность. однако это покушение не было тщательно спланировано: в запасе у него был всего лишь один день. решение пришлось принимать быстро. вновь надев перчатки и взяв длинную палку, он подкараулил сону на выходе из фехтовального зала и ударил по голове. тот потерял сознание, но явно не был мертв, так что чонвон хотел ударить еще раз — но в тот же момент услышал голос джейка, испугался, бросил палку и убежал. он нападал со спины, так что сону не мог его видеть. когда джейк написал в беседу о том, что на сону напали, чонвон прибежал одним из первых. он снова оказался вне подозрений: тут ему не пришлось даже играть роль. он на самом деле был привязан к сону, так что чонвону-человеку было искренне страшно его потерять — несмотря на то, что несколько минут назад чонвон-преступник пытался его убить. сону впал в кому, и чонвону удалось еще ненадолго избежать звания подозреваемого.

протокол составил инспектор ким сокджин

                     итак, сону чонвон не убил, так что его первоначальный план не сработал — но даже того, как все обернулось в итоге, оказалось достаточно, чтобы он достиг своей изначальной цели. без допроса сону расследование, основываясь исключительно на свежих показаниях бадминтонистов, двинулось в ином направлении и приняло совершенно далекий от чонвона оборот: все внимание переключилось на директора кан и ким хансу, отца ким юнвона. чонвону было не о чем беспокоиться, пока все внимание было сосредоточено на этой ветке подозрений и ее разработке. после раскрытия коррупционной схемы вместо предполагаемого раскрытия убийства расследование и вовсе встало на паузу — и он выдохнул окончательно: чем больше проходило времени, тем меньше важных для следствия деталей оставалось в памяти возможных свидетелей. ян чонвон был уверен в том, что если его не вычислили к текущему моменту, то уже не вычислят вовсе. он был спокоен. но потом всплыли те самые пять минут, то самое столкновение с сону в лифте, тот самый ужин, когда к нему подсел чересчур наблюдательный гону — и все встало на свои места.

протокол составил старший инспектор ким намджун