Последний бросок на север

Следующим утром Ягер не видел Тилике, что весьма разочаровывало; значит ли это, что его адъютант не справился и все-таки не нашел русского переводчика? Эта мысль удручала. Ягер вновь задумался о своем глупом нынешнем существовании: все здесь не так, думал он, ступор на каждом шагу! Теперь же такие мысли не наводили на него раздражения, а лишь беспросветную тоску. В случае отсутствия переводчика все станет бессмысленно; как ему было донести до заключенных свои намерения и требования? Порой он даже завидовал Вальтеру, привыкший решать все возникающие трудности, путем грубой силы. Хоть Ягер и мог последовать его примеру, он не был убежден в успехе дела, особенно касающихся русских танкистов. Однако Ягер для себя решил: с переводчиком или без него, та русская тварь будет в этом лагере. Поэтому следующим его приказом было получить личные дела всех русских военнопленных танкистов из ныне существующих концентрационных лагерей. — Всех? — изумился Вальтер, — Вы представляете, каков объем? Да и зачем всех? — Я исполняю приказ оберфюрера, — с холодной гордостью ответил Ягер, — Мне нужен командир взвода, который хочет жить, такого здесь нет. — Но… — Сделайте запрос в ближайшие концентрационные лагеря этого округа и как только получите ответ — сообщите мне. Как бы Ягер ни хотел, но с Вальтером все же придется иметь дело; у этого старика больше связей в других лагерях, да и другие коменданты с ним в приятельских отношениях, что ни могло не упрощать дело. Ягер подозревал, что Вальтер, скорее всего, его презирает и неудивительно, ведь ему назначили командира в двое моложе себя! Ягер, вероятно, так же себя бы чувствовал, однако такое понимание никак не упрощало их общение; он знал, что Вальтер будет подчиняться, скрепя зубами, или исполнять поручения, спустя рукава, однако давление со стороны оберфюрера все же возымел эффект.

***

В карцере, куда привели Анну, было сыро и оттого казалось еще холоднее; она дрожала, хоть и не различала от чего: то ли от страха, то ли от холода. Кровь, что оставалась на ее лице, почти вся засохла, а тщательные старания Анны отереть ее, оставляли лишь больше нежно-багровых разводов. Несмотря на болеющую голову от ударов и голода, Анну все же клонило в сон, да так, что она почти не услышала звука поворота ключа в замке. Анна резко распахнула глаза и увидела перед собой Тилике и тех офицеров, что привели ее сюда; все они внимательно ее разглядывали. Анна осторожно приподнялась с холодного пола, не смея поднять головы. — Ее нельзя вести в таком виде к герру штандартенфюреру. — шепнул один из офицеров Тилике. — Вероятно, ты прав. — прошептал он в ответ, а затем чуть громче добавил, — Накормите ее и оденьте! Это приказ! Офицеры привели Анну в небольшую коморку, где стояла такая же ванна и умывальник с полуразбитым зеркалом; сначала не поверив, где находится, она не двигалась с места, но вновь почувствовав волну, надвигающейся головной боли, подбежала к умывальнику, чтобы промыть ссадину на лбу. Она уже и не верила, что сможет почувствовать струи теплой воды на своем истощенном теле или наконец вычистить зубы, или, например, выпить чаю с сахаром, однако те офицеры, что били ее вчера ко всему прочему предоставили ей и комплект чистой одежды.

***

— Герр штандартенфюрер, — Тилике стоял в дверном проеме кабинета Ягера, — позвольте… Смерив адъютанта недовольным взглядом, тот жестом пригласил его. Тилике прошел и присел напротив Ягера. — Я нашел русского переводчика! — объявил Тилике, — Если пожелаете, я могу его привести… Ягер несколько опешил; он уже мысленно успел назначить выговор адъютанту и чуть было не согласился с Вальтером, отправляя запрос о русском переводчике в Берлин; на смену удивлению пришло возбужденное любопытство. — Конечно! — оживился Ягер, — Я хочу его видеть! Тилике кивнул и вышел за дверь, но через секунду-другую вернулся, а позади него шла Анна. — Кто это? — сначала не понял Ягер. — Русский переводчик, — кивнул Тилике, передавая личное дело заключенной командиру. Ягер было хотел пролистать тонкую тетрадь, да быстро передумал. — Как Ваше имя, фройляйн? — Ярцева Анна. — Откуда Вы? — Из Пскова. Ягер не мог разглядеть ее лица, из-за постоянно опущенной головы заключенной, подошел ближе. — Откуда Вы так хорошо знаете немецкий? — Моя бабушка жила в Германии. Хоть Ягер и по-другому представлял себе русского переводчика, однако результатом работы Тилике был доволен. Впрочем, какая ему разницу, кто будет разбирать эти русские хрипы. После недолгого молчания, он кивнул Тилике и отложил личное дело на стол. — Отныне Вы будете работать со мной. Вы будете сопровождать меня на допросы и делать переводы показаний русских военнопленных. Я хочу знать обо всем, о чем они говорят, Вы понимаете меня? — Да, герр штандартенфюрер, — быстро ответила Анна. — Хорошо, — Ягер ненадолго задумался, — Я надеюсь на наше плодородное сотрудничество… — и вновь замолчал, — Анна. Анна стояла смирно и боязливо, однако всеми силами старалась показать спокойствие. Не думаю, что получится одурачить такого как Ягер, думалось ей, когда она уже лежала на небольшой кровати. Ей выделили небольшую комнату с почти не скрипучей кроватью, столом в углу и шкафчиком; и хоть убранство было скромным, Анна считала себя давно покойницей, а здесь она, в чистилище, ибо никак не могла поверить в происходящее.

***

В пять тридцать утра за ней зашел Тилике; к тому времени Анна была уже одета и сидела без дела больше часа; режим, выработанный годами в концлагерях, не давали ей спать больше пяти часов. Тилике повел ее в кабинет Ягера и, увидев своего адъютанта в такую рань, удивленно спросил: — Тилике? Что же ты так рано?.. — но завидев позади Анну, добавил, — Я думаю, фройляйн Анна справилась бы с дорогой из своей комнаты в мой кабинет. — Но… — Пусть сама ходит. — грозно отрезал Ягер. Тилике лишь робко кивнул, а Ягер уже направился из своего кабинета, Анна последовала за ним. Выйдя на полигон, Ягер оповестил, что сейчас состоится допрос с одним из заключенных, Анна лишь кратко, но учтиво отвечала. По дороге Ягер завидел, направляющегося к ним Вальтера, и мысленно закатил глаза. — Вальтер, — Ягер не успел даже приветственно кивнуть, как тот с размаху ударил Анну по лицу, и она упала. — Что эта русская шлюха здесь делает?! — яростно завопил он. Ягер мельком глянул на Анну, у которой из носа потекла кровь. — Она мой переводчик. — Она?! Да что Вы? Я не позволю, чтобы унтерменши разгуливали по штабу! Пусть продолжает работать в лагере, а если понадобится — ее приведут! Ягер задумался; ведь доля истины в словах Вальтера была, постоянный переводчик был, конечно, необходим, но не до такой степени, чтобы позволять ей жить в штабе. Однако Ягера ужасно раззадорило взбешенность Вальтера, да так, что он был готов постоянно терпеть унтерменша рядом с собой. — Она останется подле меня, — гордо объявил Ягер, — Покуда я сам не захочу избавиться от расходного материала. И если Вы хоть еще раз встанете у меня на пути, я стану Вашим ночным кошмаром. Ягер пошел дальше, заметив, как Анна приподнявшись, выпрямилась и легкой походкой последовала за ним. Ему это понравилось.

***

Впервые за все пребывания Ягера в этом лагере что-то пошло по плану. Допрос прошел успешно: Ягер задавал вопросы, Анна переводила, заключенный отвечал, затем Анна снова переводила; по приказу Ягера она вела отчетность ответов заключенных, а именно письменно излагала самую суть разговора. К вечеру, уставший Ягер вернулся в свой кабинет и обнаружил захламленный рабочий стол; Боже, совсем забыл, пролетело в голове у Ягера. Видимо, ответ на запрос Вальтера о русских военнопленных танкистах из концлагеря Дехау пришел слишком быстро. — Позвольте войти, герр штандартенфюрер, — на пороге открытого кабинета стояла Анна. Ягер кивнул, не глядя на нее; та протянула ему отчет о сегодняшних допросах, послушно ожидая следующего приказа. Анна старалась смотреть в пол, однако беспорядок на столе невольно привлек внимание, Ягер мимолетно проследил за ее взглядом, но потом отвлекся на отчет. В кабинет вбежал запыхавшейся Тилике, задевая Ягера локтем. — Тилике! — зарычал Ягер. — Простите, герр штандартенфюрер, но у вас сегодня совещание с герром оберштурмбаннфюрером… — Ерунда, — холодно отмахнулся Ягер, не отрываясь от чтения отчета, — Мне еще картотеку с Дехау разбирать. — Я бы не стал Вас беспокоить, если бы не прибыл герр оберфюрер… — Что? — Ягер взглянул на Тилике, — Почему мне не сообщили заранее?! — Насколько мне известно, это неофициальный визит исключительно ради вас, герр штандартенфюрер… — Черт!.. — Ягер убрал отчет на полку, вновь кинув взгляд на беспорядок; он изрядно его выводил. Привыкший к чистоте и дисциплине, Ягер все важные дела делал сразу, а мысль о том, что он должен будет оставить свой рабочий стол в таком состоянии и идти развлекать оберфюрера, приводила его в негодование. Он невольно посмотрел на Анну; она могла бы ему помочь, если б он попросил. У кого просить, изумился сам себе Ягер, герой Рейха будет просить помощи у унтерменши, славянки, низшей формы жизни на земле? А если бы она сама предложила… — Я буду очень благодарна, если герр штандартенфюрер позволит мне помочь, — в тишине голос Анны звучал совсем по-детски. Ягер горделиво приподнял голову, словно хотел еще возвыситься над ней и не мог ни ухмыльнуться, уж очень она ему угодила. — Пожалуй, я Вам позволю, фройляйн Анна, убрать мой стол. Ягер кивнул Тилике, и тот вышел; немного помедлив он последовал за адъютантом, но на пороге своего кабинета, остановил взгляд на Анне немного дольше, чем планировал.

***

— Как поживает герр оберфюрер? — поинтересовался Тилике, как обычно открывая дверь Ягеру. Как только они сели в машину, она тронулась. — С ним все в порядке, — ответил Ягер, чуть ухмыляясь. Разумеется, для Ягера, как и для любого другого офицера была честь принять личную благодарность оберфюрера, однако помимо этого визит начальника наделял Ягера дополнительной ответственностью. Видите ли, оберфюрер не умел пить, хотя и любил, и как только один бокал коньяка попадал в рот оберфюрера, того тянуло на разного рода приключения, а конкретно с этим местом, его тянуло в местный бордель. Ягер не мог отказать начальнику и потому уезжал вместе с ним, дабы с последним ничего не случилось. — Заснул как младенец, — продолжал Ягер, — Водитель его завтра отвезет. — Я рад, что Вы немного развлеклись, герр штандартенфюрер, мужчинам необходимо расслабляться. — О чем ты говоришь, Тилике? Считаешь, что я вместе с оберфюрером отдыхал в борделе? — Ягер почти рассмеялся, когда увидел озадаченный взгляд адъютанта, — Ради Бога, Тилике! Как ты смеешь так думать обо мне? Разумеется, нет! Ненавижу бордели. Ягер и впрямь их не любил и не потому, что был моралистом, а потому, что был истинным честолюбцем и гордецом. Ведь он понимал, что женщина принадлежит ему лишь из-за денег, а не из своего желания. Они с Тилике немного помолчали; пауза казалась неловкой, хоть и Ягер перевел все в шутку. — Вас не разочаровала русская переводчица, герр штандартенфюрер? — Тилике решил реабилитироваться. — Как-то особенно нет, — просто ответил Ягер, — В целом, она справляется. Спасибо, Тилике. — Всегда рад помочь, герр штандартенфюрер, — Тилике на глазах расцвел, и Ягер порадовался этому, — А что там в ее биографии? Читали ее личное дело? — Нет, — отвернувшись к окну, ответил Ягер, — Для меня имеет значение лишь единственное дело.