Игра Леви

Раскаяние

      Грязно-серый. Нет. Отвратительный грязно-серый цвет был у этой стены. Такой же мерзкий, как лицо Эрена Йегера, смотрящего куда-то сквозь собеседника. Габи забыла, как дышать, когда увидела его впервые. Такие глаза могут быть только у дьявола. Холодные, пустые, отсутствующие. Безэмоциональное чудовище, которое почему-то было другом Микасы и Армина. Габи упорно не могла понять, как такие люди могли искренне любить этого зверя.       — Он был другим. — говорил Армин, медленно размешивая сахар в её чашке. — Раньше, до падения стены Сигансина, Эрен был другим.       Габи продолжала смотреть на стену. Краска на ней лежала неровно. Тут и там толщина слоя разительно отличалась, будто красили её нехотя и из-под палки. Неужели никто не проверял работу маляра, как в Марли?       — То что случилось… — на мгновение Армин умолк и отвел глаза. — Этого не должно было случиться. Никто не мог предположить, что Эрен решит поступить так. Это…       Он старательно подбирал слова, будто боялся выразиться через чур красочно. Но Габи все прекрасно понимала. Она видела и слышала достаточно, чтобы догадаться, что случилось за закрытой дверью. А еще Габи хватало мозгов чтобы понять — это событие может сломать Микасу, какой бы сильной она не была.       — Это хуже смерти, Армин. — Габи посмотрела на него, с трудом произнося слова. Такие же серые, мерзкие и безжизненные, как цвет этих проклятых стен. — Она сказала, что это гораздо хуже, чем умереть.       Габи никогда не боялась гибели. Напротив, когда-то ей действительно хотелось пасть в бою. Погибнув здесь, в Марли, она стала бы героем. Но жажда славы в Габи не была так сильна, как желание победить страх.       Страх других людей и их поступков.       Быть воином означало никого не бояться.       Единственный способ жить свободно в Марли — быть полезной обществу. Габи всегда хотела стать сильной, смелой и уверенной в себе. Именно поэтому она забралась на дирижабль и убила бедную Сашу, которая на самом деле тоже выбрала путь воина вовсе не потому что хотела им быть. Саша бежала от голода и боли, которая грызла её изнутри. Эти чувства привели её к гибели от руки девчонки в чьей голове тлела солома навязанных убеждений. Габи стала убийцей, чтобы перестать бояться. Она уничтожила жизнь Саши, чтобы изменить свою — взяла то, на что не имела права и ужасно сожалела.       Сожалел ли Эрен?       Она сомневалась.       Габи рассеянно осмотрела комнату отдыха и в очередной раз отметила, что окно слишком маленькое. Солнечного света недоставало и стены давили на мысли. Две софы друг напротив друга разделял узкий шкаф с рукописными книгами и коробками с отчетностью разведчиков. В углу ждал своего часа журнальный столик, который при необходимости устанавливали в центре комнаты.       — Пей чай, Габи. — сказал Армин, откинувшись на спину напротив нее, и прикрыл глаза. — Это всё очень сложно. Не думаю, что я тот, кто может объяснить девочке такие вещи. Не думаю, что я вообще теперь могу пытаться объяснять поступки Эрена. Микаса права, то что он сделал — хуже смерти. Не для неё, нет. Она справится. Капитан Леви сделает всё для этого и мы тоже. Но Эрену никогда от этого не отмыться. Предательство — хуже смерти. Оно разрушает всё. Прошлое. Будущее. Всё.       Габи выпила чай. Сладкий до одури, потому что Армин не заметил, что положил сахара на две ложки больше. Он вёл мрачные размышления в своей голове и Габи боялась того, о чем он мог думать. С его способностью стратегически мыслить, Армин мог придумать и воплотить самые сложные планы.       — Я понимаю. — шепнула она и отставила кружку в сторону.       Армин открыл глаза и изучающе посмотрел на Габи. Она не стала отворачиваться и тут же пожалела об этом. Цвет глаз Армина контрастировал с окружающей серостью, но пугал куда больше. Глубокий синий, как море, чрезвычайно тихое и от того страшное. Море перед цунами, который способен разрушать города.       С виду миролюбивое, но на деле — скрывающее невероятную мощь.       Сердце Габи замерло. Она представила, как Армин превращается в титана и сносит всё на своём пути. Оставляет за собой лишь выжженную землю и крушит чужие жизни, как сопутствующий ущерб. Берёт то, что не должен, на что не имеет права, а потом, когда гнев отступает, осознаёт масштаб трагедии. Но тогда уже ничего нельзя изменить. Дышать стало трудно до невозможности, губы вдруг пересохли. Сердце замерло.       — Чтобы ты не задумал. — твердо произнесла Габи. — Не вздумай этого делать, Армин.       Он несколько раз моргнул, будто не был уверен в услышанном, и вопросительно уставился на нее. Габи судорожно сглотнула, пытаясь прогнать глупые мысли из головы, но продолжила смотреть в ответ. Лицо Армина она знала слишком хорошо — настолько чтобы начать стыдиться этого факта. Правильные черты, такие же правильные, как все его поступки, пленили ее преступным образом. Островной дьявол с добрым сердцем, сам того не понимая, разрушил ее старый взгляд на мир. Если бы не пример Армина, она бы до сих пор металась во тьме навязанной идеологии.       Армин — пример лжи Марлийской пропаганды и причина душевных мук девочки воина. Он — ее невозможная мечта. Слишком далекий от Габи объект для старательно спрятанных чувств.       Они продолжали смотреть друг на друга, будто время остановилось. Габи инстинктивно облизнула онемевшие губы. Армин глубоко вдохнул. Одной только прародительнице Эмир известно, что творилось в его голове на самом деле. Но Габи видела, или думала, что видела, как Армин отчаянно борется с тайфуном внутри. Гнев, разочарование и усталость переполняли его и грозились вот-вот вылиться за край чаши самообладания. Но Арлет держался, потому что не хотел выливать поток собственного потрясения на Габи Браун, которая, по его мнению, и без того натерпелась.       Наверное, это их объединяло. Умение скрывать то, что чувствуешь, ради блага других людей.       Чувства Габи бушевали с такой же силой, но были другого рода. Они брали свое начало в солнечном сплетении, там, где рождались все светлые чувства, и питали каждую клеточку ее тела. Казалось, проведи она рядом с Армином еще минуту и больше не сможет держать их внутри. Вывалит все, что думает и испортит хрупкое равновесие в этой комнате, усложнит и без того сложную ситуацию.       Внутри что-то нарастающее щелкало, разгоняя кровь по венам. Молчание затянулось. Никто из них не двигался и не нарушал тишины. Воздух покалывал кожу, подначивая сделать хоть что-то, щекотал гортань при попытке вдохнуть. Коридор глаз превратился в капкан, удерживающий двоих друг напротив друга.       Они никогда не смотрели так друг на друга. И, видят высшие силы, не делать бы этого! Армин прищурился и вдруг Габи показалось, что лучшего момента не будет. Сердце пропустило удар, ладони похолодели, но разум уже принял решение. Габи знала, что собирается делать.       — Месть не отменит того, что уже случилось. — тихо добавила она и, поддавшись внутреннему порыву, шагнула к Армину.       Очень быстро, боясь отказа, она приблизилась к его лицу и накрыла губы Арлета своими. От страха Габи зажмурилась и перестала дышать. Трудно инициировать то, чего ты никогда не делал, особенно с человеком, который старше тебя. Мгновение не происходило ничего. Она прижималась своими сомкнутыми губами к его, стараясь не шевелиться и сгорая от стыда за свое безрассудство. Неловко, нелепо, глупо. Отчаянно.       Кто вообще разрешил ей такую вольность?       Армин мог ее оттолкнуть и Габи это прекрасно понимала. Она была готова к изгнанию с позором, но в следующее мгновение он ответил на поцелуй. Разомкнул губы и скользнул в ее удивленный рот языком.       Габи судорожно вздохнула и повторила за ним. Сердце радостно застучало, переключаясь на оживлённый ритм. Язык Армина скользил по её губам так горячо и напористо, что Габи тихонечко простонала. Она и не думала, что её тайное желание когда-нибудь осуществится. Не могла даже вообразить, что Армин поцелует её в ответ.       В груди потеплело. К глазам подбиралась влага. Габи поняла, что вот-вот расплачется и прикрыла глаза, чтобы Армин не решил, будто она передумала.       Она знала — в любой другой ситуации он не обратил бы на неё внимание. Слишком занят вопросами Эльдии, слишком хорош для связи с кем-то младше себя, слишком очарован кем-то другим. Габи не хотела думать, эти мысли ее расстраивали.       Она просто хотела прикоснуться к мечте и согреться вместе с самым хорошим человеком, которого породила Эльдия. А еще лучше — сгореть с ним в чувственном пламени, что распалял их чудесный поцелуй.       Армин прижал Габи к себе, вынудив ее сесть на него верхом. Она уперлась коленями в софу и развела ноги шире, чтобы оставаться достаточно близко к Арлету.       «Легкая, как пушинка.» — подумал Армин.       Какая-то часть его сознания знала, что не стоит отвечать на зов очарованной девушки, но другая отчаянно хотела близости с кем-то, кто тоже устал от регулярных потрясений. С кем-то, кто понимает, что их жизнь — череда отчаянных поступков и болезненных обстоятельств. Армин устал. Он хотел вдохнуть жизнь и перестать думать. Хотя бы на какое-то время отделаться от навязчивых мыслей. Перестать ощущать себя запертым в своего голове. В необъяснимом порыве он ухватился за неловкий, но напористый поцелуй. Ответить на него показалось самым логичным решением. Неправильным, но единственно возможным.       Поцелуй был ключом к освобождению от гнета жестокой реальности, дверью в иное измерение, где нет места ненависти.       Голос разума, предупреждал о фатальной ошибке, но Армин не слышал его. Он чувствовал тяжесть дыхания Габи и её руки на собственных плечах. Лёгкие, почти невесомые, но ужасно горячие. Ощущал аромат её кожи — тонкий шлейф мыла, тысячелистника и пороха.       Габи пахла юностью, положенной на алтарь войны. Пахла, как выпущенная в висок пуля на лесной поляне. Как желанная смерть.       Ладони Армина опустились на девичью талию и инстинктивно забрались под одежду. Он касался нежной кожи под формой так, будто имел на это какое-то право. Чудовищно уверенно. Позорно жадно.       Габи прогнулась в спине, позволяя поцелую прерваться, и с жаром взглянула в мужские глаза. Её зрачки, расширенные до предела, почти вытеснили привычный карий. Глаза блестели. Армин сумел разглядеть сквозь них бушующий огонь и собственное отражение. Он увидел себя таким, каким опасался. Человеком, охваченным звериным порывом, который не в силах устоять перед искушением. Одержимым, слабым мужчиной, отодвинувшим всякие принципы в дальний угол.       Габи так соблазнительно вглядывалась в его лицо, будто хотела большего, но боялась, что всё прекратится. Влажные губы раскраснелись и призывно блестели. В глазах плескалась немая надежда. Арлет балансировал на краю пропасти, вглядываясь в бездонные омуты глаз Браун. Его затягивало в пучину со страшной силой.       Еще немного и будет поздно. Он не сможет остановиться.       Армин медленно оглядел Габи, пытаясь понять, как бережней указать на дверь, пока не стало совсем поздно. Каштановые пряди растрепались, на щеках красовался румянец, а губы… Она облизала их в тот самый момент, когда Армин почти заговорил. Непреодолимая тяга стянула пах. Лёгкие разрывались под гнётом соблазна. Подавленный гнев вытеснял сопротивление. Он рвался наружу, требуя разрядки.       Поцелуй распалил в Габи то, что она никогда прежде не ощущала — странное чувство, выжигающее живот изнутри. Что-то тягучее и палящее вынуждало внутренние мышцы болезненно ныть и сжиматься. Габи хотелось прижаться к Армину посильнее и податься бёдрами вперед, чтобы унять раздражающее жжение, заменить его чем-то правильным. Почувствовать что-то новое для себя. Пройти последнюю инициацию на пути к взрослению с правильным человеком.       Будет глупо отрицать, что Габи не представляла этого раньше. Армин появлялся в постыдных фантазиях, которые сознание Габи регулярно вырисовывало ей перед сном. Конечно, даже под страхом гибели она не смогла бы признаться, что мечтает о нём в этом смысле. Но пожар внутри говорил, что Армин её не обидит. Он может дать Габи то в чем она так остро нуждается — часть себя самого.       Возможность понять, какого это любить мужчину, как полагается.       «Другого шанса не будет.» — она знала это наверняка.       Тяжело дыша, Габи набралась смелости и решила идти до конца. Неожиданно спокойно она потянулась к застежкам рубашки, приближая падение Армина с пьедестала правильности и стойкости. Взглянула на Арлета из-под полуопущенных ресниц, старательно маскируя внутреннюю дрожь, и принялась расстегивать пуговицы по очереди.       — Габи. — попытался призвать голос разума Армин, но он не отзывался. — Габи. — она упрямо продолжала выталкивать крепко пришитые бусины из петель. — Габи, ты не понимаешь.       Его голос прозвучал тихим шёпотом. Отозвался вибрацией в гортани.       — Понимаю. — заверила Габи, отбросив рубашку прочь. — Я всё понимаю, Армин.       Единственное, что Габи действительно понимала — если она остановится, хотя бы на секунду, то стыд захлестнет ее с головой и все прекратится. Она обратится в бегство и больше никогда не покинет своей комнаты.       — Мы не должны этого делать. — ещё тише продолжил он. Уверенность покинула Армина, потому что его внимание устремилось к Габи. Он жадно проследил за тем, как майка тянется вверх и обнажает девичью грудь — две мягкие остроконечные вершины, дразнящие воображение. Близость Габи отвлекала, сбивала с толку, манила забыться.       — Я никому не скажу. — заверила Габи, целуя Армина вновь. — Честно.       Армин был готов поклясться, что пожалеет об этом, но все равно поцеловал Габи в ответ. Снова. Заключил сделку с совестью, а Габи… на что рассчитывала Габи?       Она решила подумать об этом позже.       «Нет времени на взвешенные решения.»       Габи хотела просто побыть с ним. Один единственный раз — на большее и не надеялась. Было глупо мечтать о том, что Армин будет любить её всю жизнь, позовёт замуж или расскажет о них всем вокруг. Но крохотная капля надежды всё же теплилась в грудной клетке. Габи хотелось раствориться в его нежности, узнать что такое любовь Армина Арлета и будь, что будет.       Армин прошелся пальцами по выступающим ребрам, пересчитал каждую косточку под нежной кожей и дотронулся до мягкой груди. Габи вздрогнула, издала протяжный стон и принялась расстегивать рубашку Армина. За считанные секунды ненужная ткань отправилась на пол, открыв взору Габи подтянутое тело командующего. Самого молодого командующего в истории Эльдии.       Слишком чистая кожа для воина. На груди Армина не осталось ни единого шрама — ещё одно доказательство чистоты помыслов.       Его пальцы играли с сосками, вызывая щекотку где-то внутри живота, а губы исследовали нежную шею. Каждое касание отзывалось пожаром под кожей. Казалось, Арлет заставлял кровь Габи вскипать.       Браун расстегнула ремень на своих брюках, но Армин перехватил её руки.       — Позволь мне. — хрипло произнёс он, срывая очередной поцелуй с её губ, и дёрнул за пряжку. Габи не смела спорить.       Ремень отправился к чертовой матери. Воздух искрил нетерпением. Армин запустил руку под кромку штанов Габи и прошёлся по внешней стороне ее белья. Щеки обожгло краской, Габи вздрогнула и прикусила губу. Ткань уже успела намокнуть и это казалось каким-то постыдным фактом. Но Армин ничуть не смутился. Он улыбнулся и сдвинул бельё в сторону. Браун зарделась и замерла. Прикрыла глаза, старательно маскируя растерянность, откинула голову назад, чтобы не выдать себя, и тут же застонала. Армин сделал что-то прекрасное с ней внизу — скользнул пальцами меж влажных складок, нащупал самое чувствительное место и прикоснулся так, как Габи стеснялась сама.       Она впилась руками в его плечи, стараясь сохранить равновесие и качнула бёдрами, наслаждаясь неожиданно приятным трением. Армин оставил поцелуй под ее ключицей и, неожиданно для себя самого, вытащил блестящую от влаги руку и дотронулся ею до приоткрытых губ Браун. Габи распахнула глаза, взглянула на него и ее мир поплыл.       Ох, то что она собиралась сделать… то, что он хотел, чтобы сделала она… это шло в разрез со всеми правилами приличия. И будоражило до дрожи.       Ощущая голод внизу живота, она инстинктивно обхватила пальцы Армина губами и, глядя ему в глаза, слизала с них собственный сок. Казалось, что развратней ничего быть уже не может, но Арлет удивил ее и на этот раз. Он обхватил Габи за щеки и притянул к себе.       — Я тоже хочу попробовать. — произнес Армин и море забурлило в его глазах.       Он жадно поцеловал Габи, срывая с ее губ жалобный стон. Габи не чувствовала ничего кроме огня полыхающего внизу напряженного живота. Казалось, что она распалась на мелкие частицы, растворялась в песках времени или вовсе никогда не обретала телесной формы. Она вся состояла из дрожи, желания и возбуждения. Ее сердце и кровь не принадлежали ей — они тянулись к Армину, который тоже забыл обо всем, кроме жажды близости.       Арлет не думал. Он чувствовал. Ощущал мягкие губы в тисках своих, близость податливого женского тела и сладкий запах возбуждения Браун. Давление в паху нестерпимо выросло, сердце отбивало тяжелый ритм. Его пальцы вновь коснулись сочащийся влагой промежности и ловко скользнули дальше. Габи стонала Армину в губы, взвинчивая и разгоняя приливы похоти. Он чередовал исследующие круговые движения с трением. Габи тяжело дышала, впивалась ногтями в его плечи и двигала бедрами навстречу.       — Я больше не могу, — всхлипнула она, судорожно глотая воздух. Но Армин будто не слышал мольбы. Он продолжал двигаться внизу, доставляя Габи нестерпимое удовольствие. Напряжение стягивалось внизу крепким узлом, внутренние мышцы грозили вот-вот взорваться от напряжения, а перед глазами плясали цветные круги.       — Еще немного.       — Армин, пожалуйста, — захныкала Габи, выгибаясь назад.       — Потерпи, — выдохнул он, поднимая Браун на ноги. Он поднялся вслед за ней, не прерывая контакта, и выбил любые попытки осознать себя в пространстве очередным поцелуем. Габи с трудом могла понять, что с ней происходит. Будто, кроме горячих губ и настойчивых прикосновений не существовало ничего.       Она не успела понять, как Армин уложил ее на софу и стянул брюки. Не отследила, как он избавился от ремня и приспустил свои. Сознание шевельнулось только тогда, когда что-то твердое дотронулось до ее промежности и на мгновение замерло у входа. Габи напряглась, вжалась спиной в софу и зажмурилась, а затем он вошел в нее. Уверенно и почти без боли, заполнив внутреннюю пустоту собой. Вошел и замер, будто мысли вдруг вновь обрели власть над ним.       Их взгляды встретились и Габи с ужасом прочла немой вопрос в глазах Армина, обращенный к ней. Она судорожно сглотнула и кивнула, расписываясь в чистосердечном признании под всеми его подозрениями. Он раскусил ее.       — Габи, черт возьми, ты же… — она знала, что он хочет сказать. Знала и не желала ничего слышать. Не хотела, чтобы их близость заканчивалась вот так, толком еще не начавшись. Не желала слышать эти глупые слова про неопытных девушек и необдуманные поступки. И тем более услышать что-то вроде раскаяния от него. Не теперь. Хотя бы не сейчас, когда Армин находится в ней, заполняя собой. Так правильно и приятно. Отчаянно нужно!       — Уже нет. — сказала она, с трудом узнав собственный голос. Дыхание Армина заметно изменилось, как и выражение его глаз. Теперь он смотрел на нее иначе. Так, будто шторм в душе резко прекратился и наступило прохладное тихое утро. Время принятия взвешенных правильных решений. — Армин, пожалуйста. — взмолилась она, чувствуя, как стыд хищным зверем подбирается к ней из дальнего угла, куда был отброшен чуть ранее. — Армин?       Он молчал. Молчал, нависая над ней. Разглядывал дрожащую от смятения девушку под собой, пытаясь понять ее мотивы и чувства, стараясь найти оправдание для себя.       Габи была красивой. Оказывается, даже хрупкой. Сейчас, распластанная под островным дьяволом, она казалась невероятно нежной и привлекательной, достойной настоящих искренних чувств и правильного отношения. Габи определенно в этом нуждалась. Нуждалась в любви, в комплиментах, в ласке без примеси отчаяния. Армин видел в ее глазах мольбу о любви, которую не сможет ей дать. Ей не хватало тепла. Габи было необходимо палящее солнце, способное оценить ее по достоинству и не ранить. Кто-то вроде… Совершенно точно не Армин. Не тот человек, который наплевал на ее чувства, прекрасно понимая, как она на него смотрит.       Габи была влюблена в него. Наивной девичьей любовью, которую сопровождают несмелые мечты о взглядах и тайных прикосновениях. Сколько раз она краснела, оказавшись перед ним? Сколько раз старалась быть полезной? Настолько, что приняла на себя роль громоотвода, когда мрачные чувства захлестнули его.       «Теперь, как раньше уже никогда не будет.» — синхронно пронеслось в головах.       Армин поступил отвратительно. Габи доверилась ему, пришла сюда чтобы поддержать. А он? Стал ее первым мужчиной, отняв у Габи красоту впечатлений. Как он мог позволить себе взять то, на что не имел права? Она должна была сделать это с кем-то, кто способен дать ей гораздо больше, чем быстрый секс у грязно-серых стен.       — Прости. — выдохнул он, отстраняясь.       И Габи вдруг ощутила себя раздавленной стыдом. Как она могла подумать, что Армин сможет поступить с ней иначе? К горлу подкатил ком. Слезы выступили на глазах. Габи закрыла лицо руками, чтобы не расплакаться при нем навзрыд.       — Мы не должны были этого делать. — сдавленно произнес Армин, собирая и протягивая Габи ее одежду. — Ты ни в чем не виновата, Габи. Это целиком и полностью моя ответственность.       — Нет. — всхлипнула она, натягивая на себя ненавистные теперь тряпки. — Как ты можешь так говорить?!       — Я поступил отвратительно. И ничем не лучше Эрена. Возможно, сейчас ты и не понимаешь этого, но это действительно так. Если ты возненавидишь меня, я пойму. У тебя на это есть все причины.       Она уставилась на него, будто услышала самый настоящий бред. Слезы выжигали слизистую, ком в горле казался настолько огромным, что Браун не могла выдавить из себя ни единого слова.       — Мне очень жаль, Габи.       — Тебе жаль? Тебе жаль, Армин?! — не выдержала она, застегивая пуговицы на груди дрожащими от обиды руками. — Тебе правда жаль, что ты стал причиной лучшего момента моей чертовой жизни? Да как ты смеешь нести эту чушь про ответственность, когда я сама, сама титаны тебя раздери, пришла к тебе? Даже не смей сравнивать себя с ним. Ясно тебе? — Габи поднялась на ноги и принялась натягивать ботинки. Ее голос сорвался. — Я давно уже не ребенок. Я держу оружие в руках с шести лет. Я взорвала вражеский поезд в двенадцать, Армин! Я способна самостоятельно принимать решения и самостоятельно нести за них ответственность.       Но его взгляд не изменился. Он по прежнему смотрел на нее с тем глубоким выражением, напоминающим море застывшее после шторма. Разум Армина Арлета взял его чувства под абсолютный контроль. Габи хотелось хорошенько стукнуть его, чтобы достучаться. Напомнить о тех чувствах, что только что искрили между ними. Но твердость его глаз останавливала от любых действий.       — Тебе лучше уйти, Габи. — попросил Армин, с трудом выдерживая ярость обиженного взгляда. — Прости меня.       Не помня себя от ярости Габи хлопнула дверью и стремительно рванула по коридору. Слезы заливали красные от стыда щеки. Габи с остервенением смахивала их руками, которые, как назло пахли им. Постепенно ее шаг выровнялся, дыхание перестроилось с рваного ритма на затяжные судорожные вдохи и выдохи, а мысли из хаотичного месива ругательств и сожалений превратились в звенящую ледяную пустоту.       Она хотела только одного — добраться до своей кровати, упасть лицом в подушку и больше никогда не подниматься. Забыться глубоким, а еще лучше — вечным, сном или даже умереть, стыдясь своего поступка. Казалось, этот день ничто на свете не сможет сделать хуже, но высшие силы преподнесли ей еще одну встречу, которая окончательно добила Габи.       — Габи! А я везде тебя ищу. Где ты была?       Перед ней стоял Фалько с букетом синих ирисов в руке — ее любимые цветы. Давний друг. Прекрасный и смелый, как Райнер. Они знали друг друга с раннего детства и он всегда был ей, как брат. Даже, когда они соревновались за право владеть бронированным титаном, Габи относилась к нему с особой нежностью. Теперь он вырос, за ним увивались девчонки, только вот, Фалько этого не замечал. Он все свободное время старался находиться рядом с Габи. Будто в этом был какой-то особый смысл.       — Я… — она не совершенно забыла, что хотела сказать, потому что Фалько протянул ей ирисы и широко улыбнулся.       И вдруг Габи поняла. Догадка поразила ее словно яркая молния. Она совершенно точно знала, что Фалько хотел ей сказать. И это понимание окончательно выбило почву у нее из-под ног.       — Я давно хотел с тобой поговорить. — начал он, пока Габи благодарила обстоятельства за тусклое освещение коридора. — Я тебя…       — Заткнись. — прошипела Габи. — Не говори ничего. Не говори!       Новый приступ слез грозил вот-вот обрушиться на нее, вырвать из рук последние остатки рассудка и сорвать заслоны самообладания. Сознание Габи заполонила обжигающая злость, требующая отмщения. Злость на Армина, который считал себя слишком хорошим для того, чтобы закончить начатое. Злость на Фалько, который не нашел другого момента для своих проклятых признаний в любви. Злость на себя саму за слабость и глупость, которые победили и вынудили ее раскрыть свои чувства перед командующим. Габи захватила горькая обида на все и всех, и она же заставила заткнуть Фалько самым жестоким способом.       Габи поцеловала друга. Глубоко и настойчиво. Точно также, как всего полчаса назад ее целовал Армин. Отчаянно и жадно она смывала следы поцелуев Армина с губ, пачкая Фалько отвергнутой любовью к другому. Он с жаром ответил ей и прижал к себе. Но, как только Габи почувствовала, что кольцо объятий сжимается, она разорвала контакт и вырвалась из рук ничего непонимающего Фалько.       — Прости. — выдохнула она, горько осознавая, что чувствовал Армин будучи с ней. С той, кому его чувства не принадлежат. — Это неправильно. Я… Я должна идти!       — Габи? — растерянно позвал он. — Габи!       Но она уже бежала прочь, захлебываясь слезами и давясь собственными чувствами. Единственное чего Габи Браун хотела — никогда больше не чувствовать. Совсем.