Сердца крестоносцев

«...море шевелится за огрызками колоннады как солёный язык».

Кенабрес стоял пустой и тревожный. Они шли впятером сквозь его разрушенные, обгоревшие улицы. Ланн держался в шаге от Кей, позади и чуть в стороне, и украдкой поглядывал на неё. Она переплела косы вдоль головы заново, и ни одна прядка больше не выбивалась наружу. Волосы снова были собраны на затылке и немножко золотились в последних лучах летнего солнца. Она была немногословна и сосредоточена, говорила только по делу, иногда поворачивала голову и охватывала цепким взглядом дома, вывески, переулки. Её светлые глаза были прищурены, а губы плотно сжаты. Ланн знал этот взгляд: так она выглядела, когда по едва заметным деталям пыталась понять, что именно тут происходило. Так она смотрела на него и Вендуаг в их первую встречу: изучающе, настороженно. Кейнара не имела привычки доверять сразу ни людям, ни обстоятельствам. Камелия присоединилась к ним, сославшись на то, что в таверне скучно, а простолюдины грубы (Ланн тогда в ответ с серьёзным лицом заявил, что он монгрельский принц, прибавив к титулу пару ругательств). Кей, кажется, была не в восторге от её компании, но помнила слова Ирабет, что каждый человек на счету. Видимо, поэтому она согласилась. Кейнара не говорила никому, сделала ли она уже об этой аристократке какие-то выводы или пока продолжает наблюдать за ней. В присутствии Камелии и Вольжифа она не позволяла себе быть ни вчерашней раненой, ни подругой Ланна и Сиилы — только командиром отряда. Вольжиф, паренёк-тифлинг, был пятым из них. Ирабет, под ответственность Кейнары, отпустила его из импровизированной тюрьмы в подвале таверны, куда он угодил за воровство. Это помогло ему обрести свободу, Кей — ещё одного спутника, а Ирабет — освободить двоих стражников от наблюдения за ним и перебросить их в дозор. Теперь он шёл за новой предводительницей по опустевшим улицам, храбрился и старался выглядеть беззаботным. У него почти получалось. Только одна деталь выдавала его: нервно мечущийся из стороны в сторону хвост. Был конец лета, и солнце уже было ощутимо мягче, а дни — короче. Раньше в такие же вечера, как этот, Кенабрес был приглушённым, но живым: горожане заканчивали свои дела, закрывали лавочки, сгоняли детей по домам, но на улицах всё равно кто-то был. Шли в таверну или поболтать с соседками. Возвращались из храмов, ателье и гарнизонов домой, к семьям. Вечерняя смена заступала на стражу. Бродячие собаки не прятались, а дрались или гоняли ворон. Теперь город был опасно притихшим. Дома и лавки ослепли, в них не было света, только обгоревшие провалы дверей и окон. Изредка тишину нарушал какой-то скрип или одинокий птичий крик. Трупы горожан были свалены в кучи и прикрыты грудами досок. Ходили разговоры, что нужно сжигать их, что хватит надеяться похоронить: иначе оставшимся в живых придётся сражаться не только с демонами, но и с болезнями и крысами. Отряд приближался к башне Эстрод. — Слушай, шеф, а нам обязательно тащиться ночью в эту дыру? — Вольжиф постарался придать своему голосу самые беспечные интонации, чтобы все поняли: его не пугают ни культисты, ни демонские когти, ни городские легенды о призраках, живущих в башне. Он, Вольжиф, готов стать примером смелости для каждого в отряде. Вот только хвост его дёргался из стороны в сторону и никак не хотел успокаиваться. — Да, — негромко, но твёрдо проговорила Кей. — Вероятнее всего, именно ночью мы сможем застать всех разом. Днём там будет разве что пара человек на страже. — Так накрыли бы пару человек сначала, а потом ещё пару человек, и ещё пару человек. Это же проще, чем соваться прямиком в осиное гнездо! — Ты можешь не колотить меня хвостом по ногам? У тебя есть хоть какое-то представление о манерах? — возмутилась идущая рядом Камелия. — Простите, простите, Ваше сиятельство. Ну так что, шеф? — Вольжиф, ты уже четвёртый раз задаёшь этот вопрос, и давай ради разнообразия вместо командира отряда теперь отвечу я, — ворвался в разговор Ланн, заметив раздражение Кей. — Ирабет в первую очередь просила нас узнать, что там происходит. Поэтому мы идём туда к ночи — мы думаем, что именно к ночи большинство культистов туда вернутся. И ещё Ирабет отпустила тебя только с тем условием, что ты будешь в отряде у Кейнары. Так что придётся её слушать. Не хочешь — можем вернуть тебя обратно в подвал, посидишь там, подумаешь о приоритетах. — Эх, Ирабет, Ирабет… Не могла вот эта злющая тётка приказать нам пару деньков в таверне посидеть, желудок набить, осушить бочку-другую? Золота дать, чтобы её верные крестоносцы себе дух подняли. Боевой дух, между прочим, очень важен! — Если не хочешь, чтобы желудок набили жареным воришкой-тифлингом на вертеле, иди давай, — Ланн подтолкнул Вольжифа в спину. Тот возмутился, но Ланн не имел никакого желания препираться дальше. Кейнара остановилась. Ветер усиливался, гнал с реки свежий воздух, развеивая застывший на улицах Кенабреса сладковатый трупный запах. С запада быстро приближались тучи. Вдалеке, над холмами за Селленом, уже появилась серая пелена дождя. На фоне темнеющего неба башня Эстрод выглядела зловеще. На её вершине не было ни дозорных, ни караула. Бойницы выглядели тёмными пятнами на её каменном теле. Сверху башня была частично разрушена, и как будто впивалась в небо выбитыми зубами. Кей сохраняла бесстрастное выражение лица и внимательно изучала башню, но её одичавшее сердце билось за два. Никто не должен был этого видеть. Даже её друзья, Сиила и Ланн. Она — командир отряда. И сейчас ей надо повести отряд в башню и вернуться оттуда живыми. Солнце садилось. За сегодняшним днём начинало вставать неподвижное завтра. Завтра, про которое она ничего не знает.