Смертельный секрет

Док проснулся рано утром и не смог больше уснуть, при этом чувствуя себя сонным и уставшим. Он облокотился на кресло и некоторое время смотрел в потолок, заполняя мозг своими мыслями. Хадсону пришла в голову идея позвонить Шерифу, чтобы занять себя чем-нибудь, но услышал стон, исходящий от мальчика. Он проснулся и начал щупать рукой поверхность вокруг себя, почувствовав подушечками пальцев прохладу одеяла и простыни. Обратив внимание на монотонный писк аппарата, к которому был подключен, осознал, что находится по-прежнему в больнице, а не в каком-то другом месте. Молния вздохнул и ощутил запах множества препаратов и дезинфицирующих средств, поддерживающих стерильность в палате. Мужчина взял его за руку, начиная снова тереть большим пальцем запястье, чтобы ребенок не начал паниковать. Док нажал на кнопку, и кровать приподнялась до полулежащего состояния. Мальчик рассеяно застонал, явно не радостный таким быстрым поворотом событий. Он планировал уснуть и погрузиться в смутный сон со странным и расплывчатым сюжетом, что забавляло его. Молния будто наблюдал за фильмом закрытыми глазами, при этом никак не влияя на сюжет. Сейчас же он снова вернулся в бесконечную темноту, которая пыталась развлечь его разнообразными звуками вокруг и прикосновениями грубых и в то же время мягких рук Хадсона. При этом в его горле был постоянный ком, из-за которого он не хотел говорить. Мужчина же терпеливо ждал, когда худощавое тело, смиренно лежащее на кровати, соизволит что-то произнести. Он давно понял, что это напрасно, но надежда почему-то не уходила из его разума. Мальчик и правда многое хотел бы сказать и спросить, но чувствовал себя уставшим и вялым из-за наркотических препаратов, которые затупляли его сильную боль. Он только иногда произвольно издавал тихие стоны, ворочаясь на кровати в попытках заснуть и принять более удобное положение для своего искалеченного тела. Молния услышал, как Док встал с кресла и сделал два шага. Звуки начали доноситься с левой стороны. Он нажал на что-то, что издало приглушенный писк, а затем нагнулся и присел на колени, начав отсоединять многочисленные катетеры и трубки из вены левой руки ребёнка, на которую был наложен гипс на кисть. Мальчик слышал томное дыхание мужчины и ощущал осторожные прикосновения к его тонкой коже. Живот резко скрутило от внезапной тревоги, появившейся из ниоткуда. Он доверял своему отцу, но не понимал, что тот сейчас в свою очередь делает. Сердцебиение заметно ускорилось, изменения моментально отобразились на экране кардиографа, еще не отсоединенным от его тела. — Мы немного покатаемся, — сказал Хадсон, пристально наблюдая за мимикой Молнии. Его темные брови свелись к переносице в замешательстве. — Нам нужно сделать тебе МРТ, чтобы увидеть изменения в твоем головном мозге. Ты понимаешь? Мальчик заметно занервничал, взяв здоровой правой рукой край одеяла и начав сжимать и разжимать его тонкими пальцами, пытаясь успокоиться. Ладони и пятки стали мерзнуть от стресса, потому что пульс участился, сердце начало качать как можно больше крови, которая перестала приливать ко всем частям тела. Он услышал громкое цоканье обуви и почувствовал пряный аромат мужских духов, перебивающий надоедливый запах различных медикаментов и антисептиков. — Доброе утро, Монтгомери! Ты готов к сегодняшнему сканированию? — добродушно спросил доктор Луис. Молния догадывался, что на лице врача царит дружелюбная улыбка, которая могла бы его успокоить, но он ничего не видел. В данный момент мальчик ощущал только сильную тревогу и страх перед неизвестным. Он вполне был наслышан об МРТ из рассказов отца о пациентах, которых ему приходилось лечить, но не имел полного представления об этой процедуре. Ребёнок ощутил, как кровать качнулась и начала двигаться вперед. Его дыхание стало поверхностным и учащенным, обезболивающие постепенно переставали действовать, и боль возвращалась. Он начал инстинктивно поворачивать голову в разные стороны и услышал в коридоре больницы разговоры людей, их шаги и почувствовал, как к нему приковано множество взглядов. Ему казалось, будто они осуждали его, насмехались над его беспомощностью. Вдруг эти люди узнали его? Что они скажут?.. Молния начал всхлипывать, сам этого не слыша из-за сильного шума вокруг. Он почувствовал, как его запястье слегка сжали. Это был Док, который заметил, насколько мальчику некомфортно, что неудивительно. Реанимационный блок являлся тихим местом, где слышны лишь монотонные писки кардиографа. Сейчас же они вышли из него в обычную часть больницы, чтобы добраться до кабинета МРТ. Через несколько минут Молния уловил движение массивных железных дверей. Кровать, на которой он по-прежнему лежал, толкнули в сторону них, в помещение за ним вошел доктор и Хадсон. Это оказался лифт. Они спустились вниз и вышли в более шумный коридор, чем был ранее. Ребенок хотел испариться в воздухе, лишь бы не чувствовать большое количество взглядов, прикованных к нему, будто он лежал обнаженный. «Мама, почему у него забинтованы глаза? Интересно, он спит сейчас?..» «Бедный мальчик, он выглядит таким молодым! Сколько страданий пришлось на его долю?..» «Он мертв? Его везут в морг?..» «Мисс, вы следующая?» «Тише, малыш, не говори так!» «Как ему тяжело должно быть, даже врагу такого не пожелаешь…» Разговоры смешались вокруг из-за сильного шума. Молнии хотелось закричать, убежать, спрятаться, лишь бы не слышать ничего, что говорили люди о нём. Сжав одеяло так, что костяшки пальцев побелели, он начал пытаться сдержать свой плач, чтобы не показаться еще более жалко. Док продолжал осторожно держать руку мальчика за запястье, его пальцы согревали ее. Когда они наконец прибыли в кабинет МРТ, воздух показался Молнии другим, отличающимся от того, что в коридоре. Он был прохладным и нежным, тихо щекотал его тело, будто укрывал одеялом, и согревал своим холодом. Дышать стало значительно легче, пусть и сердце продолжало биться также учащенно, как и ранее. Послышался скрежет, звук открывающихся и закрывающихся ящичков и шагов, которые то замедлялись, то ускорялись. Мальчик ощутил неожиданные прикосновения чьих-то рук. Док приподнял и свернул одеяло в самый конец кровати, чтобы оно не мешалось. Затем он нагнулся до уровня ребёнка: — Малыш, я сейчас подниму тебя. Ты готов? Хадсон не услышал ответа, кроме как всхлипа, поэтому принял его за положительный. Он просунул одну руку под лопатки, а вторую — под колени Молнии. Док переместил его с мягкой, удобной кровати на жесткую, не совсем комфортную кушетку. У мальчика закружилась голова от резких движений, появилось легкое ощущение тошноты. — Монтгомери, нам нужно просканировать твой головной мозг, чтобы я мог увидеть все изменения и построить план дальнейшего лечения, — доктор Луис взял руку мальчика и вложил ему небольшой белый пульт с красной кнопкой посередине. — Когда томограф начнет работать, стол, на котором ты лежишь, медленно задвинется во внутрь него. Все, что требуется от тебя — неподвижно лежать. Если станет плохо во время процедуры, почувствуешь какой-то дискомфорт, то нажми на эту кнопку. Аппарат приостановит свою работу, и мы сможем оказать тебе помощь. Я и Пол будем в соседней комнате. Сейчас я надену тебе на голову шумоподавляющие наушники. По времени процедура идет около 30 минут, тебе придется немного потерпеть. В голове Молнии молниеносно пронеслось множество вопросов. Он не понимал, почему какое-то сканирование мозга идет целых 30 минут. За это время можно сделать что-то более полезное и продуктивное по его мнению. Однажды после очередной гонки у него было подозрение на перелом руки, но все обошлось небольшим растяжением. Это показали снимки, сделанные с помощью рентгена всего лишь за 5 минут времени, половина из которых было затрачено на принятие удобного положения. — Все в порядке? — из размышлений его резко вырвал голос Дока. Мальчик спутанно кивнул, пытаясь найти здоровой рукой отца. — Не бойся, это не больно. Время пролетит незаметно. Я рядом, — Хадсон утешительно сжал плечо ребёнка, а затем отошел в сторону. Луис нагнулся, зачесал за ухо несколько прядей светлых волос, медленно надел наушники и отрегулировал их, чтобы пациенту было комфортно лежать в них на протяжении довольно длительного времени. Не успел Молния опомниться, как он остался в комнате совершенно один. По коже пробежал холодок. Ему было бы не так страшно, если бы он видел обстановку вокруг и наблюдал за происходящим. Но все, что доступно ему в данный момент — звук. Мальчик ощутил медленное движение стола, на котором лежал. Страх начал только нарастать. — Монтгомери, я запустил томограф. Тебе нужно просто соблюдать спокойствие и не двигаться. Возможно, ты услышишь небольшой шум, но это нормально. Твои наушники должны подавлять его, — включив небольшой микрофон, произнес доктор. Молния услышал голос Луиса, исходящий из динамиков, которые, по его ощущениям, висели достаточно далеко от аппарата. Он почувствовал, как стол начал двигаться. По телу пробежались мурашки. Слова в голове мальчика раздавались эхом множество раз: «…Тебе нужно просто соблюдать спокойствие и не двигаться…», «…услышишь небольшой шум…» Это только сбивало его с равновесия, которое он установил себе для того, чтобы не впасть в отчаяние и панику, не поддаться слезам, так и застрявшим в горле с момента выхода из комы. Резкий толчок застал ребенка врасплох на несколько секунд, прежде чем тот смог опомниться. Ему показалось, что он прямо сейчас упадет, но его слабое и хрупкое тело продолжало лежать на кушетке. Холод медленно окутывал каждый сантиметр кожи, заставляя Молнию вздрагивать и напоминать самому себе, что все в порядке. Он боялся услышать из динамиков замечание от доктора, поэтому старался не совершать никаких движений. Мальчик ощущал пристальный чей-то взгляд, раздевающий и обнажающий черты его искалеченного тела, отчего ему было не по себе. Молния услышал приглушенные неприятные звуки, исходящие прямо из огромного аппарата. Медленно, но верно они перерастали из гула, постукивания и свиста в скрежет и крик. Шумоподавляющие наушники плохо спасали ситуацию. Сердцебиение ускорялось с каждой секундой, слышался назойливый звон в ушах. Мальчик был дезориентирован, на мгновение ему показалось, что сейчас он лежит не на столе, задвинутым внутри томографа, а на операционном столе. Вокруг него снова стоят несколько хирургов, бросающие на своего пациента тревожные взгляды, и медсестра, готовящая медицинские инструменты… Если бы не слепота, обрушившаяся на него так внезапно в момент, когда кажется, что хуже уже не может быть, было бы сейчас в разы легче. Притуплённая наркотиками головная боль постепенно возвращалась, пульсируя в затылочной области. Левая рука, на которую был по-прежнему наложен гипс, стала ныть. На всём теле ребёнка будто медленно делали надрезы острым скальпелем, а кровь стекала по коже, оставляя за собой холодок, покалывающий и щекочущий одновременно. Сердце билось все быстрее и быстрее, сжимая грудь острыми когтями. Молния попытался сделать очередной вдох, но не смог. Он начал задыхаться. Мальчик вспомнил о пульте, который все это время был в его руке. Он стал нажимать, нажимать и еще раз нажимать на большую кнопку, что должна была быть его спасением. Тишина. Клац, клац, клац. Тишина. Клац. Клац. Резкий шум, похожий на крик, исходящий из аппарата, заставил его вздрогнуть с большей силой и расплакаться. Мысли бегали с бешеной скоростью внутри его головы, при этом он ничего не понимал. Только чувствовал опасность рядом с ним. Смерть. Док и доктор Луис увидели многочисленные сигналы «тревожной кнопки» и остановили томограф. Когда они вошли в кабинет, стол уже выдвинулся наружу в исходное положение. Хадсон был шокирован, увидев своего сына, задыхающегося на кушетке, в слезах. Он подошел к нему, одну руку подложил ему под голову, а второй обхватил запястье, слегка сжав, и прошептал нежным голосом: — Малыш, я здесь. Все закончилось. Молния услышал свой родной до боли голос, ощутил грубое и в то же время теплое присутствие отца. Он только сейчас заметил, как сильно дрожал все это время в холодном поту. Тревожность никуда не уходила, но ему стало спокойнее. Мужчина обхватил спину мальчика и помог ему принять сидячее положение. Он снял с его головы наушники и осторожно прикоснулся к позвонкам подушечками пальцев, неторопливо начав гладить их снизу вверх. Другая рука сжимала плечо. — Сделай вдох. Раз, два, три, четыре…. Теперь выдох. Раз, два. Еще раз. Вдох. Раз, два, три, четыре… Выдох. Раз, два. Тише, все в порядке, — шептал Док, помогая восстановить дыхание. Через пару минут ребенку стало значительно легче, он только всхлипывал и иногда стонал. — Сильная боль? — Хадсон обвил рукой его голову, массируя легкими надавливаниями. — Да… Мне сделали снимок? — Нет, малыш, прошло всего лишь 7 минут. Мальчик шокировано ахнул. Он не был готов пережить еще раз это мучительное испытание. Слезы снова подступили к закрытым глазам. — Тише-тише, ну что ты, — прошептал мужчина, поцеловав его в лоб и проведя по щеке большим пальцем. — Ничего, не думай пока об этом, Монти. Мягкие прикосновения отца заземляли Молнию и помогали не поддаваться панике. Учащенные вдохи позволяли чувствовать приятный запах от его одежды и от него самого. Стук дождя по крыше умиротворял и медленно клонил в сон. Только постепенно нарастающая боль не давала полностью расслабиться. Она заставляла мальчика издавать тихие стоны, из-за которых ему было стыдно. Но это уединение оказалось таким приятным, таким успокаивающим, что он готов был еще длительное время сидеть на этом жутком столе томографа. Но все хорошее когда-то заканчивается. Док предупредил о том, что ему нужно переложить его на кровать. Когда ребёнок уже лежал на ней, она снова покатилась по длинным коридорам. На этот раз там почти никого не оказалось, так как был обеденный перерыв, и Молния смог выдохнуть. Через пару минут кровать остановилась, и мальчик услышал, как Хадсон достает из кармана свой бумажник, который выдал себя из-за ударов друг об друга монет. — Малыш, какой сок ты будешь? — спросил мужчина, разглядывая автомат с едой перед собой. Он увидел, как ребёнок пожал плечами, и вздохнул. Его все еще огорчал тот факт, что Молния очень плохо шел с ним на контакт и постоянно старался скрыть свои чувства. Но Док хотел дать ему возможность выбора самому, чтобы тот почувствовал себя хоть немного самостоятельным, несмотря на свое состояние. — Здесь есть яблочный, апельсиновый, абрикосовый, виноградный, вишневый и… кажется, мультифрукт. — Я хочу…. — мальчик помедлил над своим выбором, — я хочу или вишневый, или виноградный. — Хорошо, тогда я возьму оба, — Хадсон достал из бумажника купюру и засунул ее в автомат. Он нагнулся, чтобы достать два сока, а затем подошел к изголовью кровати обхватил ее за перила, покатив снова. — Где мой доктор? — Остался в кабинете сделать записи о твоем состоянии на сегодняшний день. — Он злится на меня? — тихо сказал мальчик с ноткой печали в голосе. — Нет, что ты. Почему он должен злиться на тебя? — Я помешал сделать ему снимок… — У тебя случилась паническая атака. Такое происходит довольно часто во время процедуры МРТ. С твоим состоянием ты довольно долго продержался. — И… что теперь? Вы мне потом опять будете пытаться сделать снимок? — Да, на этот раз под наркозом. Тебе не о чем беспокоиться, Монти, — Док потрепал его по светлым волосам. Наконец, войдя в палату, Молния почувствовал легкое облегчение. Ему казалось, что он будто долгое время находился в гостях у знакомых, а сейчас вернулся к себе домой. Хадсон обратно подсоединил все приборы, катетеры и трубки к нему. Затем он достал из ящика тумбочки шприц с обезболивающим и ввел его в систему. Мальчик был благодарен ему за это, потому что уже на протяжении длительного времени ждал наступления облегчения. Когда оно настигло, он погрузился в глубокий сон.