Хороши утренние казни

— Останься, — говорит Белая Королева. — Останься, — просит Шляпник. Алиса смотрит на них — белое на рыжем — и сжимает бутылочку с кровью сильнее. Она хочет вернуться домой, честное слово. Там матушка, семейное дело и мечта, пока неоформленная, но крайне манящая. Только друзей нет. И нет тех, кто бы по-настоящему любил её, ждал и принимал такой, какая она есть. Не леди из высшего общества, не будущая жена и мать, а бравный воин, просто Алиса, способная буквально на всё. — Я совсем не подхожу для королевского двора, — отвечает она неуверенно. — Это королевский двор не подходит тебе! — смеётся Шляпник, а Белая Королева улыбается понимающе и загадочно, как умеет только она. И кладёт руку, затянутую в плотную перчатку, на плечо Алисе. Перчатка пахнет жасмином и чем-то острым, почти медицинским. — Ладно… — соглашается Алиса, чувствуя, как с сердца падает огромный камень. И ещё сотня маленьких. — Только потом не жалуйтесь, Ваше Величество. Алиса остаётся в Стране Чудес, а бутылочку с кровью оставляет на тумбочке у кровати. Как напоминание. У неё всё равно не хватает времени на сон, потому что нужно помогать Шляпнику, спасать, танцевать и слушать истории, сражаться на мечах в тренировочном зале и засыпать на коленях Белой Королевы, которая просит называть себя Мираной. Она гладит Алису по волосам, убаюкивает и рассказывает смешные случаи из их с Ирацибетой детства. Оказывается, сама Мирана частенько нарушала правила, когда была маленькой, а доставалось за это сестре, которая не успевала убежать и спрятаться. Сперва Алису цепляют эти слова, хочется спросить — но как же, Ваше Величество Мирана, разве вы не добрая и хорошая Белая Королева? Но постепенно возмущение проходит, словно кто-то сдул его, как пекарский порошок. Невыносимо думать, что та, кого ты возвёл на престол, в чём-то несовершенна, и Алиса перестаёт думать об этом. Она гуляет под руку со Шляпником, носит ему чай в мастерскую, заглядывает в безумные глаза и видит в них собственное пепельное отражение. Всё реже Алиса думает о доме, всё чаще заходит глубоко в Страну Чудес, по колено или даже пояс, однако ни капельки не боится таящихся там чертей. Ведь её всегда поддержат в четыре руки, вытащат и погладят по голове. Скажут: «Ты наш бравный воин, Алиса, мы любим тебя». Алисе не говорил такого никто. Даже отец. Поэтому когда одним болезненным слишком ярким рассветом Мирана будит её и просит совета, Алиса не волнуется, а испытывает гордость. — Валет вернулся, — печально вздыхает Мирана, и сердце Алисы рвётся на части. — Стража схватила его. По правилам мы должны казнить его, но… Выбор будет за тобой, Алиса. Почему, хочется спросить Алисе, почему я должна выбирать, кого убивать, а кого миловать, отчего в голове шумит и мысли в отчаянье носятся по кругу. Пахнет жасмином и лилиями — до духоты, комка в горле. Дворец Белой Королевы чистый и дружелюбный, любой житель Страны может прийти к ней за советом и помощью, только Алиса давно уже не видит ни одного просителя. Она выходит на балкон следом за Мираной и чуть не оступается от зрелища внизу. Мирана вовремя подхватывает её под руку. С другой стороны возникает Шляпник: лицо его бледно, губы плотно поджаты, а пальцы дрожат. Зато он тёплый и знакомый, такой родной, что Алисе ненадолго становится легче. — Моя дорогая сестра говорила, что ей очень нравятся утренние казни, — голос Мираны рассыпается сотней осколков разбитого стекла. — Я подумала, что её самому верному слуге будет приятно почувствовать это на себе. Алиса смотрит на Валета. Валет смотрит на неё единственным глазом, кривит губы. Он на коленях, а она — на балконе, зажата с обеих сторон белым и рыжим, и не ясно наверняка, кто из них свободен, а кто в клетке. — Я… должна его казнить? — На всё твоя воля, — улыбка Мираны тоже острая. Шляпник беззвучно смеётся, только смех этот очень похож на рыдания. — Не хочу его убивать. Пожалуйста? Взгляд Валета пронизывает её насквозь, до самого нутра обжигает, и Алисе страшно, страшно, страшно, как никогда раньше. Освобождённый Валет уходит, прихрамывая. Никто не улюлюкает и не кричит ему в спину. — Позвольте отдохнуть, — шепчет Алиса треснувшими губами. Во рту плещется непролитая кровь. — Иди, милая. Алиса ищет бутылочку лихорадочно, словно она может её спасти. В полках, на кровати и под ней, в шкафу и за портьерой. Закатилась за тумбочку? Переложила и забыла, куда? Нет, нет, нет? — Ты сделала выбор, Алиса, — голова Чешира летает под потолком. Он мурлычет так, как наждачкой по коже проводит. — Сбежать не получится. Запах жасмина кружит голову.