taskkill

Пришедший утром и в очень удовлетворенном настроение, Илья даже под серым флером похмелья обнаружил неладное. Только сколько не присматривался, так и не смог понять, в чем именно выражалась эта неладность. Дьявол — он в деталях. Но эту деталь Томин, пристально разглядывая комнаты и лица гостей, не мог найти, хотя присутствие дьявола ощущал, как свое собственное …ещё бы, ведь Руслан здесь. Он, кстати, полусидел на диване, весь такой хорошенький, в халатике, качал белой ногой и медленно пил. Смотрел одним глазом какую-то шедшую по телевизору хреновень вроде «Интердевочки». Илья пока не понял, что пил дьявол из той самой спрятанной им бутылки, поэтому просто украдкой любовался, цепляясь взглядом за голую кожу и радуясь, что красота снизошла до его дома. Грозно перекинув полотенце с котятами через руку и держа сковородку наперевес, он спросил: — Заебали! Что у вас тут было? Подрались? Он хозяин дома или что?! — Мы потрахались, — безмятежно отозвался Енисейский и салютнул ему водочкой с ярким лимоном, которую сейчас же и выпил. Хороший завтрак. — Что? Что ты сказал?.. — Ну поебались мы. Не хочешь, не верь. — Так я и поверил! Ага, переспали они… да Костю легче в космос без ракеты отправить, чем заставить переспать с кем-то, кроме объекта его вожделений, и это все знали, в том числе и те, кто даже не знал Костю. Короче, прописная истина. Овечки ходят на четырех ногах. Уралов сохнет от тоски. Сидевший рядом с ними, этот самый Костя сжал ручку кружки почти до перелома серой керамики. Илья усмехнулся. — Вон, наш православный от одного этого слова хмурится так, что в комнате потеплело. Какие ему… — Я не православный, — мрачно припечатал Костя и отвел нахмуренные глаза. Затем с грохотом поставил кружку зеленого чая и поднялся, бросая длинную черную тень на всю гостиную. Вроде бы безобидные движения, но Томин почувствовал от них опасность такой силы, что сразу преисполнился пониманием и решил не доводить нежную костину душу до греха — убежал обратно на кухню так же быстро, как и пришел. Следующий час он усиленно курил в окне, размышляя и сопоставляя факты на пределе своих умственных возможностей. Потом угрюмо настрогал завтрак, а заодним обед и ужин. Конечно, эти уроды сразу же потянулись на кухню, на запах лазаньи, вежливо проигнорировав предыдущий подгорелый кулинарный эксперимент с омлетом, в котором задумавшийся о вечном Илья превысил содержание кальция, перебив скорлупу и которым потом давился сам. После трапезы, Илья галантно притормозил Руслана и под его усмешку отвел за плечики в сторонку. Хотел что-то спросить, убедиться, но, заскучавший наблюдать чужие попытки сформулировать мысль, Красноярк просто снял халат и кинул ему в руки — вернее, не снял. Он по нему стёк, как черная вода. — Че смотришь? Я же знаю, что это твой супер эротический халат, который надо надевать после Самого Охренительного Секса с самой охренительной девушкой. Извини, что надел. Просто ты сказал, что с той полки брать вещи можно. От таких насмешек с пустого места ласковое добродушие Томина сдулось, но халат он принял. Ну был у него такой, ну и что?! Был, да… кто-то обсмеял его ночным костюмом сутенера на глубокой пенсии и Илья, не переборов психологическую травму, сложил его в шкаф подальше, как поступают со всяким грязным прошлым. А Руслану этот чёртов халат шел, так шел, что его только раздевать и тра… Собственно, он переиграл и разделся сам. Ладно, дело не в этом. Никакого халата в теме разговора не планировалось! Курган несколько секунд рассматривал тело напротив, затем моргнул несколько раз. Мимо проходящий по лестнице Костя соболезновал ему. — А ты… халат… ну… А как там дела у Коли… — промямлил Томин, пребывая не в себе от количества синяков и засосов, серо-малиновым полотном покрывавших бледную кожу Красноярска. Он еще раз посмотрел сначала на халат, потом на Красноярск, потом со вздохом подумал, что да ну его нахуй. И кинул халат обратно. — А как там дела у Тани? — передразнил его Руслан, вольготно облокачиваясь об стену и с ленцой принимая халат. Наивный Томин предполагал, что он согласится его надеть обратно? Правда что ли? Цвет лица Ильи показывал, что диалог с ним лучше не продолжать, несмотря на все попытки произвести обратное впечатление. — Тебя че? Костя правда… да? Он не мог определиться со словом и поэтому заменил его устным многоточием и игрой бровей. Нельзя сказать «трахнул, выебал» — это как-то не для Кости, он если что и делал своим членом, то только Высокую и Великую Любовь. Как сказать — Костя занялся с ним любовью? Тут уже проблемы с Русланом. Чпокнулся, вдул, слил?.. Ну это уже провал какой-то… — Совершили половой акт по обоюдному согласию? От такой протокольной формулировки Руслан заржал. — Так спроси у Кости. Это значит… да? Да!!! — Ну ты мужик… уважаю! Мне даже кажется, он больше разговаривать стал, — опасливым шепетом добавил Илья и громко закашлял, оглыдываясь. — Мы должны выпить… это праздник, — пояснил он. — У него этого не случалось, блин, с осени 1899 года… как вчера помню, такой же дождивый день… а сейчас 1998, если что! Он за это время едва не стал обратно девственником! Ты воскресил в нём человека! Руслан, тебе будет отстроен памятник, много памятников! — Сто лет без секса? — впечатлительному Красноярску было трудно пережить факт чужой биографии. — Тогда сразу скажи, что он никогда не спал. — Сто лет без секса… — повторил Илья. — Я бы так книгу назвал. «Ты бы ее и написал», — подумал Красноярск. — Мне кажется, он не один такой. Илья закивал. — Однозначно. — Я про тебя сейчас, бля. И снова… и снова! — Пиздец смешно, козлина! Слушай… — Томин резко понизил голос. — А ты ведь со всеми спал. У кого самый большой? - и с надеждой добавил. - У Уфы же маленький? Достав из халата записную книжечку под удивленный взгляд собеседника (она там была?..), Красноярск начал ее листать. Долистал и резко захлопнул. — Знаешь, — пауза. — Не хочу тебя расстраивать, но ты в конце. — Я и не надеялся на адекватный ответ, — с ворчанием закатил глаза Илья. — У тебя соски от холода замерзли. Согреть? Руслан опустил глаза. Действительно. И как он не почувствовал. — А ты попробуй. Только без своего участия. Вот достал. Илья подумал, что когда-нибудь, когда он больше проникнется идей однополых связей и отношений, он его точно выебет так, чтобы было больше неповадно расхаживать голым перед здоровым мужиком. А пока… — Есть одна история, знаешь… Руслан, Русечка, — громко закричал он, заталкивая Руслана в ванную. — Давай вместе постираем скатерть! Дверь захлопнулась. У Руслана было ноль комментариев. Какую, в пизду, скатерть? А-а, вчера же на столе была скатерть. Понятно. Илья включил машинку и врубил воду. Глядя за его бешеными передвижениями по ванной, Красноярск забеспокоился за томинские коммунальные счета и сел на холодный бортик ванной, ждать объяснений. Его здесь трахнут? — Что ты, блять, такого вспомнил? Судя по ильиному лицу и обращенным вверх глазам, он собирался изложить здесь и сейчас в подробном пересказе все сплетни за последние 150 лет. Возможно, после написать книгу. Возможно, в двух томах. — Понимаешь, это история, которую он не любит… очень не любит, — напустив таинственного дыма в голос, Курган шлепнулся рядом, теребя в руках мыло в форме банана. — Может, сядешь ко мне на колени? В общем, однажды мы выбрались в отпуск с еще несколькими ребятами на путевочки в Таиланд. Вот даже мыло оттуда привёз, и не только! Так вот, обрадовался, пиздец. А то мы последние пять лет кроме памятника Ленину, спереди и сзади, ничего не видели. В предпоследний день… или первый… короче, собрались и пошли бухать, как порядочные люди. Дошли до кондиции. Присаживаются к нам дамочки, в очень удачном количестве, на каждого — по мадаме, чудесно выходило, всё поровну. Коммунизм. Костя, конечно, сидит, как стенка в кабинете прокурора, хоть бы потрогал девочку для вида. Я во всю лизался, а он мне вдруг так и говорит: это парень. У меня, знаешь, сердце разорвалось! Вот это да! Такая грудь… и вот… Всё это оказалось силиконовым сном, к тому же, накладным. Я только смирился с потерей того, чего не имел, когда Костя как сказал, что это парень, так и сразу пошёл в номер спать с ним! Не знаю, что там другие, я вот после этого сильно свои взгляды на жизнь сменил… Еще как-то сильно переволновался, охуел и от шока не мог возбудиться, полночи лежал и слушал, как Костя его там… господи, как страшный сон. Ты единственный, кому я могу такое рассказать. Это удивительно, ведь… В дверь постучались. — Чё надо? — гаркнул Илья. — Я сру, уйди! — Да, мы срем, — важно добавил Руслан. И начал постанывать. Видимо, другую сторону этим было не напугать — ни «мы срём», ни мы срем и стонем. Секундная задержка — и стук перерос в долбеж. Создавалось такое ощущение, что другая сторона размахивает едва ли не кувалдой. Не радуясь перспективе выноса двери, Илья переполошился и встал, тревожно тиская банан. Это точно не Костя, Костя бы треснул один раз, но зато так, что дверь развалилась. А этот бомбардирует, как Дрезден в 45-м. Значит, это… — Что надо, Татищев? Ему ответили не менее угрожающе: — В жопу тебе мыло засунуть надо. Не срете вы там, я все слышу! Что?.. И откуда он… От греха подальше Илья убрал мыло, затем успокоился. Если бы Уралов сказал «В жопу тебе мыло засунуть хочу», стоило бы серьезно задуматься. Так как это был не Костя, а Юра, Илья расслабился и подубасил дверь в ответ, стараясь отвлечься от Руслана. Ему было душно просто пиздец — казалось небольшим спасением вцепиться в ледяную золотую ручку и прижаться щекой к прохладному дереву. — А может тебе? Разговаривать поменьше будешь. Хочу и сижу, я может, для этого дом строил. Сначала построил ванную комнату, а потом вокруг нее строил дом, чтобы ей не было одиноко. Мы живем в свободной стране… На этом моменте Руслан, казалось, всласть настонался и поднялся. Илья обратил внимание и отлип от двери. — Ты чего? Это оказалась фатальной ошибкой, потому что Руслан, воспользовавшись его отсутствием, подошел и открыл дверь во всей красе. Вышел. — … Глаза Ильи и Юры встретились — одинаково охуевшие. Илья быстро закрыл дверь обратно, даже не обратив внимания на выключенный Русланом свет. Татищев основательно проморгался, думая, что ему привиделось (Руслан к тому моментну точно провалился, бесшумно завернув в комнату), потом подумал о Косте, немного треснул дверь, к которой с обратной стороне прилип засранец Илья, пытаясь услышать звук взрыва, всегда происходивший при встречи Р. и Ю. Полный дом пидорасов, господи прости… даже его лучший друг на этого заднехода клюнул. Эх!