чёрные ушки после концерта

ванечка бессмертных на концертах не стесняется совсем - виляет бёдрами, тем более когда на сцену вышел с хвостиком и ушками, реалистичными такими, идеально прилизанными и подходящими именно ему. не стесняется, тем более когда высовывает язычок и делает вид, что надрачивает кому-то, наигранно в микрофон скрипя-хрипя-мурча и глазками подмигивая рандомной девочке на meet and greet, смотря, как она к подружке разворачивается, кричит, руками машет и рот ладошкой закрывает, будто что-то нереально важное в её жизни произошло. не стесняется и мяукает (или стонет), выискивая на випах кудрявую макушку, чтобы показать, мол: «да, такой я у тебя», и попытаться на ревность вывести, - обычно наоборот получается, особенно когда тёмноволосый барменше подмигивает, показывая что-то на смартфоне. не стесняется и трахается в своей же гримёрке с этим же пешковым, выигрывая старательно роль котёнка. он и задницей повиляет, заставляя хвостик из стороны в сторону покачаться, и два пальчика оближет, невинно ушки приглаживая, и ручки на коленках сложит, заглядывая в глаза тёмные исподлобья, и ноги раздвинет, между ними ладошками опираясь на кровать - лишь бы поязвить потом, выглядя глупо совсем, потому что перед этим, он, скорее всего, в экстазе бился, униженно благодаря только и нашептывая фамилию серёжину. русый и в немом стоне будет рот раскрывать, насаживаясь собственными бёдрами на член чужой и глазки закатывая - радужка под вèками скрывается, а губы в блеске вишнёвом расплываются в улыбке, только услышав одну фразочку похабную, что и речи быть не может о ней, щеки (и без того блестящие от хайлайтера) мгновенно краской зальются и мальчишка сам себе вопросы уже будет задавать. он и старательно будет двумя пальцами придерживать ушки чёрные, когда от темпа быстрого колокольчики в них звенят так, будто сейчас взорвутся, а диванчик в гримёрке стукается об стенку бортиком - и это всё звучит как идеальное дополние к мурчанию выдавленному, стонам высоким и тонким, выдохам и изредка вскрикам чужого имени. – мяукнул за лям рублей? - проговаривает пешков, наклоняясь к уху и обжигая шею дыханием горячим-горячим, будто и неземным даже. – нет, тебе за три, - выдавливая голосок. ваня жмурится, чёлку со лба скидывает и без того пальцами дрожащими, руками подушку в бархатной наволочке всё мнёт и мнёт, а тёмноволосый за прядки русые хватается, чуть наматывая на кулак - получается плохо, бессмертных недавно постригся, и совсем жидко-шёлковые волосы его из пальцев вытекают буквально. каждый звук эхом в голове отзывается, а толчок дрожью и ознобом, как разряд тока по всему телу, - и от этого дипинса ведёт просто, это заставляет срываться на высочайшие нотки и разводы на подушке оставлять. перед глазами расплывается темнота и бессмертных от этого мычит недовольно, мол: «серёжа, что ты со мной делаешь?», закрывая личико красное руками - на подушечках пальцев даже блесток немного остаётся. пешков указательным и средним пальцами по позвонкам проходится, оглаживает каждый, и по копчику пару раз постукивает, чувствуя волну мурашек на чужом теле, что заставляет усмехнуться тихонько и сжать ладонями талию тонкую, оставляя кружки красные на коже. у вани звёзды перед глазками блестящими расплываются от пошлости звенящей, он млеет уже в духоте комнаты и расплывается буквально, губы в улыбке искривляя. – вань? и у бессмертных от этого «вань?» тихого глазки по-блядски закатываются, щёки краснеют моментально и спина в остром изгибе ломается. ушки чёрные слетают наконец, упав на кровать со звоном громким, и русый от этого цокает презрительно, тут же возвращая их на своё законное место и поворачивая голову на серёжу, заглянув в глаза самые, потому что красивые безумно, потому что хочется запомниться, как «самый лучший», а не «один из лучших». в тиктоке девочки пишут, что «ахуенно, когда парень стонет, а не молчит», а у вани наоброт всё, он тащится просто от выражения лица спокойного, изредка только похрипываний скрипящих и словечек грязных, от который он по уши краснеет и стонет высоко-высоко, глазки закатывая. ваня любит в глаза чужие мутные заглядывать и своими блестящими осматривать пешкова с ног до головы, строя личико, будто оргазм у него самый лучший за всю жизнь - нет, максимум за этот день, потому что с серёжей с каждым разом всё лучше, с каждым разом всё дольше коленки подрагивают и кричит он всё громче - влюбляется он в него тоже всегда всё больше и зрачки расширяются до размеров невероятных. по всему телу тепло растекается; спина в изгибе ломается и по коже озноб проходит, оставляя за собой след мурашек. и бессмертных снова готов поклясться, что этот конец у него лучший самый, ахуительный до ужаса, кончая на ладонь собственную и шепча по нескольку раз каждый мат, который только на ум придёт. последующие толчки все отзываются зажмуренными глазками и протекающей слезой по щеке разгарячённой, а жидкость белесая на пояснице заставляет фыркнуть недовольно, падая на подушки и поджимая коленки к груди, наконец откидывая ободок, – ебейше. – ты так каждому скажешь, думаю. – в себе сомневаешься что-ли? – нет, ты просто блядь.