The Heir to the House of Prince | Translation

Северус пишет наиотвратительнейший список. Регулус Блэк Эдгар Боунс Регулус был на седьмом курсе — заполнял дыру от потери дружбы с Лили. Эдгар — в ночь после выпускного, когда Регулус трахнул Барти Крауча и рассказал ему. Северус вздыхает и делает большой глоток виски. Под такое занятие медленно смаковать напиток не получится. Оба этих человека мертвы. Никто из них не носил ребёнка. Он снова вздыхает и продолжает. Петра Фламель Фабиан Прюэтт Джульетт Делакур Марианна Трефле-Пике Джейсон Пиритс Нарцисса Блэк Люциус Малфой Дельфина Пиквери Это с выпуска из школы по середину 1979. Летом того года он вернулся в Англию из Парижа, где наслаждался удобствами континента и обществом выдающихся зельеваров, а также периодическим сексом с Люциусом или Нарциссой, когда те уставали друг от друга. В начале того лета исчез Регулус. Он вернулся, и над ним сгустилась тьма, позже вылившаяся в горе и службу Тёмному Лорду. Он смотрит на список. Понимает, что только четверо из него живы. Нарцисса с Люциусом, как он выяснил, отпадают. У Джульетт есть совершеннолетняя дочь, но Северус видел Флёр. Она самая настоящая вейла. Несмотря на то, как уродлив муж Джульетт, где-то в его родословной наверняка затесались древние французские вейлы, раз их дочери внешне так идеальны. Кроме того, ни Джульетт, ни Петра не знали, что он был Наследником Рода Принц. Северус зачёркивает их имена, пытается двигаться дальше, но не может. — Блять. — Он закрывает лицо руками. — Блять. 1980 год остался в памяти невнятной дымкой. Пророчество. Превращение в шпиона. Он не помнит, с кем у него были интрижки в том году. Помнит только страх. Он не привык к зияющим дырам в памяти. Наверное, травма. Слишком много тёмной магии и бухла. Северус отхлёбывает ещё виски и оставляет на листе пространство. Знак вопроса. Айнселин де Ла Барр и Мишель Кадьер 1981 состоял из восьми месяцев ада, приведших к падению Тёмного Лорда. Минимум контактов. Сокрушительная тревога, когда Лили с сыном пришлось уйти в подполье, напряжённая переписка с Дамблдором. Безумие Тёмного Лорда, захлёстывающее всех вокруг, как цунами. Нарцисса рыдает над колыбелькой сына, нарекает Северуса крёстным, умоляет его защитить Драко. Люциус худеет день ото дня. Краткие обсуждения, насколько далеко можно дать этому зайти. Все они молча стоят и наблюдают за спящим Драко в ночь, когда напали на Фрэнка с Алисой. Северус хочет рассказать им, еле сдерживается, чтобы не попросить их схватить Драко и бежать. Единственной отдушиной Северуса была зельеварческая конференция в Лайоне, где он смог ненадолго расслабиться в компании известных заводчиков змей, Кадьер и де Ла Барр. Единственная ночь удовольствия в конце сентября. Всего через месяц погибла Лили. Лорд Волдеморт — последний идиот, психованный пустослов, примитивный главарь банды и ебаный чёртов сын сраной суки. Остаётся только 1982, и в этом списке лишь одно имя. Всего одна связь, о которой он всей душой жалеет настолько, что даже не может найти в себе силы записать её на бумаге. Некоторые вещи просто нельзя записывать, Северусу это известно слишком хорошо. Его прерывает чёртов стук в окно, и он впервые ему даже благодарен. Он открывает и отбирает письмо у кошмарной совы Люпина. Северус, Сириус просит твоего присутствия немедленно. Я не стану вторить его требованиям, так как знаю тебя лучше, но, прошу, прибудь, как только появится возможность. В противном случае, боюсь, он может сделать что-то опрометчивое и необратимое. Римус Снова Блэк. Блэк и его бесконечные надоедливые капризы. Северусу так и хочется отправить письмо назад. Сам ухаживай за своими питомцами, Римус. Я бы посоветовал намордник. Но ему в любом случае нужно сегодня на площадь Гриммо, чтобы доставить Римусу аконитовое зелье. Он вздыхает, сгибает список пополам и запирает в ящике стола. Было бы глупо оставлять его где попало, пусть даже большинство людей в нём уже мертвы. Если они мертвы, то не могли выносить моего ребёнка. Но остаётся ещё обширное тёмное пятно с лета 1979 по 1980. Он мог встретить кого угодно, переспать с кем угодно, выдать секрет своего наследия, чтобы не раскрыть секреты похуже. Что любовь его детства в ужасной опасности. Что он дал Волдеморту в руки орудие её потенциального убийства. Что он, обещавший всегда любить и оберегать, натравил на неё и её ребёнка темнейшего из Лордов со времён Гриндевальда. Это может быть кто угодно. Мой ребёнок может быть чьим угодно. И есть ещё 1982. Северус не хочет думать про 1982. Про первый год без Лили. Он вздыхает, надевает мантию и берёт палочку. Минута уходит на то, чтобы взять себя в руки и восстановить ментальные щиты, выстроить их изо льда. Зельеварение. Чтение. Моменты, когда он стоит глубоко в морозном Запретном лесу и представляет себя в доисторической эпохе до маглов и волшебников. Он делает вдох и аппарирует на крыльцо в холодном Лондоне, где изморось падает на его волосы. Он изо всех сил думает о двери, и она появляется. Снова ринемся в чёртов пролом. — Здравствуйте, профессор Снейп. Молли Уизли. — Я здесь по просьбе Люпина, — отрезает Северус. — Приведите его. — Джинни! — зовёт Молли, и из-за перил сверху высовывается рыжая голова, угрюмо сверлящая его взглядом. Северус размышляет, рождаются ли все Уизли сразу с умением сердито хмуриться. — Пойди найди Сириуса с Римусом! Молли ведёт его в гостиную. Северус внутренне готовится к неизбежному потоку семейной чепухи. Он коротко кивает и почти не слушает её болтовню про несносных детей и раздражающий орущий портрет. Северус знает зелье, которое превратило бы этот портрет обратно в банку краски, но никогда и ни за что он не даст его Блэку. Не то чтобы Блэк стал его просить. Он неподвижно стоит в гостиной, когда Молли уходит заварить чаю. Он слушает. Он слышит шёпот. На лестнице два голоса, хозяева которых явно не задумываются о распространении звука через колебания воздуха. Грейнджер и шестой Уизли. Уж Грейнджер стоит быть умнее. Она маглорождённая, она должна знать основы физики. — Что-то происходит, — шепчет Грейнджер. — Надо сказать кому-нибудь — твоей маме или Дамблдору... — О чём, что Сириус странно себя ведёт? Пиздец, вот это сюрприз, — фыркает Уизли. — Да не об этом, — шипит Грейнджер. — Он пишет Гарри. — Как и мы все, — перебивает Уизли. — Я писал ему вчера. — Да, но наши письма возвращаются нераспечатанными из-за каких-то нелепых охранных чар или... или не знаю чего! У Грейнджер раздражённый голос. Девчонка ненавидит всё, что ей не разрешают понять. — Так и у Сириуса тоже! — А вот и нет! — К нему недавно вернулось письмо! Северус не знает, как Поттер терпит этих двоих. Они говорят не друг с другом, а поверх друг друга. Это как дружить с вечно пререкающейся гидрой. — Но это письмо было от Гарри, я знаю, я его видела!.. — Как ты его увидела? — Уизли понижает голос. — Гермиона, не шпионь за Сириусом, я серьёзно. — Но мы за всеми шпионим, это же наша работа. Ну конечно, они шпионят, мелкие оборванцы. Пропитаны мерзкой заносчивостью, от которой так и несёт Поттером. — Только не за Сириусом, я не шучу. Ты же знаешь, он чокнутый. — Поэтому я за ним и шпионю! Как лучший шпион за последние пятьдесят лет, Северус не слишком высокого мнения о навыках Грейнджер. Она показывает отличный пример того, как не нужно делать. Она говорит. А Северус слушает и помнит о том, чтобы не попасться в процессе. Люди так редко обращают внимание на своё окружение. Это только сильнее убеждает Северуса, что вселенная по большей части наполнена тупыми бездумными идиотами. Все лучшие люди мертвы. Сколько мне ещё придётся с этим жить? Как по команде, он слышит хлопок двери этажом выше и шаги двух людей, звук которых Северус узнает где угодно после того, как семь лет прятался за доспехами и нервно оглядывался в коридорах. — Бродяга, успокойся... — Где Сопливус? — ревёт Блэк. Грейнджер и Уизли взвизгивают и убегают. Северус подавляет под окклюментивными щитами унизительную агонию, возникающую всякий раз, как он слышит это кошмарное прозвище. Большинство людей перерастает своих школьных обидчиков. Только не Северус. Он не верит в ад. В чём был бы смысл? Что может быть хуже, чем служить двум нарциссичным хозяевам и почти каждый день видеть человека, который пытался его убить и регулярно нападал на него в детстве? Ужаснее было бы, только если бы женщина, которую он любил больше всех на свете, погибла, а его ребёнок был неизвестно где. А, погодите-ка. — Ты звал, Блэк? — тянет Северус, когда тот вламывается в комнату и Римус проскальзывает следом. — А ты, нахрен, и не торопился, — рычит Блэк в ответ. Теперь, когда проклятьями обмениваться нельзя, они общаются вот так. Северус язвителен и саркастичен, а Блэк агрессивен на грани социопатии. Как ещё прикажете общаться с человеком, явно оставившим все здоровые мозговые клетки в тюремной камере? Северус не станет потворствовать ему, как Римус, он не станет прислушиваться к мольбам Дамблдора и просто преклоняться перед стремительно рушащейся психикой Блэка. Если депрессия даёт человеку право вести себя, как ребёнок, то Северус должен был получить официальное разрешение от Визенгамота ещё в двенадцать. Где его компенсация за бесконечные дни гнетущего ада? — В отличие от тебя, Блэк, я не располагаю неограниченным свободным временем. — Северус переводит взгляд на Люпина, пытаясь оценить настроение Блэка по его любовнику. Сегодня уклон в сторону самоубийства или убийства всех вокруг? В любом случае он крепко сжимает палочку. — Что тебе от меня нужно? — Ах да, держу пари, твой Лорд заставляет тебя побегать, блять. — Глаза Блэка темны. Северус вспоминает тоннель под Гремучей Ивой. Радость Блэка. Он хотел его гибели. Сложно стоять в одной комнате со своим почти-убийцей и не представлять тысячу способов его прикончить. — А как же, — огрызается Северус. — У некоторых из нас есть работа. Идёт война, если ты не в курсе. — По-твоему, нахуй, я не в курсе? — выплёвывает Блэк и вдруг выхватывает палочку. Значит, убийство всех вокруг. Северус неуловимым движением создаёт щит. Он слишком незаметен, чтобы его увидел Блэк, но ноздри Люпина слегка раздуваются. — И почему же эта война началась, хм? Почему мы все сейчас здесь, чья вина, что Лили и Джеймс мертвы? Сразу к пророчеству. Блэк так делает, только когда их троица остаётся наедине или с Дамблдором, так как старик запретил обсуждать это в любых кругах, откуда секрет может дойти до драгоценного золотого мальчика. Это любимое издевательство Блэка. Будто он считает, что напоминания о содеянном сделают Северусу хуже. Будто ещё есть куда хуже. — Тёмного Лорда, я полагаю. — Северус лениво скрещивает руки на груди. — А вот почему ты здесь — что ж, думаю, дело в том, что четырнадцать лет назад ты проявил своё классическое эгоистичное отсутствие самоконтроля и сам себя засадил в Азкабан. — Я хотя бы пытался исправить свои ошибки! — шипит Блэк, не замечая крепкой хватки Люпина на его держащей палочку руке. — Я хотя бы пытался отомстить за них, и это уже больше, чем ты сделал для неё! — И тем не менее только один из нас трусливо забился в нору и не делает ничего, — презрительно усмехается Северус. Как смеет Блэк говорить, что он ничего не сделал для Лили. Как он смеет. — И только один из нас — ебаный Пожиратель! — орёт Блэк. — Да, и это, конечно, единственное преступление в мире, — закатывает глаза Северус. Иногда его потрясает, как узко мыслят британские волшебники. В Руанде есть Тёмный Лорд, последователи которого потрошат маглов и держат под Конфундусом большую часть их правительства. Тёмный Лорд Северуса ужасен, и будь у него больше власти, он бы принёс миру страдания, которых не бывало со времён Мордреда. Северус ненавидит зашоренность Дамблдоровской армии. А может, он просто ненавидит Сириуса Блэка, потому что каким-то кошмарным образом он выжил, а Регулус — нет. — А что, наделал ещё чего похуже, Сопливус? — Я говорю о твоих преступлениях, Блэк. — Северус придвигается чуть ближе, подрагивая рукой с палочкой. Он старается не думать о Круциатусе, потому что если он потеряет осторожность, то заклятье мгновенно полетит в Блэка. Как же он желает заставить его корчиться от боли. Он ненавидит это мерзкое, клеветническое прозвище. — Лишь один из нас раз за разом нападал на однокурсника, лишь один из нас пытался совершить убийство в пятнадцать лет. — Достаточно. — Люпин бледен. Северус хочет его ударить. Он такой трус, когда речь заходит об этой части их прошлого. Он хватает Блэка и оттягивает назад, силой усаживая на диван. — Хватит, Бродяга. Бродяга. Какое блеклое имя для Грима. Они всегда притворялись, будто их превращения — лишь весёлая игра, сплошные дружелюбные собачки и добрые волки, но Северус знает правду. Блэк — дикарь, и его анимагическая форма лишь оправдывает дикарство. Как и все вокруг. Люпин кругами поглаживает Блэка по плечам и шепчет ему на ухо. Возится, как с ребёнком. — Почему я здесь? — отрывисто спрашивает Северус. — Потому что ты ебаный вор и тайком сговорился с моим эльфом, — срывается Блэк. Северус таращится. Он задумывается: может, это тот самый момент, когда они коллективно примут решение сдать Блэка в Палату Януса Тики? Он переводит взгляд на Люпина и приподнимает бровь. — Объясни. — Ты знаешь, о чём я! — ноет Блэк, но Люпин начинает отвечать, поглаживая пса по спине. — Похоже, что Кричер таскал из дома реликвии Блэков, и он никак не сознается, где их прячет, — говорит Люпин почти извиняющимся тоном. — У Сириуса сложилось впечатление, что ты, возможно, укрываешь у себя эти предметы. Святые Мерлиновы яйца, с сумашествием Блэков, видимо, шутки плохи. — Ты позвал меня сюда, чтобы обвинить в воровстве? — Северуса обвиняли во множестве вещей. В терроризме, вероломстве, убийстве, принуждении, пытках, шантаже и даже, одним запоминающимся днём, в подделке низшего балла по зельеварению у пуффендуйца, который не мог отличить волос единорога от кроличьего меха. Но в краже — никогда. — У меня полно причин в это верить, Сопливус! — рычит Блэк. — Если это вершина твоих умственных способностей, Блэк, то для победы в войне, вероятно, лучше совсем не выпускать тебя из дома, — усмехается Северус. — Слушай сюда, говна кусок!.. — Перестань, Сириус! — приказывает Люпин. Северус видит янтарные отблески волка в его глазах. Он пытается не вздрогнуть. Люпин поворачивается к Северусу. — Северус, у тебя есть мысли, как мы могли бы вернуть вещи? Мы попробовали использовать кольцо Лордства Сириуса... — Оно не работает, — бурчит Блэк. Когда Северус вопросительно приподнимает бровь, Блэк лишь хмуро глядит в ответ. — У Сириуса мало опыта его ношения, — объясняет Люпин. — Магия в нём, видимо, сопротивляется или... — Оно просто ебаное зло! — взрывается Блэк, хрустя костяшками. — С чего бы мне его носить? С чего мне этого хотеть? Я не Лорд Рода Блэк, я не такой, как они! Северус молча смотрит на Блэка. Он не представляет, как можно не носить кольцо Лордства. Магия кольца — такая же часть его, как кровь в жилах и воздух в лёгких. Ненавидеть семью — одно дело, Северус даже слишком хорошо это понимает, страх перед наследием и силой тоже постижим, но он не может и помыслить об отказе от того, что дарует магия. Отказываться от такого опасно. Судя по взгляду Люпина на задумавшегося Северуса, Люпин и сам размышляет об этом. — Я ничего не крал у тебя, Блэк, — говорит Северус, потому что это, видимо, требуется произнести вслух, хоть факт и до нелепости очевиден. — Кто-то крал, — грохочет Блэк. — Кто-то манипулировал этой безмозглой одёжной прищепкой, Кричер слушается чьих-то приказов... — Тогда спроси его, — срывается Северус. — Мы спрашивали, — тихо говорит Люпин. — Он не отвечает. — Так заставьте его! — Северус зло смотрит на Блэка. — Уверен, в библиотеке Блэков найдётся несколько томов, посвящённых искусству убеждения эльфов. — Я не собираюсь его избивать, как моя чёртова матушка! — вскидывается Блэк, злобно изгибая губу. — Я не такой, как ты! — Очевидно. Ни один из моих эльфов никогда меня не предавал. — Наверное, потому, что ты держишь их под замком в подземелье, ебаная ты летучая мышь! — Это не помогает делу, — говорит Люпин. Блэк разворачивается к любовнику, весь напряжённый от ярости. — Почему ты не на моей стороне? — хнычет Блэк, и Северус закатывает глаза. Он не может удержаться. Блэк просто помешан на сторонах. — Я всегда на твоей стороне. — Голос Люпина натянут. Северус видит напряжение в мышцах его шеи. — Но нет никакого смысла подначивать Снейпа. Блэк фыркает и отмахивается от Люпина. Оборотень наблюдает за ним, будто ожидая извинений, которых, очевидно, никогда не последует. Проходит секунда или две. Люпин снова поворачивается к Северусу. — Как мы уже сказали, эльфа нельзя заставить. — Конечно же, можно. — Северус нахмурившись смотрит на Люпина. — Если только его не принудил молчать другой член семьи Блэков... Блэк отворачивается, прикусывая губу. От него без сомнений несёт чувством вины. Северус проклинает его. — Кто? — вопрошает он. — Кто из Рода Блэк им управляет? — Мы не знаем, — говорит Люпин. — Это какой-то бред! — взрывается Блэк. — Это не может быть кто-то из них! Я прямо приказал ему никогда не слушать их, не навещать их и никак с ними не контактировать, я назвал каждого ныне живущего Блэка: Нарциссу, Беллатрису, Рабастана, Родольфуса — всех! — Андромеда? Нимфадора? — раздражительно добавляет Северус. Классическое мышление Блэка — видеть всё в чёрно-белых тонах. — Они наши друзья, — рычит Блэк, — они бы никогда... — Если кто-то из Блэков управляет эльфом, то надо проверить всех Блэков! — не выдерживает Северус. — Не трать моё время на бездумные игры, псина. Не обвиняй меня, когда в твоей же защите полно дыр! Блэк ненадолго задерживает на нём взгляд, и Северус видит, как желание убить мелькает в его тёмных глазах, словно крылья ворона. Северус почти хочет, чтобы он попытался. Тогда у него будет оправдание, верно? Он представляет, как объясняет всё Дамблдору. Вконец поехала крыша, он чокнулся, я лишь защищался. Потом Блэк превращается в уродливую собаку и исчезает — как и каждый раз, когда он не справляется с эмоциями, потому что он незрелый идиот, неспособный решать конфликты по-взрослому. И этот человек пользуется доверием Дамблдора. — Что ж, всё прошло примерно так, как я и ожидал. — Люпин вздыхает и падает в кресло, запуская ладонь в каштановые локоны. На вид он худоват. Наверное, плохо ест из-за приближающейся луны. Северус тянется в карман мантии, достаёт бутылку с аконитовым зельем и ставит её на столик между ними. Люпин секунду её рассматривает. — Спасибо, Северус. Северус ёрзает. Голос Люпина всегда кошмарно, непоколебимо добр. Каждый месяц он превращается в бешеное чудовище, но большую часть времени ничто в его поведении не выдаёт этого. Северусу некомфортно от этой тайной стороны личности, которая всегда дремлет у самой поверхности. Жестокость так близко, что почти чувствуется её вкус. Северус чуть ли не ненавидит его за это, но ещё сильнее — за то, что ему придётся сейчас сделать. Наверное, пора уже начать. Сверхъестественно тонкий слух Северуса даёт понять, что как минимум на десять метров вокруг никого нет. Достаточная дистанция, чтобы их не подслушали. Нужно действовать быстро. Он опускает щит взмахом палочки и смотрит на Люпина. — Тысяча девятьсот восемьдесят второй. Люпин вздрагивает, резко перемещая взгляд с бутылки зелья на лицо Северуса. Он открывает рот, словно рыба, и закрывает обратно. — Я думал, мы решили никогда больше... — Я знаю, — огрызается Северус, ненавидя каждое слово. — Но я должен. — Почему? — У Люпина взбешённый голос, в янтарных глазах отблески золота — такие же, как в ту ночь. Золото и горе обо всём, что они потеряли. — Почему сейчас? После стольких лет? — Потому что я... — Северус до крови прикусывает губу. — Сначала мне нужна уверенность, что ты никому этого не скажешь. — Конечно. — Особенно Блэку. — Я понимаю. Северус наблюдает за ним. Как легко он может соврать любимому. Может, так бывает, когда люди воссоединяются после двенадцати лет обмана. Может, доверие просто нельзя вернуть. — У меня есть... наследник. — Северус смотрит на него. По времени вписывается. В 1982 Люпин поехал за границу и не возвращался в Англию до тех пор, пока не получил работу в Хогвартсе. Двенадцать лет тишины. — Наследник. Наследник Принц? Северус морщится. Он ненавидит себя за то, что когда-то был так молод и наивен, что верил, будто Люпин выберет его, а не Блэка с Поттером. Он ненавидит рассказанные ему секреты, горько о них жалеет. — Да, — резко отвечает Северус. — Мой наследник. Он... он просто предъявил права. Ничего не сказав. Люпин безучастно на него смотрит. Северус видит, как крутятся шестерёнки в его голове. Люпин откидывается назад, расширяя глаза. — Ты думаешь, я мог?.. — Я ничего не думаю, Люпин! — срывается Северус. — Я просто хочу знать... — Нет. — Глаза Люпина сверкают. — Я никогда не заведу родного ребёнка, ты же знаешь! Пока не станет известно, что инфекция точно ему не передастся... — Люпин тяжело сглатывает. Северус видит шрам на его горле. — И кроме того, Сев, я бы... я бы никогда так не поступил. Я бы не стал скрывать такое... от тебя. Северус сверлит его взглядом. Сев. Лили смеётся на детской площадке. Люпин подмигивает ему на Арифмантике, ещё до катастрофы на пятом курсе. Регулус заводит его за полки в Запретной секции, целует в шею и шепчет его имя. — Не называй меня так. — Северус знает, что его голос смертоносен, он специально говорит таким тоном, но Люпин лишь приобретает грустный вид. — Как пожелаешь. Между ними оседает тишина. Они слышат Молли на кухне, шум чёртовых близнецов, которые явно делают что-то запрещённое где-то, куда им нельзя. Скрежетание когтей гиппогрифа наверху. Сев. Северус берёт всё, с чем связано это имя, каждое сладкое, мучительное воспоминание, и заталкивает поглубже под ментальные щиты. Он ничего не будет чувствовать. Совсем ничего. Ему стоит уйти, но он не уходит. Его взгляд сосредоточен на руках Люпина, на белых шрамах на нижней стороне. Они никогда не были грубыми на ощупь, даже в юности, когда были совсем свежими. Скорее похожи на прожилки листьев. Не спрашивай его. — Он знает? — всё равно спрашивает он. — Сириус? — говорит Люпин. Северус дёргается. — Нет. Северус кивает. Он понимает. Если бы Лили восстала из мёртвых так же, как Блэк вернулся к Люпину, он бы ни за что не рассказал ей обо всём, что делал, чтобы пережить её потерю. — Сообщи, если узнаешь, кого слушается эльф Блэков, — говорит Северус, возвращаясь к делу. — Это может стать проблемой. — Да, — тупо кивает Люпин. — Сообщи, если узнаешь имя. Кем бы он ни был. Твой наследник. — Зачем? — подозрительно спрашивает Северус. — Потому что я хочу помочь. Ты заслуживаешь знать, кто это. Я бы этого хотел. — Люпин горько улыбается. — Ты заслуживаешь ответов, Северус. Это чересчур. Он уходит. Он не думает о руках Люпина, о смехе Лили, о губах Регулуса или о злобном, убийственном взгляде Блэка, пока аппарирует домой и открывает накопившуюся на столе почту. Он наливает себе выпить и отправляет послание за посланием в огонь. Угрозы от Эйвери (снова), предупреждения от Люциуса, загадки от Дамблдора. Он сохраняет всё это в памяти и сжигает улики, продолжая не думать. Ответы. Он заслуживает ответов. Это странно. Уже так давно никто не говорил, что он заслуживает чего-то, кроме наказания. Ты заслуживаешь знать, кто это. Потом он ломает печать на письме из Гринготтса, старательно не думая, и видит слова. Он роняет стакан, и виски шипит в пламени и забрызгивает камин. Лорд Принц, Сегодня, 17 июля 1995 по волшебному календарю, в 09:14 утра хранилище наследника Благородного и Древнейшего Рода Принц было активировано и открыто на имя Эдриана Певерелла. В него также был совершён вклад. Как Вы понимаете, у меня нет права подтвердить или опровергнуть законность вышеназванного имени. Я могу лишь заверить Вас, что хранилище было активировано Вашим истинным наследником, кем бы он ни являлся. Также прошу Вас помнить, что, подобно всем хранилищам Гринготтса, хранилище Благородного и Древнейшего Рода Принц надёжно защищено, как и всегда. Да переполнится Ваша казна, Ваш в бою и монете, Сталезуб, распорядитель Рода Принц Северус разглядывает имя. Эдриан Певерелл. Наверняка просто псевдоним или обманка, но это неважно. Это хотя бы что-то. Начало ответов.