(Не)обратимые изменения

Юнги соблюдает режим, много тренируется, почти не пьёт алкоголь и правильно питается. В случае любого другого мембера подобное значило бы всплеск активности, нормализацию режима и вообще любые другие положительные изменения. И любого другого мембера обязательно бы похвалил Джей-Хоуп. Но в случае Юнги Джей-Хоуп лишь неловко кусает губы и не знает, куда деть свой обеспокоенный взгляд — не знает, что говорить и что делать. Потому что в случае Юнги всё это — сродни тревожной сирене, кричащей во всю свою мощь. На его запястьях появляются странные круговые потёртости — под множеством зачем-то надетых браслетов это замечает тот самый глазастый оператор, который однажды увидел засос на шее Чонгука. В тот раз и Чонгук, и Тэхён — собственно, как всегда — почти выдали свои отношения, начав глупо, влюблённо и очень довольно улыбаться. Но — собственно, как всегда — ничего не могли с собой поделать. А с Юнги всё совсем по-другому. — Дурацкие браслеты, — недовольно шипит Юнги и просто уходит, не давая никому никакой определённости. Чонгук прекрасно понимает, что Юнги выворачивает наизнанку причинно-следственную связь. Чонгук прекрасно понимает, что в жизни Юнги что-то происходит. Но что именно — не имеет понятия. Чонгуку страшно, и тот, конечно, не может не поделиться своими опасениями с Тэхёном. Ким, который и сам замечал изменения в Мине, много и логично рассуждает, ни к чему не приходит, снова много и логично рассуждает и снова ни к чему не приходит. Но уже не говорит этого своему парню. Вместо этого успокаивающе целует, обнимает и гладит Чонгука по спине. Чонгук чувствует, как у Тэхёна дрожат руки. Чувствует, что тому тоже страшно. Страшно всем. А Юнги молчит в ответ на все, даже самые завуалированные вопросы. Молчит, тренируется и пишет музыку. Тренируется, пишет музыку и молчит. Юнги делает во всём невероятные успехи. Но это совсем не важно, потому что его глаза постоянно застилает ужасная пелена усталости. Правда, за ней есть что-то ещё. Какой-то устойчивый внутренний свет, пробивающийся сквозь эту самую пелену. Хосок думает, что об источнике этого света не знает ни один мембер. Чонгук же в этом уверен. Правда, загадочный свет даёт какую-никакую, а надежду. Пускай вместе с этим и пугает… — Давайте дадим нашему Шуге дополнительный выходной. А лучше — несколько, — в очередной раз говорит RM после одной из репетиций. — Он и так отлично справляется, правда ведь? — после этих слов лидера следуют несколько кивков и уверенных слов согласия. — И ему не помешало бы отдохнуть, — а после этих — решительно поддерживающие возгласы и пара хлопков в ладоши, ещё сильнее подтверждающие то, как все разделяют позицию Кима. После этой небольшой речи Намджун подходит к Юнги и кладёт свою большую ладонь на его спину — и тепло чувствуется даже через безразмерную чёрную кофту. — Что же с тобой происходит, мой хороший? — еле слышно шепчет Ким на самое ухо Мину. И он понимает, что через безразмерную чёрную кофту на самом деле чувствует тепло совсем не большой ладони Намджуна. А его большой любви. RM, прежде чем отстраниться, едва-едва касается уха Шуги своим носом. И никто, кроме Юнги, не понимает, что специально. — Нет, — решительно говорит как всегда упрямый Мин, хотя по его ноющему от усталости телу бегут мурашки. Будь он чуточку посговорчивее, то маленькое прикосновение, полное огромной нежности, стало бы решающим аргументом. Мин решительно кладёт ладони на широкую грудь своего парня, готовясь при первой же возможности сжать их в кулаки, и едва ли не встаёт на носочки, заглядывая Намджуну в глаза и сильно хмурясь — и не смотря на это, тот самый свет пробивается через ту самую пелену отчётливо сильнее. Все смотрят на разворачивающуюся сцену удивлённо, припоминая ещё несколько таких же. Когда это между Намджуном и Юнги пропало всякое личное пространство — прямо как между Чонгуком и Тэхёном?.. «А если я заставлю? Как лидер?» Пока все, включая Намджуна, пребывают в некотором смятении, Юнги очень, просто до невероятности сильно ждёт этих слов. Но их нет. Их нет и не может быть. «А лучше бы были», — думает Шуга. Тогда бы он смог отказать всем последующим уговорам. Но Намджун просто не может надавить на Юнги — слишком хорошо понимает, что тот сам слишком хорошо с этим справляется. Он позволяет затягивать петли на своих запястьях как можно туже, и это приносит невероятное удовольствие им обоим. Вместе с этим Юнги как можно туже затягивает петлю на своей шее, и это заставляет их обоих страдать. Намджун давно — для себя непростительно давно — замечает эти ужасные изменения в горячо любимом человеке. Как замечает и то, что их появление совпадает с началом отношений, оказавшихся такими желанными для обоих мужчин. И вместе с тем, видимо, губительными для одного из них. Намджуна происходящее с Юнги до невероятности гложет. Как и то, что, сколько он не пытается, ничего не может поделать с этим состоянием. Ким считает, что он в тупике. Ему не с кем посоветоваться — они хранят свои отношения в строжайшей тайне, а Шуга, его упрямый, родной, любимый и ещё раз упрямый Шуга, кажется, в этом случае закрывается от своего парня в первую очередь. Хотя, так сложно было утверждать это сейчас — когда Юнги заглядывает прямо в глаза, и в его взгляде плещется такая оголённо-доверительная любовь. Но в подобном противоречии и был весь Шуга, который закрывался от самого близкого человека лишь с одной целью — чтобы стать ещё ближе к нему. Чтобы соответствовать Намджуну — заботливому парню, совсем не доставляющего проблем другим, талантливому рэперу, отличному лидеру, разбирающемуся в искусстве и истории совсем-не-лентяю… Но теперь Шуга через пелену усталости смотрит в глаза беспокоящегося любимого и слышит взволнованно-удивленные голоса друзей. И ломается весь, падая на проложенном им самим же сложном пути — считая, что на нём совсем не продвинулся. И теперь ему становится уже нечего терять — для себя он уже просто слишком долго и выжидающе смотрит в глаза Намджуна, чтобы не поцеловать его. А Намджун целует в ответ, наплевав на все их установки. Потому что просто нельзя, чтобы своему человеку было плохо. В этот момент воцаряется кричащая тишина, и в ней Чонгук потерянно-умоляющим кроличьим взглядом смотрит на Тэхёна. По такому взгляду всё становится уже настолько понятно, что Чимин, истерично-радостно улыбаясь, закрывает руками лицо. «Ну как, скажите мне, как так получилось, что вы — и не первые?» — в голове Тэхёна звучит эта фраза Чимина, которая наверняка будет произнесена страдальчески-радостным голосом. Хотя, пускай её и озвучит Чимин, мысль о том, что Тэхён и Чонгук первыми в BTS должны объявить о своих отношениях, явно крутится в голове у всех. Сколько бы этих всех ни было, к ним относились даже сами Тэхён и Чонгук, считающие, что им одним это необходимо. — Вы не одни, — наконец произносит Тэхён, уверенно накрывая своей большой рукой ладонь Чонгука, уже начавшую дрожать. Они вместе обнимают к Намджуна и беззвучно плачущего Юнги. После этого Джин, Чимин и Хосок, у которого по щекам тоже текут слёзы, заключают две парочки в поддержающие объятия. Несколько минут все, покачиваясь, молча обнимаются — перед тем как начать бурно обсуждать произошедшее — начать возмущаться тем, что так долго молчали и заставляли себя страдать из-за самых разных вещей. А также радоваться тому, что страдать им больше не придётся.