Справиться

Лёгкий свет отбрасывался от Луны на Землю. Снег давно прекратился, а потому Полумесяц уверенно возглавлял звёздное небо. Несколько небесных тел то появлялись, то исчезали, ведь ветер нежно укрывал их облаками. Щёлк. Нежные руки прокрутили ключ. А затем ещё раз. Знакомая дверь запросто открылась, позволяя девушке войти в дом. Стоило ей оказаться внутри, как рука тут же потянулась к выключателю. Яркий свет озарил небольшую прихожую, заставил веки накрыть серо-голубые глаза, а губы — поджаться. Басистке хотелось как можно быстрее скинуть с себя полную одежду и упасть на кровать. Виктория и сама не понимала, почему не могла войти в спальню. Нет, подняться на второй этаж было несложно, как и открыть дверь. Однако казалось, что в просторной комнате слишком душно. Басистка освободилась от одежды и, бросив её на кровать, направилась к окну. Сквозь стекло девушка наблюдала за ночным Римом: уличные огни всё так же сняли, наполняя город светом; люди куда-то бежали, суетились, пили. Прищурившись, Виктория обратила внимание на собственное блеклое отражение: волосы спадали на оголенную грудь, а из-под кожи немного проступали рёбра. Басистка кивнула и покачав головой открыла окно, впуская холодный воздух в комнату. По телу тут же пробежали мурашки. Девушка потянулась к рубашке, небрежно оставленной на кровати. Виктория быстро надела её: стоило бархатной ткани прикоснуться к телу, как холод отступал, оставляя по себе лишь неприятную дрожь. Что-то мягкое прикоснулаось к ноге девушки. Басистка почувствовала, как волоски шерсти впиваются в кожу, а после тут же исчезают. Тихое мурчание вывело Викторию из замешательства. — Лего, почему ты не спишь? — Де Анджелись опустилась на корточки. Она провела рукой по маленькой голове, ощущая, как кот трётся о ладонь. — Бери пример с Чили и Биде, — бубнела Виктория, насыпая корм в небольшую серую милочку. — Нужно спать в это время, а не есть, ясно? Серо-голубые глаза наблюдали за тем, как розовый носик уткнулся в смесь, как Лего быстро языком загребал корм, параллельно мурча. Лёгкая улыбка скользнула по лицу девушки. За ней проступили слёзы, однако нежные пальчики тут же вытерли их. Виктория вздохнула и прикрыла глаза. Тишина угнетала, заставляла кровь в жилах застывать, а руки — подрагивать. Девушка достала из кармана телефон. — Ало, Тони. Нет всё нормально. Можешь приехать? Не требовалось много объяснений. Стоило родному голосу на другом конце провода оборваться, как девушка улыбнулась. Что бы она делала без Томаса? Без Раджи не существовало бы группы, которая стала для Виктории семьёй, прекрасных гитарных соло, глупых шуток. Не было улыбки, согревающей сердца даже в самые холодные дни, поддержки, многочисленных комплиментов, от которых краснели щёки. — Открыто! — Крикнула Виктория, стоило раздется дверному звонку. Затем последовал скрип и тихие шаги. — Вик, ты чего? Вопрос гитариста словно оттолкнулся от стен, а после — растворился в тишине. Парень нахмурился. — Вик! — Да? Девушка осторожно перешагнула порог соседней комнаты. Тонкие пальчики коснулись выключателя и через миг перед ней предстало обеспокоеное лицо Томаса. Его глубокие глаза расширились, а растрёпанные волосы падали на лицо. — Может оторвёмся? Сходим на вечер, — девушка запнулась. Ком подступил к горлу и сдержать Виктория его больше не могла. Басистка резко развернулась, оставляя з собой лишь несколько светлых прядей, упавших на пол. Девушка не помнила, как добралась до кровати. Когда пелена осела и звуки вновь доносились до ушей Виктории, она осознала, что лежит в кровати, укрытая тёплым одеялом. На улице было тихо, лишь изредка доносился шум машин, заставляющий брови блондинки сдвинуться. — Как ты? Серо-голубые глаза встретились обеспокоинный взгляд гитариста, то и дело поглаживавшего Викторию по спине. Лунный свет падал на лицо Томаса, высветляя каждую черту его лица. — Останься со мной, пожалуйста, — Де Анджклис прикрыла глаза. Она и не заметила, как проступила улыбка на собственных губах. — Томас, я не смогу второй раз… — Тише, — Раджи не позволил басистке закончить мысль. Он вмиг очутился рядом с девушкой и крепко сжал её. Словно боясь, что Виктория исчезнет, парень вдыхал запах духов басистки, поглаживая Винченцо по спине. — Он справится, слышишь? Уже справляется. Вик, все будет хорошо, всё уже лучше, чем было… — Злокачественная опухоль, Томас! — Девушка вырвалась из объятий гитариста, стараясь взглянуть ему в глаза. Она тяжело дышала, а голос срывался на крик. — Он соврал мне! Зачем?! Почему вы понимали, но не ск-казали? Почему? Слёзы текли по лицу, заставляя тени бледнеть, а тушь отпечатываться на щеках. Гитарист вздохнул и осторожно обнял Викторию. — Он не хотел тебя нервировать, Вик. А Итан лишь догадывался, однако не был уверен в… — А когда бы я узнала? На похоронах?! — Крик вырвался из груди басистки, перегрождая путь кислороду. Осознание пришло, стоило девушке увидеть, как отстранился Томас. Виктория взглянула на собственные кисти рук: мозоли на пальцах, несколько колец и чёрный маникюр. Перед глазами пронеслось воспоминания о создании группы, записи, победы на Сан-Ремо и Евровиденьи, осознание, что они стали знаменитыми на весь мир. — Томас, я не могу. Не второй раз, не снова, — в голосе больше не было эмоций, лишь усталость. Виктория натянула повыше одеяло и обернулась взгляд к окну: на ночном небе вновь показалось несколько звёзд. Они заглядывали в комнату, словно улыбаясь друзьям, подбадривая их. Когда мир начал расплываться, а веки накрыли алмазные глаза, девушка почувствовала тепло: рука Томаса легла на её плечо, крепко прижав к себе, боясь отпустить. — Всё будет хорошо, Винченцо. Вот увидишь.

***

Сквозь приоткрытое окно доносилось дуновение ветра. Рим просыпался, наполнялся голосами людей, шумом машин. Снег давно растаял, оставив по себе лишь небольшие лужицы. Тихий звук прервал беспокойно сон молодой девушки. Виктория протерла глаза и взяла телефон. «У меня будет несколько дней перед началом химиотерапии. Не хочешь сходить в кафе?». Сердце пропустило удар. Де Анджелис вглядывалсь в каждую букву, вновь и вновь перечитывала сообщение. На глаза навернулись слёзы. Сквозь пелену девушка напечатала короткое «Окей» и отложила телефон. Серо-голубые глаза устремились к Томасу. Парень крепко спал, посапывая. Виктория прикусила губу. Пальцы басистки вцепились в одеяло и через горение Томас содрогнулся от холода. — Вик? — Вставай, соня! Девушка начала щекотать гитариста. Смех разнёсся по квартире, словно скрывая боль, пронзавшую друзей. — Нас Итан ждёт возле студии. Наверное, — Виктория улыбнулась, обнажив белоснежные зубы. Девушка смеялась, то и дело ударяя гитариста подушкой. Однако Томас знал, что ей больно: алмазные глаза не светились, а голос был тихим, как бы Виктория не старалась кричать. Она спрыгнул с кровати и отправилась в ванную, оставляя за собой лишь аромат духов. Раджи вздохнул и откинул одеяло. Карие глаза пробежались по комнате, в которой парень был многочисленные количество раз. Всё те же большие окна и светлые стены, освещаемые лучами утреннего солнца. Множество плакатов бразильских футболистов, рок-групп и поп-звёзд напоминали о том, кто здесь живёт. На прикроватной тумбочке стояла небольшая фотография в рамке. Томас прищурился: четверо друзей улыбались, строили рожицы. Виктория расположилась на спине Дамиано, обнажив бклоснежные зубы. Рука девушки лежала на плече Итана, подмигивающего в камеру. Барабанщик обнимал Томаса, который, в свою очередь, опасно наклонился в сторону Дамиано. Гитарист не заметил, как на лице проступила улыбка. Он осторожно взял рамку с фотографией в трясущиеся руки. Солнце вышло из облаков, заглядывало окно. Лучи падали на фотографию, создавая радужные блики. — Томас, идём? — Хриплый голос Виктории заставил гитариста резким движением руки вернуть рамку на место. — Да, — карие глаза все не отрывались от фотографии. Слёзы предательски подступали, заставляли сердце пропустить удар. — Ты помнишь, как мы сделали ту фотографию? Голос Виктории щекотал уши Томаса. Девушка дважды провернула ключ и взглянула в глаза гитаристу. Де Анджелис внимательно рассматривала синяки под глазами парня, его непослушные светлые волосы и чёрное пальто, в котором Томас вчера приехал. — Да, — парень кивнул, словно коротко утвердительно слова было недостаточно. Он улыбнулся, погрузившись в воспоминания. Что-то тёплое разливалось по груди, обнажало белоснежные зубы друзей миру. — А после к нам подошли фанаты, помнишь? Дамиано ещё чуть не уронил тебя тогда, — Томас засмеялся, мельком взглянув на Викторию. Девушка кивнула и взглянула в окно: деревья сменялись домами, множество людей бежали по своим делам. Басистка перевела взгляд на дорогу: множество машин стояли перед ними, гудели моторы, кто-то сигналил. — Винченцо ещё раз повтори, где нас ждёт Итан? — Возле больницы. Большие тёмные ворота невозможно было не заметить. Обрамление напоминало вход в Среднивековые поместья. Ворота то и дело поскрипывали, впуская и выпуская людей: кто-то шёл опустив голову, судорожно вытирая слёзы, другой — крепко держал родного человека за руку, словно боясь, что он исчезнет. — Заедем через задние ворота. Я там припаркую машину, — Томас указал пальцем куда-то вдаль. Виктория обратила затуманенный взгляд к сданиям. «Я никогда и не замечала насколько Рим красивый», — мысль вспыхнула в голове девушки, словно молния во время грозы. Уголки нежно-розовых губ тут же поползли вверх, а сердце пропустило удар. Рим — её родной город. Дом для сотен тысяч людей, в том числе для неё самой, Томаса, Итана, Ники, и… Дамиано. Место, где находится их студия, где они ходили в школу, нашли Итана по Фейсбуку, участвовали в конкурсах, записывали первые песни… » — Дамиано, послушай, — девушка сняла бас-гитару и приблизилась к парню. Она видела, как горели его карие глаза, как подрагивали пальцы рук. Парень судорожно убрал упавшую на глаза чёлку и взглянул на Викторию. — Ты нам не подходишь: голос не тот, и ты, все же, больше «поп-мальчик», а мы хотим играть рок. Басистка видела, как изменился взгляд Давида: казалось, что парень сейчас накричит на неё и, хлопнув дверью, покинет комнату. — Ну ладно, — голос Дамиано был тихим. Виктория не могла узнать в нём того прежнего бунтаря, портившего жизнь учителям. Девушка лишь пожала плечами и спросила: — Мы можем остаться друзьями? — А ты как думаешь? Что она должна на это ответить? Просить прощенья, умолять Дамиано остаться, несмотря на то, что из него никудышний солист? Светлые брови сдвинулось к переносице, а худые руки скрестились на груди девушки. Давид лишь улыбнулся и, помахал Томасу на прощанье, прошептал:"А есть варианты?»." — Хорошо, что он тогда позвонил. — Ты о чём? — Хриплый голос Виктории заставил Томаса обернуться. Парень резко затормозил, а потому они резуко откинулись на спинки сидений. — Не о чём, а о ком, Тони. О Дамиано. Я рада, что тогда дала ему второй шанс. Он прекрасно поёт. Раджи кивнул, положив руку на плечо девушки. Казалось, что её дрожь передавалась гитаристу, заставляя его тяжело вздохнуть. Он видел, как улыбка появлялась на губах Виктории: однако это была не радость, смех, которым басистка озаряла всех вокруг, а защитная реакция — механизм, созданный мозгом для экстренных ситуаций. В этом они с Дамиано были похожи. Неважно во время обвинения в употреблении наркотиков, хейта в социальных сетях или же осознания того, что они теперь известны во всём мире, Дамиано смеялся. Его глаза не всегда блестели, а голос заражал публику. Однако Дамиано смеялся. А после кричал, плакал, нервничал, жил.

***

Светлые стены больницы давили на голову: казалось что перед глазами не будет больше ничего, лишь чёртова палата и яркий свет, от которого краснели глаза. Дамиано стоял возле двери, задумчиво выдыхая дым. Карие глаза глядели на плюшевого мишку, прислонившегося к стене. Давид не был уверен, когда появилась игрушка: видимо, кто-то из детей забыл. Сердцебиение парня было медлинныйм, спокойным, словно он не встретится сейчас с девушкой, друзьями. Оно будто забыло, что вокалист умирает болеет. — Вы с ума сошли? — Дамиано вздрогнул, стоило сигарете высколькознуть из пальцев. Покрасневшие глаза взглянули в морщинестое лицо врача. Давид никогда прежде не видел этого человека: ни его небесно-голубых глаз, ни кучерявых волос, выбивавшихся из-под шапочки. — Здесь нельзя курить, — хриплый голос обратился к вокалисту. Дамиано почувствовал, как ускорилось сердцебиение. Воздуха стало катастрофически мало. — А то что? — Это больница. — Вот именно. Нет смысла беречь собственное здоровье, если находишься на грани смерти, верно? Давид заметил, как сдвинулись брови врача. Среди тёмных волоски выбевались посидевшие: как правило, они были длиннее остальных и небрежно торчали. — Если вам нет дела до собственного здоровья, то позаботьтесь о других, — заметив, как Дамиано поднял руку, мужчина неспешно добавил несколько слов: — Не лишайте шанса на жизнь других лишь потому, что плохо Вам. Дамиано закатил глаза. Холодный поток воздуха, пробившийся сквозь приоктрытое окно, коснулся его щёки, заставив вокалиста сдвинуть брови. Он неохотно затушмл сигарету и, окинув взглядом палату, сделал шаг за дверь.

***

— Ну иди сюда, — руки Итана обвились вокруг шеи Дамиано. Вокалист улыбнулся, немного поморщившись от того, что несколько прядей тёмных волос попали ему в глаз. Давид украдкой взглянул на Томаса, выпустившего его из объятий несколько минут назад, и Викторию. Что-то в алмазных глазах вокалисту казалось незнакомым: они не горели, как когда ребята вчетвером записывали песни, репетировали; они не улыбались, как когда Дамиано и Виктория вместе ели мороженное в парке. Серо-голубые глаза лишь глядели на Давида, однако не видели его. — Вик, — имя сорвалось с губ Дамиано, стоило парню высвободиться из объятий Итана. Сердце вокалиста трепещало, стоило ему взглянуть на неуложенные волосы Томаса и неловкую улыбку Итана. Давид был очень рад встречи с лучшими друзьями, но, всё же, он хотел подарить этот день Виктории. — Почему ты не сказал? — Хриплый голос девушки заставил Дамиано замереть. Он смотрел на басистку, словно видел её впервые. — Вик, давай не здесь, — Итан положил руку на плечо Виктории. Однако девушка лишь украдкой взглянула на барабанщика. Она сложила руки на груди и смотрела в уставшие ореховые глаза. — Вик, я не понимаю… — Какая у тебя опухоль? Дамиано закусил губу. «Она всё знает», — от этой мысли внутри вокалиста все похолодело. Он почувствовал, как что-то начало щиплить в уголках глаз. — Взгляни мне в глаза и ответь, — Виктория положила руку на щетинистую щёку. Сердце парня пропустило удар, стоило Давиду взглянуть в изумрудные глаза. Он сглотнул и прошептал: — Не знаю, что ты себе надумала, но, как я и говорил, доброкачественная. На лице Виктории проступила улыбка. Она подняла руку и, вытерев поступающие слёзы, отвела взгляд. — Ты мне недоверяешь? — Вик, что это за проверки? — Отвечай. Дамиано приоткрыл рот, силясь что-то сказать. Голова побаливала, а в горле словно застрял ком. Давид чувствовал, как буря внутри разгоралась. И он не сможет её остановить. — Дами… — Злокачественная. Одно слово заставило тишину воцарится в больнице: Итан и Томас переглядывались, Виктория не могла оторвать взгляд от парня, а многие пациенты обратили свои взгляды к друзьям. Люди болеют и умирают каждый день, почему же сейчас все так испугались? — Дамиано Давид болен раком? Послышались шепотки, вопросы. Врачи переглядывлись, люди глядели на членов группы, словно на призраков. Дамиано почувствовал, как краска прививать к лицу. «Точно, мы же больше не простые ребята с улиц Рима, мы — знаменитости мирового уровня. И ты хочешь сейчас умереть?». — Вик, ты этого хотела? — Давид чувствовал, как ломался голос. Парень ощутил руку Томаса, которая легла ему на плечо. Однако буря уже разгорелась. — Признания, верно? Злокачественная, да! Возможно это последний день, когда мы видимся, а, возможно и нет. — Дамиано… — Знаешь, почему я не говорил? Потому что хотел провести последние дни с вами, с тобой! Мы бы записывали песни, гуляли по парку, а после меня бы поместили в онкоотделение. Из моего тела торчали бы разные трубочки, на лице была бы кислородная маска, а на голове не осталось бы ничего. Вокалист заспустил руку в густые каштановые волосы. За последний год они отрасли и, на радость фанатам, Давид заплетал их в хвостик, собирал в гульку. Виктория, которая всегда любила заплетать косички, была в не себя от счастья: волосы Дамиано были не такими густым, как у Итана, однако очень гладкими и волнистые. — Дами… — Я не хотел, что бы ты видела, как я умираю. Не хотел. Но теперь, — Давид развёл руками и прислонился к стене. Слеза скатилась по щетинистой щеке, однако Дамиано тут же смахнул её. Он глядел на матерей, которые обнимали детей перед операциями, приговариваля, что все будет хорошо, на больных людей, играющих в карты, чтобы хоть как-то скрасить серые дни, на уставших врачей, переговаривабщихся между собой. — Дам, я, — Виктория подошла ближе. Алмазные глаза с трудом поднялись к бледному лицу. — Я хочу проводить с тобой каждую минуту. И ты не умрёшь, с чего такие мысли? Лишь… Рассказывай всё, ладно? Мы всегда были вчетвером, чтоб не случилось, будем и сейчас. Дамиано закусил губу. Эти трое человек были нужны ему, словно воздух. «Не лишайте шанса на жизнь других лишь потому, что плохо Вам» Ореховые глаза обратились к лицу Виктории: тушь растеклась по покрасневшим от слёз щекам, волосы был растрёпанны. Вид Томаса так же был уставшим, словно он не спал целую ночь; а синяки под глазами Итана говорили сами про себя. Дамиано вздохнул. Да, он боялся умереть. Но страшнее парню было за троих человек, которые стали семьёй: как и все они поплачут и затем через месяц, может, год, будут веселиться и изредка вспоминать своего друга, принося цветы к холодному камню. Но что будет с группой? Виктория найдёт нового вокалиста или же они объявят об уходе со сцены? Или выставят «прощальный альбом»? Дамиано и сам не понимал, почему мысли о том, что он может победить болезнь, даже не посещали его голову. Или, может, парень не прислушивался к ним? — Поехали в студию? — Давид не узнавал собственного голоса. Трое пар глаз обратились к нему. Парень видел, как на лице Виктории проступила небольшая улыбка, чувствовал, как рука Томаса легла ему на плечи и слышал вздох Итана. А за окном все так же завывал ветер, словно расзнося прохладу по всем уголкам планеты.