Жестокая Королева

      То, что утро началось не так, как хотелось — не то слово. Хван судорожно собиралась, быстро надевая первую попавшуюся одежду и расчесывая волосы. Она слышала, как кричит священник, что решил почтить ее своим присутствием в столь ранний час. Если во дворе присутствует служитель церкви — добра не жди. Хван это проверила на опыте. Рюджин благо успела удрать, ловко перемахнув через забор. Остальную погоню старшая не увидела, ведь мужчина в рясе повернул голову к ее окну и пришлось спешно сесть на корточки. Эта гадюка в черном одеянии так и ждет момента, чтобы плеснуть ядом в лицо.       Что-то неприятно кольнуло в сердце. Только плохого предчувствия не хватало. Йеджи быстрыми шагами выходит из комнаты, следуя к своему заместителю. Волосы она собрала в высокий хвост, чтобы они не мешались. Девушка ударяет один раз по двери, после чего, открывает. Мужчина за столом поднимает взгляд от бумаг, снимая с носа забавные очки и приподнимая брови.       — Ваше Величество? Доброе утро, какими судьбами? — Вежливо интересуется он. Хван кивает, проходя внутрь комнатки. Повсюду шкафчики с кучей книг, свитков и прочих бумаг. Здесь стоит напряженная рабочая атмосфера. Кружка с утренним чаем одиноко стоит на тумбочке, чтобы случайно не разлить содержимое на важные документы. — Северные земли снова жалуются, что их притесняют, — смеется он, тряся в воздухе одним из листков. Но его взгляд отнюдь не был веселым.       — Хотела спросить, кто ко мне с утра вломился без стука? Явно кто-то молодой. — Тон у нее грозный, но мужчина уже привык.       Он встревоженно подбирает кожаный блокнот рядом, быстро листая сухими тонкими пальцами страницы. Видимо, найдя то, что нужно, он кивает. — Да, этот мальчонка у нас всего неделю на службе. Он не постучал? Странно, этому мы учим в первую очередь.       — Как его имя? — Взгляд Йеджи становится серьезнее. Она сильнее сжимает челюсть. Не хватало ей еще слухов. Нужно поскорее найти этого ребенка и поговорить.       — Ким Меонг. Он часто общается со вторым парнишкой, который вас прошлый раз провожал. — Мужчина усмехается. — Я могу найти его и…       — Не стоит, я сама. Где он может быть? — Опережает девушка. Внимательно выслушав все, она собирается было уйти, но осекается. — А что здесь делают церковные служители?       — А вот это и мне хочется узнать, — тяжело вздыхает мужчина. Он приподнимает очки, потирая переносицу. — Меня никто не оповестил о приходе, прошу прощения, Ваше Величество. Наказать страже выпроводить их?       — Нет, пусть пройдут в зал для переговоров. Я подойду, как только разберусь с делом, — Йеджи кивает и выходит. Видимо, не одну ее насторожил священник с утра пораньше. Но пока, он не главная ее проблема.       Найти мальчишку все же удалось, петляя по коридорам и доходя до кухни. Там их было двое. Первый, тот, что рвался ее защищать в будущем, а второй, судя по всему, тот самый нарушитель их с Рюджин утра.       — Ким Меонг, нужно поговорить, — голос Йеджи не терпит отлагательств, и мальчик испуганно подпрыгивает оглядываясь. Он кланяется ей в пояс, но девушка прекрасно видит, как его тело трясется от страха, а лицо краснеет.       Она проходит мимо, и мальчишка испуганно движется следом. Кажется, он начал плакать. Но Йеджи сейчас не до мягкосердечности, у нее и так проблем навалом. Они выходят на задний дворик, где нет ни души. Хван долго обдумывает, как начать, видя перед собой маленького ребенка. С одной стороны, стоило бы наругать его и отправить на порку, в качестве наказания, с другой — ей было его немного жаль. Рюджин и впрямь слишком сильно на нее влияет.       — Простите! — Первым начинает мальчик. Он падает на колени, выставляя руки перед собой и утыкаясь в них лицом. Это, признаться, смущает и выбивает Йеджи из колеи. — Я не знал, что вы не одна! — Уже тише хнычет ребенок. — Прошу, пожалуйста, пощадите! Я никому ничего не скажу, клянусь, — рыдания становятся громче. Тяжело вздохнув, Хван падает на скамейку рядом с ней. И вот что ей сделать? — Не убивайте меня прошу. — Еще лучше. «И почему все думают, что я их убить планирую? Я что на деспота похожа?» — дуется про себя Йеджи. В голове сразу всплывает образ Рюджин, которая наверняка бы не упустила момент, чтобы подколоть ее.       — Я считаю, что ты провинился. Стучать в дверь, главное правило этикета и важный элемент обучения, — спокойно произносит Йеджи. У нее тут государственные проблемы с севером, а она сидит во дворике, решая проблемы с маленьким ребенком. Так еще и церковь, как удав, медленно лезет к телу, обвиваясь.       — Ваше Величество, — это выбегает ее будущий «защитник». Он встает перед мальчиком, заслоняя его своей грудью. В глазах вся храбрость, но Йеджи все равно видит, как трясутся его колени. — Я ручаюсь за него. И его бредни про то, что он видел в вашей постели девушку, ведь ложь, глупые бредни. Я клянусь, что обрежу ему язык сам, если он скажет кому-то об этой клевете, — Хван хочется ударить себя по лицу рукой. Шин бы явно сейчас залилась громким смехом, откидываясь на лавочке и ударяя ладонью по подлокотнику. Интересно, этот мальчик сейчас понял, что вообще сказал?       — Итак, во-первых, я не собираюсь никого убивать. Во-вторых, вы оба перебили меня, — подмечает Хван и видит как глаза напротив испуганно расширяются от осознания. Стараясь сдержать улыбку, девушка серьезно продолжает. — В-третьих, не знаю кому и что показалось, но я сплю в своей кровати одна. Возможно, это была игра света, рядом лежало платье. — Называть Рюджин платьем, это слишком, но Йеджи почему-то присваивает ей именно эту роль. — Да и потом, вы знаете, что я не люблю, когда обо мне пускают ложные слухи. Так зачем все усугублять? На первый, слышите? На первый раз, я прощаю. Учитесь прилежно, я лично проверю вашу успеваемость. В следующий раз, за подобные выходки вас будет ждать порка у конюшни. — Грозит девушка, поднимаясь. Она стремительно уходит, ощущая как начинает болеть голова. Вот опять, а она только обрадовалась, что все наконец закончилось. Йеджи слышала, как мальчики радостно что-то обещают ей вслед, иногда препираясь друг с другом.       В зале для переговоров уже накрыли стол. Девушка прошла внутрь, позволяя страже захлопнуть за собой двери. От священника с его идиотской хитрой улыбкой исходила неприятная аура. Если бы она не знала о его работе, то наверняка бы сказала о его причастности к оккультизму. Ему было около шестидесяти. Морщины уже давно покрывали его лицо, которое было гладко выбрито. Выглаженная чистая ряса, свисала с него, как черные шторы, пряча его дряхлое тело от чужих глаз. Возможно, это даже хорошо, не хотелось бы портить себе аппетит таким зрелищем. Черные глаза его прикованы к девушке. Кроме них, тут больше никого. Его служители видно остались за пределами, это напрягает.       — Доброе утро, — кивает Йеджи. Она старается выглядеть как можно более спокойной и собранной, но головная боль все сильнее накатывает. Словно кто-то медленно режет ее по кусочкам, отрывая их и оставляя раны гореть.       — И вам, Ваше Величество, — произносит мужчина. Его черные глаза выразительно всматриваются в зеленые. Никто, кроме Рюджин и священника, еще не осмеливался так нагло смотреть в ее глаза. Это считалось неуважительным. Шин она это прощала, ведь вспоминая их первую встречу, она сама-то вела себя не как королевская персона. — Я думаю, вы удивлены, видя меня здесь?       — Так заметно? — приподнимает бровь шатенка, накалывая вилкой немного салата с тарелки. Подносит ко рту, видя как священник внимательно следит за каждым ее действием. — Так в чем цель визита? — Произносит Йеджи, надеясь решить проблему как можно быстрее.       — Знаете, Бог сказал мне о том, что вы согрешили. — Хван чуть было не давится мясом, но вовремя успевает прикусить язык. Она тщательно жует, внимательно следя за мужчиной. Тот лишь медленно потягивает чай.       — И как же? — Делая невинное личико, интересуется королева. Ехидная улыбка, не предвещающая ничего хорошего, расползается на лице священника.       — Бог знает обо всем и рассказывает мне. — Ага, как же. Так Йеджи и поверила. Почему-то, Бог до сих пор умалчивает о том, как она в детстве своровала яблоки. Странно. А ведь воровство — грех. Но на лице все тоже спокойствие, якобы ей неинтересно, кто и какой изъян в ней нашел. — Узнал я страшное. Ваше Величество, вы должны покаяться в содеянном.       — Я украла эту булочку вчера, — указывая на блюдо рядом произносит Йеджи. Рюджин бы явно гордилась тем, как ловко старшая нахваталась от нее остроумных и саркастичных замечаний. Сказать что священник теряется — ничего не сказать. Но увы, быстро опомнившись, мужчина лишь смеется.       — Это не шутки, Ваше Величество, — говорит он серьезнее. — Покайтесь в том, что спали с женщиной. — Голова отдается адской болью, в то время как из груди словно выбивают воздух. Змея начинает медленно сдавливать ей горло. — Что замолчали?       — Кость попала, — как можно равнодушнее отвечает девушка. Она видит как темные глаза довольно сияют и это пугало. — Не знаю конечно, о какой женщине идет речь. У меня слишком много работы, чтобы заниматься плотскими утехами, в отличии от вас. — остро подмечает девушка, видя как кривится чужое лицо.       — Вы сегодня чрезвычайно не осторожны, — он неприятно щурится. Проводит ладонью по своей залысине на голове и внезапно встает, приближаясь. Хван выпрямляется. Мужчина возвышается над ней. — Я могу оставить все между нами, а могу заставить народ ненавидеть тебя и твою подружку.       — В такие бредни, даже дети не поверят. — Держит лицо Йеджи, но в душе все рушится. Недолго они с Рюджин скрывались. Черные глаза прожигают ее, словно стараясь пробраться в голову и прочесть мысли. Хван резко поднимается, чуть было не сталкиваясь с мужчиной лбами. Она чуть выше него, и это помогает ей морально успокоится. Теперь она не выглядит как загнанная в угол мышь.       — Да? А если я докажу это? Подумай хорошо, глупая девчонка. — Шипит священник. Он приближается к ее уху, опаляя его противным дыханием. Кто-то с утра явно переборщил с чесноком, так, что от такого смрада хочется прикрыть нос и отойти в противоположный конец комнаты. Его скользкий язык чуть касается ушной раковины и Хван все же дергается. — У тебя время до вечера.       — Я даже думать не буду, мой ответ — пошел вон! Иначе, я позову стражу. — Рычит Йеджи. Ее кулаки сжаты. Она жалеет, что не прихватила с собой шпагу, так бы, на одного противного человека стало меньше. Головная боль все нарастает, а с тем и неприятное, липкое и тягучее ощущение в груди. Что-то пойдет не так. Ее сковывает внутренний страх, но снаружи Хван держится уверенно. Она берет со стола нож, перехватывая его удобнее, и резким движением подносит к шее мужчины. Тот взвизгнул, замирая. Острие находится прямо возле сонной артерии, стоит только надавить и его уже не спасти. — Еще одна такая выходка, и я лично сожгу твою церковь до тла, — рычит Йеджи. — Мне тоже есть что сказать народу, например, как ты насиловал монашек, а также позволял делать это с ними своему сыну. Скажи спасибо, что я просто распустила их.       — Это ты должна меня благодарить, идиотка, в Бога верят все, а в тебя — единицы, — он злобно усмехается. Рука Хван дрожит возле его шеи. Еще немного, совсем чуть. Но кроме них тут никого, никто не сможет быть свидетелем сей ситуации. А значит, шанс потерять доверие людей, растет все больше. А Рюджин? Что скажет она? Поверит ли или тоже отвернется, называя Йеджи сумасшедшей.       — Проваливай с глаз моих, и только попробуй начать распускать слухи. Я лично убью тебя, вонзив шпагу тебе в сердце. А перед этим, заставлю долго мучиться в пытках. А я их люблю, поверь мне, — ее улыбка выходит довольно кровожадной. Мужчина бледнеет, затыкая рот. — Сначала мы медленно отрубим тебе пальцы. Но умереть тебе никто не даст. А может, начнем пытать твоего ненаглядного сынишку, что такой же подлец, как и его отец, — Йеджи улыбается шире, сильнее нажимая лезвием на пульсирующую артерию. — А теперь, вон. — Она резко отстраняется. Священник бросил на нее гневный взгляд, после чего, все же решил удалиться. Почти сразу после этого, девушка падает в кресло, хватаясь руками за голову и болезненно мыча. Эта атмосфера явно давит ей на голову.       — Руперт! — Кричит Хван, и в зал почти тут же входит ее заместитель. — Отведи меня в комнату и позови охранника с северной башни. Кажется его звали Тхай. — Шипя, просит королева. Мужчина кивает, быстро прося первого в дверях стражника, позвать охрану. Затем помогает девушке подняться, осторожно ведя ее в комнату.       Йеджи падает на кровать, как подкошенная. Голова гудит так, что хочется кричать. Она тяжело дышит, сильно сжимая простынь. Мужчина обеспокоенно подает ей воду.       — Мне нужно лекарство, — шипит Хван, делая большие глотки и чувствуя как пульсация в голове лишь усиливается.       — Наш лекарь сейчас отошел, — белея, как снег, хрипит Руперт, а потом, словно опомнившись, ударяет себя по голове. — Раньше у нас была травница, очень хорошая. Сейчас она не здесь, но я знаю человека, что может найти нам травы для отвара. Могу ли я позволить охраннику, которого вы собираетесь приставить к двери, пропустить в ваши покои Шин Рюджин. Она тесно знает семью той травницы и наверняка быстро доставит отвар вам. Йеджи удивленно кивает, но головная боль заставляет ее забыться. Отлично, сам того не зная, мужчина сейчас сделал огромное одолжение королеве.       Рюджин приходит спустя мучительные часы агонии. А может, это было куда раньше. Хван не помнит. Голова сильно раскалывается, и она уже не сдерживается, кусая подушку зубами и впиваясь ногтями себе в ладони. Тело не горит, а значит это не лихорадка. Но и такое у нее впервые. Да, голова могла болеть, причем очень часто, но не настолько же.       — Йеджи? — Ласковый шепот раздается совсем рядом. Прохладная ладонь ложится на ее щеку, осторожно гладя. — Разве подушки вкусные? — Смеется, и Йеджи хочется утонуть в этом звуке. — Я принесла тебе отвар, он намного лучше. Уж точно вкуснее этого, — Шин помогает ей подняться. Чтобы сесть в кровати, Хван тратить много сил, а потому, после, валится прямо на младшую. Та заботливо обнимает ее рукой, в другой держа подобие небольшого бутылька. — Давай, открывай ротик, — Йеджи послушно выполняет, но тут же морщится, сжимая губы. — Йеджи, ты не ребенок. Давай, три больших глотка и я от тебя отстану. — Голос Рюджин звучит так далеко, но при этом тепло ее тела настолько близко, что старшая спокойно коснется ее, если просто поднимет руку.       — Оно горькое, — тихо хрипит девушка, и вновь шипит, ощущая как виски сдавливает сильнее. Закрыв глаза, она старается впиться в свои руки, но Шин перехватывает ее.       — Сожми мое запястье. Давай, я не умру от этого, — смеется младшая. И Хван шипя, все же подчиняется. Ощутимо впивается ноготками в чужую кожу. Она приоткрывает глаза, видя улыбающееся лицо Шин.       — А теперь, Ваше Величество, продолжаем пить, — Шин подносит к ее губам горлышко фляги. Хван нехотя приоткрывает рот, вновь чувствуя неприятный вкус на языке и борясь с желанием все выплюнуть. Сильнее сжимает запястье, желая вцепится во что-то зубами, настолько сильно болит ее голова. — Давай, еще два больших глотка. Ну же, кто тут хорошая девочка?       — Я тебя убью, — грозно цедит Йеджи. Рюджин лишь усмехается, осторожно целуя ее в нос. — Повешу. — Делает глоток, морщась сильнее. Барабаны в голове все не утихают, отдаваясь пульсирующей болью по всему телу. Она почти скулит, до крови прокусывая нижнюю губу. Рюджин свободной рукой касается ее подбородка, пальцем потягивая вниз и вливая еще жидкость. — Сама удушу, — продолжает сыпать угрозами Хван. Ей и так плохо, а ее еще и нещадно пытают ужасным отваром. Подушка все же была куда вкуснее.       — Да, Моя Королева, обязательно. — Смеется рядом младшая, но ее лицо все еще обеспокоенно. — Ты сделаешь со мной все, что пожелаешь, но сначала допьешь это, хорошо? Давай, Йеджи, ты же хорошая девочка. — Хван хочется или умереть, или сгореть от стыда. Но все же она приоткрывает рот, допивая наконец эту ужасную субстанцию и кашляя. — Эй, тише, — ладонь осторожно постукивает по ее спине. — Ложись.       — Уходи, — бубнит Йеджи. Ей не нравится осознавать, что кто-то видит ее в таком ужасном состоянии. Будь тут тот проклятый священник, или кто-либо из высшего сословия, то непременно всадил бы в больное тело нож. А то и просто задушил бы подушкой, после чего, разыграл бы драму, присваивая себе корону. Рюджин хмурится. А Хван лишь злится сильнее, видя какие следы оставила на запястье девушки. Кожа покраснела, а царапины бросались в глаза. — Проваливай! — Шипит Йеджи и тут же стонет, ощущая как сильно все режет по вискам.       — Уверена? — Хван не смотрит на девушку, отворачиваясь к ней спиной. Она не хочет быть слабой. Ей не нужна забота, любовь. Она справится сама. Просто дайте время и Йеджи сможет избавится от боли.       — Да, проваливай, не хочу тебя видеть. — Врет Хван, закусывая щеку изнутри. Сердце начинает болеть не меньше, чем голова. Она слышит, как Шин переминается с ноги на ногу, после — хлопает дверь. Слезы градом начинают течь по ее щекам. Свернувшись калачиком, девушка сжимает подушку, кусая ее сильнее, чтобы как-то заглушить боль. Что-то щелкает, но Хван списывает все на галлюцинации. А после, кровать чуть проминается под весом еще одного тела. Девушка хотела было вскрикнуть, резко обернувшись, но наткнулась на теплые объятия.       — Идиотка, — шепчет Шин. Она крепко прижимает ее к себе, позволяя уткнуться в шею. — Я воды принесла, на случай если будет плохо. А еще, я здесь под прикрытием, так что, мне позволили остаться, если тебе станет легче. — Хван не знает, слышится ли ей это, но тем не менее, ей становится легче. Она не одна. — Если снова начнешь меня отталкивать, я тебя искусаю так, что будешь ходить в крапинку, — смеется Рюджин, целуя ее в лоб. Она стирает слезы пальцами, улыбаясь. — От меня ты не избавишься, надо было думать раньше. — охотница ложится удобнее, позволяя Хван свернуться клубочком возле бока. — Не держи боль, можешь укусить меня, хочешь?       — С ума сошла? Тебе будет больно, — кривясь от головной боли, шипит старшая. Но судя по всему Рюджин серьезно.       — Да ладно, ты же не вампир, — смеется темноволосая. Она услужливо развязывает верх рубахи, оголяя плечо. Хван медлит, обнимая ее сильнее и в очередной пульсации боли, все же кусая. Сильно цепляется за чужую кожу, забываясь о том, что причиняет боль. — И это все? — Смеется Шин. Йеджи знает, что ей больно, но она почему-то этого не показывает. Капельки крови оседает на кончике языка вкусом железа. Хван хочет извинится, но Рюджин лишь гладит ее по голове. — Все будет хорошо, ладно? Если больно тебе, то и мне. Я всегда буду с тобой, — ее рука скользит по талии, крепко обвиваясь. И Йеджи вновь плачет, на этот раз просто утыкаясь в изгиб чужой шеи и чувствуя себя ребенком. Теплые объятия приятно греют, и Хван растворяется в этих ощущениях.       Рюджин тихо напевает какую-то колыбельную, поглаживая ее талию, иногда прерываясь, чтобы запечатлеть поцелуй на лице. Йеджи жмется ближе, сбегая от головной боли. Она не замечает как засыпает, надеясь, что когда проснется, то Рюджин будет рядом.       Увы, просыпается Хван одна. Зато голова не болит, уже что-то радует. Это был поздний вечер, а потому, недолго думая, Йеджи направилась к своему заместителю. Он на удивление ничего не спросил про Рюджин, лишь отметил, что рад, быстрому выздоровлению ее величества. Он и охранник Тхай, надежно хранят в секрете прибывание в замке младшей. И Хван радуется, осознав, что возможно им станет проще видеться.       Два дня Хван проводит в работе. Она узнает о бунтах на улице, а потому усиливает патрулирование. Уже трое таких бедокуров, сидят в темнице, продолжая там рассказывать небылицы. Но несмотря на это все, народ начинает медленно переходить на сторону церкви. И хоть все эти сборы устраивают пьяницы, Йеджи готова поклясться короной, что священник к этому имеет самое прямое отношение.       К вечеру третьего дня, зайдя в комнату, Йеджи чуть было не закричала, видя довольно развалившуюся на кровати девушку. Шин, собственной персоной. Она сладко потянулась, расставляя руки для объятия, но Хван проигнорировала, сначала щелкая замком, а после, подходя к шкафу с одеждой. Она избавляется, наконец, от супер-пышного, розового платья, запихивая его подальше и в одном белье добираясь до кровати. Она падает без сил, позволяя себя накрыть. Рюджин обнимает ее, прижимаясь ближе и рассказывая о том, что творится в городе. Оказывается, она нашла лазейку в страже Хван и смогла договорится с тем охранником Тхаем, подружившись с пареньком.       — Ты знала, что ему нравятся только мужчины? — Выпаливает младшая, и Йеджи лишь вздыхает. Ей в целом все равно кто, где и с кем спит. Главное, он делает свою работу, а остальное неважно. — Кстати, у моей сестры на следующей неделе свадьба. Я и Черён подумали… в общем, как ты смотришь буквально выехать на 4 дня из этого кошмара?       — Как ты себе это представляешь? — Устало спрашивает Йеджи. Она была бы за уехать куда-то подальше, отдохнуть, но увы, так она сделать сможет лишь если появятся неотложные дела. А таковых не намечалось, не считая небольших перепалок с северным королевством. — Рюджин, не обижайся, я правда бы поехала, если бы могла. Увы это невозможно, так что…       — Да погоди ты, — Рюджин нагло ее перебивает, хитро улыбаясь. — Ты знала, что твоя девушка очень умная?       — Ты безрассудная, Шин, но судя по блеску в глазах, ты уже что-то сделала. — Хван устраивается удобнее на ее плече, прикрывая глаза. — Вещай, давай, порази меня.       — Ну, это информация, конечно, не мой язык, чтобы поразить, но тем не менее, — младшая ойкает, чувствуя легкий щипок в бок. Она смеется, целуя старшую. — Прости-прости. Так исторически сложилось, что моя семья имеет какие-либо связи с короной. Я вот буквально в короне, — Рюджин улыбается, видя как темные глаза недовольно приоткрываются. Хван лишь вздыхает, видя как младшая балуется с ее головным убором.       — Тебе не 22, тебе 12, — бубнит старшая, стараясь расслабится. День выдался до жути муторным. Вечно подавлять бунты и отсиживаться молча — не лучшая стратегия. Увы, сейчас даже во дворце многие шептались об увлечениях их королевы. А прибывание здесь младшей, даже под прикрытием, лишь накаляло обстановку. — Сними ее, — ворчит Йеджи.       — Эй, имею право, — смеется Шин, но все же снимает корону с головы, кладя ее на тумбочку. Она переплетает их пальцы, сжимая крепко ладонь Йеджи. — Так вот, через два дня, тебе придет официальное письмо от Хенджина. Якобы по деловым вопросам. Так что, мы едем втроем, — довольно заканчивает Рюджин.       — Я не знаю, как вы его втянули в это все, но ты действительно меня удивила, — шепчет Йеджи, засыпая. Ей действительно хочется о многом спросить, но сон уже крепко ухватился за нее, медленно заставляя провалиться в царство Морфея. — Если я снова проснусь одна, то тебе мало не покажется, — все еще обиженная за тот вечер, бурчит напоследок Хван. А Рюджин умиляется с нее, целуя в щеку и удобнее устраиваясь рядом.       Утром они долго валяются в кровати, и старшая довольно улыбается, крепко обнимая охотницу. Дурачатся, стараясь спихнуть друг друга с кровати, а в итоге, вновь оказываясь в объятиях. Рюджин целует ее шею, до умопомрачения смущая. Не дает встать, постоянно обвивая свои сильные руки вокруг талии Йеджи, и затаскивая ее в постель. Хван остается лишь смирится, и еще минут двадцать полежать в теплых объятиях. Служанки стучатся и не раз, но Хван отвечает, что занимается бумагами, чтобы ее не трогали. Шин лишь фыркает на то, что ее назвали бумажками, а потому отворачивается. Они еще долго возятся в ванной комнате, ибо младшей, видимо, с утра кто-то шило запихнул в одно место — иначе королеве не выразится. Ее гиперактивность пугала. Но Хван все же поддалась напористым поцелуям, полностью растворяясь в чужих горячих прикосновениях. Шин лишь продолжала доставлять ей удовольствие, покусывая мочки ушей и не забывая о плечах. После душа Йеджи недовольно упрекала младшую, что та наставила слишком много «меток».       — Их же не видно, а я сколько ходила с красной шеей? А? — Смеется Рюджин, вспоминая как трудно было оправдываться перед родителями. Она любуется своей девушкой, гуляя взглядом по ее телу и довольно улыбаясь, замечая россыпь засосов, что располагались от ребер и шли ниже, особенно много было на бедрах.       — Комар, — бубнит Йеджи, одеваясь. Шин лишь смеется, все еще, словно ребенок, играясь с короной перед зеркалом. Строит различные гримасы и Хван невольно улыбается. — Но тебе и правда идет корона, — старшая завлекает ее в поцелуй. Обманный маневр удается, и она ловко снимает с чужой головы корону, устраивая ее на своей. — Но она моя, сладкая, — Хван подмигивает и смущает Рюджин.       — И когда ты у меня таких штучек понабралась, — ворчит краснеющая Шин. После чего, тянет к себе за талию и вновь нежно целует, сминая губы и сплетая языки. Руки блуждают по телу, но Йеджи хватило одного раза с утра, а потому она лишь нехотя отстраняется.       — У меня работа. Да и у тебя тоже. — Напоминает старшая. Шин лишь устало вздыхает, закатывая глаза.       — Дома все про охоту и ты туда же, да ну вас. Подамся в травоядных, — бубнит Рюджин, собираясь сама. Йеджи лишь скептически выгибает бровь. — Ладно-ладно, я траву не ем, я не козел, — соглашается младшая. Она поднимается на носочки, легко чмокая в губы. — Хорошего дня, Моя Королева, — она подмигивает скрываясь за дверью. А сердце Йеджи бьется как сумасшедшее. Стоит ей подумать, что она ко всему этому привыкла, как вновь попадается в ловушку младшей. И ей черт возьми, это нравится.       Письмо от Южного Королевства и впрямь приходит. Хван делает изумленное лицо, пока распечатывает конверт. Хван Хенджин происходит из той же династии что и Йеджи, но там настолько сложная цепочка, что они и сами не знают, кем приходятся друг другу. Слишком уж сложные переплетения с другими семьями. Парень торжественно приглашает ее на решение «мировых» вопросов, в скобках подписывая, что ее лично он ждет на чай. Последний раз они виделись два года назад, за пару месяцев до войны в государстве Йеджи. Тогда они приятно провели время, обсуждая свои достижения и просто дурачась. Для девушки он был чем-то вроде старшего брата, что был готов выслушать и помочь. Особенно, если Северное Королевство вновь начинало устанавливать свои порядки.       Девушка собрала совет, проводя три нудных часа и объясняя почему ей нужно отъехать. Ее заместитель волновался о чем-то. Пальцы были похожи на извивающихся червей, что он вечно перебирал. Но Хван не нужно знать причину. Сейчас, уезжая, она становится еще более уязвимой. И этот отъезд либо ударит по ней, либо наоборот укрепит. Зависит лишь от нее и судьбы. Было решено, что народу оглашать об отъезде не будут, и уедет она в ночь, на карете.       Хван пришлось еще немного помудрить и вот, в качестве охраны едет тот самый паренек и, конечно, лучшая охотница. Мол, ей просто по пути. Понятное дело, совету она не говорила и не собирается. Знают об этом лишь четверо. Йеджи, охранник, ее заместитель и возница. Они еще раз пробегаются по списку, решая, что стоит сделать во время отъезда.       И вот, спустя пару-тройку дней, они, наконец, выдвигаются. Йеджи берет с собой строгое легкое платье, чтобы сильно не выделятся. Корону она надежно прячет, вместе с перстнем. Рюджин вовсе едет налегке, прихватив с собой лишь небольшую сумку. Рён взяла, наверное, всю еду из дома. Но никто не был против, уплетая жареную рыбу, бутерброды с морепродуктами и запивая все свежим соком, который она сделала вечером. К середине ночи, все четверо выматываются. Точнее трое. Ведь охранник на стреме и лишь наблюдает, как трое клюют носом. Йеджи не хочет засыпать при всех, но Рюджин позволяет ей лечь на колени, обещая, что никто не увидит, как старшая спит. А потому устроив голову на бедрах охотницы, Хван отворачивается к Рён и Тхаю спиной, закрывая глаза. Ближе к утру, они меняются, теперь уже спит Рюджин. Она, в отличии от Йеджи, разваливается на небольшом сиденье так, что чуть было не падает, если бы не нога парня. Они хорошо сдружились с Рюджин, обсуждая тонкости охоты и оружия. Конечно, младшая не обходилась без подколов, заставляя молодого парня краснеть, как помидор. Ей богу, ей дай волю, и она будет смущать всех, кто дышит.       Пальцы Йеджи осторожно копаются в ее волосах, пока Шин что-то бубнит во сне, чуть морща нос. Это выглядит забавно. Брюнетка вновь вертится, чертыхаясь и утыкаясь носом в живот Йеджи. Ее ноги раскинуты и парень еле сдерживает смех.       — Бежит и чертыхается, на нее похоже, — комментирует шепотом Черён, что проснулась чуть позже Хван. Старшая кивает, убирая с лица Рюджин мешающие пряди. Младшая недовольно вздыхает, после чего, продолжает сопеть.       — Жаль нельзя запечатлеть это, — прикрывая рот ладонью, смеется стражник. Он, наконец, вышел из формальностей, хоть и обращался к Йеджи по прежнему на «вы». Они еще долго усмехаются с того, как младшая спит. Хван вновь тянется к пряди, но вздрагивает, ощущая как ее палец попадает в ловушку зубов. Сонный взгляд Шин встречается с ее собственным. И в темных глазах напротив нет ни капли совести, а потому, Рюджин чуть улыбается уголками рта и касается языком кожи.       — Фу, Рюджин! — Старшая дергается, обтирая палец о рубашку Шин и та недовольно ерзает. — Вставай давай. Ты уже успела и побегать и побранить кого-то, что снилось? — Интересуется Йеджи, наблюдая как ее девушка сонно потягивается, словно кошка, и вновь тычется ей носом в живот.       — Не помню, но видимо, что-то с бегом. — Видимо за оленем гналась, а приехала к Хенджину, — Шин смеется со своей шутки, пока остальные лишь закатывают глаза.       — У нее хоть когда-то уважение к королям было? — Глядя на Рён, спрашивает Йеджи. Та отрицательно качает головой. — Я заметила.       — Да ладно тебе, благодаря моей отваге и «слабоумию», мы сейчас разговариваем, — задорно смеется Рюджин. Ее голова ерзает на коленях, и Йеджи лишь улыбается, наблюдая за этим.       — Она призналась, что тупая, я сплю? — Усмехается Черён, и Шин лишь недовольно что-то ворчит, поднимаясь и тычась в шею Йеджи. — О, ну только без брачных игр.       — Я согласна с Чёрен, — произносит Хван, чувствуя как быстро распаляется от касаний младшей.       — Ваше Величество, прошу прощения, но… Мы приехали! — Радостно заявляет Тхай и улыбается до ушей. Продолжение следует…