Лишь очень страшно

Сердце стучит — быстро, громко. Эдвард лежит в ящике для объединения, рядом Эд — настолько близко, что пытается обнять Эдварда, утыкается лицом в его шею. Он выглядит и ощущается спокойным, таким умиротворённым, словно бы спит, и от этого становится ещё неприятнее. Эдвард не может объяснить причину своего беспокойства, однако, может быть дело в маленьком пространстве. Такой небольшой ящик, где сложно двигаться, даже дышать. Воздух горячий, воздух влажный, он застревает в лёгких комками, заставляя Эдварда кашлять. Руки дрожат. Сажа выходит — становится хуже. Она оседает на стенках ящика, на лице и одежде Эдварда, на Эде, и от этого становится ещё более неуютно, некомфортно. Хочется сбежать. Но Эдвард не может — должен пережить взросление. Эдвард сглатывает. Страшно. Эд судорожно вздрагивает. Он приоткрывает глаза. — Эд?.. — Шепчет Эдвард, но в ответ лишь мычание. Из-за позы тень не может разглядеть лицо своей куклы, но что-то подсказывает, что Эд сейчас бледен. Холодок проходит по телу — напряжение натягивается нитью. Эдвард знает, чем всё закончится. Однако это не укладывается в голове. Слишком мало места. Эмоции — резко заполняют тело, заставляя Эдварда дрожать. Ощущение, словно бы ящик становится ещё меньше, стягивая, ломая. — Эд? — Повторяет Эдвард, на что кукла молчит. Будет лежать рядом и умирать, пока сознание Эдварда угасает, переходя в другое тело. Паразит. — Эд?! — Сердце выдает бешеный ритм, Эдвард давится своей же сажей, откашливается. Невозможно дышать. Эдвард крутит головой, уже не понимает, видит ли он вообще стенки ящика. Сознание раскалывается, но Эдвард пытается привести себя в чувства, двигается. "Идиот! Что ты делаешь?!" Однако мысли, здравые для любой тени, меркнут, перекрываются каким-то ярким, режущим страхом. Эдвард больше не понимает, что он делает — слишком много эмоций, кажется разрывают внутренности, отчего живот начинает болеть. Эдвард хаотично дёргается, зачем-то хватает Эда за плечи, что сложно сделать в таком маленьком пространстве. — Эд?! Скажи что-нибудь! — Молит Эдвард, его голос неестественный, резко меняет высоту. Эд лишь мычит. Эдвард не хочет, чтобы его кукла умирала рядом с ним. Эдвард не хочет рассыпаться на части. Эдвард не хочет проникать в чужое тело, смешиваясь со внутренними органами. Стены сужаются? Эдвард тяжело дышит, кашляет, пытается ухватиться за остатки мыслей. Такие хрупкие, такие прочные, такие невидимые; точно ли стены ящика настоящие — может быть это сон, может быть Эдварду кажется, может и не сон, может быть... — Выпустите меня... — шепчет он. Никто не услышит. — Выпустите меня, — сгибает руки, касаясь ладонями внутренней крышки ящика. Никто не придет. — Выпустите, — голос крепчает. Никто не поможет. — Выпустите!! — Эдвард срывается на крик, ударяя ладонями по крышке. Сажа вздымается вверх, попадает в глаза, и слёзы скатываются по щеке. Жжет. — Выпустите! Выпустите! Выпустите! Эдвард бьёт, кричит, в какой-то момент перестает понимать, что за звуки он издает, а точно ли он продолжает бить — словно бы невесомость медленно обволакивает его, и теперь он просто бьёт пространство. Совершенно не больно. Лишь очень страшно.