увидеться

— мальчик, а ты чего тут делаешь? — к сону, все это время не обращающему внимания на происходящее вокруг, подошел какой-то мальчик и с удивлением захлопал ресницами. его смешная желтая панамка съехала немного в сторону, а на коленях красовались разноцветные пластыри с паровозиками. — я здесь живу! — с самым что ни на есть важным видом заявил шестилетний сону, поднимаясь с земли и упирая руки в бока. — а, понятно, — кивнул сам себе мальчик. — тогда я тоже здесь живу! мы плиехали сюда вчела. только вот мой папа сказал, что будет лугаться, если я зайду сюда. а я все лавно зашел, потому что я смелый! сону лишь засмеялся в ответ: — не-а, и вовсе ты здесь не живешь. если только какое-то время. а я – постоянно, потому что это наш дом! — почему это он ваш? — мальчика начала раздражать такая наглость со стороны сону, и он насупился. — потому что мои родители – хозяины этой гостиницы, и мы здесь живем! моя комната под самой крышей. — хм, — мальчик нахмурился в раздумьях, стоит ли ему доверять незнакомцу, но после улыбнулся. — давай тогда будем длужить вместе. мне скучно одному. меня зовут нишимула лики! — ниши.. как? у тебя какое-то очень сложное имя, мне такое не запомнить. давай я лучше буду звать тебя просто ники? — сону сообразил, что мальчик, скорее всего, иностранец, потому что у себя в стране он никогда не встречал мальчиков с такими именами. — ну ладно. а тебя как зовут? — я сону, и мне шесть лет. кстати, знаешь, почему твой папа не разрешил тебе приходить сюда? — почему? — потому что это сад нашей семьи, и тем, кто приезжает в гостиницу, сюда нельзя. но я могу сделать для тебя исключение при одном условии, — сону заговорщически улыбнулся новому приятелю и протянул ему молочную ириску в шуршащей обертке из своего кармана. — каком условии? — рики посмотрел с недоверием, но конфету из чужих рук принял. — ты дашь мне немного поиграть со своим игрушечным истребителем. — но как ты успел увидеть его у меня? — я все вижу, — хитро захихикал сону и пожал руку новому знакомому. * от работающего уже не первый час вентилятора толку практически не было – сону, не в силах терпеть изнуряющую жару, открыл окно в своей комнате на мансарде настежь, а сам надеялся, что прогноз погоды не врет, и на днях температура немного опустится. в такое пекло сону не то что не мог находиться на улице, он вообще не мог что-либо делать в принципе, поэтому каждый день он дожидался захода солнца, когда становилось прохладнее, и только тогда вылезал наружу из своей комнаты, из-за чего, в шутку, родители называли его вампиром, а тот лишь раздражался в ответ. впрочем, сону действительно поражался своим маме и папе, потому что те, несмотря на жару, все равно продолжали ежедневно работать и обслуживать клиентов их гостевого дома вот уже на протяжении стольких лет. они начали это дело, когда сону был совсем маленьким. сейчас ему восемнадцать, так что по мере своего взросления он мог наблюдать, как практически из пустого участка они усердным трудом пришли к одному из самых популярных среди туристов гостевых домов в их небольшом приморском городке. через час, когда небо окрасилось оттенками оранжевого и желтого, и сону стал чувствовать себя немного полегче, он спустился на кухню, где мама в это время готовила какой-то лимонад в большой банке. — привет, сонулик, — женщина ласково обратилась к сыну, когда он устроился на стуле рядом и взял какое-то завалявшееся печенье из коробки на столе. — собираешься на пляж? — наверное, — он и сам толком не знал. ему просто хотелось пройтись. — будь аккуратнее и захвати с собой толстовку, потому что ночью холодно. если будешь заходить в магазин – возьми немного молока, пожалуйста. а, и, кстати, забыла сказать – помнишь того мальчика из японии, с которым ты общался, когда был маленьким? — ну, да, — хоть сону ответил с хладнокровным спокойствием на лице, внутри у него от одного упоминания этого человека все содрогнулось. — так вот, сегодня он снова заселился к нам. я была приятно удивлена. помню, что раньше его семья каждый год останавливалась у нас. — он что-то говорил? — вообще-то, сону не хотел задавать каких-либо вопросов, но любопытство взяло над ним верх. — да, он спрашивал о тебе. я сказала, что ты здесь, на месте, просто не выходишь из комнаты до вечера. — а еще? — сону, — мама обернулась и внимательно посмотрела на сына. — поговори с ним сам, в конце концов. я думаю, вам будет, что обсудить. и да, больше он ничего не спрашивал. сону шумно вздохнул и поплелся на улицу. вечера на море всегда были особенно прекрасными, поэтому сону каждый раз любил выходить на берег и долго шагать без цели вдоль линии воды. теплые спокойные волны пытались достать его ног, но он всегда отходил раньше, чем они успевали это сделать и намочить ему новые кеды. прогулки в одиночестве уже стали чем-то вроде обязательного ритуала в не очень насыщенной жизни сону. почему-то большинство его друзей разъезжались кто куда на лето, а он оставался предоставлен самому себе. все же иногда ему хотелось проводить каникулы хоть с кем-нибудь, чтобы вместе бегать купаться и объедаться мороженым, но в целом нельзя было сказать, что сону сильно расстраивало это одиночество. все-таки что-то завораживающее было в ночном опустевшем пляже, когда все туристы и местные плавно перетекали в город, и оставались лишь несколько гуляющих парочек, сону и огромное море. в такие моменты в мыслях было пусто-пусто, и парню нравилось не думать совершенно ни о чем, забывать обо всех своих проблемах. только вот сегодня думать ни о чем не удавалось – в голове навязчиво роились воспоминания, связанные с его другом детства. * когда были оглашены темы для итоговых сочинений в этом году, сону без колебаний решил, что напишет о своем лучшем друге. для своих девяти, сону достаточно хорошо справлялся с какими-либо письменными работами, и его старания были оправданы – тройка за грамотность, но зато пять за содержание. в сумме получалась четверка, так что довольный собой сону спешил домой, чтобы похвастаться своей работой родителям. но еще больше он ждал лета, ведь тогда должен был приехать сам ники и прочесть его. хоть в школе у сону было много друзей, всем им он все равно предпочел бы рики. тот был на год младше, да и виделись они только летом, когда друг с семьей останавливался в гостевом доме у родителей сону, но это не мешало мальчикам быть лучшими друзьями. во время, отличное от каникул, они иногда болтали по телефону, правда недолго – отец ники ругал сына и говорил, что звонить в другую страну им обходится недешево. сону сильно скучал по своему японскому другу, и ему было очень грустно, когда он не мог видеть его почти круглый год. зато потом наступало долгожданное лето, и та минута, в которую он наконец встречал рики с большим рюкзаком за плечами в холле гостиницы, оправдывала самые длительные ожидания. — знаешь про кого я написал свое итоговое сочинение на пятерку? — спросил сону, когда они с рики сидели на ветке большого старого дерева, которое росло в углу сада, и тут же ответил на свой вопрос. — про тебя! — правда? — рики повернулся к сону и удивленно на него уставился. — а дашь почитать? — если поделишься газировкой, — хитрая ухмылка старшего заставила ники громко рассмеяться. сону все оставался таким же, как и три года назад. — а если не хочу с тобой делиться? — тогда я тебе не дам прочесть мое сочинение. — хорошо, — рики отвернулся обратно, делая вид, что ему вообще не интересно. — эй, ты не можешь! вообще-то я ждал тебя, чтобы ты его прочитал! — сону возмущенно пихнул соседа локтем, чтобы тот обратил внимание на него. — да ну? — еще бы! я люблю тебя вообще-то! * непонятно откуда взявшийся ветер заставил сону отойти от воды и пойти по верхней части берега, где была сделана асфальтовая дорожка для ходьбы. сразу стало как-то холодно, и парень пожалел, что не послушал маму и не взял с собой худи. лучшим решением было свернуть в город и зайти в магазин, где можно было бы погреться, а заодно купить что-нибудь на завтрак. однако, наивно было полагать, что в магазине он сможет согреться – кондиционер там, видимо, работал круглосуточно, и из-за этого внутри было едва ли теплее, чем на улице. уже на подходе к кассе сону чувствовал, что весь трясется от холода, словно осиновый лист. м-да, а теперь давайте вспомним, кто целый день бесполезно провалялся на кровати, потому что ему было слишком жарко. внезапно на плечи, покрывшиеся гусиной кожей, опустилось что-то теплое и мягкое, фиолетового цвета. это была чья-то широкая толстовка. — не мерзни, — раздался над ухом чей-то низкий голос, но когда сону поднял голову, рядом никого уже не оказалось, словно тут и вовсе никто не стоял. парень несколько раз обошел магазин, но так и не обнаружил того, кто мог совершить этот поступок – кроме него в супермаркете была только какая-то полусонная девушка. сону уже начал думать, что у него галлюцинации от таких перепадов температур, но толстовка все еще грела его плечи и была вполне осязаема. это было мило со стороны этого загадочного незнакомца, которого сону даже не видел, но только как теперь было его искать, чтобы вернуть ему толстовку обратно? * небосклон по цветовой гамме больше напоминал лимонад, которым торговали в городском парке – красный, розовый и желтый слились во что-то необъяснимо красивое. сону и рики в одиночестве валялись на песке в их спрятанном от посторонних глаз тайном месте, которое старший нашел совершенно случайно, когда собирал камешки для школьной поделки. рядом лежала целая пачка с клубничным маршмеллоу. жизнь казалась такой легкой и свободной в то время. стояла жаркая середина июня, и им обоим было по десять. это был первый раз, впервые за пять лет, когда рики во время отпуска попадал на день рождения своего лучшего друга, и сону был безмерно счастлив по этому поводу. ему хотелось закатить такую же крутую вечеринку, как в сериалах про американских подростков – вынести в сад старый надувной бассейн, пригласить всех своих друзей и заказать тонны пиццы. но когда он узнал, что отпуск семьи нишимуры совпадает с 24-ым июня, он решил отменить все свои планы или отложить их на более поздний срок. причина крылась в том, что сону хотелось провести свой день рождения только с рики, и ни с кем больше. из размышлений о грядущем празднике сону вырвал ники, откуда-то внезапно доставший черный маркер. — это зачем? — с непониманием уточнил старший, смотря на то, как рики выводил им что-то на своем запястье, от усердия даже высунув язык. — это перманентный маркер. — я знаю. но зачем ты рисуешь им на коже? он же не смывается. — именно! я собираюсь сделать татуировки, — воскликнул младший и вытянул руку вперед, рассматривая результат. это был тонкий серп месяца, правда, немного кривоватый, но юного художника все устраивало. — года три назад я решил порисовать таким маркером на обоях в прихожей. мама кричала, что его невозможно отмыть, а папа вообще чуть не убил за это. синяки, наверное, месяц заживали. — синяки? — сону, давай я тебе нарисую тоже! у нас будут парные татушки, — перебил его рики и, не дожидаясь ответа, взял чужую ладонь в свою, а свободной рукой вывел на запястье старшего солнце, как на колоде карт таро. — надеюсь, они никогда не смоются. когда наступило долгожданное одиннадцатилетие сону, ники заявился на порог его комнаты со среднего размера коробкой в руках. на часах еще не было семи утра, и сонный сону в пижаме с дональдом даком отворил дверь, даже не в силах открыть второй глаз. — с днем рождения, ким сону! — ники зарядил горсткой разноцветных конфетти в лицо наполовину спящему старшему. тот в ответ смешно сморщился, а после цыкнул на него, мол, не шуми, все еще спят. уже сидя на полу своей комнаты, сону торопливо распаковывал содержимое подарочной коробки под пристальным надзором рики. сон как рукой сняло. внутри оказалась целая куча японских снеков, которые так любил старший, несколько двд дисков с новыми фильмами и какая-то маленькая отдельная коробочка. открыв ее, старший увидел брелок из небольшой ракушки, на которой с одной стороны было нарисовано такое же солнышко, как и на запястье у сону. — помнишь, когда мы собирали ракушки прошлым летом за день до моего отъезда? я нашел эту в тот раз. кстати, у меня есть такой же брелок, — пояснил ему рики, став рукой что-то искать у себя в кармане шорт. — с луной? — точно! — с этими словами младший раскрыл перед сону ладошку с лежащей в ней похожей ракушкой. — обещай, что не потеряешь его. — я клянусь. * в чужой толстовке было удивительно тепло, так что сону где-то через минуту забыл о том, что ему вообще-то было ужасно холодно. это было немного странно, но ему нравилось вдыхать аромат чужого человека, которым пропиталась мягкая ткань. пахло простым дешевым кондиционером для белья, совсем немного – табаком, а еще, почему-то, чем-то домашним или даже знакомым. сону точно не мог охарактеризовать то, что чувствовал, но ему было приятно строить догадки о том, кто мог быть столь щедрым человеком. обратно домой сону возвращался тоже по берегу. теперь ему был не страшен поднявшийся ветер, вестник смены погоды. было около двенадцати ночи, и пляж теперь совсем пустовал. над головой в темноте ночного неба сияли тысячи звездочек, соединяясь в бесчисленные мириады созвездий. сону нравилось смотреть на них в августовские вечера – тогда их было особенно много. внезапно где-то в вышине парень услышал знакомый звук. задрав голову к верху, сону рассмотрел в темноте самолет, который, мигая красными огоньками, летел относительно низко над землей. недалеко от их городка был аэропорт, где часто высаживались туристы и путешественники. провожать самолеты грустным взглядом, сидя на берегу моря, стало уже чем-то рефлекторным, потому что сону всегда ждал одного конкретного человека. сейчас, правда, это делать было бесполезно, но привычка осталась привычкой. * сону сквозь сон слышал чью-то ругань с нижних этажей, а затем и вовсе проснулся от того, что к нему в комнату кто-то постучал. он хотел было возмутиться такой наглости, ведь на часах, между прочим, было три тридцать ночи. но, когда он открыл дверь и увидел стоящего на пороге ники, всего какого-то поникшего и бледного, то сразу смягчился. младший казался таким крошечным, словно ему было вовсе не двенадцать, а снова пять, как в их первую встречу. — можно к тебе? — его голос был непривычно тихим и робким. сону кивнул, пропуская друга к себе. — что-то случилось? — с беспокойством спросил сону, присаживаясь рядом с младшим и притягивая его к себе в объятия. от рики пахло простым дешевым кондиционером для белья, совсем немного – энергетиком, а еще чем-то домашним, родным. сону всегда нравилось ощущать его присутствие рядом с собой. — нет, — замотал головой ники. — просто кошмары замучили. — точно? младший, казалось, на секунду замешкался с ответом, после чего кивнул. — тогда давай сделаем какао и пойдем смотреть на звезды? чтобы тебе снились только хорошие сны. пить какао на пляже в четыре утра – довольно странная затея, но сону не был бы сону, если бы ему не пришло что-то подобное в голову. однако, рики уже не выглядел напуганным и заливисто смеялся, а значит, старший сделал все правильно. немного сложно было идти с наполненными до краев горячим напитком чашками по ночным улицам, но мальчикам повезло, что пляж был недалеко от отеля. звезды казались удивительно прекрасными, но для сону было еще удивительнее и прекраснее, как они отражались в больших темных глазах младшего. словно две маленькие галактики. — красиво, правда? — спросил ники, и сону угукнул, не отрывая взгляда от младшего. действительно красиво. внезапно одна из огромного числа звезд сорвалась с места и за какую-то долю секунды исчезла с небосклона. — смотри, сону! там падающая звезда! ты видел?! — рики вскочил со своего места и с бешеным восторгом в глазах посмотрел сначала на друга, а потом снова на небо. немного какао из чашки, которую он держал в руке, пролилось на песок. — да-да, я тоже ее видел. знаешь, я читал где-то, что в августе и сентябре часто можно наблюдать метеоритные дожди, так что, если мы увидим еще одну падающую звезду, давай загадаем желание? — конечно! — ники улыбнулся и свободной ладонью накрыл ладонь старшего. — у тебя очень теплые руки. сону в ответ на это почему-то смутился, и, чтобы как-то сгладить эту неловкость, сказал: — жаль, что вы приехали всего лишь на неделю в этом году. раньше вы всегда оставались у нас на месяц. — да, так получилось, — на лице младшего промелькнула еле заметная тень печали, но тут же сменилась яркой улыбкой. — но я надеюсь, что в следующем году мы приедем на более длительный период. через какое-то время на небе снова показалась звезда, стремительно падающая вниз. зрелище было действительно непередаваемым, но очень скоротечным – меньше секунды, однако сону на этот раз был готов. — что ты загадал? — спросил младший, заглядывая ему прямо в глаза. — не скажу, — захихикал сону. лицо рики было так близко, что он мог детально разглядеть крошечную родинку на его подбородке. «я хочу, чтобы мы всегда были вместе» * вернувшись, наконец, в свою комнату после его небольшого ночного приключения, сону обнаружил на полу своей комнаты сложенный втрое оранжевый стикер. очевидно, что кто-то просунул его через щель под дверью. сону положил находку на письменный стол и включил гирлянду в виде маленьких солнц над кроватью (да, ему нравилось украшать дом всякой милой чепухой), после чего принялся читать. привет, сону. это ники. я думаю, твоя мама уже сказала тебе о моем приезде. пожалуйста, давай встретимся? я так сильно хочу увидеть тебя. почерк сильно изменился со временем, однако что-то неизменное – то ли характерный наклон, то ли нажим на карандаш – оставалось в нем от маленького нишимуры рики, который вначале писал на корейском с массой ошибок. эта простая записка невольно заставила его вспомнить былые времена. со слабой улыбкой на губах сону отложил стикер на подоконник, после чего погасил свет. хорошо, что впереди был еще целый месяц лета, и с утра не нужно было вставать на пары ни свет ни заря. * сону даже не подозревал, что их встреча с ники в прошлом году станет последней. когда ему исполнилось четырнадцать, он как обычно ждал прилета своего лучшего друга, то и дело глядя на пролетающие мимо их дома самолеты. в груди всегда теплилась надежда, что вот, сейчас, именно этот самолет летит из японии и везет с собой семью нишимуры. он всегда горячо надеялся. кончилось лето, но рики так и не приехал. сону все еще верил, что, возможно, они прилетят в сентябре. мама ведь говорила, что так делают некоторые туристы, потому что осенью путевки делаются дешевле. но пролетели сентябрь, октябрь, зима. вот уже наступило следующее лето, а ники все не было. каждый раз, возвращаясь со школы, сону спрашивал у папы, не появлялся ли в списке постояльцев его японский друг, но мужчина лишь отрицательно качал головой и с сочувствием смотрел на сына. вместо рики на звонки сону ежедневно отвечал голос женщины, которая бесчувственно оповещала его о том, что абонент не доступен. мальчику хотелось кричать на нее, потому что он ждал хоть какого-то другого ответа уже два года, а она все так же просила перезвонить позднее. ей-то уж точно не понять, что он чувствовал. в первое время обида на рики полностью охватила сону. он злился за то, что тот бросил его, оставил ждать, нарушил все данные ранее клятвы. все кругом напоминало о нем, и это злило сону больше всего на свете. горячие слезы текли по щекам мальчика, когда он случайно наткнулся в шкафу на рождественский подарок для младшего, который сделал заранее и думал отдать при встрече. тогда мама долго сидела на кровати его комнаты и гладила плачущего сына по голове. она говорила, что не стоит сердиться на рики из-за этого. в конце концов, в жизни случается всякое, и раз семья нишимуры решила не приезжать на отпуск, значит на это были причины. немного повзрослев, сону и сам осознал, что крайне глупо было обижаться на ники из-за этого. это точно было не его виной. но в самой глубине души сону все равно было так горько из-за произошедшего. он научился жить без рики, но все еще рефлекторно задирал голову каждый раз, когда слышал пролетающий мимо самолет. он все еще носил самодельный брелок из ракушки на своем раскладном телефоне и прислушивался к разговорам в холле отеля – вдруг там снова зазвучит знакомый японский акцент? он продолжал иногда набирать уже выученный наизусть номер, чтобы потом убедиться, что женщина привычно попросит его перезвонить позднее. он все еще ходил в их тайное место на берегу. ему нравилось сидеть там в полном одиночестве и писать на песке ничего не значащие фразы какой-то веточкой. «пожалуйста, возвращайся» но волны всегда смывали все надписи быстрее, чем сону успевал их дописать.