play with fire

      — Не холодно, сладкий? Ты бы натянул чего.       — С удовольствием натяну тебя, если пялиться не перестанешь.

***

      Сеул горел разноцветными огнями, освещающими дорогу всем путникам, которые, так или иначе, оказались на улице в столь поздний час. Рёв моторов байков разных марок и цветов заглушал громкую музыку, а разговоры и смех гонщиков и просто любителей гонок заглушали и рёв тоже. Повсюду пахло алкоголем и сигаретами, откуда-то доносились счастливые возгласы группы поддержки, ведь один из собравшихся сегодня участников соревнования слишком красиво поправил яркие волосы и слишком сексуально улыбнулся девушкам из той же группы. Нелегальные гонки опасны тем, что слишком громкие. В шуме, говорящем о жизни и веселье, ты затеряешься, подобно в джунглях, и выбраться отсюда будет намного сложнее, чем найти выход из безграничной пустыни. Но Чхве Сан к такому шуму уже давно привык. В толпе людей он уже давно разобрался и знал, куда идти, чтобы не наткнуться на проблемы. Стараясь не так часто поправлять яркие волосы, молодой человек уверенно шёл в сторону небольшого гаража, куда вход был строго запрещён каждому желающему, а открыто лишь тем, кто имел какие-либо поломки в байке. В этом небольшом строении, насквозь пропахшем бензином и машинным маслом, обитал молодой человек, который всей душой и, Сан сказал бы, всем телом ненавидел Чхве за его «поганый характер». Сам обладатель в своём характере видел лишь небольшие трудности, над которыми бы поработать следовало, однако Сану было, если честно, так лень.       Поменять в себе что-то значило для Сана стать абсолютно другим человеком. Что уж говорить про личность, который лишь в ярко-розовый волосы красил постоянно, другие цвета волос просто не принимая, и носил постоянно одни и те же джинсы, разве что фасон менялся, а цвет оставался таким же траурно-чёрным, как его майки и косухи. Сан любил в себе эту постоянность, ведь должно произойти нечто из ряда вон выходящее, чтобы Чхве покрасил свои волосы, например, в синий или сменил джинсы на спортивки. Новые знакомые, пообщавшиеся с Саном ещё не так много, первое время даже думали, что этот сумасбродный паренёк даже дома постоянного не имел, ведь ходил вечно в одном и том же. Но что поделать? Сан не собирался менять себя ради других.       По привычке он склонил голову вбок, когда вошёл в вонючий гараж и, оглядевшись, не нашёл необходимого ему объекта. Сан закрыл за собой тяжёлую дверь, в помещении моментально стало тише, ведь волны музыки ударялись о дверь и, отскакивая, лились обратно в толпу. Чхве снял с себя кожанку и повесил её на крючок возле выхода, чтобы в следующий момент двинуться дальше. В более-менее тишине гаража Сан разглядывал имеющийся здесь интерьер: старенький кожаный диван с пятнами от машинного масла, полочки с различными жидкостями в канистрах и инструментами в кейсах, а также (как же без них) мотоциклы. В гараже на удобно сооружённом месте стояли в ряд пять байков, один из коих принадлежал как раз Сану: оставил его на проверку исправности. В помещении неприятно пахло, хотелось зажать нос и ходить так ровно до того момента, пока не покинешь сооружение, однако нужно было вести себя вежливо даже в отсутствии хозяина. Сан облокотился на спинку дивана и тут же моментально отпрянул, брезгливо рассматривая свой локоть: чистый. Но взгляд всё равно вернулся к неприятному пятну какой-то жижи, из ряда вон выходящей. «Гадость» — недовольно фыркнул Сан и отвернулся, тут же встречаясь взглядом с хозяином гаража.       — Хули рот разинул, клуша?       Грубо, гадко, резко — в стиле Пак Сонхва, который спускался с круглой лестницы и вытирал тёмные волосы белоснежным полотенцем. Сан моментально улыбнулся.       — Не представляешь, как я соскучился по твоим прекрасным оскорблениям, — ядовито выплюнул молодой человек, но всё равно улыбался и специально не сводил взгляда с красивых глаз, чей обладатель тут же прищурился и покачал головой: ложью за километр пахло.       — Всё в порядке с твоей корягой, забирай, — кивнул в сторону зелёного мотоцикла Сонхва, налил из графина в стакан воду и сделал большой глоток, а Сан продолжал рассматривать молодого человека, на котором были только белые боксеры от Кельвина Кляйна.       — Не холодно, сладкий? Ты бы натянул чего.       — С удовольствием натяну тебя, если пялиться не перестанешь.       Сан вопросительно замолчал, в его голове в одно мгновение перестали крутиться абсолютно все шестерёнки, которые только существовали, а в животе резко завязался узел. Ему смешно и немного стыдно это признавать, но слова Сонхва прозвучали сейчас, как реплика сексуального порноактёра из гейского фильма для взрослых, а ещё почему-то слишком сильно захотелось воплотить слова Пака в реальность, что немного пугало, ведь… Ведь Чхве хоть и гей, но Сонхва — это всего лишь развлечение. Человек, чтобы поругаться, всего лишь парнишка для истребления желания с кем-то посраться, потому что Сан слишком острый на язык и, если бы не постоянные небольшие ссоры и споры с Паком, то Чхве уже давно был бы избит кем-нибудь из более мощных по своему телосложению байкеров и лежал в одной из палат сеульской больницы. Сонхва, хоть и привлекательный, но не настолько, чтобы отвечать на его нелепые заигрывания, больше похожие на угрозы. Или…       — Так сделай это.       И продолжил смотреть на красивое тело молодого механика, который вновь прищурил взгляд тёмных глаз и поставил стакан на место. Сонхва вытер ладонью капли воды, однако некоторые уже спускались по шее к красивой груди и потом к заметному прессу, который вызывал огромное желание провести по кубикам ладонью. Сан опустил взгляд на татуировку под левым ребром механика, зацепился взглядом за прокол в пупке и вновь вернулся к лицу задумчивого Сонхва. Между ними уже слишком долго стояла нелепая пауза, которая чересчур напрягала и заставляла думать о том, как же поскорее убежать подальше из этого чёртового гаража, в котором для двоих сейчас было слишком мало воздуха.       Сан абсолютно запутался в своих мыслях, поэтому тяжело выдохнул, но продолжал играть в гляделки со своим собеседником, который всё ещё стоял перед ним, блять, в одних ёбаных трусах. Чхве не отрицал, что брюнет напротив него был очень симпатичным молодым человеком, немного слащавым на первый взгляд и слишком сексуальным, когда с губ опять слетали маты или проклятия в сторону Сана, ведь тот был чёртовым любителем дёрти толка, но он никогда, честное слово, никогда не представлял себя в паре с этим сладким мальчиком, которому, он уверен, мама до сих пор попку подтирала, потому что слишком Сонхва правильный, слишком хороший, пусть и крутился в сфере деятельности, где абсолютно всё построено на лживости и неправде. Потому что в компании друзей и знакомых на вечеринках, устроенных в честь победителя заезда, Сонхва выпивал лишь кружку пива, а спустя уже полчаса мчался обратно в свой гараж, к своим поломанным мотоциклам, чтобы потом за их починку деньги получить. Потому что каждый (без исключения) за всё время в нелегальных гонках пробовал хотя бы лёгкие наркотики, а Пака при одном лишь упоминании об этой «гадости» воротит. Без лишних слов — Сонхва тот самый нёрд, от которого наизнанку выворачивало каждого встречного, поэтому рассматривать возможность секса с этим отталкивающим типом Сан даже не стал, но сейчас вероятность того, что они переспят в конечном-то итоге, росла в геометрической прогрессии и очень пугала. Конечно, он, будучи пьяным в стельку, допускал мысли о том, что, возможно, при подходящих обстоятельствах отсосал бы этому брюнету, как оказалось, с охрененным телом, а сейчас… Сейчас Сан, стыдясь своих мыслей, думал о том, что время настало, но подходить пока ещё не собирался.       Сан плох в математике ещё со средней школы, но что-то ему подсказывало, что вероятность того, что Сонхва его не ударит, если Чхве полезет целоваться, ничтожно мала, однако молодой человек сделал первые шаги на ватных ногах, приближался к молчаливому механику и всё думал, как бы не заработать себе синяк под глазом, потому что Пак легко мог ударить. Механик же по своей натуре хоть и тихий, но такой же безумный, как сам Сан, поэтому соваться к придуркам своего типа Чхве немного побаивался: знал, что затея ужасная. Однако уже через мгновение с губ сорвался облегчённый выдох прямо в мягкие губы парня, который тут же накрыл руками плечи Сана и с желанием ответил на поцелуй.       Сколько они знакомы? От силы года три. За все эти три года Чхве и Пак так и не нашли общего языка, настолько ненавидели друг друга, что прохожих аж тошнило от их злобы друг на друга, но почему-то некоторым всё-таки казалось, что ненависть эта напускная, как бы для отвлечения внимания, а на самом деле парни были близки. Но близки они не были никогда, еле-еле запомнили имена друг друга и каждый раз хмурились, стоило только упомянуть друг о друге в разговоре с кем-то.       — Не-не, дорогуша, твой этот диван в говне каком-то, давай в другую сторону, — когда Сонхва, чуть запыхавшийся из-за непрекращаемого поцелуя, стал подталкивать Сана в сторону старенькой мебели, Чхве резко отпрянул и отрицательно качнул головой.       — Выёбываться ещё будешь? — поднял брови Пак, но всё равно схватил знакомого за руку и повёл по лестнице туда, откуда недавно спустился.       Особо оглядеться Сану не удалось, потому что Сонхва сразу после прихода в тёпленькую комнату бросил Чхве на кровать, придавливая лопатками к удобной постели с вкусно пахнущими простынями и навис сверху, вновь целуя. Поцелуй оказался слишком мокрым — слюни перемешивались в одно целое и текли по щекам, падая на подушку под головой Сана, который негромко проскулил, когда почувствовал, что возбуждённый член слишком больно упирался в жёсткую ткань джинсов. Сонхва оторвался на некоторое время, чтобы ловкими движениями пальцев расстегнуть ширинку брюк партнёра и стянуть с него штаны, которые сейчас были абсолютно ненужными. За штанами на край кровати, намереваясь вот-вот свалиться на пол, полетела чёрная майка Сана и его же нижнее бельё. С каждым движением, каждым поцелуем в комнате становилось всё жарче, а разгорячённые тела липли друг к другу всё с большей силой. Музыка пыталась ворваться в сооружение, стучалась об единственное окно и умоляла впустить внутрь, но молодые люди обращали внимание лишь на прикосновения друг друга. Находиться сейчас так близко и лежать в такой позе, было немного странно, потому что враги должны, как минимум, плеваться смертельным ядом, а не разделять одну постель на двоих, как чёртовы любовники. Сан не понимал, зачем вообще всё это начал: можно же было просто проигнорировать слова Сонхва и спокойненько покинуть гараж, но нет же. Язык его — враг его. Однако если слова, вылетающие не подумав, всегда будут приводить к такому, то Чхве готов никогда не замолкать, потому что поцелуи Сонхва стояли того, чтобы лишиться здравого рассудка.       От Пака вкусно пахло ароматным гелем для душа, а ещё не успевшие до конца высохнуть пряди отросших волос приятно щекотали лицо, и Сан терялся в своих ощущениях, как девственник при первом опыте, однако этого стесняться не было ни времени, ни сил. Пак был слишком красивым сейчас, глядя на Сана сверху вниз, а его движения были слишком властными, такими, которым хотелось подчиняться, несмотря на свою гордыню, которая по какой-то причине именно сейчас затихла и не лезла наружу, притаившись под бьющимся по рёбрам сердцем.       По просьбе — скорее, резкому приказу — Сонхва Сан встал в коленно-локтевую и наблюдал за движениями Пака: тот неторопливо раскатал по члену презерватив и, рассматривая вид, открывшийся ему, размазал по нему лубрикант. Жидкость с приятным ароматом тут же в весьма большом количестве оказалась на пояснице вздрогнувшего от её прохлады Сана, Сонхва провёл ладонью между ягодиц своего партнёра, размазывая смазку, и прикусил в нетерпении нижнюю губу, словно собирался сделать то, что давно желал. Сонхва провёл между ягодиц членом, нашёл опору в пояснице Сана, и тот тут же прогнулся в спине, выдыхая. Смешанные чувства желания и чего-то ещё, похожего на странную симпатию или, не приведи бог, любовь, захлестнули обоих и вынуждали слишком громко дышать, будто сейчас весь кислород на Земле вдруг испарится. Сан вилял ягодицами, пытался поторопить Сонхва и подтолкнуть его к более смелым действиям, чем просто поглаживание ягодиц. Раздался шлепок, после которого по комнате разнёсся сладкий стон Чхве, кой удивлённо глянул в сторону Пака и немного прикусил губу из-за появившейся на чужих устах сексуальной ухмылки.       — Кто научил тебя так плохо себя вести, малыш, а? Выбить всю эту дурь из тебя? Совсем плохой мальчик, — и вновь удар, оставивший на бледной коже красный след от ладони. Сонхва неотрывно смотрел на блестящие розоватые губы, на полуприкрытые глаза, на тень, падающую от длинных ресниц, и на чуть взлохмаченные розовые волосы, не в силах больше сдерживаться.       Несдержанный и чересчур громкий стон раздался в комнате, а байкер уткнулся в постель лицом и ещё сильнее прогнулся в спине, чтобы ощутить чужой член в себе куда лучше и острее. Шлепки взмокших тел друг о друга всё чаще раздавались в комнате, но вскоре Сонхва стал двигаться намного медленнее и размашистее, что повлияло на состояние Чхве: тот начал жалостливо хныкать, будто у ребёнка отобрали конфету, и старался покачивать бёдрами, чтобы ускорить темп телодвижений, но механик немного даже больно схватил парня за бёдра и зафиксировал так, что двигаться было просто невозможно. Пак чуть склонился грудью к спине парня, влажно поцеловал в загривок и, зарывшись пальцами в цветные волосы, оттянул их назад так, что голова задралась. Сан от неожиданности ахнул, захныкал ещё громче и закатил глаза от удовольствия, стоило только Сонхва несильно прикусить мочку уха с блестящей серёжкой и совершить фрикцию по всю длину так, что Чхве простатой почувствовал это движение.       — Такой непослушный, плохой мальчик, — улюлюкал ему на ухо полушёпотом Сонхва, гладил по пояснице и продолжал размашисто двигать бёдрами, слушая приятные стоны молодого человека под собой. — Нравится, когда тебе делают больно, детка?       — Да-а… — в унисон с более звонким шлепком тел друг о друга простонал парень с яркой шевелюрой, скосил глаза и ещё раз простонал, стоило Сонхва начать двигаться быстрее. Он одним движением повернул Сана на спину, склонился над ним и поцеловал в губы, чуть сдавливая пальцами изящную шею. Сонхва казалось, словно Чхве только-только сошёл с экранов телевизоров, что показывали аниме для взрослых, потому что глаза закатывал слишком красиво, губы облизывал чересчур красиво и стонал очень мелодично. Слушать его — сплошное удовольствие, от которого Пак не в силах отказаться. — Будь грубым со мной, папочка.       Сан не жалел о своей просьбе, больше похожей на мольбу, лишь похныкивал, теряясь в волнах наслаждения, и хрипел немного, потому что иногда Сонхва слишком сильно сжимал покрасневшую шею рукой, но тут же целовал сладко в губы, словно замаливал все грехи. Сан чувствовал, что голос постепенно садился, а завтра утром вообще не будет воспроизводиться, потому что сейчас от удовольствия он кричал настолько громко, что закладывало уши. Сердце билось со скоростью света, но не уставало, лишь мчалось-мчалось и ударялось о грудную клетку так же громко, как стонал его обладатель. Сонхва не понимал, что с ним происходило, но через появившуюся в голове дымку понимал, что не хотел, чтобы это безумие заканчивалось. Пак всегда старался быть хорошим и послушным мальчиком, которым гордилась бы мать, зарабатывал достаточно для того, чтобы обеспечить себя и немного помочь родителям, с недовольством посещал эти дурацкие вечеринки, чтобы просто сблизиться с выгодными для него людьми и убегал оттуда слишком быстро. Но когда он встретил этого несносного мальчишку, весь мир перевернулся с ног на голову, а все строившиеся годами принципы были разрушены одним лишь взглядом острых глаз, вечно подведённых чёрным карандашом, чья краска сейчас вместе со слезами наслаждения размазывалась по красивому лицу.       Сонхва ненавидел Сана за то, что у последнего получилось так быстро привязать к себе нелюдимого механика с манией на всё, связанное с техникой. Пак отвечал на все реплики Чхве ядовито и настороженно относился к молодому человеку, который сейчас казался таким хрупким и маленьким, что хотелось прижать к себе, водил горячими ладонями по красивой груди, немного щипал соски и позволял творить с собой всё, что душе партнёра угодно. Сан, который всегда иголками покрывался при виде Сонхва, сейчас был так открыт и нежен, что Пак не особо-то и верил в происходящее, поэтому раз за разом кусал губы. В последний раз он прикусил её настолько, что кровь тонкой струйкой спустилась по подбородку и упала на бледную грудь Сана.       Молодой человек, глядевший всё это время в глаза Сонхва, приподнялся на локтях и, продолжая чувствительно постанывать, слизал с подбородка кровь, влажно лизнул ранку на нижней губе Пака и подарил ему мокрый поцелуй: громкий, пошлый. Причмокивания смешивались со шлепками. В комнате пахло смазкой, предэякулятом и по́том, но молодым людям это абсолютно не мешало. Они смотрели друг другу в глаза, не могли насладиться постоянными поглаживаниями и вечными поцелуями, не могли насладиться друг другом. Это напоминало манию, нечто ужасное и в то же время великолепное. Такое, из-за чего челюсть сводило, а внутренности скручивало в узел от восторга.       — Папочка, — постанывание, словно удар под дых, — позволь мне…       — Что? Чего ты хочешь, детка?       — Позволь мне сделать тебе приятно.       Сан не стал медлить. Он уверенно сел между разведённых ног своего партнёра, удобно устроился на локтях-коленях, чтобы Сонхва открылся красивый вид на его ягодицы, и тут же взял в рот головку возбуждённого члена. Молодой человек недавно снял с полового органа Пака презерватив, поэтому во рту отдавало вкусом резины, но Чхве честно старался не обращать на это внимание и прикрыл глаза, вылизывая уретру ловким языком и проводя им по выпуклым венам. Теперь настала очередь Сонхва несдержанно постанывать, сжимая пальцами и без того смятые простыни и сжимая до хруста пальцы на ногах. Брюнет откинул голову назад, когда почувствовал, что Сан начал вылизывать яйца, надрачивал ему и водил свободной рукой по красивому бедру с миниатюрными родинками. Сан брал глубоко, старательно вылизывал каждый сантиметр внушительных размеров члена, давился, но всё равно продолжал сосать, словно лучше этого ничего на свете не было. «Сосущий Сан — ещё одна причина продать дьяволу душу», — именно об этом подумалось Сонхва, пока он наблюдал за молодым человеком, любовно поглаживал яркие волосы и рассматривал каждый сантиметр нежной кожи лица. Заплаканные, покрасневшие карие глаза смотрели на мужчину исподлобья и заставляли думать обо всей прелести открывшегося вида, вынуждали Сонхва возбуждаться снова и снова. По подбородку обильно текли слюни, что пошло хлюпали, когда Сан ускорял свои действия. Это действовало на голову Сонхва куда ярче и мощнее любого наркотика, пусть он никогда их и не пробовал.       Пак понимал, что с ним не всё в порядке, потому что сейчас же хотелось разнести всё вокруг, разбить каждый предмет вдребезги, потому что страсть и желание быть с Саном как можно дольше сносили голову, вынуждали несильно массировать кожу головы Чхве, что с хлюпаньем сосал его член.       — Ещё немного. Будь послушным мальчиком, Сан-и, хорошо поработай язычком.       Сан лишь ответно промычал на реплику молодого человека, отстранился и покорно глядел в красивые глаза парня напротив. Сонхва поджал губы, когда почувствовал, что совсем скоро кончит. Он опустил взгляд на вторую руку своего партнёра и заметил, что Чхве надрачивал себе, елозил на месте, словно нетерпеливая собачка, и смотрел на Сонхва с уверенностью в том, что скоро и сам кончит.       — Плохой мальчик, — прохрипел перевозбуждённый Сонхва, шире поставил ноги и притянул к себе Сана. Поцелуй оказался чуть солоноватым, немного отдавал резиной и смазкой, — кто разрешил тебе трогать себя, сучёныш? — прорычал молодой человек, резко притянул к себе и поцеловал более грубо, жёстко прикусывая губы громко простонавшего байкера и толкаясь в руку Сана. — Возьми в рот, — прошептал на ухо Сонхва и дождался, пока Чхве покорно займёт знакомую позицию и начнёт посасывать головку перевозбуждённого члена. Стоило только парню взять член глубже, как его рот наполнился белой солоноватой жидкостью. — Глотай, — держа парня за подбородок, грозно проговорил нахмурившийся и уставший молодой человек. Его тёмные волосы липли ко лбу, по вискам стекал пот, а после акта придётся вновь идти в душ. Сан отрицательно покачал головой и держал рот открытый, чтобы сперма не спустилась по горлу. — Глотай, сука. Я сказал тебе глотать, — грубо обратился к молодому человеку Сонхва, подвинулся ближе и небольно сжал в руке чужой член, чтобы в следующее мгновение кратко провести по нему влажной от пота ладонью. — Проглоти. И папочка сделает тебе приятно.       Сан сдался под напором тёмных глаз, зажмурил очи и проглотил неприятную жидкость. С закрытыми глазами он почувствовал, как Сонхва провёл по его губам большим пальцем, чтобы собрать все остатки, и сунул его в рот. Пак дождался, пока Чхве проглотит и остатки спермы, наконец-то накрыл его член ладонью и принялся надрачивать, водил влажным пальцем по красивым губам и смотрел на них так, словно перед ним была самая дорогая драгоценность во всём мире. Он приблизился к партнёру и влажно поцеловал, вынуждая Сана вновь прикрыть глаза и довольно промычать в поцелуй. На время парень с яркими волосами потерялся в пространстве и времени, смотрел в одну точку, задрав голову, а после слишком громко простонал, прогнулся в пояснице так, что все позвонки захрустели, и окончательно сорвал голос. Через всего лишь пару таких же нерезких движений Чхве буквально взорвался в сумасшедшем оргазме, открыв рот в немом стоне, закатил влажные от слёз глаза и дрожал всем телом. Он чувствовал эйфорию, слишком чувственно прижался к Сонхва, когда тот обнял его и повалил на кровать, накрывая обоих немного испачканным в сперме одеялом. Ему не было стыдно за всё, что произошло, как и Сонхва не испытывал вины за произошедшее, потому что оба получили слишком яркие эмоции от случившегося, потому что подсознательно оба хотели этого больше всего на свете.       Они до сих пор не разобрались со своими чувствами, но сейчас, пока на улице всё ещё орала бешеная музыка, а в комнате смешивался запах их тел и аромат машинного масла с первого этажа, всё окружающее казалось им не так важно. Они смотрели друг на друга и видели только друг друга, терялись в бесконечных поцелуях и не понимали — не особо хотели понимать — что между ними происходило на самом деле. Они разберутся с этим завтра, а пока Сонхва нежно поцеловал в губы молодого человека, которому нужно было лишь лечь на подушку, чтобы моментально заснуть.