Исповедь поэта

Написано в коллабе с Клодом Фролло Q: Как ты познакомился со своим учителем? ~~~ Последнее время редко когда в Париже выдавалось такое дождливое и промозглое утро. Каменные стены собора были не по-летнему темны от дождя, который шёл, не переставая, всю ночь; прихожане вовсю кутались в платки. Казалось бы — вчера ещё только светило солнце, да так жарко, что какие-то мальчишки заскочили в собор прятаться от него — а сегодня холодный ветер даже Фролло, привыкшего к разного рода невзгодам, пробирает до костей. Кюре стоял на пороге Собора, задумчиво глядя на толпу, расходящуюся после утренней службы. Удивительно, как быстро они начинали говорить о своих проблемах — впрочем, чего ждать от людей, когда даже погода настолько непостоянна? Внимание его привлёк юноша, который, кажется, стоял тут и вчера, то и дело стирал пот со лба, но не уходил. Вчера он громко читал стихи, перешучиваясь то и дело с проходящими мимо барышнями, сегодня же казалось, что молодой человек едва держится на ногах. Фролло бы, конечно, уйти к себе — со вчерашнего вечера на столе лежала недочитанная книга, да и стоять на ветру больше не хотелось, но юноша так старательно и упорно продолжал пытаться что-то сказать, что священнику стало его жалко. Он спустился со ступеней и подошёл к горе-оратору. *** На улице холодно. Потрёпанный плащ, который был явно с чужого плеча, был велик юноше и абсолютно не спасал от холода. Он стал довольно тяжёл от влаги и Пьер стоял чуть ссутуля плечи. Вот уже несколько дней он вновь был вынужден ночевать на улице. Сначала погода была благосклонна к юному поэту, но удача покинула его и небо закрыли тяжелые тучи. Из-за дождя спрос на его стихи поубавился и как бы Гренгуар не выкрикивал свои творения, силясь привлечь внимание, ничего не вышло. Не набиралось даже на хлеб. Поэт предпочитал относиться к этому философски и не бросать своего занятия. Всё равно ничего иного не оставалось. Однако, совсем скоро строки его творений стали всё чаще прерываться приступами обжигающего легкие и горло кашля, а по телу юноши прошла волна жара. Кажется, дождь прошёл, оставляя за собой мокрые мостовые, но поэт заметил это не сразу, увлечённый своей мыслью. Внимание его привлёк подошедший священник из собора. Пьер видел его раньше, кажется даже мог бы вспомнить его имя, но разум не желал выдавать имя мрачного священника. Вообще с каждым часом думать выходило всё хуже. — Пьер Гренгуар к вашим услугам. — тихо отозвался поэт стирая испарину со лба и прерываясь на кашель. — Клод Фролло, — кивнул священник, хмурясь и оглядывая юношу. Пожалуй, его не помешало бы отогреть, накормить и… Фролло вздохнул: он понятия не имел, как предложить юноше помощь. Да, он мог забрать с мостовой брошенного младенца или бесконечно терпеть своего братца, но тут ведь совершенно другое дело, бог их знает, этих бедствующих некормленных студентов, как к ним подступиться! Между тем юноше надо было что-то сказать: он явно не понимал, чем заслужил столь пристальное внимание. — Я второй день слушаю ваши стихи, — осторожно начал Фролло. Надо же было сказать хоть что-то. Пьер с нарастающим удивлением смотрел на священника. После его слов он некоторое время помолчал, собираясь с силами и мыслями. — Рад знакомству. Мне крайне лестны ваши слова. Могу я услышать ваше мнение по поводу своих стихов? — неуверенно спросил поэт, чуть кланясь, а затем поправляя волосы. Фролло представил себе, как он должен был выглядеть в глазах этого мальчика, который предпочитал свободное небо нормальной работе: хмурый, добровольно отказавшийся от всего, что, должно быть, было дорого этому почти ещё ребёнку. К сожалению, он прекрасно знал, как сильно его боялись даже те, кто заходил на службу. И план родился в голове сам собой — может быть, не лучший план, но хоть какой-то. Он нахмурился сильнее и произнёс с самым серьёзным выражением лица: — В ваших стихах есть потенциал. Но вы слишком вольно обращаетесь с ритмом и рифмой, вы явно никогда не учились и не читали классические, античные произведения. На мой взгляд, вы из тех, кто творит, считая свою душу исключительно ценной, забывая о том, что из всего человечества вас выделяет лишь клочок бумаги да некоторый дар. Но несколько уроков латыни, возможно, греческого… — Фролло замолчал, ожидая, поймёт ли поэт, что это было предложение. Поэт также слушал, затая дыхание. Сначала он немного нахмурился, но ни словом не прервал речь священника. По её окончании юноша ответил, откидывая свои всё ещё чуть влажные волосы: — Я и правда не обучался этим наукам, хотя всегда мечтал познать мудрость античных философов. Никто не стремился принять меня в ученики, тем более мне нечем оплатить обучение. — под конец своих слов поэт опустил голову и можно было бы подумать, что он смущён своей бедностью, однако, когда юноша поднял голову лицо его было совершенно безмятежно. — Я мог бы взяться вас обучать, юноша, — кивнул священник, сдерживая улыбку, — но прежде всего вам нужна еда и сухая одежда. Когда вы в последний раз ели? Глаза поэта загорелись интересом и недоверием, хотя лицо сохраняло бесстрастие. — И я совершенно ничего вам не буду должен за обучение? — осведомился Гренгуар, сдерживая очередной приступ кашля. — А последний раз ел… помнится около двух дней назад какая-то добрая горожанка угостила меня горячим хлебом. — от воспоминаний живот поэта отозвался неприятной пустотой. — Тогда идёмте, — кивнул Фролло и протянул Гренгуару руку, — денег я с вас не возьму, просто пообещайте, что впредь будете читать стихи только в закрытых помещениях. Поэт как-то неуверенно протянул руку священнику. — Увы, но эти выступления почти единственный способ заработка. Да и нету у меня закрытого помещения. — пожал плечами он, всё же захлебываясь тягучим кашлем. Фролло ещё раз тяжело вздохнул — на этот раз про себя — и осторожно повёл юношу к собору. Ему не хотелось, чтобы тот лишался единственной возможности заработать, но если он продолжит стоять под дождём, то жизнь его едва ли будет долгой. — Придумаем что-нибудь, — запоздало ответил Фролло. Они уже поднимались по лестнице. Прежде всего поэта следует переодеть — да хоть бы в одну из ряс, накормить, дать ему поспать, и если он уже не заболел — на следующий день можно начинать его учить. И желательно — как можно медленнее. Пьер покорно брёл следом за священником, погрузившись в свои мысли, прерываемые иногда приступами кашля. — А зачем вам это? — вдруг спросил поэт с интересом глядя на священника. Фролло ответил далеко не сразу. Зачем ему это было нужно, действительно — он и сам не переставал задаваться этим вопросом. У него всегда, во всём было чёткое понимание того, как поступить правильно и обычно ему вполне хватало сил не идти против совести. Помогать окружающим было ещё и приятно. Он пожал плечами. — Почему бы просто не считать, что вам повезло? Гренгуар кивнул, решая, что дальнейшие расспросы не имеют смысла. — Спасибо вам… — тихо сказал он, упорно глядя себе под ноги. Фролло улыбнулся на секунду. Они уже почти дошли до места, где поэт мог бы переодеться и обсохнуть, а уж устроить его где-нибудь на первое время у него хватит влияния. Что-то подсказывало ему, что сейчас он начинает крайне важную часть своей жизни. 20 июня 2021 года