When The Sun Does Down

Их путешествие заняло еще восемь дней. Дарклинга держали все в той же каюте, но теперь на цепях, прочно закрепленных на стене. Их длины хватало, чтобы Дарклинг мог ходить по каюте, хотя подойти к двери, чтобы при желании напасть на входящего, он не мог. Трижды в день Родион приносил еду и воду — жалкий минимум, требуемый для поддержания жизни и не умеющий ничего общего с тем пиром, что устроила Алина. Саму заклинательницу Дарклинг не видел с тех пор, как она воспользовалась его беспомощностью для плотских утех. — Удобно, что стул привинчен к полу, — тяжело дыша, пробормотал Дарклинг. За невозможностью обнять ее, он поцеловал ее в темечко; склонил голову насколько мог, чтобы прижаться губами к ее шее и плечу. Когда она выпрямилась, Дарклинг потянулся к ней, чтобы поцеловать по-настоящему, но Алина проворно вскочила с его колен и подправила сместившуюся юбку. Она явно собиралась просто уйти, оставив в каюте полуголого связанного пленника, но затем окинула взглядом покорного Дарклинга, и все же задержалась, что привести его в более-менее приличный вид. — Не доверишь это своему мальчику на побегушках? — спросил Дарклинг, наблюдая, как она застегивает пуговицы. Несмотря на бурное времяпровождение, он чувствовал себя неудовлетворенным, хотя и не мог сказать точно, почему. Может, из-за того, что он не привык быть ведомым. А может, потому что краткое мгновение с Алиной после многих лет в разлуке было слишком невыносимым для него. — Я бы могла позвать Родиона, — Алина застегнула последнюю пуговицу и отошла к двери. — Но не забывай, что он сердцебит, мечтающий тебе отомстить, а не твой личный камердинер. Пару раз Дарклингу снилась Алина. Она снова сидела у него на коленях, и хотя во сне он не был связан, вела все равно она. Когда Дарклинг просыпался, его сердце ныло от желания близости, а в крови медленно закипал гнев. Была ли изоляция изощренным способом наказать его за побег, или Алина так быстро потеряла интерес к своей новой игрушке? На восьмой день после отплытия из того порта, дверь в каюту открылась, но Дарклинг не шелохнулся, продолжая смотреть на темно-синее море за иллюминатором. Он оставил пустой поднос у порога, как обычно, чтобы не тратить лишние минуты на пришедшего за посудой Родиона. Они ни разу не говорили друг с другом, а сердцебит так вовсе старался не приближаться к Дарклингу. На мгновение заклинатель теней воспрянул духом, решив, что гриши все-таки вспомнили, кто заставил их уважать и бояться, но затем удовольствие прошло, сменившись рациональным ответом: Родион ненавидит Дарклинга даже больше, чем в начале путешествия, и держится в стороне, чтобы его кулаки однажды вместо воздуха не сжали горло гриша. Поэтому Дарклинг почти незаметно дернулся, когда парень со шрамом, вместо того, чтобы забрать поднос и уйти, подошел к нему. Блеснуло что-то металлическое; заклинатель задержал дыхание, представляя, как лезвие вонзается в его плоть. Ключ легко повернулся в замке, и цепь, приковывающая Дарклинга к стене, со звоном упала. Родион молча толкнул его к двери, вынуждая идти первым. В коридоре заклинателя поджидали. Парень, которого Дарклинг неделю назад пырнул ножом и который, по словам Алины, являлся сыном Жени Сафиной, больше не улыбался. Ничто в его облике не говорило о том, что он сильно пострадал при последней стычке с Дарклингом, но все его тело напряглось, когда заклинатель прошел мимо. Оттолкнувшись от стены, парень последовал за ними. В коридорах было пусто, но Дарклинг слышал, как переговариваются члены экипажа, и быстро сообразил, что что-то происходит. Его вели на верхнюю палубу. В этот раз он куда проворнее поднялся по лестнице: в основном благодаря тому, что сейчас руки были не связаны веревкой, а скреплены короткой цепью, и он мог удерживаться за перила. Еще сидя у себя в каюте и наблюдая за меняющимся пейзажем, Дарклинг увидел, что они плывут на север. Из воды торчали, наподобие зубов какого морского чудовища, острые айсберги. Легко одетый Дарклинг моментально покрылся мурашками. Его дыхание превращалось в белый пар, когда он выдыхал, а делая вдох, он ощущал, как внутренности покрываются инеем. Алина стояла на носу корабля и внимательно всматривалась в горизонт. Дарклинг с завистью посмотрел на ее золотую кефту, вышитую черным мехом. — Что ты ищешь? — жар-птица не могла быть так далеко на севере. С таким холодом мог справиться только морской хлыст, но с ним давно уже было все покончено. — Не жар-птицу, — подтвердила Алина, даже не посмотрев на него. — Это я уже понял. Неожиданно Дарклинга посетила новая догадка. Не думай, что я не мечтаю увидеть, как тонешь в море с кинжалом в сердце. Просто ещё слишком рано. Слова, которые Алина бросила ему неделю назад, были повторением его собственных. Он помнил, как много лет назад, когда еще Алина была его пленницей на китобойном судне, сказал, что мечтает увидеть, как следопыт медленно умирает с кинжалом в сердце, как море поглощает их обоих. Что, если девушка наконец решила отомстить ему за все? Что, если специально заплыла в холодные воды, чтобы снизить его шансы на выживание к нулю? Он не может умереть. Не сейчас. И не так. Дарклинг напрягся, когда Алина повернулась к нему и отошла от борта. Встревоженное состояние пленника она либо не заметила, либо сделала вид. — Что ты знаешь о морской ведьме? Что Дарклинг знал о морской ведьме? Больше, чем кто либо. Меньше, чем хотелось бы. Согласно легендам, морская ведьма жила далеко на севере. Отчаявшиеся несчастные души приходили к ней за помощью, когда исчезала последняя надежда. Если верить слухам, то морская ведьма исполняла любые желания. Для нее не было ничего невозможного, но того, чтобы мечта стала реальностью, требовалось заплатить высокую цену. — Даже если она действительно существует, — начал Дарклинг, хотя в отличие от других, он точно знал, что легенды говорят правду. — То найти ее будет не просто. Сотни кораблей ушли на дно, когда гонимые жадностью люди пытались до нее добраться, а выжившим приходилось жертвовать самым дорогим, что у них есть, чтобы их желание исполнилось. Ты правда думаешь, что риск того стоит? — Любой риск оправдан, если он ради благой цели. — И что же ты собираешься пожелать? — вопрос вышел смазанным из-за стука зубов. Дарклинг потер ладони друг о друга, пытаясь согреться. — Жар-птицу? Или хочешь вернуть себе следопыта? Алина едва заметно покачала головой. Ее ответ удивил Дарклинга: едва услышав, что она ищет морскую ведьму, он решил, что девушку преследует идея воскресить возлюбленного. Но если дело не в нем и не в усилителе, то в чем же? Чего еще она может желать? — Ты не сможешь найти ее, — сказал Дарклинг настолько твердо, насколько получилось при бившей его дрожи. — Она реальна. — Потому что олень и русалье оказались невыдумкой? — Потому что я уже видела ее. Она удовлетворенно улыбнулась, заметив удивление Дарклинга. — Моя повелительница, — к ним подошла девушка. — Мы приближаемся к ущелью. — Хорошо. Дарклинг оглянулся. Ущелье? Вокруг были только широкие морские просторы да айсберги. Алина прошептала девушке какие-то приказы. Незнакомка кивнула и побежала к люку. Алина окинула палубу долгим взглядом. Гриши и отказники к чему-то готовились, натягивая по периметру палубы канаты и занося ящики и бочки вниз. Подняв белые руки, на костяшках которых уже потрескалась кожа, и подышал на ладони. Дыхание создало иллюзию тепла, но она быстро сменилось всепоглощающим холодом. — Алина, — пробормотал Дарклинг. Поразительно, что произнесенные им слова не превратились в сосульки и не упали на палубу ледяными кольями. — Что? — поинтересовалась заклинательница. Она не могла не замечать его синие губы и крупные мурашки, покрывшие кожу. — Я не давал тебе замерзнуть. — Не давал, — согласилась Алина. Все, что она делала до этого, было своеобразной местью, ответом на все, что Дарклинг делал с ней и ее друзьями. Но, видимо, девушке наскучило просто повторять за ним. — Моя повелительница, — сладчайшим голосом обратился к ней Дарклинг. — Боюсь, я немного замерз. Не могли бы вы согреть меня? Алина склонила голову к плечу. — Как же приятно слышать твою мольбу, — она жестом подозвала Родиона, все это время ожидавшего в стороне. Сердцебит держал в руках шерстяное пальто, но не пошевелился, чтобы надеть его на Дарклинга. Алина забрала у помощника пальто и накинула его на плечи Дарклинга. Он бы предпочел засунуть руки в рукава, но даже так, застегнутое только две пуговицы, оно достаточно его согревало. Заклинатель пощупал ткань. Не шерсть, но что-то очень близкое к ней. — Работа одного из моих фабрикаторов, — любезно подсказала Алина. — Тепло? Дарклинг кивнул. Девушка вдруг поморщилась. — Запомни это чувство, ибо дальше будет хуже. Движение корабля замедлилось. Алина замолчала, принявшись снова изучать плавающие льдины. Дарклинг не видел здесь ничего особенного, но, похоже, был единственным, кто не понимал, что происходит. — Чего ты ждешь? — спросил Дарклинг. — Или чтобы это узнать, мне снова нужно умолять? — Есть два способа добраться до морской ведьмы. Первый будет стоить мне жизни дюжины людей и скорее всего превратит мой корабль в обломки. От второго мы получим обморожение и простуду, но, по крайней мере, мне не придется никого хоронить. Рулевой подал сигнал. — Пора, — Алина схватила Дарклинга за цепь и потянула его за собой. Они спускались предпоследними, позволив матросу закрыть за собой люк. Двое раздавали пледы и пальто из того же материала, что и верхняя одежда Дарклинга. Гриши и отказники, получив утепленную одежду, расходились по каютам, и только несколько оставались на своих местах. Несмотря на повышенный интерес к происходящему, Дарклинг воздержался от вопросов — все равно не получит на них ответов. Он держался в стороне, пока поток людей не спал, и в коридоре не остался только он, Алина и пару ее приближенных. Температура здесь, внизу, стремительно падала. Раздался свист, и корабль затрясся. Дарклинг уперся ногами в пол и прижался спиной к стене, не будучи уверенным, что в нынешнем состоянии сможет удержаться от падения. Что, черт побери, происходит? Этот корабль весит несколько тонн. Что может заставить его так сотрясаться? Это точно не волны. Такое ощущение, что вибрацию посылает что-то с самого корабля — а точнее, его нижних палуб… — Сколько у нас есть времени? — услышал Дарклинг вопрос Алины. Подняв глаза, он обнаружил, что девушка смотрит на него, хотя общалась явно к кому-то другому. — Полчаса, — недовольно сказал Родион. — Хорошо. Сообщи, если что-то пойдет не так. Алина снова взялась за цепь и потянула Дарклинга за собой. Когда он проходил мимо Родиона, то тот скривился. Не нужно было быть гением, чтобы понять: парень со шрамом недоволен, что его повелительница спит с их врагом, но не собирается ей это говорить. Молчаливая преданность, заслуживающая уважения и жалости. Дарклинг не удивился, когда Алина затащила его к себе в каюту. — И что теперь? — с озорными искорками в глазах спросил Дарклинг. Все мысли о морской ведьме и своем положении пленника ушли на второй план. Он снова видит Алину, слышит ее голос, и они у нее в каюте, совершенно одни… — А теперь… — Алина за секунду расстегнула две пуговицы его пальто. Лишившись крепления, одежда под собственным весом упала на пол, и тело Дарклинга моментально остыло. Алина толкнула Дарклинга назад. Он послушно упал на подушки и позволил взобравшейся на койку девушке поднять его руки над головой и закрепить цепь на спинке. — Теперь мы пойдем на дно. Им удалось согреться, но ненадолго. Покрытая испариной кожа быстро остывала, и если они не хотели превратиться в льдышки, им следовало одеться и забраться под несколько одеял. Дарклингу, чьи руки все еще были прикреплены к изголовью кровати, из возможных вариантов оставалось только намекнуть об этом Алине, но он предпочел мерзнуть, нежели спугнуть девушку, лежащую у него на груди. Ровное глубокое дыхание могло свидетельствовать о сне, однако Дарклинг был уверен, что она не спит, но погружена в какие-то серьезные мысли. Словно подтверждая его гипотезу, Алина вытянула руку и провела пальцами по месту укуса, которое она обновила несколькими минутами ранее. — Ты все говоришь, что не убиваешь меня, потому что я тебе для чего-то нужен, — произнес Дарклинг, нарушая тишину. — Именно так. Например, ты был нужен мне сейчас, чтобы согреться, — Алина скатилась с него и встала с койки. Вернула на место перекореженную одежду и потянулась, чтобы поднять с пола сброшенную во время акта страсти кефту. Только после того, как она утеплилась сама, девушка принялась помогать беспомощному Дарклингу. — И все же? — И все же я не собираюсь раскрывать карты раньше времени. Опять эти игры. — Алина, поверь мне, как только я найду способ снять эти кандалы, я заставлю тебя и твою команду поплатиться за то, что вы пленили и унизили меня. — Да? И как же? — без тени страха или переживания спросила Алина. Вероятность того, что Дарклинг сможет выбраться из плена, очевидно, казалась ей нулевой. Дарклинг на мгновение задумался. В голове было слишком много вариантов, которые он успел придумать за жалкие дни, проведенные в роли пленника. — Для начала, — медленно произнес, смакуя каждое слово. — Я убью твоего сердцебита. Вырежу глаза, ослепив его, а затем и язык. Я оставлю его истекать кровью, пока занимаюсь другими. Найду того, кто выстрелил в меня, и скормлю его ничегоям. Я убью твоих людей также, как они хотели убить меня, и можешь мне поверить — я запомнил, какие казни, по твоим словам, они мне приготовили. Он на мгновение блаженно прикрыл глаза, пока перед мысленным взором проносились картины того, как он собственными руками режет, топит, закапывает в землю этих глупых и никчемных предателей, решивших, что они достаточно сильны, чтобы противостоять ему. — А что насчет меня? — спросила Алина после продолжительной паузы. Дарклинг посмотрел в лицо девушки, которой было суждено править рядом с ним. Внешность подростка, но взгляд женщины, которая видела слишком много боли и утраты. — Тебя я оставлю напоследок. Твои люди будут умирать у тебя на глазах, но ты ничего не сможешь с этим поделать. А когда умрет последний, настанет твоя очередь, — произносить эти слова было трудно. Пускай Дарклинг был ее пленником, пускай она была причиной его страданий и унижения, но он не мог подавить воспоминания о прежней Алине, глядя на стоящую перед ним девушку. Он напомнил себе, что она — незнакомка, девчонка, возомнившая, что может занять его место. Но он — Дарклинг, Черный Еретик, древний гриш. Он не будет колебаться. — Я воспользуюсь твоей беспомощностью также, как ты пользуешься моей, но проявлю жестокость, которую, как ты наивно полагала, я никогда не обращу в твою сторону. Твои крики будут слышны в самой Ос Альте, но никто не рискнет прийти тебе на помощь. Дарклинг не озвучил самые сокровенные желания, пришедшие ему в голову. От них перехватывало дыхание, а кровь закипала в жилах. Он думал об Алине в своей постели и Алине, истекающей кровью; Алине, сидящей рядом с ним на троне и Алине, стоящей перед ним на коленях. — Ты будешь принадлежать мне, — пробормотал Дарклинг, возбуждение звенело в его голосе. Он думал, что Алина расстроится, испугается или хотя бы презрительно фыркнет. Вместо этого она улыбнулась, и у Дарклинга защемило сердце от мысли, как мало было в этой улыбке от прежней Алины. — Я уже говорила, что мне нравится видеть тебя связанным? — Да, — ответил Дарклинг, поморщившись. Если в первый раз во фразе еще был различим легкий флирт, издевка, то сейчас Алина, несмотря на улыбку, определенно говорила серьезно. — Я начинаю подумывать, что тебе не хватает еще и кляпа. Алина направилась к двери, намереваясь в который раз оставить его одного, связанного. Но прежде чем уйти, она прислонилась к косяку и кивнула на иллюминатор. Только сейчас Дарклинг обратил внимание на то, что снаружи царил мрак. Не могло же так быстро стемнеть? — Мы под водой, — сказала Алина, хотя после такого объяснения вопросов появилось только больше. — Единственный способ избежать столкновения с волнами-убийцами, которые посылает морская ведьма, дабы сократить число желающих с ней встретиться, — это срезать дорогу подо льдом. К сожалению, здесь сильное течение, поэтому скорость оставляет желать лучшего, да еще и холод, от которого замерзают даже мысли, но хотя бы такое путешествие безопасно. Дарклинг сдавленно засмеялся. Безопасно? Их окружает ледяная вода и толстая кромка льда. И какой бы способ не нашли люди Алины, чтобы решить проблему нехватки воздуха, наверняка что-то пойдет не так, и они окажутся без кислорода. И это Алина считает безопасным? — Мы будем плыть около трех дней, — продолжила Алина, не замечая его беспокойство. — Температура упадет еще ниже, но против этого у нас есть чай, алкоголь и теплые одеяла. Шквальные следят за работой системы воздуховода; воздух сжатый, так что первое время может болеть голова. Согласно моему опыту, эту часть пути лучше проспать. Вопросы? — Один, — Дарклинг провел языком по потрескавшимися от холода губам. У него был примерно миллиард вопросов, начиная от того, как устроен это корабль, и до мучающего его вопроса, как много Алина знает о морской ведьме. Вместо этого он задал тот, на который девушка скорее всего ответит честно, не увиливая. — Ты еще придешь ко мне? Алина долго изучала его. Когда-то, много лет назад, Дарклинг знал, о чем думает заклинательница Солнца, о чем она мечтает. Он мог предугадать почти что каждый ее шаг, хотя и были моменты, когда он, ослепленный собственными желаниями, не замечал, что его обводят вокруг пальца. Теперь же все было иначе. Стоявшая перед ним девушка — незнакомка, от которой он не знал, чего ожидать. Алина оттолкнулась от косяка и повернула ручку двери. — Зависит от того, как ты будешь себя вести. Это было шестое погружение, но только дважды они находились под водой так долго. Алина не шутила, говоря Дарклингу, что это путешествие лучше проспать, но у нее не было подобной роскоши. Она следила, чтобы члены ее команды не замерзли, нагревала солнечными лучами бойлер и оберегала своих людей от совершения убийства. Да, она смогла обеспечить Дарклинга охраной, но на ее корабле находилась еще полдюжины пленников, и она не могла защитить каждого. В конце концов, даже если бы у нее было время, чтобы поспать, она просто не сумела бы этого сделать: Алина настолько улучшила свои способности, что практически не нуждалась во сне. Сонливость подступала только от изматывающих встреч с Дарклингом, после которых Алина уставала физически и эмоционально, однако едва она закрывала глаза, как перед глазами вспыхивали воспоминания о будущем, которого ее лишили. — Зачем ты это делаешь? Алина вынырнула из потока мыслей и удивленно посмотрела на Родиона в зеркало. — Не люблю спутанные волосы, — ответила она, проводя расческой по волосам. Зеркало в каюте Родиона оставляло желать лучшего, но Алина не хотела идти к себе, где временно располагался Дарклинг. Что он думает о своем новом месте заключения? Что Алина решила держать игрушку поближе к себе или догадался, что это вынужденная мера? После неудачной попытки его гришей вырваться из плена их пришлось запереть поодиночке, и места на громадном корабле внезапно стало не хватать. — Зачем ты спишь с ним? — уточнил Родион. И прежде чем Алина могла уйти от ответа, продолжил говорить. — Он же наш пленник. Мы первые, кому удалось обхитрить его и пленить. Черт возьми, кто еще имел честь видеть унижение и стыд на его лице, когда он лежал у нас в ногах, скуля от боли? Нам удалось сломить его, но затем ты впустила его к себе в постель, и теперь он будет считать, что он снова хозяин положения. Алина тщательно обдумала его слова. Отложила расческу и принялась укладывать волосы в элегантную, но прочную прическу, чтобы волосы не помешали ей в самый неподходящий момент. — Как ты думаешь, Дарклинг когда-нибудь позволял кому-то доминировать над ним? Родион проанализировал все то, что он слышал о Черном Еретике, вспомнил рассказы Алины и добавил к получившемуся профилю свой собственный опыт кратковременного общения с ним. — Сильно в этом сомневаюсь, — фыркнул Родион, скрестив руки на груди. Дарклинг столетиями терпел королей, помыкавших им, но это было не в счет. У него все еще была власть над целой армией гришей, которая уравновешивала его бессилие против солдатов Первой армии. — Тогда ты должен понимать, что для человека вроде него ненавистно не иметь контроля даже в сексе. Я не «пустила его к себе в постель», как ты выразился, — про то, что первый раз и вовсе был не в постели, она тактично промолчала. — Я решаю, когда и как это будет. Он связан, так что я могу пользоваться им, как хочу. Алина увидела вспышку отвращения на лице Родиона. Ему было противно слышать такие подробности об интимной жизни девушки — либо потому что у них тоже что-то было, либо потому что в этот раз речь шла о человеке, которого сердцебит ненавидел всеми фибрами своей души. Было неправильно говорить Родиону такие вещи, но он должен был знать, по каким причинам Алина так поступает. Или думать, что знает. Алина закрепила заколкой последний локон и встала со стула. — Я застаю его врасплох и не на секунду не даю ему решить, будто бы это он управляет мной. Ему ненавистно, когда я ухожу, и тем слаще видеть его боль, когда я снова появляюсь на пороге комнаты. Я манипулирую им, заставляю его стонать мое имя и просить меня прекратить его мучения. — Это излишняя инф… — Однако, — перебила его Алина, идя в ва-банк. — Если ты не веришь моим словам, можешь поприсутствовать в следующий раз, чтобы лично увидеть недовольство и отчаяние на его лице. Настала очередь Родиона обдумывать ее слова. Он сжал руки в кулаки, затем медленно выпрямил пальцы. — Я верю тебе, — пробормотал сердцебит. — Если ты считаешь, что так надо, то продолжай играть с ним. Но Алина не поверила в его искренность. Он доверял ей в бою, но был готов подставить ее решения под сомнения из-за Дарклинга. Алина не могла допустить, чтобы человек, который был ее правой рукой, сомневался в правильности ее намерений. Даже если она сама не могла сказать точно, почему поступает так с Дарклингом и с самой собой. Алина вздохнула. — Что мне сделать, чтобы ты поверил моим словам? — Отдай его мне. Родион ответил сразу, не обдумывая этот вопрос. Желание поквитаться гложило его с той самой минуты, как они вычислили координаты расположения корабля Дарклинга. Алина ясно дала понять, что пленника нельзя трогать, и только преданность к ней удерживала Родиона от воплощения своего плана. Но время шло, события первого дня стали забываться. Команда хотела продолжения банкета. Алина взвесила все «за» и «против». Дарклинг был нужен ей живым — по многим причинам, и не всем из них она могла подобрать название. Она уверяла саму себя, что приходит к нему раз за разом, даже по несколько раз в день, потому что ей нравится играть с ним, что это — всего лишь очередной способ согреться и получить над ним полный контроль. Но когда она слышит, как Дарклинг произносит ее имя, когда нежно целует, хотя его запястья истерты в кровь из-за нее, в ней снова просыпается та маленькая девочка, которая верила, что заклинателю теней нужна она, а не ее сила. Теперь ей все труднее изображать безразличие и жестокость, так может, ей стоит послушать Родиона, прежде чем она окончательно сойдет с ума и произнесет вслух слова о том, что с Дарклинга можно снять кандалы? Эта мысль пришла к Алине несколькими часами ранее, когда она лежала на груди пленника, ожидая, когда выровняется дыхание, и жалея, что он не может запустить пальцы ей в волосы, провести ладонью по обнаженной коже и сжать ее в объятьях. Весь ужас подобной мысли дошел до нее лишь сейчас. Но сможет ли Родион сдержаться, не переступит ли в жажде крови порог допустимого? Если ее верный сердцебит убьет Дарклинга, она лишится последнего шанса на возвращение прошлого, а если откажет ему, то потеряет свое настоящее. — Хорошо, — сказала Алина, сама не поверив, как ровно и спокойно прозвучал ее голос. Родион уставился на нее, не скрывая своего удивления. — Хорошо? — Да. Я не против, — Алина нацепила свою лучшую маску — маску безразличия, и расправила плечи. «Я не семнадцатилетняя девочка, которой можно управлять, — подумала она, закрывая на замок чувства и тревогу. — И никто не смеет играть со мной или ставить под сомнение мои решения.» — Или это не то, что ты хотел услышать? — Я просто думал… — он замолчал. — Просто думал, что я поддалась детской влюбленности и встала на его сторону? Красные пятна, вспыхнувшие на шее Родиона, были красноречивее любых слов. — Я не испытываю к Дарклингу никаких чувств, кроме ненависти, — бросила Алина, игнорируя головокружение от осознания, что ее слова на самом деле ложь. — И если ты сомневаешься во мне… — Никогда, моя повелительница. Алина позволила себе выдохнуть с облегчением. — Тогда займись нашим пленным, но помни, что он нужен нам живым. Губы Родиона изогнулись в кривой улыбке. Обида и недоверие прошли, словно и не было этого короткого спора. — Я должен пойти к нему прямо сейчас, или сначала я могу убедиться, что моей повелительнице хватает тепла? Вместо ответа Алина закинула руки ему на шею и притянула его к себе для поцелуя, чтобы утолить печаль и тревогу в удовольствии. Забыть обо всем, просто забыться… Услышав скрип задвигающегося засова, Дарклинг не пошевелился и даже не открыл глаза. Было легко представить, как Алина забирается под одеяло, прижимается к нему, боясь разбудить. Или наоборот, требовательно целует, ожидая ответной ласки. Ему ни разу не удалось предугадать, чего она хочет, но он послушно выполнял все ее просьбы. Он продолжил делать вид, что спит, надеясь на благосклонное настроение Алины. Это оказалось ошибкой. Сильные руки стащили его с кровати и дернули за цепь, выдергивая ее из паза. Дарклинг ударился головой о прикроватный столик, но успел вытянуть руки перед собой, смягчив падение. Нападающий пнул его в живот. Дарклинг сжался, подавив вскрик. — Как же долго я этого ждал. — Родион. Родион замахнулся, чтобы нанести новый удар, но Дарклинг был готов. Он схватил сердцебита за ногу и дернул на себя. С грохотом Родион упал на спину. Дарклинг моментально вскочил с пола. Дверь была заперта, и он не успел бы ее открыть до того, как Родион его обезвредит, поэтому вместо попытки побега заклинатель теней набросился на противника. Цепь, которой были скованы его запястья, послужили хорошим орудием для удушения. Лицо Родиона покраснело. Дарклинг не собирался его убивать, только вырубить, но даже этого он не успел. Он находился в невыигрышной позиции по отношению к сердцебиту, и Родион, воспользовавшись весом своего тела, сбросил с себя пленника и вскочил на ноги. Дарклинг замешкался: упав, он неудачно вывернул руку, и ценные секунды ушли на осознание, что запястье не сломано. В следующее мгновение его приложили головой о пол, а затем вздернули на ноги и прижали к стене. — Твоей повелительнице не понравится, что ты нарушил ее приказ меня не трогать. Родион засмеялся. Сквозь гул в ушах от удара о пол смех звучал искаженно, не по-настоящему. — Не понравится? — повторил он, издевательски ухмыляясь. — Да будет тебе известно, она сама подарила тебя мне. Дарклинг неверяще уставился на сердцебита. Он врет. Говорит это, чтобы Дарклинг разозлился и отвлекся. Или его слова — правда? Могла ли Алина передумать? Она говорила, что будет охранять его от своих людей, пока он ей нужен, но что, если все изменилось? Если он отыграл свою роль, сам об этом не догадываясь, и теперь его отдали в руки тех, кто желал отмщения? В голове зазвучал ровный голос Алины, рассказывающий, какие казни были придуманы для него. Его замутило. — Неужели ты и правда все это время думал, что она на твоей стороне? — не скрывая своего веселья, спросил Родион. Реакция Дарклинга приводила его в восторг, как мальчика, получившего на день рождения щенка. А может, он радовался, что наконец сможет осуществить все, что задумывал с тех пор, как Дарклинг стал их пленником. — Что она отдала тебе свою каюту, свое тело — потому что ты для нее что-то значишь? Ей просто нравилось наблюдать, как ты предаешь самого себя ради кусочка заботы и доброты. Но, как видишь, ты ей быстро надоел. Дарклинг выдавил полуулыбку. — На самом деле, я думал, когда же ей наскучит притворяться, — Дарклинг плюнул в лицо Родиону. Тот дернулся; он ослабил хватку всего на мгновение, но за эту долю секунды Дарклинг ударил его коленом в пах, и сердцебит сложился пополам. Еще один удар, сопровождающийся звуком ломаемой кости. Бедному сердцебиту теперь понадобится помощь портнихи, чтобы аккуратно вправить нос. — Вот и поменялись местами, — тяжело дыша, пробормотал Дарклинг, глядя на лежащего на полу Родиона. Сердцебит прижимал ладонь к носу; между пальцев сочилась кровь. Но победа длилась недолго. Живот пронзила острая боль, от которой перехватило дыхание. Ощущение было такое, словно в него вонзили кинжал и повернули оружие вокруг своей оси, расширяя рану, но конечно же, Родиону это не требовалось. Он мог играться с органами Дарклинга, даже не прикасаясь к нему. Родион подсек его, и заклинатель теней упал на колени. — Тебе еще слишком далеко, чтобы занять мое место, — прохрипел сердцебит, поднимаясь с пола. Он мог остановить сердце Дарклинга, как тогда, при его неудачной попытке сбежать, но это означало конец игры. Дарклинг закашлялся. Что-то теплое потекло по подбородку. Он вытер его тыльной стороной ладони и уставился на яркую кровь на своей руке. — Столько хочется с тобой сделать, что даже не знаю, с чего начать, — Родион больше не ухмылялся, но алчный блеск в глазах никуда не делся. — А ты сделай, как Алина. Начни с удовольствия. Дарклинг вскрикнул, почувствовав стреляющую боль в паху. Дыхание со свистом вырывалось из легких, перед глазами возникли черные пятна. Он стиснул зубы, проглатывая болезненный стон и борясь с желанием свернуться калачиком. — Точно. Спасибо, что напомнил. В ушах зазвучал строгий голос матери: «Борись за эту жизнь, какой бы она ни была. Неприятели и обидчики могут сколько угодно считать, что победили, но не давай им возможности плясать на твоей могиле. Борись, даже если кажется, что смерть лучше того, что тебя ожидает. Держись за эту жизнь, и сможешь увидеть, как они умирают, пока ты продолжаешь жить.» Он выжил после ранения, стерпел все унижения и остался жив даже после того, как ему остановили сердце. У него нет права умирать, корчась от боли и моля Святых, чтобы его мучения прекратились. Может, он больше не может считаться самым могущественным и устрашающим гришем в мире, но он все еще заклинатель теней и древний. И этого у никто не отберет. Дарклинг поднял руки. Его запястья были скованы прочными цепями, но их длины хватит, чтобы метнуть разрез — пусть даже это и заберет его последние жизненные силы. Он умрет, но умрет победителем. На лице Родиона промелькнуло недоумение, и Дарклинг не сразу понял, что противник смотрит не на него, а на что-то за его спиной. — Даже не думай об этом, — раздался тихий, но властный голос. Дарклинг обернулся. Боль в животе и паху пропала, оставив после себя неприятное жжение и покалывание. Алина стояла на пороге, по ее лицу ничего нельзя было прочесть, но взгляд, которым она одарила Дарклинга, был сродни вылитой на голову ледяной воде. От двери шел пар: похоже, она нагрела металлическую щеколду, на которую была заперта дверь, чтобы та выскочила из паза. Алина перевела взгляд на Родиона. Его шея покрылась пятнами от смущения и злости. Парень опустил глаза и раздраженно вытер рукавом кровь с лица. — Если ты не против, я немного занят, — бросил ей Родион, словно Алина оторвала их от игры в кости, а не драки на смерть. — Вы закончили. — Вот как. А мне казалось, у нас был договор. Алина промолчала. Родион издал звук между смешком и фырканьем. — Знаешь, милая, я не успеваю за сменой твоего настроения. Он в два шага пересек каюту и оказался у двери. — Позови меня, когда определишься, ради чего держишь его живым, — он замер на пороге, глядя на Алину, но она так и не подняла на него глаза. Родион ушел. Прошли долгие минуты, прежде чем Алина сдвинулась с места. Но едва она шагнула в его сторону, как Дарклинг покачал головой. — Не подходи ко мне, — тихо произнес он. Алина послушно остановилась, но во взгляде читался вопрос. Дарклингу захотелось рассмеяться, глядя на непонимание на ее лице. После всего, что произошло, она правда не понимает, почему он не хочет, чтобы она прикасалась к нему? — Ты отдала меня ему. Подарила, как игрушку для битья. С меня хватит твоих игр. Хватит твоей лжи о том, что тебе «пришлось так поступить», что я еще легко отделался. Я не хочу знать, почему ты сделала это. Он думал, что она снова начнет возражать, что это никакая не игра, но Алина не сказала ни слова. — Ты собирался разрезать его пополам, — наконец сказала она. Дарклинг тихо засмеялся. — Вот что тебя волнует. Что я едва не убил твоего любовничка, а не то, что он со мной делал. Главное, чтобы я и дальше мог ублажать тебя, верно? — Да. Ответ прозвучал так неожиданно, что Дарклинг растерялся. Но затем на смену удивления пришла пустота. Алина даже не отрицает, что ей все равно, что с ним. Не оправдывается, не просит прощения. Все действительно было игрой. — Спасибо за откровенность, — слова прозвучали ровно и безэмоционально, вопреки вспыхнувшему внутри огню. — Мне нужно снова тебя привязать. — А еще есть к чему? — равнодушно поинтересовался Дарклинг. — Твой ненаглядный с такой силой сдернул меня с кровати, что я сомневаюсь, что крепеж остался на месте. Алина подошла к нему, но Дарклинг не спешил подниматься: не хотел, чтобы его снова привязывали, как животное на пастбище, но еще и потому, что все внутренности ныли и негативно отреагировали на мысль о том, что надо выпрямиться. Он запрокинул голову, чтобы посмотреть на заклинательницу Солнца. Он стоял перед ней на коленях, как в первый день на корабле, только теперь они были здесь одни, без публики, желающей увидеть, как прольется его кровь. Дарклинг неожиданно понял, что если Алина сейчас опустится рядом с ним на колени и поцелует его, то он не оттолкнет ее. Это осознание было таким внезапным, что он перестал дышать. Несмотря на все, что она с ним сделала, что позволила своему сердцебиту избить его и вывернуть наизнанку, он все еще нуждается в ней. Дарклинг увидел в этом насмешку вселенной, злую иронию, над которой сейчас потешаются святые. Много лет назад Дарклинг обманул Алину, играл с ее чувствами, угрожал ее друзьям. Он бросил следопыта к волькрам и стал причиной появления шрамов на лице и в душе Жени. Намеревался отрезать от Алины по кусочку, чтобы заставить Мала искать морского хлыста, и преследовал ее в Малом Дворце в виде введения. Но она продолжала видеть в нем человека, надеялась спасти его от самого себя. Он ощущал через связь ее желание, рвение одинокого сердца найти в нем покой и удовлетворение. Она хотела его и ненавидела себя за это. И что теперь? Они поменялись местами, только душевные пытки Алина заменила физическими. — О чем ты думаешь? Дарклинг заморгал, выбрасывая из головы размышления о жестокой судьбе. — Что? — У тебя было такое выражение лица, словно… — Алина осеклась и покачала головой, будто бы не соглашалась с собственными мыслями. — Ты можешь подняться? — Не уверен. Дарклинг неуклюже оттолкнулся от пола и поднялся на ноги. Его шатало, но Алина обхватила его за талию и помогла дойти до койки, на которую заклинатель тут же опустился. Появились неприличные мысли о том, что Алина могла бы присоединиться к нему, чтобы приглушить боль, но он прогнал их прочь. Он открыл рот, чтобы прогнать не только дурные мысли, но и Алину, но так и не нашел подходящих слов. Девушка изучила сорванный крепеж и раздраженно дернула уголком губ. — Если вдруг решишь напасть на входящего, помни, что этим человеком могу оказаться я, — сказала она, убедившись, что на данный момент не может привязать Дарклинга к кровати. — Думаешь, меня это остановит? Алина посмотрела на него. Дарклинг мог поклясться, что ее взгляд замер на его губах, прежде чем подняться к глазам. — Не особо. Алина постучала в дверь, не особо надеясь, что ей откроют. У нее вырвался смешок, когда она сообразила, что от одного парня тут же побежала к другому — как раньше бегала от Мала к Николаю, от Николая к Дарклингу. Заклинатель теней остался прежним, вместо следопыта был сердцебит. В ее команде был внук Николая, но затаскивать его в постель Алина не была намерена. Она уже повернулась, чтобы уйти, когда дверь распахнулась. — Что, так быстро? — ехидно спросил Родион. Он вытер кровь с лица и частично вправил нос. — Он и раньше был так скор на удовлетворение физиологических потребностей, или это я перестарался? — Я могу войти? — Алина проигнорировала слова сердцебита. Если в ход пошел сарказм, значит, он больше не злится. По крайней мере, на нее. — А стоит ли? Не дожидаясь ответа, Родион подвинулся, пропуская ее в каюту. — Моих извинений будет достаточно, или мне нужно объяснять, почему я так поступила? — Мне не нужно ни того, ни другого. Первое будет излишним, а второе и так знаю, — Родион помолчал, обдумывая что-то. — Он не заменит тебе Мала. — А ты заменишь? — грустно улыбнувшись, спросила Алина. Родион пожал плечами. — Никогда к этому не стремился. Ни для кого в команде не было секретом прошлое Алины. Они знали об усилителях, о ее отношениях с Малом и странной, вынужденной связи с Дарклингом, о которой пришлось рассказать, чтобы закрепить в их головах простую истину: Дарклинг — искусный манипулятор, и любой может попасться на его обман. Но только Родион из ныне живущих знал больше, чем кто-либо. Только он знал, что собирается пожелать Алина, и хотя девушка боялась, что подобное откровение изменит отношение между ними, сердцебит остался верен ей. Она не хотела рассказывать ему, делиться тайной, принадлежащей только ей, но признание само вылетело из ее рта, когда Родион застал ее, рыдающую на полу в спальне. — Думаешь, это плохая идея? — Алина зябко потерла руки. От продолжительного холода болела голова и трескалась кожа, но если верить рулевому, они почти доплыли. — Что именно? Плыть в гости к морской ведьме, которой черт знает зачем понадобился Дарклинг, или пытаться зачать от него ребенка? Хочешь верь, хочешь нет, но это не самое странное, что было в моей жизни после встречи с тобой. Алина засмеялась. Это был тихий смешок, но все же — она так долго изображала грозного гриша, что, казалось, разучилась веселиться. Родион подошел к ней и прижал к себе, запустив пальцы ей в волосы. — Я хочу видеть, как он умирает от моих рук, — прошептал он Алине на ухо. — Но если он тем или иным образом может подарить тебе ребенка, то я не буду тебя останавливать. Заклинательница солнца зажмурилась, сдерживая слезы, и крепко обняла его. В своем сне Дарклинг также лежал кровати, как и сейчас, но в отличие от реальности, с ним была Алина. Он сразу понял, что ее визит всего лишь сновидение: его руки были свободны от оков, и он упирался ими в матрас, чтобы не раздавить ее. Все это время Алина была сверху, контролируя его и не давая перехватить инициативу. Всю сущность Дарклинга распирало от противоречивых чувств. Он хотел ее достаточно сильно, чтобы ему было все равно, как и где они предаются страсти, и в то же время ненавидел ее за то, что она помыкает им. Алина выгнулась дугой, на выдохе произнося имя Дарклинга, его настоящее имя, которое, разумеется, Алина не из сна знать не могла. — Зачем ты делаешь это со мной, — прошептал Дарклинг, обращаясь к самому себе, а не к плоду своего воображения. — Что тебе от меня нужно? Пока Дарклинг ворочался между сном и реальностью, его мозг усиленно работал, отыскивая связь между морской ведьмой, Алиной и ее новым любимцем-сердцебитом. Как калейдоскоп, в памяти пронеслись воспоминания, начиная с того дня, как Алину привели в палатку гришей после того, как она осветила Каньон, до сегодняшней драки с Родионом. Детская привязанность Алины к Малу, мечта о тихой жизни отказницы. Поиск морской ведьмы, но не ради жар-птицы. Печаль и горечь, проскальзывающие у нее на лице, когда ей казалось, что он на нее не смотрит. Месяцы траура после смерти Мала и внезапное возвращение Алины, но уже более жестокой и холодной. Охрана Дарклинга и ее визиты к нему. Что тебе нужно, Алина? Проснувшись, Дарклинг по привычке взглянул на иллюминатор, но не увидел ничего, кроме кромешной тьмы морских глубин. Он откинулся обратно на подушки и неосознанно потер запястья, где кандалы ночью впивались в кожу. Во рту был слабый привкус от поцелуя Алины, но он не помнил, был поцелуй реальным или отголоском сна. За неимением других дел, Дарклинг предпринял попытку вспомнить, что же ему снилось, и тело моментально отреагировало, когда ему это удалось. Приятный сон, но от этого было только хуже. Что тебе нужно, Алина? Вздох замер в груди, когда после сцен, которые он припомнил, пришел и найденный сквозь сон ответ на мучивший его вопрос. Паззл неожиданно сложился, и теперь у Дарклинга было объяснение всему. Или почти всему… Вскочив с кровати, Дарклинг быстро привел себя в порядок — не будучи прикрепленным к кровати на короткой цепи это было сделать гораздо проще — и сел обратно на матрас, дожидаясь прихода Алина. Вчера она ничего не говорила, но если ничего не изменилось, то уже сегодня они должны доплыть до убежища морской ведьмы. Значит, велика вероятность, что Алина лично зайдет за ним, но даже если это будет не так, Дарклинг настоит на разговоре с ней. Ему требовалось прояснить некоторые моменты и узнать, права ли его догадка. И вне зависимости от ее ответа, это может изменить все. До прихода Алины прошло не больше часа, но шестьдесят минут для Дарклинга тянулась как маленькая вечность. — Уже проснулся, — констатировала Алина, входя в комнату и прикрывая дверь. Сегодня на ней снова была та роскошная кефта, обитая густым мехом, но в этот раз ее дополняли длинные перчатки и прочные ботинки. — Мы почти… — Мы можем поговорить? — перебил Дарклинг. Алина удивленно на него посмотрела, но потом опустила глаза на его пальцы, сжимающие простыню, и нахмурилась. — Что случилось? Ты хорошо себя чувствуешь? — она пересекла разделяющее их расстояние. Вытянула руку, намереваясь коснуться его, но так и не решилась на этот жест. — Если Родион вчера… Я могу позвать лекаря. — Не нужно. Просто поговори со мной. — О чем? Дарклинг сглотнул. Пока он дожидался ее прихода, то прокрутил в голове их будущий разговор у себя в голове, продумывая реплики. Каждый раз он спрашивал ее по-разному: гневно, с любопытством, безразлично, с издевкой… Но когда он заговорил, его голос звучал напряженно и с ноткой страха. — Ты пытаешься забеременеть? Часть его все еще надеялась, что в ней проснется та прежняя Алина. Что ее глаза наполнятся слезами, что она упрямо топнет ножкой и заявит, что это не его дело. Но та Алина давно уже исчезла, и Дарклинг намеревался понять, почему. Заклинательница Солнца никак не показала, что слова Дарклинга ее задели. — И что? И что? Вот и все, что ты можешь сказать? Она приходила к нему все эти дни, и была тем, кто контролировал ситуацию. Но ее ни разу не волновал вопрос последствий. Когда Дарклинг допустил вариант, что Алина пытается зачать ребенка, многое обрело смысл. Но почему от него? Версию с эмоциональной привязанностью он отмел сразу. Возможно, отголосок ее чувств к нему частично повлияли на ее желание сохранить ему жизнь, но если Алина всерьез подошла к этому вопросу, то наверняка подумала о том, чем для нее может обернуться ребенок с кровью ее врага. И Дарклинг видел, как девушка смотрела на сердцебита. Ее связывали с ним теплые чувства, но определенно не такие прочные, как было со следопытом. Почему не сделать его отцом ребенка? С чего вдруг человек, в котором Алина видела только заклятого врага, предпочтительнее верного любовника, который отправился за ней к морской ведьме? Дарклингу были нужны ответы, и ради них он был готов пойти на поводу у Алины. — Почему от меня? — напрямую спросил он. Взгляд Алины переместился куда-то в сторону. Было очевидно, что сейчас она принимает, стоит ли раскрывать Дарклингу карты. — Что ты знаешь о смерти Мала? — неожиданно спросила Алина. — Не так уж много. Он погиб на границе Фьерды, около сорока лет назад. Алина стянула перчатки и бросила их на прикроватный столик. — Тридцать девять, — подправила Алина. Она не поднимала на Дарклинга глаз, а он мог смотреть только на нее. Ее голос снова звучал равнодушно, словно она не говорила сейчас о человеке, которого до сих пор горячо любила. — Он погиб из-за меня. Мал хотел, чтобы я бросила искать жар-птицу и переехала с ним в Керамзин, чтобы начать новую жизнь. Может быть даже, открыть собственный приют, стать полноценной семьей. — Этого хотел он. Но чего хотела ты? — если Алина соблазнила Дарклинга только ради мечты Мала завести ребенка, заклинатель самолично бросится в море, как только они всплывут на поверхность. — Того же, — резко ответила Алина. — Просто… не сейчас. Когда Равка стала бы безопасным местом. — Она никогда такой не была. И никогда бы не стала. Дарклинг прикусил язык, сообразив, что девушка сейчас просто развернется и уйдет, унося тайны с собой. Поэтому он заговорил, и хотя его слова звучали поспешно, они были искренними. — Но я понимаю твое стремление желать своим детям безопасности. Прежняя Алина бы спросила, были ли у него когда-нибудь дети или кто-то, кого бы он опекал и о ком бы заботился. Нынешняя Алина пожала плечами. — Тогда я не осознавала, что Равку не изменить по щелчку пальцев. Поэтому я пообещала ему, что мы делаем это в последний раз. Что если Мал не сможет найти жар-птицу за эти две недели, то мы вернемся и забудем об усилителях, как о страшном сне. Но я понятия не имела, что… — девушка запнулась. Ей никак не удавалось закончить предложение, но это не имело ничего общего с недоверием к Дарклингу. Воспоминания о Мале дали трещину в ее броне. — Я бы не отправила его на север, если бы знала… — Никто и не думает, что ты бы поставила бы поиску жар-птицы выше жизни Мала, — тихо сказал Дарклинг, решив, что Алина пытается сказать, что не поступила бы так, если бы знала, что действительно будет последний поиск для следопыта. Но Алина закачала головой. — Я бы не отправила его север, если бы знала, что уже ношу под сердцем его ребенка. Дарклинг застыл. — У тебя… у тебя есть ребенок? — Нет. Отрицание прозвучало настолько равнодушно, что Дарклинг сразу почувствовал, какую душевную боль сейчас испытывает Алина, которой приходится заново переживать тот кошмар. Он взял ее за руку и потянул девушку к себе. Заклинательница Солнца замерла. В ее глазах блеснули слезы. Вытерев их тыльной стороны ладони, Алина сбросила руку Дарклинга, но села рядом с ним на кровати. — Я узнала, что беременна, через два дня после похорон Мала. И через три месяца я потеряла ребенка. Дарклинг не нашел в себе жестокости, чтобы спросить, что случилось. Вместо этого он подумал о тех месяцах, что Алина провела в уединении. Он дал ей время оправиться от смерти следопыта, но и понятия не имел, что она потеряла не одного, а двух близких ей людей. Разве он заметил это? Обратил ли внимание, что печаль девушки неожиданно вернулась, хотя прошло время после смерти Мала? Или был слишком поглощен размышлениями, стоит ли ему захватить столицу, пока Алина отсутствует? Теперь он понимал, что так повлияло Алину. Смерть Мала не сломила ее. Безусловно, она оставила отпечаток на ней, но не это стало причиной изменения ее характера. Алина потеряла ребенка, а вместе с ним — последнюю надежду на свой покой. — Затем я встретила одного парня, отказника. С ним было хорошо. Это было несерьезно, но мне было нужно отвлечься, и он прекрасно для этого подходил. Только через полгода я поняла, что мы совершенно не думали о предохранении. Но я не забеременела. Я приняла это за подарок судьбы — тогда я только начинала свой путь генерала, и ребенок был мне совершенно ни к чему. После этого я была осторожнее. Пока в моей команде не оказался Родион. — Ты любишь его? — вопрос сам сорвался с языка Дарклинга. — Не так, как люблю… любила Мала. Настоящее время в первоначальной версии ранил Дарклинга, и заклинатель испугался этого. — Теперь я хочу ребенка. Но все мои попытки закончились неудачей. — И ты решила использовать меня, — заключил Дарклинг. — Причина, по которой я держу тебя живым, не связана с этим, — Алина вскочила на ноги. Схватив со столика перчатки, она натянула их обратно на руки. — Но да, я пришла к выводу, что раз ты все равно мой пленник, то от тебя может быть польза. — И тебя не беспокоит тот факт, что у тебя может быть ребенок от твоего врага? Алина посмотрела на него. От мимолетной слабости не осталось ни следа. Дарклингу пришла глупая мысль, а не приснилось ли ему признание Алины, не было ли это очередной шуткой его помутневшего сознания. — На войне все средства хороши. И если вдруг мои попытки с тобой увенчались успехом, то я сделаю все возможное, чтобы его наследство не играло никакой роли. В противном случае мне поможет морская ведьма, и твоя кровь послужит мне для другого. А теперь вставай. Твое время вышло.