Лучшие школьные годы.

— Тамби, ты должен мне помочь, — неожиданно попросил Эмир, отодвинув чуть в сторону тетрадь, когда закончил дописывать задание. Их потихоньку подготавливали к тому, что могло бы быть на экзаменах. Сказать, что Тамби на мгновение погрузился в дежавю, — ничего не сказать. Он был уверен, что помощь с правилами русского языка его другу не нужна. Но была другая, более сложная тема. — С чем? — он продолжал делать записи в тетрадь, но теперь слушал вполуха просьбу. — Ты не знаешь, что нравится Илье? — полушёпотом спросил Эмир, даже чуть затаив дыхание, словно спрашивал о чём-то совсем тайном или запрещённом. — Ну, зависит от того, для чего ты спрашиваешь, — также осторожно отзывался Тамби. Он узнавал у Макарова очень много всего, как и у большинства тех, с кем общался, и на удивление о многом помнил. — Я не знаю, что дарить на Новый год, — Кашоков слегка нервно крутил в пальцах синюю ручку, стараясь подбирать слова, чтобы его внезапный порыв не выглядел слишком странным. Он сам не до конца понимал причины некоторым своим действиям. — В прошлый год вы мне такую хуйню подарили. — Да почему сразу хуйню? Мы вообще-то старались, — Масаев едва сдержал смешок, почувствовав как его пнули по ноге под столом за такое. — Зачем мне семь томиков стихов Пушкина?! — буквально прошипел возмущённо Эмир. Ему с головой хватило бы и одного, учитывая, что у него всё ещё была обширная библиотека, в том числе с Пушкиным. — Ну, это же весело! — парировал в ответ Тамби. В тот день смешно было всем, кроме самого друга, а после они ещё неделю извинялись. — Нет! — уже чуть громче произнёс Эмир, чем привлёк внимание учительницы. Она приподнялась с места, чтобы посмотреть на старосту класса и недовольно покачала головой. И какой пример он подаёт другим? Оставшиеся минуты до конца урока пролетели незаметно, пока он всем своим видом показывал абсолютное возмущение и записывал в тетрадь задания на домашний разбор. Тамби в сочувствии периодически поглядывал на друга. Следующего урока у них не было, но был урок после него, из-за чего в их школьном дне образовывалось окно размером в сорок пять минут. Рустам предложил сходить до магазина и все с ним согласились. Как только они втроём оказались за пределами класса, Эмир решил вернуться к своему не разрешённому вопросу. — Я хочу подарить что-то интересное, — и он действительно был настроен серьёзно. — Но если вы подарите мне хуйню — я передумаю. — Да почему сразу хуйню-ю? — подозрительно протянул Рустам, тут же со смехом уворачиваясь от летящего в него рюкзака, который в итоге прилетел в Тамби. В прошлом году вся их огромная компания, надарившая ему стихов Пушкина, получила от Кашокова мягкие игрушки в виде символа следующего года с вышитыми на них именами. Илья рассказывал, что игрушку забрала младшая сестра, которая теперь всем вокруг рассказывала, что игрушка — это её брат. Эмир видел её в школе пару раз и считал милой девочкой. Рустам отдал игрушку со своим именем родителям, чтобы их сын всегда был с ними. У Тамби она стояла на полке в комнате. А Нурлан и Алексей обменялись своими игрушками в тот же день, посчитав это довольно забавным. Судьбу остальных он не знал, но верил, что их хотя бы не сожгли. На улице они поймали Илью, который с энтузиазмом согласился пойти с ними до магазина. Пока они шли, Рустам напомнил друзьям, что у Масаева скоро день рождения. И вечеринка по этому поводу у того дома. Тамби отшучивался, что из гостей должна была бть только их компания, потому что квартира у них не резиновая, но на деле очень многие хотели к нему попасть и поздравить. Разговор быстро вернулся в сторону подарков, которые очень сильно подрывали спокойствие Эмира. Весь проходящий год он мстил друзьям за подарки на прошлый новый год, задаривая их всякой всячиной на дни рождения. И никто не был обижен, потому что все помнили, как он отреагировал на тот самый подарок… — Ты ведь можешь сам у него спросить, — напомнил Тамби о теме их разговора Эмиру, выбирающему на полках напитки, пока рядом не было остальных, — про подарок. — У меня не получается! — Да ты же не пробовал! — Тамби чуть все пачки сухариков не выронил от возмущения. Он был уверен, что Кашоков даже не пытался поговорить об этом, решив сразу пойти по лёгкому пути и узнать все у друга. — Да бля-я, — Эмир обречённо застонал, не желая ничего отвечать на такой обезоруживающий аргумент. У него не было возможности, как бы сильно он ни хотел. Почти все их пересечения были в рамках репетиций и несколько раз в коридорах школы, когда Илья развешивал пару нарисованных новогодних плакатов. Он крутил в руках стеклянную бутылку лимонада и сомневался. Они общались друг с другом. Эмир тоже знал многие вещи о своих друзьях и не был против смешных подарков, но ему самому хотелось чего-то особенного в этот Новый год. На вечеринке он мог бы поболтать с Ильёй и действительно лично узнать, чего бы тому хотелось. Если смелости хватило бы. И вечеринка была отличным способом для всех отвлечься от подготовки к новогоднему школьному концерту. Он уже подготовил подарок-отомщение для Масаева, который был основным инициатором прошлогоднего новогоднего подарка для него, и ждал дня празднования. Эмир периодически ловил на себе взгляд Ильи, пока они бродили по магазину, и улыбался ему в ответ. — А ты хочешь себе на ДР что-то конкретное? — поинтересовался Макаров, когда они вчетвером оказались вновь на улице. До урока оставалось ещё около двадцати минут, которые они собирались провести за пределами школьной территории. — Да, Тамби, — со всей серьёзностью тут же подхватил этот вопрос Эмир, — например, томик стихов Пушкина? — Нет! — со смехом запротестовал Масаев, невероятно сильно надеясь, что это просто дружеская шутка. Тот выполнял своё обещание всем им отомстить, но не таким же подарком. — Тогда сочувствую, — приободряюще похлопал его по плечу Эмир, выдержав небольшую паузу. Он, конечно, шутил, но будущему имениннику об этом знать было необязательно. Илья и Рустам рассмеялись, наблюдая за этим диалогом и невозможной актёрской игрой Кашокова, который еле сдерживал себя, чтобы не засмеяться в голос. Вдруг в лицо Рустаму прилетел снежок и от неожиданности он поскользнулся на промёрзшей дорожке, шлёпнувшись на землю. Все одновременно обернулись в ту сторону, откуда снежок прилетел. Чуть поодаль от них стоял Сабуров с несколькими снежными шариками в руках и абсолютным недоумением на лице. И Щербаков, который всеми силами делал вид, что он тут не при делах и намекал, что произошедшее — дело рук Нурлана. Пока они впятером переглядывались, Рустам вытер лицо от снега рукавом куртки и скатал ответный снежок, который был в два раза больше. Он ловко поднялся на ноги и с разбегу кинул его в сторону этих двоих. Алексей попытался увернуться, но тоже поскользнулся и свалился в снег, прихватив с собой Нурлана, выронившего все снежки из рук. — Да почему всегда я? — возмущённо воскликнул Нурлан, попытавшись подняться, но теперь сам поскользнулся и упал обратно. Он задавался вопросом почему всё ещё общался с этими идиотами, но совсем неискренне.

ХХХ

Погода потихоньку становилась всё хуже и хуже. Если бы каждый день падал только один снег, то ситуация обстояла бы гораздо лучше, но ничего не бывает так, как многим хотелось бы. И если вчера землю припорошил лёгкий снежок, а лужи покрылись едва ощутимой коркой, то уже сегодня во всю с затянутого серыми тучами неба шёл проливной дождь. Ни у кого не было с собой зонтов. Половина школьников весь день уныло наблюдала из окон за непрекращающимся ливнем, а вторая половина представляла сколько было бы гололёда наутро, если температура за ночь вновь опустилась бы. Илья относил себя ко вторым, но сидел и бездумно пялился в окно как первые. С каждым днём как будто прибавлялось всё больше забот, хотя их было всё столько же, сколько и неделю, и две недели назад, они просто никак не заканчивались. Он учил свой текст для выступления каждую свободную минуту, дорисовывал плакаты и после уроков и между ними и репетициями, а ещё продолжал посещать свои секции. Ко всему прочему он думал и о подарках. На носу был Новый год и у нескольких его друзей дни рождения. Для некоторых Макаров уже успел придумать и купить подарки, но остальные оставались загадкой, которую было не так уж и просто разгадать. Например, Эмир. Он хотел подарить ему что-нибудь полезное и запоминающееся, чтобы он пользовался этим и вспоминал об Илье, а не просто поставил на полку и забыл. Как семь томиков стихов Пушкина. Подарки для Тамби он уже купил. Но что подарить Кашокову и на день рождения, и на Новый год ещё не решил, и от этого переживаний становилось только больше. Он едва ли был сосредоточен на проверочной работе, которую писал его класс, и ничего не мог с собой поделать. Сидящий рядом за партой Антон с сочувствием иногда поглядывал на друга, не догадываясь обо всём бардаке, что творился у того в голове. После окончания урока и обеденного перерыва, у всех классов, участвующих в концерте, должна была быть ещё одна общая прогонка новогодней песни. Все участники потихоньку сбредались в актовый зал, чтобы отрепетировать финальный выход команд, расстановку по сцене и спеть саму песню. Умелые ребята из разных классов подготовили для проверки оборудование и микрофоны, три из них были на стойках, ещё несколько раздали командам и один был у Нурлана. Девушки из театрального кружка успели нарядить его в серый костюм-тройку и красиво уложить ему волосы. И всем надо было признать, что у Нурлана был талант к самостоятельным выступлениям на сцене и к бытию ведущим. С каждым разом у команд получалось всё лучше и лучше, некоторые пели уже без текста на листе, но пока что оставались и те, кто не попадал в ноты. Девушки-постановщицы, сидевшие в зале, активно делали себе заметки в блокноты, размышляя, как лучше поступить в случае, если ситуация не разрешится к самому концерту. Кого-то, вероятнее всего, им пришлось бы исключить из списка поющих, чтобы не разрушали идеально выстроенную картину финальной песни. Всё должно было быть безупречно. И в эту безупречность точно не вписывался Щербаков, который сидел один в зале позади девушек и периодически нашёптывал им свои мысли обо всём происходящем. — А кто вообще идёт к тебе? — поинтересовался Сабуров у Тамби после всех репетиций, когда ученики других классов, да и их собственных, начинали расходиться кто куда. У одних были ещё уроки впереди, а некоторые отправились по домам. — Ты, Лёха, — упомянутый, услышав о себе, чуть встрепенулся и подсел к ним поближе, — Руст, Эмир, Илья и всё. Они вшестером ненадолго остались в актовом зале, заняв себе несколько мест недалеко от выхода, чтобы просто отдохнуть после прогонки и дождаться, когда у гардеробной было бы гораздо меньше народа. Нурлан чуть взъерошил волосы, сломав укладку, над которой старалось несколько девушек, и коротко оглядел всю их разношёрстную компанию. — Надеюсь, мы соберёмся так ещё, — он улыбнулся, когда все остальные услышали и охотно подхватили, соглашаясь с его словами. — А что за повод? — как ни в чем не бывало спросил у друзей Щербаков. — Лёха! — в один голос отозвались все.

ХХХ

Спустя ещё пару дней дождь совсем прекратился, но и снега было маловато, потому что температура не сильно опускалась. Из каждого угла были слышны жалобы на противные лужи и грязные улицы из-за перемешавшейся пыли, снега и воды. Тёплая погода безусловно радовала, но сопровождение в виде дождей, сырости и грязи только разочаровывало. Но день определённо обещал быть радостным и весёлым, а ещё поминутно расписанным, потому что у Тамби были чёткие планы на свой день рождения. С самого утра его поздравляли все, кто только могли, он рассказывал, что ещё до школы получил от родственников минимум десять звонков с поздравлениями. В течение всего учебного дня к Масаеву подходили одноклассники, другие ученики и учителя, кто-то даже дарил ему сладости, да так, что у него почти не осталось свободного места в рюкзаке. Учебники и тетради лежали вперемешку с конфетами и шоколадом, которые позже таскали Рустам и Эмир, поздравившие его первыми в школе. Следующим из их компании был Нурлан, сбежавший с конца своего урока, чтобы поймать именинника на выходе из класса. На той же перемене их нашли Илья и Алексей. И второй даже поднял небольшую шумиху своим поздравлением, потому что хотел привлечь внимание всех вокруг и показать всем, как невероятен их друг. Тамби было совсем немного неловко, но он всё равно с энтузиазмом подхватил настроение Щербакова и тоже начал дурачиться вместе с ним. Во время обеденного перерыва в столовой они собрались вшестером за одним столом с ещё несколькими одноклассниками Тамби, чтобы Эмир неизвестно откуда достал им торт. К общему удивлению, ни учителя, ни работницы столовой не были против такого, наоборот, даже помогли разрезать его на несколько кусков. Рустам поднял стакан чая, чтобы произнести тост. — Чтобы всегда было всё, а ничего было никогда! За Тольби! Все сидевшие за столом тут же рассмеялись в голос от того, насколько сильно никто не ожидал подобного абсурдного тоста. Точнее, в нём определённо был заложен глубокий смысл и доброе пожелание, но то, как он был произнесён, вызывало море смеха у всех. А сам именинник смеялся больше от произношения своего имени, так его называл отец Рустама, который никак не мог запомнить правильное имя. Торт оказался сладким и вкусным настолько, что у них чуть не разворовали половину другие ученики, наблюдавшие за происходящим со стороны. И Масаев был безмерно благодарен всем друзьям, и понимал, что это не конец. Его семья уехала до следующего утра к родственникам, наказав, чтобы в квартире был порядок и ничего не было сломано к их возвращению. Иначе им не поздоровилось бы. Репетиций у команд всей их компании не было в этот день, поэтому после окончания уроков, они все разошлись по домам до назначенного времени встречи, чтобы подготовиться самим и подготовить подарки. И, как оказалось, не только подарки, но и много чего прочего. Они принесли воздушные шары, ещё один торт со свечами, праздничные колпачки, домашние закуски, переданные от родителей с лучшими пожеланиями для их друга. А самое главное — кто-то из них принёс алкоголь. И никто не хотел признаваться, кто именно это был, но почти все согласились распить пару принесённых бутылок. — За то, чтобы у тебя всё было и тебе за это ничего не было, — с поднятым бокалом домашнего вина и с нарочитым акцентом произнёс тост Эмир. — За то, чтобы ты имел то, что имеют те, кто имеет тебя, — Нурлан не оставался в стороне, тоже подняв бокал вина, стукаясь ими после каждого высказывания. Тамби еле сдерживал слёзы от смеха и пытался возмутиться, но получалось у него плохо. — За то, чтобы регулярно поднимался не только тост, — Илья подхватил черезу тостов, присоединяясь к друзьям со своим, который сопровождался звонким смехом Кашокова и Масаева. — За то, чтобы твой холодильник всегда был полон, — Алексей поднял над столом стакан с лимонадом, чуть не расплескав всё, когда Нурлан, сидящий рядом, от смеха заехал ему по колену рукой. — Парни, во что это превращается? — Тамби чувствовал, как у него уже болел живот столько смеяться. — Это точно тосты? — За то, чтобы всегда всё было как да, так как всегда, а никогда было не как всегда, а вот тогда когда, как никогда, — Рустам к концу фразы и сам не выдержал абсурдности, сгибаясь пополам, заразившись смехом вокруг. Как только первые бокалы были распиты, а подарки подарены, выяснилось, что Саидахмедов притащил из дома караоке-систему, которую они сразу же принялись подключать, чтобы опробовать. Ни их компания, ни соседи не собирались спать в этот день. У них было два микрофона и двести самых различных песен, кавказских, русских и даже английских, произношение которых они знали слабо, но сдаваться никто не планировал. Пока Илья и Алексей открывали русским шансоном их караоке-вечер, Тамби потихоньку разбирал подарки от друзей, которые сопровождали это действо своими громкими комментариями. Рустам торжественно преподнёс ему наручные часы в деревянной коробочке с витиеватыми узорами ручной работы. Нурлан подарил красивые расписные пиалы для чая, которые Тамби сразу же стало жаль использовать, чтобы с ними ничего не случилось. Илья принёс гору коробок с новыми дисками, перемотанных подарочной лентой, среди которых было множество зарубежных фильмов, от популярной классики до почти никому неизвестных глупо поставленных боевиков. Но именно за это такие фильмы и ценились. Алексей не менее торжественно вручил другу большую упаковку презервативов под всеобщий истеричный смех. Но это не было его основным подарком, а лишь отвлекающим манёвром, чтобы он успел достать настоящий — шерстяной плед с вручную вышитым на нём логотипом его панк-рок группы. И, конечно, Тамби не удивился, увидев в небольшой коробке от Эмира томик стихов Пушкина, но удивление всё-таки пришло потом, когда он раскрыл его и обнаружил, что все страницы были склеены между собой, а середина вырезана и внутри лежал другой подарок. Карта памяти для телефона, которая была чуть ли не в три раза больше его нынешней. И за все подарки он был безмерно благодарен всем друзьям. Домашнее вино легко и почти незаметно заканчивалось, увеличивая количество пьяных людей в квартире относительно трезвых. Язык иногда заплетался, а дыхание сбивалось от непрекращающегося смеха, что мешало петь, но никак не мешало наслаждаться этими моментами и радоваться от души. После каждой песни они устраивали споры за микрофоны, постоянно меняясь ими друг с другом. После достаточно весёлой и абсурдной по тексту песни в исполнении Саидахмедова и Щербакова, был попсовый и слезливый медляк от Нурлана и Тамби, который под конец всё равно превратился в вакханалию. Следующим был один из хитов шансона о любви, который Илья вытащил Эмира спеть вместе. Но когда они уже достаточно набесились, выплеснули почти всю энергию и закончили с алкоголем, всё вернулось в спокойное русло. Они отдыхали и размеренно подпевали мелодии домашнего караоке, даже если не знали самой играющей песни.

ХХХ

Нурлан нашёл Алексея на прикрытом балконе. Ночью было гораздо холоднее, чем днём, когда температура могла быть нулевой или даже плюсовой, но тот стоял в одной футболке с логотипом своей панк-рок группы на всю грудь. Одно окно было открыто и пропускало внутрь морозный ночной воздух. Он поёжился, когда холодный ветер просочился под одежду, стоило ему только перешагнуть порожек и оказаться рядом с Щербаковым. Ему, казалось, было совсем не холодно, он опирался локтями на подоконник и просто смотрел вдаль, чуть высунувшись в открытое окно. Часы в квартире показывали два часа ночи, а на маленьких резных часиках, которые стояли на полке с прочими безделушками на балконе, время навсегда остановилось на двенадцати ноль-ноль. Тамби рассказывал, что эти часы — подарок его бабушки, но несколько месяцев назад они остановились и у семьи всё никак не было времени их починить. Нурлан прикрыл за собой балконную дверь, чтобы не впускать холод в квартиру, и подошёл вплотную к Алексею, чуть прижавшись к его плечу. Они молчали вместе и смотрели на ночной частный сектор, неспящий город вдалеке и затянутое снежными тучами небо. Сабуров чувствовал какой тяжёлой всё ещё была голова от выпитого алкоголя, он чуть наклонился и уткнулся виском в край чужого плеча, подставляя лицо под охлаждающий ветер из окна. — Не спи только так, — вдруг произнёс Алексей, коротко глянув на друга под боком. Он двинул рукой, чтобы тому было удобнее. — Давай попиздим, чтобы не уснуть, — Нурлан уложил голову на плечо и закрыл глаза, тут же почувствовав, как усталось мягко окутывала его мышцы. В квартире всё ещё было слышно работающее караоке и пение вперемешку со смехом и кавказским акцентом Тамби и Рустама. — О чём? — О нас, — спустя несколько мгновений молчания отозвался Сабуров, — ты постоянно ускальзываешь от разговоров. — Кто? Я? Ускальзываю? — он фыркнул и усмехнулся, покачав головой. — Да я вообще ничего никогда, иначе что-то бы я уже да. — Вот я об этом! — Нурлан легко толкнул его кулаком в бок, призывая вести себя серьёзнее. Как будто пьяным сейчас был не он. — Ты ведь в одиннадцатом, это твой последний год учёбы. В ответ прозвучало лишь тихое угуканье. Он подождал ещё несколько секунд в надежде на какие-нибудь слова, но не дождавшись, приоткрыл глаза и посмотрел на собеседника. — Ты не переживаешь об этом? — Нурлан почувствовал, как двинулось плечо под его головой в попытке ими пожать. Он выпрямился и попробовал заглянуть в лицо Щербакова. — Да о чём тут переживать? — тот словно заворожённый смотрел в окно, поверх домов, поверх города вдали. Просто куда-то. И его всё устраивало. А Нурлана нет. — А если мы перестанем общаться? — Ну с чего вообще ты это взял? — Алексей выдохнул и наконец посмотрел в ответ. — Почему мы вдруг должны перестать общаться? — Я слышал и знаю, что многие взрослые в будущем не общаются со своими одноклассниками, — Сабуров сделал шаг назад и нервно потирал чуть подмерзающие кончики пальцев, но смотрел уверенно и довольно серьёзно. Можно было сказать, что эта тема была ему важна. — А мы даже не одноклассники, ты старше всей нашей компании и закончишь учиться уже в этом году. Алексей хотел сказать «но мы ближе, чем…», но прикусил язык. Они так и не определились, кем друг другу являлись. Отчасти потому что он действительно избегал подобных разговоров. Словно они перешагнули бы некую черту, если бы поговорили и обозначили их отношения. Ту черту, после которой нет обратного пути, даже если этого пути как такового не было вовсе. То, что было между ними — абсолютная случайность, хаос, зародившийся в них и случайно столкнувший их в секундном порыве, который перерос во что-то негласное. Прошло около года, но за это время они не пытались ни сопротивляться этим периодическим порывам к некой близости, ни понять и принять всё это между ними. Нечто внутри, настойчиво прививаемое с детства всем мальчишкам, боролось с возникающими и бушующими чувствами. Разбираться в своих мыслях и себе было сложно, а пытаться поговорить об этом с кем-то ещё — невообразимо. Даже если этот человек был ближе, чем другие. — Мы же не просто в одной школе учимся и пару раз пересекались, — он покрутил кистью, словно этот жест и фраза должны были объяснять всё на свете. — Мы давно дружим. К тому же вы занимаетесь вот этим вашим чем-то, а мне смешно на это смотреть. Нурлан сильно хотел сказать, что это не то, что ему хотелось бы услышать. Но по-другому и не выходило. В душе он знал, что сам ещё не был готов поговорить про их чувства друг к другу открыто и откровенно. Но надеялся, что если бы они хотя бы начали этот диалог, то им обоим было бы гораздо легче его продолжить и попытаться разобраться. — Да, ты прав, — лёгкое опьянение и накатывающая усталось подсказывали Нурлану, что проще было согласиться. Может быть, позже они вновь вернулись бы к этой теме. Щербаков аккуратно потянул его за футболку к себе ближе, приобнимая одной рукой за плечи. Они чувствовали горячее дыхание друг друга на губах и не сопротивлялись порыву сократить то небольшое расстояние, что было между ними. Алексей ощутил лёгкие нотки вина на чужом языке и хотел отстраниться, чтобы пошутить об этом, но ему не дали. Нурлан положил ладонь на его короткостриженный затылок и не собирался отпускать, пока в лёгких не закончился бы воздух, а перед глазами не поплыли цветные пятна.

ХХХ

Лёгкий снежок и подмороженные опустившейся температурой лужицы жалобно хрустели под обувью. Илья не стал далеко отходить от подъезда, но и стоять под окнами ему не нравилось. Ночной ветер пробирался под ворот тонкой куртки и пробирал до костей. Ему пришлось отвернуться от ветра и прикрыть маленький огонёк зажигалки ладонью, чтобы разжечь сигарету. Горло защипало от контраста холодного воздуха и тёплого дыма. Он не хотел курить в квартире на балконе, побоявшись наследить или пропитать что-нибудь запахом табака, поэтому тихонько сбежал на улицу. Ночная прохлада остужала его разгорячённую алкоголем и теплом квартиры голову. Опьянённый разум из раза в раз подкидывал ему мысли, совсем расходящиеся с происходящим в реальности. Взгляды, улыбки, смех и едва ощутимые касания казались настолько нереальными, будто он всё это себе выдумал. Это слегка пугало. Макаров старался контролировать возникающие у него чувства и не делился мыслями об этом ни с кем. Они были, и что дальше? Тамби узнал об этом абсолютно случайно, догадавшись о чём-то таком самостоятельно, и для него до сих пор было загадкой, как тот смог так легко его прочитать, что попал в цель со своим предположением. Ко всему прочему Тамби предполагал, что эти чувства могли быть порывом восхищения, которое безусловно было у него по отношению к Эмиру. И рано или поздно это восхищение могло бы подуспокоиться, перерастая в дружбу и дружеское уважение, после чего Илья перестал бы так переживать. Это не помогало. Он влип по уши. Хотя внутри всё ещё слабо сопротивлялось нечто детское, нечто навязанное воспитанием, нечто, что нельзя было так легко заглушить. Илья часто прокручивал эти мысли в голове, но не приходил к их решению — его просто не было сейчас. Поэтому он зачастую находился в борьбе между сердцем и мозгом, и второй проигрывал. Сигарета быстро прогорела, а уши, не спрятанные под шапку, которая осталась в прихожей, сильно замерзали от кусающегося зимнего ветерка. Он задумчиво пробежался взглядом по окнам дома, примечая, что почти все лампы в окнах давно были потушены и жильцы тех квартир крепко спали. В отличие от их компании. Он спешно забежал в подъезд, воспользовавшись ключами Тамби, и поднялся обратно в квартиру. Не выветрившийся до конца алкоголь довольно скоро напомнил о себе, когда его голова чуть закружилась, стоило ему только согреться в тепле. В желудке заурчало. — Вот ты где, — усмехнулся Илья, поймав Эмира с поличным за поеданием нарезанных сыра и колбасы на кухне. Хотя тот и не особо скрывался, растянувшись на табуретке и поглядывая беззвучную передачу по маленькому телевизору. Завидев друга, он улыбнулся и указал на тарелки с нарезками и закуски, жестом предлагая что-нибудь перекусить вместе с ним. А такое Илье только в радость. Он сложил на хлеб несколько колясок колбасы и ломтиков сыра и почти целиком запихнул в рот, чем вызвал приступ смеха у Кашокова, который едва не подавился из-за него. Макаров облокотился на подоконник рядом, заодно прикрывая его от лёгкого сквозняка из открытой форточки, и похлопал друга по спине. — Фу, — Эмир откашлялся и закрыл пальцами нос, — от тебя несёт сигаретами. — Да бли-ин, мам, — тут же заныл Илья, едва сдерживая улыбку, словно перед отчитывающей его матерью, — это пацаны курили, а я просто рядом стоял. Кашоков не мог этого выдержать, вновь зашедшись в лёгкой истерике. Он согнулся пополам на стуле, живот всё ещё болел после смеха, и толкнул Макарова в колено из мести за такую сцену. — Стой тут, — чуть пошатнувшись от всё ещё растекающегося по организму алкоголя, он поднялся на ноги и улизнул куда-то в коридор, где Илья не мог его видеть со своего места у окна. Только слышать копошение в вещах и тихий мат. Через пару затянувшихся минут он вернулся на кухню с небольшим флаконом в руках, жидкость внутри была прозрачной и почти наполовину закончилась. На секунду Илья подумал, что не мог сказать точно, флакон был наполовину полон или наполовину пуст. Эмир ощущал, что его собственные ноги были почти что ватными, время потихоньку переваливало за три часа ночи и усталось с каждым получасом накатывала всё сильнее. Он приблизился к Макарову и тот ловко подхватил его под локоть, позволив немного опереться на него. — Иди сюда. И хотя они и так стояли вполне близко, Илья понимал, что от него хотели и чуть подался вперёд, подставляя шею для нескольких пшиков. — О, это же твои духи, да? — он улыбнулся, вспомнив, что точно слышал этот запах от Кашокова. Ему нравилось сочетание сладкого и пряного в аромате. — Они классные. — Ага, — Эмир смутился. Определённо точно смутился. Он сам определял своё состояние, как смутившееся, хотя ещё была возможность спихнуть всё на не выветрившийся алкоголь. Но он явно смутился и отвёл взгляд, делая шаг назад, насколько было возможно, пока Илья придерживал его за локоть. Это было странное ощущение, затягивающееся нервами в тугой узел глубоко в груди. Илья всегда был внимательным ко многим вещам и то, что он запомнил аромат не было чем-то удивительным. И если бы не алкоголь, Эмир вряд ли почувствовал бы себя настолько потерявшимся в моменте, что даже ни одна шутка не приходила ему на ум. — Так намного лучше, — спустя неловкую, как ему казалось, паузу произнёс он и, заметив улыбку Ильи, не мог не улыбнуться в ответ. После того, как он вернул парфюм обратно в свой рюкзак, бездельно валяющийся в коридоре, они ещё долго сидели вместе на кухне, не оставив закускам и шанса на выживание. Подступающий день был выходным и им всем совершенно никуда не надо было, поэтому ложиться спать никто не спешил. Совсем скоро к ним присоединились Нурлан и Алексей, до костей промёрзшие на балконе, откуда их выгнал беспокоящийся за здоровье друзей Тамби. Они охотно помогали друг другу расправиться с бутербродами и салатами, пока в гостинной всё ещё слышалось пение Рустама, затягивающего кавказский шансон, и смех Масаева. Но и они вдвоём довольно быстро оказались на маленькой кухне. Тамби в поисках остатков торта, а Рустам потому что хотел публики для своих песен, а без друзей рядом было неинтересно голосить в караоке. Спать они отправились в шестом часу утра, засыпая на ходу и даже не споря о том, кто куда хотел лечь. Кому-то досталось место на раскладываемом диване в гостинной, а кому-то Тамби постелил на полу, притащив тяжёлые тёплые одеяла из закромов. Они были счастливые и довольные. Пока не познакомились с похмельем.