Он не тяжелый... (He Ain't Heavy...)

      Питер глянул на стоящую в дверях кабинета Диану, рассеяно кинул ей "Привет, Ди", и вернулся к разборке своей электронной почты. Потом его сосредоточенный на письмах мозг все же зарегистрировал нервно-раздраженное состояние Дианы, и он посмотрел на нее как следует.       Диана стояла в дверном проеме и дрожала, как осиновый лист — то, как тряслась в ее руке папка, только усиливало и подчеркивало этот факт. Она была бледной, губы почти бесцветные, и ее, похоже, могло в любую секунду вырвать. Она рефлекторно сглотнула, и Питеру показалось, что ее действительно вот-вот стошнит на нервной почве.       — Ди? — позвал Питер. Его наконец нагнала тревога за верную сотрудницу и друга, он вскочил и бросился к ней.       Питер взял Диану под руку и подвел к креслам для посетителей перед своим столом — и тот факт, что она это позволила, только усилил его тревогу. Диана опустилась в кресло и буквально поникла над подлокотником, как увядший цветок. Питер схватил со стола пустую папку и стал осторожно ее обмахивать.       — Спасибо, — произнесла Диана, как только к ней вернулось некоторое самообладание. — Мне это было нужно.       — Что случилось? С тобой все в порядке? А с Кристи?       Диана посмотрела на него пустым взглядом, потом отрицательно покачала головой.       — Нет. То есть, да, со мной и с Кристи все хорошо. Прости, если произвела иное впечатление. Просто... я только что получила результаты лабораторных исследований по делу Педерсона и… — она смолкла, ее лицо снова отразило крайнее потрясение.       — Диана Вэлери Бэрриган, — произнес Питер, игнорируя ее поднятые брови при упоминании ненавистного ей среднего имени, — если ты сейчас же не скажешь мне, что у тебя в этой папке, я разжалую тебя в клерки.       — Хорошо, — она отдала ему папку и стала рассказывать: — Я не знаю, как это получилось, но в команде по сбору улик серьезно напортачили. Они на месте преступления взяли образцы крови...       — О, — произнес Питер, и в его мозгу "щелкнуло" значение сказанного. По делу Педерсона была проведена сложная операция, в которой им потребовались слесарные знания Моззи. Операция, к их неожиданному шоку, вылилась в перестрелку, где, к огромному огорчению Питера, Моззи задело пулей. Рана была легкой, и Моз отнесся к ней на удивление спокойно, так что Питер понадеялся, что на этот раз он обойдется без ожидаемого "представления".       Но если кровь проанализировали, значит, Моз теперь в системе, и убрать его оттуда будет практически невозможно. И сообщать эту новость всем известному параноику — настоящий урок терпения. Питеру совершенно не улыбалось этим заниматься.       — Ди, я знаю, что ты чувствуешь. Мы можем подать документы на отсечение этой улики от расследования, не вини себя так. Конечно, это твое расследование, но такое случается...       — Они прогнали его ДНК через CODIS, — продолжала Диана, игнорируя попытки Питера ее успокоить. — И сравнили с имеющимися образцами агентов ФБР. Очевидно, сейчас они так делают. И получили родственное совпадение.       — Что? У Моза кто-то из родственников работает в Бюро? — Питер устыдился собственного ликования, потянулся к Диане за папкой и открыл ее. На листке были результаты анализа: у Моза среди агентов был сводный брат. Интересно, кому так не провезло? Кто этот неудачливый олух, которому выпал такой эксцентричный новый родственник?       — Посмотри на имя, — странно сдавленным голосом произнесла Ди как раз в ту минуту, когда глаза Питера нашли на странице имя.       СОВПАДЕНИЕ ПО СИБЛИНГУ: СПЕЦИАЛЬНЫЙ АГЕНТ ПИТЕР БЁРК       — Гм. Да. Так. Ну, — Питер больше минуты продолжал в том же духе.       — Босс?       — Закрой дверь, когда будешь уходить, — единственное, что он сумел выговорить.

* * *

      — Милый, что ты имеешь в виду под тем, что Моззи — твой сводный брат? — спросила Элизабет и в буквальном смысле почесала в затылке. — Ты же единственный ребенок.       — Ну, очевидно, мой дорогой папуля хорошо "порезвился", прежде чем остепениться с моей матерью. Или после того. Сколько вообще Мозу лет? Он старше меня? А, черт, я не хочу думать о том, что мой отец занимался сексом! — Питер вышагивал взад-вперед по кухне, а Элизабет, следуя за ним, поворачивала голову то влево, то вправо, как будто смотрела теннисный матч в замедленной съемке. — Я имею в виду, это же мой папа, у которого волосы из ушей лезут, и который разыгрывал меня с "потяни палец", когда мне было девять!       — И который, видимо, нашел себе немного странноватую даму, — тихо прокомментировала Элизабет.       — Эл!

* * *

      — Сейчас полседьмого утра, — счел необходимым проинформировать его Нил, озадачено почесывая голую грудь. — И суббота, — услужливо добавил он. Что должно было читаться как "лучше бы оно того стоило".       Питер посмотрел на него, пытаясь отыскать в себе сочувствие, но очевидно не преуспел, поскольку Нил внезапно напрягся лицом и телом:       — О нет! Кто-то умер?       — Нет! Нет.       Но Питер только и мог, что стоять в дверном проеме и беззвучно шевелить губами. Беззвучно — потому что слова отказывались покидать его разум.       — Питер?       — Моззи — мой брат, — вот, слова наконец сказаны. Хотя Питер едва сознавал, что их произнес.       — Повтори.       — Нет.       — С чего ты взял?       Питер протянул ему изрядно потрепанную теперь папку, Нил цапнул ее и раскрыл.       — Моззи — твой брат? — произнес он, дважды перечитав результаты.       — Можно, я сяду? — не дожидаясь ответа, Питер устало добрел до дивана и сел, сжимая руками голову.       — Ты в порядке? — Нил стоял над Питером, протягивая ему стакан воды, который тот с благодарностью принял, хотя и не испытывал жажды.       — Конечно. Конечно, я в порядке.       — Нет, ты не в порядке. Если бы ты был в порядке, тебя бы здесь не было, ты был бы в постели со своей женой.       — Говорю тебе, я в норме. У меня были полные 12 часов, чтобы это принять, ясно?       — Ясно.       — Моззи. Моззи не будет в порядке.       — Нет, не будет. — Нил с силой опустился на противоположный конец дивана. — Я скажу ему.       — Ты... нет. Я не могу просить тебя об этом.       — Он примет это лучше, если услышит от меня...       — С этим я спорить не могу.

* * *

      — Я ЧАСТИЧНО КОСТЮМ?!? — завопил, завизжал, запричитал Моззи, и Питер всем телом вздрогнул. Элизабет сжала его руку, оказывая такую необходимую сейчас поддержку, хотя Питер подозревал, что в действительности она хотела быть уверена, что он не сбежит.       Голос Нила доносился тихим, явно успокаивающим бормотанием, но Питер не мог различить, что именно он говорит. А Моз все продолжал кричать, и слова "ЗАГОВОР!", "ПРЕДАТЕЛЬСТВО!", "ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ!" вплывали в гостиную Джун, все прибавляя и прибавляя в страсти и громкости.       Потом на лестнице раздались шаги, и в дверном проеме появился Моззи, трясущийся и смертельно бледный.       — Никогда больше со мной не заговаривай, — негромко сказал он Питеру и вышел из дома.       — Все прошло нормально, — невозмутимо сообщил Нил, спускаясь по лестнице и выходя вслед за Мозом.

* * *

      — Питер.       Бёрк поднял глаза от отчета, в который пытался вникнуть весь последний час, и быстро поднялся на ноги.       — Моз, — осторожно поприветствовал он гостя и жестом показал ему садиться.       Тот факт, что Моззи пришел к нему в офис, был по значимости для Питера весьма "говорящим" — он знал, какое отвращение тот испытывает к людям из правительства. Моззи сел и посмотрел на Питера с, как тому показалось, тщательно выверенным каменным выражением. С выражением, которое абсолютно ничего не выдавало, и как Питер знал, должно было показать наблюдателю все — и одновременно ничего. Все эмоции, мысли, реакции мог "предоставить" этому лицу лишь тот, кто сидел напротив. И Питер невольно вошел в эту роль.       "Любимый сын, — представил он, как говорит ему лицо Моза. — На сколько матчей Малой лиги он тебя водил, на сколько семейных пикников?"       Питер прочистил горло. Лицо Моза оставалось все таким же безразличным.       "Он отправил тебя в колледж, был на твоей свадьбе. Сколько раз он говорил, что любит тебя, что тобой гордится?"       Питер заерзал, грудь внезапно сдавило. Моз моргнул.       "А я все это время был брошен в приюте, мне приходилось своим умом выживать на улице. У тебя дома было тепло? Ты плавил на огне зефирки?"       "Ты знаешь, что я провел свою юность бездомным?"       — Моз... — начал Питер, не в силах больше выносить обвинения, которые метало в него каменное лицо Моззи.       Но когда тот, обрывая Питера, заговорил, в его словах не было ничего, что по предположению Питера, могло выражать его лицо.       Словами, на самом деле сорвавшимися с губ Моззи, были:       — Он сейчас жив?       — Да.       Выражение лица Моза стало чуть более открытым, взгляд смягчился, и когда он снял очки, чтобы протереть их подолом рубашки, Питер увидел в его глазах слезы.       — Он знал обо мне?       — Теперь знает.       Моз кивнул.       — Ты хотел бы с ним встретиться? — спросил Питер.