Дом Дракона. Единство.

***

      По пути в Старомест — портовый город на юго-западном побережье Простора, один из старейших, крупнейших и богатейших городов Семи Королевств, не уступающий столице страны — Королевской Гавани, принц Вейгон решил устроить Солонее географическую викторину, расспрашивая ее о замках и поселениях, в которых они делали остановки, о реках и горах, об истории Великих Домов. Конечно, принц знал об этом, но юноша прочел уже все книги, которые взял с собой из библиотеки Красного Замка. Вейгон страдал от скуки, а истории Бладлайтборт любили почти все драконьи дети.       Сейчас Вейгон с небольшим сопровождением из Солонеи и королевской стражи держал путь в Хайгарден, резиденцию дома Тирелл и столицу Простора. Сам Простор был самой населенной частью страны, центром науки и культуры, ведь именно в этой части Вестероса находился Стромест со своей известной на весь мир Цитаделью.       — Итак, Соль, — продолжил Вейгон, листая книгу, лежащую на его хрупких коленях. Она была такая большая и тяжелая, казалось, будто ей можно убить человека, хорошенько ударив его по голове.       — Ранее Простор был суверенной нацией, известной как Королевство Досягаемости, до завоевания Таргариенами. Географчески это один из крупнейших регионов Семи Королевств, занимающий второе место по площади, уступая только Северу. С момента Завоевания им правил Дом Тиреллов, а еще раньше — короли Дома Гарденеров. Это самая плодородная часть Вестероса, благословленная обширными цветущими полями зерновых культур и цветов, а также многочисленными густонаселенными деревнями и городками; он традиционно помогает снабжать другие менее плодородные части Семи Королевств зерном, фруктами, вином и скотом. — предупредив вопрос принца, ответила Бладлайтборт. Принц насупился и бросил на нее леди суровый взгляд:       — Ты обещала не лезть в мою голову! — воскликнул он раздраженно, захлопнув книгу.       — Прошу прощения, мой принц, — с улыбкой ответила Солонея, держа коня за вожжи. — Но именно это вы и хотели услышать, не так ли?       Вейгон не ответил, отвернулся в сторону берегов реки Мандер. Блестящая гладь воды отражала солнечные лучи. Где-то вдалеке были заметны лодки с рыбаками, в это время года улов должен быть очень хорошим.       — Хм, какая рыба водится в этой реке? — с интересом спросил принц. Он никогда не увлекался ни охотой, ни рыболовством, поэтому не знал ответа на свой вопрос.       — Река Мандер является самой полноводной в Просторе, однако она изобилует мелями и корягами. Выше Хайгардена по Зыбкой мало кто осмеливается плыть, но, как мы наблюдаем, эти рыбаки бесстрашны. Тем не менее река богата на шуструю плотву, также сильной линью, чтобы выловить которую необходима недюжинная сила, однако говорят, что лучшая рыба в Мандере — щука.       — Фу, она же отвратительно пресная на вкус, — возразил Вейгон, предпочитающий оленине курицу с овощами.       — Смотря кто готовит и как, мой принц. Давным-давно, когда Хайгарден принадлежал Гарденерам, один из сыновей этого дома готовил просто изумительную щуку с грибами и картофелем, а еще зажаривал плотву в масле. Вкусно неимоверно, но после трапезы все в жиру. Надеюсь, что ужин у Тиреллов изменит ваше отношение к рыбе. Еще вопросы?       — Расскажи о себе. — Принц перевёл взгляд на свою спутницу.       — Прошу прощения? — встрепенулась Соль. По её спине пробежали мурашки, похожие на десятитысячный табун дотракийских жеребцов       — Расскажи о себе, — повторил юноша, заметив на лбу своей спутницы подступивший холодный пот. Вейгон никогда не видел подобного. Для всех в мире Солонея Бладлайтборт была почти богиней, что благословила Дом дракона на правление в стране, которой суждено расцвести под их короной и драконьим крылом. — Ты рассказывала истории прошлого. Рассказывала об Эйгоне и его сестрах, о возведения Стены Брандоном Строителем из дома Старк, который он сам и основал, построив Винтерфелл, первый Король Севера, о войнах с Дорном, но ничего о себе.       — Боишься неизвестного? Того, что я могу выкинуть? — улыбнулась Солонея, ласково посмотрев на мальчика. Разговоры о личном были не про неё. Когда у тебя нет сердца, тяжело жить, подобно смертным. — Я не могу представить причину, по которой могу отвернуться от твоего дома.       На лице принца появилось выражение особой задумчивости, которое резко сменилось решительностью:       — Нет, я не боюсь тебя.       — Обычно так говорят те, кто боится. Те, кто изменяет, отрицает измену. Те, кто предаёт, клянётся в верности.       — Я правда не боюсь тебя! — прикрикнул Вейгон. — Правда, иногда ты бываешь непредсказуема.       — И это страшно. В глубине своей души меня сторонится и твой отец, также, как малыш Эйгон когда-то. Это нормально, Вейгон. Люди боятся того, что не могут понять.       Принц слегка замялся и вздохнул. Врать Соль было бесполезно, это было ясно как день.       — Алисса тебя не боится, — выдавил из себя мальчик, отложив книгу и устремил взор лиловых глаз вперёд, на зелёные равнины и бескрайние цветочные луга.       — Ты прав, и я благодарна ей за то, что она… Приняла меня больше, чем другие. Она… Изначально тянулась ко мне, чувствуя то, что я не просто женщина. Вейгон, твоя семья одна из немногих, где каждый член любит своего родственника. Это редкость, когда родители любят своих детей.       — Потому что наши потребности удовлетворены, мы — короли, а наш народ, рыская по улицам в поисках еды и крова, не задумываются о высоких вещах, не задумываются о любви. Они живут, подобно зверчм, согласно инстинктам самосохранения и продолжения рода. — ответил принц, — Отец пытается уравнять знать и бедность, но это невозможно. Надеюсь, Эймон сделает жизнь народа лучше.       — Не каждый высокородный задумывается об этом. Я рада, что ты это понимаешь, Ви, из тебя вышел бы хороший десница.       — Я не люблю общество, — фыркнул принц, случайно положив руку на колено Соль и тут же убрал.       Леди отрицал опасения доброй королевы касательно предпочтений её сына. Всё же есть люди, выбирающие утку гусю, когда большинство обедает жирным гусем. Дело было в том, что принцу не были интересны девушки, друзья. Он закрылся в книгах не просто так. Быть может, если его яйцо от Среброкрылой проклюнулось, в Вестеросе было бы на одного архимейстера меньше.       — Я чем-то тебя напугала в детстве? — аккуратно спросила леди через сотню ярдов, положив руку между собой и принцем.       — Нет, — быстро ответил он, накрыв нежную руку Соль своей, бледной и худощавой с пятнами от чернил. — Нашу семью боятся из-за драконов, из-за власти над драконами. Мы ближе к богам, чем к людям, но кто ты, раз у тебя даже богов нет?       — Я принимаю всех богов, мой принц. Через веру можно понять народ. Дети Леса верили в Старых богов, андалы принесли в Вестерос из Эссоса веру в Новых. Дотракийцы поклоняются Великому Жеребцу, их вера сильна и непоколебима, однако дотракийцы не исключают существование других богов, которые обитают в других землях в сердцах иных людей. Это разумно, что мне и нравится в них.       — Они — дикари, Солонея.       — Легко сказать того, чего ты не знаешь, Вейгон, хотя вам, как и всем цивилизованным людям… Да, дотракийцы — дикари, как и все люди. Нельзя осуждать тех, кого ты не знаешь. Поверьте, они считают вас и вам подобным, людьми, что гораздо хуже дикарей. Они не понимают вас, а вы их, но в обоих ваших народах есть добро и зло.       Принц недовольно фыркнул.       — Я давно не была среди этого народа, но у них есть определённый шарм. Дотракийцы уважают силу, а поэтому они уважают только тех, кто способен им противостоять.       — И ты им противостояла.       — Было дело, но очень давно. Я не хотела отрезать кхалу Трору косу, но это их традиция, и я не могла её нарушить из уважения.       — Кхалы грабят соседние земли, убивают людей и насилуют женщин, забирая их мужчин в рабство. Цепь или могила — другого выбрать нельзя. О каком добре ты говоришь?! — недоумевал принц, выходя из себя.       — Да, кхаласары совершают набеги, но согласись, Вейгон, что вольным городам выгоднее платить дань, чем терпеть вторжения и тем более давать отпор одним из лучших воинов Эссоса.       Принц задумался и коротко кивнул.       — Как ты жила в Дотракийском море, если ты по их верованиям мейга? ¹       — Интересный вопрос, ведь дотракийцы не приемлют магии крови, я же ей не противлюсь и активно использую, но не в Дотракийском море. Дело в том, что каждый раз перед тем, как прибыть в земли многочисленных кхаласаров Великий Жеребец дарует своих жрицам знаки, знаменующие о моем скором возвращении.       — Ты сама подаёшь им знаки, чтобы не получить. — уверенно заявил принц, прижав колени к груди.       — О, нет. Эти знаки сниспосланы их богом. Моё прибытие знаменует лучшее время для дотракийцев — степи становятся плодороднее, кобылы приносят здоровых жеребят, как и жены для своих мужей.       — А ещё ты приносишь больше рабов, моря крови жертв их грабежей.       — Не отрицаю, но обычно кхалам Вольные города и лхазаряне преподносят более щедрую дань. Кхалы осведомлены, что я не одобряю смерть, грабёж и насилие, если этого не требуют время и обстоятельства.       — Это неправильно!       — Вейгон, — Бладлайтборт бросила на юношу строгий и даже рассерженный взгляд, — если бы я не одобрила завоевания Эйгона, ты не был бы принцем. Подумай об этом.       — Эйгон завоевал бы Вестерос и без твоей помощи. — фыркнул принц, выхватив вожжи из рук Солонеи и потянув их на себя. Лошади остановились. Принц спрыгнул на землю, но перед ним появился глава его стражи верхом на вороной кобыле.       — Что стряслось? — спросил он, обеспокоенный остановкой.       — Ничего, — бросил Вейгон, забравшись в карету.       — Спешьтесь и отвезите принца в Хайгарден, а дальше в Старомест. — приказала Солонея, встав с места возни его.       — Куда вы?       Сир Аластор не получил ответа на свой вопрос, ибо леди Бладлайтборт прыгнула в зелёную воронку, открытую ей на месте, где сидел принц, перенесшую её в Дотракийское море.

***

      Среди обширных бескрайних степей и пустынных равнин возвышалась одинокая Матерь Гор, у подножья которой расположилось Чрево Мира. Сотни дотракийких жеребцов и кобыл собрались у берега священного озера своих хозяев, дабы утолить жажду воды после долгого пути в Ваэс Дотрак. Вдалеке виднелись величественные пурпурные горы Дотракийского моря. Полоса гор различных высот называлась Хребтом Костей. Не каждый муж был способен подняться на одну из вершин или перейти через Песчаный тракт к Великое Песчаное море и дальше к Золотой империи И-Ти, к Рассветным горам и Краю теней.       Лошади у Матери Гор суетились, толкались, когда вода в озере без дна закипела, будто от драконьего пламени. Скакуны отпрянули от берега, самые отважные встали на дыбы, бросая вызов неизвестному врагу. Сквозь поднимающиеся волны из глубин Чрева Мира вышла благородная кобыла белоснежной масти, однако дотракийцы никогда не видали снега. Верхом на кобылице в таком же чистом одеянии вышла Соль, ожидавшая менее громкого возвращения в дотракийские земли, но каждый раз Великий Жеребец действовал согласно своей воле.       Пастухи, пленные рабы, без седла пытались утихомирить жеребцов. Один, увидев божественный приход, упал на колени перед живительной водой, не боясь быть растоптанный десятками мощных копыт. Другой раб убежал в Ваэс Дотрак сообщить о новость произошедшем, но эта новость опередила его. Ее кобыла скакала по воздуху, словно по земле, игнорируя порывы жаркого сухого ветра. Солонея бессчетное количество раз имела честь побывать в священном городе, и каждый этот раз был особенным. Леди опустилась у подножья Храма Дош Кхалин, откуда выбежали обеспокоенные вдовы кхалов. Спешившись, Солонея угостила свою прекрасную Эйру сладким красным яблоком, потрепав ее по гриве. К Храму со всех уголков города подтягивались люди, расталкиваемые великими кхалами и их кровными всадниками.       Кхалы при виде Солонеи, по их преданиям она являлась посланником Великого Жеребца, отдали честь, опустив взгляд, положив правую руку на сердце и мягко двумя пальцами той же руки коснулись виска, а затем вытянули руку в сторону гостьи. Бладлайтборт поприветствовала их тем же жестом.       — Достопочтенные Кхалы и их кровные всадники, Великий Жеребец благосклонен к вашим делам. — встав перед кхалов Фарго, произнесла Соль.       — Тебя не видели здесь много лет, — ответил он, положив руки на грубые ремень, — Мы и не надеялись застать тебя на своем веку.       — Так отпразднуем! — воскликнул кхал Дарго, — А завтра с тобой мы разобьем Вольные города, которые дерзнули платить нам меньше уговоренного.       Солонея улыбнулась, бросив на него взгляд.       — Да, мне нужны ванны крови, — сказала она, и толпа жадных до хаоса дотракийцев начала выкрикивать слова «Грабеж», «Смерть» и имя Солонеи, а именно ее здешнее имя Алтан-Нар — золотое солнце.       Соль нуждалась в крови, чтобы восполнить свою силу, чтобы насытиться. Дотракийцы никогда не отказывали ей в этом, хоть и презирали кровную магию. Однако эти ванны давали им больше рабов и золота, а также страх своих соседей. В свою очередь «цивилизованные» вестеросцы считали это дикостью и неприемлемой жестокостью.       Тем временем принц Вейгон достиг Хайгардена, где его пышно встречали Тиреллы, вся семья великого дома Простора. Их резиденция утопает в садах, ее украшают рощи и фонтаны, тенистые беседки и мраморные колоннады.       Хотя мрачность и старинность присутствуют в архитектуре этой крепости, по-прежнему можно увидеть красоту и изящество, которые пронизывают ее сквозь века. Такие величественные сооружения, украшенные рощами, фонтанами и колоннадами, являются воплощением величия и мастерства древней архитектуры. Терновый лабиринт, служащий не только для развлечения, но и для обороны, создает уникальную обстановку, добавляя загадочности и тайну этому месту. Плющ, виноградные лозы, шиповник — символы жизни и богатства, который оживляют древние стены замка, добавляя им живую красоту и атмосферу уюта. Башни, возвышающиеся над своими более древними соседками, наполнены историей и тайной прошлого. Их грациозные формы свидетельствуют о мастерстве архитекторов, оставивших свой след в этом великолепном строении. Весь замок кажется пропитанным легендами и сказаниями, готовыми рассказать свои истории тем, кто посмеет войти в его вратa.       Это место, полное тайн и загадок, наполнено величием и вдохновением, создавая атмосферу, в которой каждый камень, каждый уголок пронизаны древней мудростью и красотой. Каждый, кто решится погрузиться в этот мир старинных чудес, обретет нечто удивительное и неповторимое, что оставит неизгладимый след в его сердце. Так и в сердце юного принца, выросшего в изобилии и роскошестве, поразила гармония серого холодного камня и зеленой листвы, среди которых были бутоны самых разных цветов.       Лорд Простора Маттос Тирелл с удовольствием рассказывал принцу о всех сооружениях и кустах по дороге в покои своего гостя. Несомненно, вечером будет славный ужин. Звучит как великолепное приглашение в живописный мир роскоши и изобилия! Лорд Тирелл, без сомнения, знает толк в гостеприимстве и умении радовать своих гостей. Рассказы о сооружениях, кустах и всей красоте вокруг, наверняка только разогревают интерес и аппетит перед предстоящим ужином.       Славный ужин в компании принца обещает быть наполненным вкусными блюдами, изысканными напитками и феерическими разговорами. Трапеза, затянувшись на несколько часов, подарит участникам возможность погрузиться в атмосферу изящества и утонуть в потрясающем обществе.       А после обильного ужина гости, будучи насыщенные вкусами и впечатлениями, укатятся за стола не от сытости, а от избытка благ, чтобы завтра продолжить наслаждаться этим роскошным образом жизни и избавиться от болезни излишеств. Ведь хорошая еда, дружеская беседа и утонченная атмосфера могут стать настоящим лекарством для души.       Чудесная перспектива выходных, полных удовольствий и наслаждений, ждет принца и всех гостей Лорда Тирелла. Ведь иногда так важно погрузиться в мир изысканности и благородства, чтобы на мгновение забыть о повседневных заботах и насладиться истинным изяществом жизни.       — Буду с нетерпением ждать в этого вечера, милорд. — сказал Вейгон, скорее не из искренности, а по принуждению этикета и положения. Хоть принцу и понравилась прогулка и беседа, ему все ровно было скучно, менее, чем во время пути, но все же вкусно. — Где у вас здесь библиотека?       — Вас, несомненно, проводят туда, мой принц, однако мне сообщили, что с вами прибудет леди Бладлайтборт. Где же она? — снисходительно поинтересовался Маттос.       — Мне это неизвестно, не думаю, что она удостоит вас чести прибыть в Хайгарден. — ответил Вейгон и последовал за слугой в свое привычное место — библиотеку. Конечно, он желал побыстрее достичь Цитадели, не появляясь замках лордов и не восседая на пышных пирах. Ему хотелось спокойствия и тишины.       Дарго сразил нескольких убегающих лхазарян верхом на вороном жеребце, ловко орудую свои аракхом. Последнего кхал схватил за волосы и поднял голову над своей макушкой, и горячая кровь хлынула ему на лицо. Считалось, что Дарго — кхал десятитысячного кхаласара был самым жестоким среди других дотракийцев. Женщины говорили, будто это связано с его происхождением, мать кхала была пленной мейгой, что соблазнила отца Дарго кровной магией, что собственно и отразилось на их сыне.       Кхал подъехал к Солонее, чье платье несмотря на окружающий ее хаос убийств и жестокости оставалось белоснежным, как и ноги ее кобылицы. Леди смотрела на то, как дотракийские воины убивали мужей, насиловали их жен, вырезали детей на глазах матерей. Крики, стоны, мольбы о милосердии, не присущем дикарям, и молитвы Великому Пастырю, который не придет на спасение своего народа.       Солонея вздохнула полной грудью, прикрыв глаза. От палящего солнца ее спасал накинутый на голову капюшон, скрывающий половину ее лица. Голова леди пошла кругом от жажды крови, от ее железного запаха, от криков, от возбуждения, затмевающий страх смерти, что испытывает воин во время битвы, а по ее окончании падает без сил или замертво.       Ей так долго не хватало битв и воин. Несомненно, единство Вестероса под началом Джейхериса прекрасно, но потребность, нежели желание, убивать нужно удовлетворить, дабы избежать случайного или преднамеренного убийства кого-то важного или нет в королевском дворе. Да, Соль была жестокой и милосердной, яростной и злой, неумолимой и спокойной. И сейчас она должна была быть фурией. По этой причине Солонея распорядилась, чтобы ей привели молодого мужчину, сильного, мускулистого, который смог бы побороться с дотракийским воином. Лхазарянин сможет сам выбрать себе в противники любого дотракийца — кхала, его дотракойи ² или обычного всадника-бойца.       Дарго прискакал к Солонее с довольной улыбкой хищника, поймавшего добычу, поднял голову, демонстрируя его.       — Он смог бы неплохо тебе отлизать, — сказал кхал, открыв аракхом рот убитого, — Смотри, такой длинный, но член маловат для тебя.       — Ты его не видел. — ответила Солонея, погладив довольно красивого лхазарянина средних лет по щеке, — Ты просто отрубил ему голову, не снимая штаны.       — Это важно? — фыркнул Дарго, отбросив свой трофей словно камень, мешавший на дороге. Подогнав жеребца ближе к Эйре, кхал наклонился к уху женщины. — Говорят, ты знаешь толк в ночных играх.       — И говорящие это правы. — усмехнулась Бладлайтборт.       — Часто ли ты познавала удовольствие со своими трахарями? Не думаю, — мужчина прикусил леди за мочку уха, — Но сегодня.       — Вы, дотракийцы, как и многие мужчины в этом мире трахаетесь, подобно зверям. — ответила леди, бросив на кхала спокойный взгляд. — Когда-то это приятно, но в большинстве своем нет.       — Но ты не была со мной, Алтан-нар.       Кхал положил руку на бедро женщины выше колена, испачкав платье кровью.       — Я тщательно выбираю себе эссоских любовников, Дарго. У твоего сына больше шансов, чем у тебя, — Бладлайтборт перевела взгляд на молоденького юношу двадцати лет, скачущего со своими друзьями вокруг испуганных женщин, проворачивая много раз аракх в руке. — Огго приятнее тебя, но ты можешь заслужить тебе место в моей постели, раз уж так хочешь испробовать меня на вкус.       Кхал воодушевился, выпрямился, взявшись за вожжи. Его жеребец приподнялся, поднимаясь на дыбы. Эйра отпрянула, фыркая, била землю мощным копытом. Она и ее хозяйка были не в восторге от надоедливого внимания противоположного пола.       — Что я должен сделать? — вопросил Дарго, чей взгляд изменился с хищно довольного на хищно возбужденный.       Соль указала ему на избранного бывшего градоначальника лхазярянского поселения, пытавшемуся выбраться из оков и покрывающего оскорблениями своих сторожей, держащих его цепь.       — Одолей его в битве и наполни его кровью мою ванну. Его кровью и кровью еще десятка юных дев, тогда я награжу тебя. — улыбнулась Солонея, оттянув ткань выреза своего платья, слегка оголив грудь, а затем провела языком по верхней губе, играясь.       Кхал кивнул и ускакал к своем дотракойи.       — Идиот, — рыкнула Бладлайтборт. Ее ужасно разозлила заносчивость Дарго, и она желала ему смерти на поединке крови, но это следовало сделать так, будто поединок был честным или выглядел таковым.       Направляясь к вратам Козрака, разграбленного и разромленного, Солонея размышляла над планом убийства высокомерного озабоченного Дарго, как к ней на кобыле прискакал Огго с миской ягод.       — Госпожа Алтан-нар! — воскликнул он, протягивая леди сладость. — Нашел их в одной из богатых лачуг. Вы еще не пробовали таких.       Солонея кивнула и положила в рот одну ягоду, раздавив ее языком. Потек сладкий сок, немного кисловатый, но больше медовый. Губы женщины слегка окрасились в красный.       — Весьма неплохо. Это…       — Бака, Алтан-нар. Возьмите. — парень всучил ягоды Соль и ускакал.       В голову Солонеи залезла мысль, что лишать хорошего парня отца ужасно, можно наказать Дарго иным способом.       На арене из толпы дотракийцев в воздухе повисло напряжение, словно тонкая дымка. Два соперника стояли напротив друг друга, готовые к поединку. Их взгляды были настороженными, словно они читали мысли друг друга, ища слабое место. Первым двинулся к врагу высокий и стройный воин-лхазарянин с аракхом, что ему вручили специально для поединка, то есть временно. Его движения были быстрыми и точными, словно он танцевал смертельный танец. В ответ на его атаку второй воин — Дарго, мускулистый и суровый, поднял аракх своего отца, отражая удар и мгновенно контратаковал, стремительно нанося ответный удар.       Споры вспыхнули на лезвиях искр, их орудия сталкивались с такой силой, что казалось, вот-вот разлетятся на мелкие осколки. Оба воина прекрасно чувствовали ритм битвы, словно стали единым целым с оружием в руках. Публика взревела от напряжения, арена зазвучала оркестром битвы. Солонея сидела во главе среди кхалов, наблюдая за боем. Рядом сидел Огго, жарко, но молча поддерживающий отца. Каждый вздох, каждый удар отражался от окружающих людей, напоминая, что в этот момент жизни оба воина находились на грани жизни и смерти.       Их глаза сияли от страсти и духа битвы, отважные сердца билось в унисон, создавая вокруг них атмосферу концентрированной мощи и воли к победе. Аракхи воинов продолжали встречаться в спектакле из блеска стали и искр, каждое удар звучал как громкий рёв дракона. Оба бойца были истинными мастерами своего искусства, каждый шаг, каждое движение было продумано и точно просчитано.       Лхазарянин снова нанес сильный удар, стремясь пробить оборону своего противника, но Дарго с ловкостью уклонился, отскочив назад и снова вступив в контакт. Битва продолжалась, так искусно, что казалось, что зрители держат дыхание, боясь пропустить даже мельчайший момент.       Лица противников были выразительны, на них отражались буря эмоций — гнев, решимость, страсть к битве. Вокруг них царила искра войны, причудливая игра теней и света, создавая образ древних воинов, борющихся за свою честь и славу.       И наконец, внезапно один из воинов произвел смелый маневр, увернувшись от удара и ответив благословенным ударом, который пробил оборону его соперника. Тишина охватила арену, в этот момент казалось, что время остановилось, и лишь рассыпающиеся искры медленно падали вниз, обрамляя падающее тело побежденного воина. Возгласы и аплодисменты зрителей смешались в единый хор славы и победы.       Битва была завершена, и победитель из Козрака встал над своим противником, покончив с его жизнью. Так завершился поединок, оставивший в сердцах зрителей незабываемые воспоминания о великолепной борьбе сил и воли.       Кровь, вытекающая из раны Дарго, образовала красный пузырь, который медленно разлетелся по безжизненной песчаной почве арены, напоминая всем о жестокости битвы. Победитель, обращенный спиной к павшему противнику, долго стоял, слушая оскорбления своих хозяев.       Его лицо было безразличным, словно он уже не воспринимал окружающий мир. Он смотрел вдаль, куда-то за пределы арены, исследуя глубину собственных мыслей. Огго вскочил с места, схватив свой аракх, желая отомстить за отца, которому победитель уже отрезал косу. Резким взмахом руки лхазарянин отсек голову юноши, увернувшись от его удара. И поверженному сыну воин отрезал косичку, много меньше, чем у Дарго.       Тишина повисла в воздухе так густо, будто она могла задавить весь мир. Никто не смел нарушить эту тишину, словно даже пения птицы могло бы испортить величественный момент. Победитель медленно поднял руку и поклонился толпе, едва склонив голову.       — Это был честный поединок, — встала Бладлайтборт, радуясь такому исходу событий, но не показывая этого. — Как твое имя?       — Арут, — ответил лхазарянин, отбросив аракх. Дотракойи Дарго взбесились, требуя казни для победителя.       — Это был честный поединок, — повторила Солонея, бросив взгляд на кровных всадников. — Арут, ты можешь просить всё, что желает твое сердце.       — Я хочу уйти и забрать свою мать. Прошу дать мне лошадь и провизию в дорогу.       Алтан-Нар подошла к Аруту, наклонив голову.       — Пойдем.       С особым достоинством и грацией Арут прошел через толпу, покидая это место победителем и героем. Его имя останется в истории, как имя того, кто смог одолеть своего соперника, жестокого и неумолимого, даже безумного кхала Дарго, и доказать свою силу и мастерство. А павший воин, его душа ушла в небесах, найдя себе покой после этой долгой и жестокой борьбы.       — Алтан-нар! — воскликнул один дотракиец, — Вы можете отпустить его, а его мать — мейга, ее нужно убить.       Солонея промолчала, провожая лхазарянина до порабощенных женщин, плачущих от матери мужей и детей, изнасилованных, побитых. За их спинами разгорелся спор, кому отойдет кхаласар Дарго, за это право разгорелся поединок между тремя кхалами. Однако кто-то напомнил, что они находятся в Ваэс Дотрак, священной городе, где запрещено убивать, что означает продолжение конфликта за его пределами. Гнев кхалов утих.       В воздухе повисло напряжение, страх и ненависть сгущались вокруг лагеря дотракийцев, создавая атмосферу, пропитанную кровавыми обычаями и воинственной яростью. Солонея, стоя на рубеже между жизнью и смертью, между миром и войной, чувствовала на себе тяжесть ответственности за судьбу части лхазарского народа, однако бесконечная череда грабежей и мирного времени имела свой порядок. Нельзя серьезно вмешиваться в историю, меняя ход жизни. Вмешательства могут уничтожить все цивилизации мира.       Слабые звуки плача и стенания плененных женщин пронзили сердце Солонеи, заставив ее остановиться и вглядеться в глаза тех, кто страдал от жестокости войны. Она видела в них своих сестер, матерей, дочерей, свою собственную боль и страх перед утратой близких.       Солонея знала, что не может остаться равнодушной к страданиям ближних, к войне и насилию, к беспощадным обычаям и законам, но сейчас ей нужна была кровь. Арут подбежал к пожилой женщине в черной одежде. Ее должны были убить первой в силу возраста, но кто-то отложил момент ее смерти.       Внезапно раздался громкий крик одного из дотракиев, призывающего к смерти матери мейга. Этот жестокий воззвание пронзило воздух, напоминая о страшной силе кровавых обычаев и законов дотракийского мира. Солонея с силой сдержала свои эмоции, зная, что разгорится новый конфликт, который может привести к еще большему бедствию.       Солонея подошла к Аруту и его матери. Старая женщина, держа за руки сына, тихим шепотом начала заговаривать, вглядываясь в загадочный огонь в костре. Ее слова были полны мудрости и силы:       — Твой избранник будет обладать умом и ростом, его наиболее выразительной чертой будут серые глаза, горящие ясностью и мудростью. Наконец ты познаешь любовь, как много лет назад в ту пору, когда билось твое сердце. У тебя будет трое детей, но они сгинут, ибо ты поддержала зверства против нас. Сгори в аду! — мейга плюнула в лицо Солонеи.       — Вам следует уйти немедленно. Берите мою лошадь и уходите. В полночь жена солнца возвысилась над Дотракийским морем. Всадники отпустили лошадей на выгул, чтобы у них было время на раздел добычи и утоления животного страха с новыми рабынями. Женщины убаюкивали детей, мужья долго обсуждали планы на ближайшее время, сидя за костром. Солонея расслабилась в шатре Дарго ванной, которую он успел ей наполнить и желал добавить в неё кровь Аруба-победителя. Она чувствовала, как жизненная сила убитых кхалом наполняет тело, как магия крепчает. Безумие от убийств стихло, отдав свое место спокойствию и умиротворению.       Великолепный ужин, устроенный в честь принца Вейгона, был настоящим шедевром искусства кулинарии и гостеприимства. Длинный стол, украшенный изысканными серебряными сервировками и сверкающими хрустальными стаканами, готов был принять избранных гостей. Ароматы свежих пряностей и трав наполняли помещение, приглашая к празднику вкуса и запаха.       Первым блюдом был подан легкий суп из нежного мяса и свежих овощей, затем следовали блюда из рыбы и морепродуктов, приготовленные по особым рецептам лорда Тирелла. Затем на стол были вынесены жареные мясные деликатесы, аромат которых заставлял стекать слюнки, и изысканные гарниры из овощей и картофеля. Не менее внимания уделялось и выбору напитков: редким винам, крепким спиртным, душистым травяным настоям и освежающим фруктовым компотам. Бокалы блестели на свету, поднимаясь в знак тостов и празднования.       Разговоры за столом были так же изысканны, как и блюда, — здесь звучали умные мысли, душевные беседы, смех и радостные истории. Гости удовольствовались не только вкусом и ароматами, но и беседами, которые согревали души и делали праздник по-настоящему незабываемым.       После обильного ужина гости расположились в уютной гостиной, наслаждаясь ароматными травяными чаем и сладкими десертами. При свечах и мягком свете каминов они устраивались в удобных креслах, обсуждая прошедший вечер и планируя будущие события.       Такой роскошный ужин стал не только пиром для тела, но и праздником для души, в котором каждый гость нашел радость, вдохновение и невероятное удовольствие. Гостеприимство Лорда Тирелла оставило незабываемые впечатления и запомнилось на долгие годы как прекрасное проявление благородства и изысканности.       Наконец, вечер завершился на веранде, где гости наслаждались видом на звездное небо, обсуждая невероятные приключения и планы на будущее. Принц Вейгон выразил свою благодарность Лорду Тиреллу за такой восхитительный и незабываемый вечер, который запомнится им на долгие годы. Сняв натянутую улыбку с лица, принц отправился в свои покои, где предался долгожданному сну. Утром через дрему, еле открыв глаза, Вейгон увидел, как в кресле у кровати спит Соль, охранявшая его сон. Обиды за то, что она ушла, не сопродила его на ужине, не было, принц чувствовал небольшую вину за степеотипы о других людях. Солонея была права - нельзя осуждать других, не понимая их, даже если это идёт в корень с твоими принципами и мнением. — Соль? — Вейгон тронул леди за руку. — Простите, мой принц, у меня был яркий день. — сквозь сон пробормотала женщина. — Не хочешь совершить быстрое перемещение в Старомест? Это сэкономит нам время, и ты устал от долгой дороги, а у меня появились силы для этого. — Ты что-то сделала? — Хорошо отдохнула на востоке, — улыбнулась Солонея, взглянув на принца. — Прошу прощения за свою нетерпимость. — Всё в порядке... Правда. Надеюсь, в Цитадели я узнаю многое о всех народах Вестероса и Эссоса, чтобы понять их и тебя. — Я рада это слышать. Как тебе ужин у Тиррелов? — Показательность, — юноша сел в постели, потирая глаза. — Да, властители Прстора такие, как и многие высокородные люди, но это точно не про дом Старк. Бладлайтборт поднялась с кресла. — Как только ты соберёшься, мы перенесемся в Старомест. Однако Хайтауэры тоже тепло тебя встретят. Нужно немного потерпеть. — Это обязательно? — К сожалению, да. Один день, мой принц, и вы будете учеником великих мейстеров. Вейгон кивнул, а за тем без особой на то причины обнял леди. Та прижала его к груди. Она никогда не расскажет ему о том, какой она была на самом деле. Не каждый способен понять это бремя. Даже Джейхерис не всегда солидарен к мнениям своего советника. Даже сама Солонея не всегда была рада своим поступкам.

***

У Лорда Староместа Хайда Хайтауэра подрастало двое сыновей - четырнадцатилетний наследник Хоберт и шестилетний Отто, не более чем второй сын. Вейгон после переброса сквозь пространство и время провел в Высокой Башне трое суток, они со старшим сыном Лорда нашли общий язык, что было редкостью для принца, но уже начал свое обучение, помня завет матери - не забывать писать домой. Пока Хоберт развлекался с друзьями, младший сын лорда Хайда проводил время или со своими учителями, или с самим собой. Отто прогуливался по крепости после уроков, когда его отец вёл беседу с Солонеей о новой рукописи мейстера Лето, экземпляр которой самолично вручил леди Бладлайтборт. — Он отражает новый взгляд на хируогические операции. Назвал это асептикой и антисептикой, необходимыми для лучшего исхода. — Чистота инструментов важный критерий результата вмешательства, милорд, — ответил Соль, листая книгу. — Во многих мирах это узнали и активно используют. Надеюсь, что данный подход приживется в Вестеросе. Прижигание и сам огонь не лучший способ очищения. — В Цитадели уже разбирают работу мейстера. На её написание Лето сподвигнуло наблюдение. — Какое? — одновременно спросили Отто и Солонея, а затем переглянулись. Мальчик спрятался за стеной. — Здравствуйте, маленький лорд. — улыбнулась женщина. — Тоже хочешь послушать? Отто вышел из-за стены и робко кивнул под строгий взгляд отца. Младший сын всегда сувал свой нос во взрослые дела и разговоры, которые явно не касались детей. — Иди сюда. Сядь рядом со мной. Соль щёлкнула пальцем, и стул подле неё отодвинулся. Мальчик прошёл к ней и разместился рядом, ожидая ответа отца. — Милорд? — Кхм, — Хайд прочистил горло, — Мейстер Лето заметил, что роженицы, роды которых принимали ученики и мейстеры вышедшие из комнат вскрытия умирают чаще, чем те, кто рожал у тех, кого там не было. После нескольких таких случаев мейстер задумался о причинах. После обыкновенного мытья рук количество смертей снизилось, также мейстер разработал новый раствор для обезж... — Обеззараживания. — Именно, раствор для обеззараживания инструментов. Он достаточно эффективен. На недавней открытой операции по рызрыву кишок в анатомическом музее использовали инструменты, очищенные таким образом, человек выжил и даже идёт на поправку. Это был мой давний друг. — Жаль, что мышами для этих экспериментов были женщины. — вздохнула Соль, закрыв книгу. — Невинные жертвы. Передайте архимейстерам, чтобы уделили особое внимание этому труду. Он очень важен. Поверьте. Хайд Хайтауэр кивнул, переведя взгляд с леди на сына, качающего ногами на высоком для него стуле. — Отец, миледи, а что если... В человека упадёт волос? — Волос? — не поняли взрослые. — Да, людей лечат, делая надрезы, а мейстеры бородатые. Что будет, если упадёт волос. Лорд и леди переглянулись. Хайд как-то не задумывался об этом и не мог припомнить, чтобы мейстеры, как-то убирали бороды, усы и причёски, чтобы избежать попадания волос в тело пациента. — Проблема не в волосе, Отто, а в том, какой это волос. — Волосы из бороды - это плохо, — воскликнул мальчик, — Она некрасивая и колючая! Солонея рассмеялась. Отец Отто носил достаточно густую бороду. Видимо, мальчику не нравилась именно она. — Если ты не захочешь её носить, бороду нужно будет стричь, маленький лорд. Решишь этот вопрос, когда подрастёшь. Думаю, из тебя выйдет превосходный мейстер. — Благодарю, леди Бладлайтборт, — поклонился Хайд, — Это приятное ожидание. Солонея наклонилась к мальчику и шёпотом сказала, взяв его за ручку: — Чтобы достичь превосходный в своём ремесле, требуется упорство и знание, милый. Учись, как следует, и ты покоришь мир. Отто зарделся от стеснения, за что был поцелован Солью. — Будь умницей. Я прошу прощения, господа, но мне пора. — Вы уже уходите? — раздосадованно поинтересовался Отто, спрыгнув со стула. — Да, мой мальчик, меня уже заждались на Севере. Не волнуйся, мы встретимся в скором времени здесь или в столице, через год или десять, но обязательно встретимся. Только помни... — Упорство и знание.