О чём мечтают подкроватные монстры

— Сянь-гэгэ, мне страшно, — плаксиво шепчет а-Юань, когда за отцом затворяется дверь детской. В тусклом тёплом свете ночника мелькают тени, а затем из-под кровати вылезает нечто. Когтистая лапа, покрытая густой черной шерстью тянется вверх прямо к маленькой ручке а-Юаня, сиротливо свешивающейся с края кровати. Она неотвратимо подбирается ближе и ближе и наконец достигает своей цели — мягко касается крохотной ладошки и согревает её ласковым объятием. — Я здесь, а-Юань, — говорит тихий голос прямо из зияющей пустоты под кроватью. Ребёнок мягко улыбается, сгоняя тревогу с лица: — Спой колыбельную, пожалуйста. Мохнатая темнота под кроватью осторожно хихикает и, случайно клацнув зубами, тихонько заводит песенку-сказку о могучей редиске и семи колдунах. Песня льётся напевно и гладко, переплетаясь с мерцающим, словно костёр, ночником, растворяясь под потолком и убаюкивая маленького мальчика в свежей хрустящей постели. Сянь-гэгэ, а точнее, Вэй Усянь — подкроватный монстр третьего ранга. Он живёт с а-Юанем уже почти семь месяцев, а перед этим жил с милой старушкой, которая любила рассказывать истории своих любовных похождений, даже если косматый Вэй Усянь от них краснел как маков цвет. Да, под шерстью, скорее всего, было не видно, но она и так прекрасно наслаждалась эффектом. Жить с ребёнком — гораздо приятнее, даже если приходится уделять ему много времени: делать домашнее задание в подготовительную группу, лепить поделки и таскать вредную еду с кухни соседа снизу, когда мелкий расстроен. Но Вэй Усянь ответственно относится к своей работе, ясно? Он любит этого ребёнка и старается изо всех сил! Ребёнок в ответ тоже делает, что может: гладит подкроватного монстра по косматой голове, рассказывает о своих детских горестях и подкармливает всяким: от брокколи до собственных эмоций. Но вы не подумайте! Вэй Усянь не какой-нибудь там дементор! Он, конечно, ест всё: и обиду, и страх, и радость, и даже любовь, — но это не значит, что мальчишке ничего не остаётся. Наоборот, это подкроватные монстры питаются остатками человеческих эмоций, оставшихся в воздухе после того, как человек их испытал. Так что никакой у них не паразитизм, а вполне дружелюбный симбиоз (Вэй Усянь как раз накануне помогал а-Юаню понять разницу, пока они вместе делали домашнее задание под тихие причитания монстра о том, какая нынче быстрая школьная программа). Вообще-то, страх более питательный, чем, например, радость. Но Вэй Усянь вам не дикарь, чтобы пугать ребёнка ради лакомства! Кроме того, подкроватный монстр третьего ранга, который предпочитает страх на ужин, никогда не достигнет высшей ступени и не обратится в домового. А Вэй Усянь очень хочет достичь! Домовым не положены ни шерсть, ни когти, ни огромные косматые крылья, а значит ни паркет не портится, ни мебель не сносится, очень удобно! К тому же эти крылья одно сплошное надувательство — летать-то всё равно некуда, нужно стеречь кровать. В общем, стать домовым — прекрасная и далёкая цель, к которой Вэй Усянь искренне стремится. Бабуля, под чьей кроватью он жил до а-Юаня, немного приблизила его к ней — под силой её привязанности и комплиментов у него отвалились рога. Но на это потребовалось аж десять лет, так что Вэй Усянь не думает, что крохотная детская привязанность что-то сильно изменит до того момента, как а-Юань вырастет и перестанет верить в подкроватных монстров. Так что, увы и ах, без рогов, конечно, гораздо удобнее, но это ещё ничего не значит. По крайней мере, так думает Вэй Усянь, засыпая и просыпаясь в уютном подкроватном царстве до тех пор, пока его не будит удивлённый голос Лань Ванцзи: — Что это? Вэй Усянь даже аккуратно высовывается из своего убежища, чтобы разглядеть вещицу, о которой спрашивает отец его милой булочки. Получается не очень хорошо — Лань Ванцзи стоит к нему спиной, а вот сама милая булочка сонно пытается застегнуть пуговки на рубашке и не сразу отвлекается от своего занятия. Затем А-Юань слегка прищуривается, протирает глазки кулачками и уверенно выдаёт: — Коготь. Между ними повисает полная тишина, а Вэй Усянь судорожно вспоминает, кого же, он мог упустить? Кто из его коллег приходил в их спальню и умудрился раскидать свои… — А-Юань, зачем ты принёс его домой? — Я не приносил! — вощмущенно пищит булочка. — Может это Сянь-гэгэ раскидал! Пока Лань Ванцзи тяжело вздыхает и снова пытается убедить своего малыша в том, что подкроватные монстры — миф, и давать им имена не стоит, так же как и собирать когти животных на улице, этот самый миф судорожно пересчитывает собственные когти и с восторгом обнаруживает, что одного и впрямь не хватает. Вот это да! Целый коготь меньше чем за год! А-Юань настоящее вэйусяньское сокровище! А Усянь ведь с самого начала отказывался переезжать в новостройку, хотел ехать за бабусиной кроватью! Хорошо, что приятель его переубедил! Ух! Окрыленный своим достижением, Вэй Усянь возвращается к опеке своего малыша с ещё большим рвением. Ну, он так думает, хотя на самом деле, больше стараться уже некуда — воспитатели в подготовительном классе уже и так считают, что таинственный Сянь-гэгэ — ещё один папа а-Юаня. А-Юань их не разубеждает. Меньше чем за три месяца детско-монстрячий дуэт собирает полную коллекцию когтей Вэй Усяня (за исключением первого, который Лань Ванцзи безжалостно выбросил, а подкроватный монстр третьего ранга счёл копошение в мусоре ниже своего достоинства). Теперь поступь Вэй Усяня по начищенному паркету стала мягче, а на идеальных коврах перестали появляться зацепки. А ещё стало можно крепко обнимать а-Юаня и не бояться его поранить! А это, на взгляд Вэй Усяня, самое важное. К тому же, обнимать приходится часто. Вообще, оценивая ситуацию в семье его очаровательной бусинки, Вэй Усянь как монстр весьма рад тому, что Лань Ванцзи — плохой отец, который уделяет мало времени своему сокровищу. Но как получеловек Вэй Усянь возмущён. Имея такую щекастенькую булочку, как можно менять её на работу каждый божий день?! Как можно послать его одного делать уроки или оставить с дедушкой на вечер пятницы? Да Вэй Усянь удавился бы, если бы этот скучный старик провел с ним даже пару часов, а а-Юаню (не будь у него собственного монстра, разумеется) пришлось бы сидеть с ним почти полдня наедине, выслушивая нравоучения! Конечно, Вэй Усянь помогает по мере сил: разыгрывает пантомимы за спиной нудящего деда или устраивает погром в детской, чтобы малыш мог сбежать к себе под предлогом уборки (убираться тоже приходится вместе, но на что только ни пойдёшь ради любви). Но всё равно! Как Лань Ванцзи смеет! Вэй Усянь всегда подставляет плечо, чтобы утешить своего мальчика после того, как отец снова уходит по «важным делам», оставляя сына с няней или дедом, но внутри него закипает злость. К сожалению, он ничего не может сделать против скептичного взрослого, кроме как иногда пинать его спящую тушку, а этого, сами понимаете, ужасно мало! А-Юань, конечно, всегда отца оправдывает: «У него много работы, и он зарабатывает денежки, чтобы у меня было всё самое лучшее», — заученно повторяет пятилетка из раза в раз, спрятав мокрые красные глаза в густой шерсти на груди своего монстра. «Он спрашивал меня, можно ли ему уйти сегодня, и я разрешил», — хлюпая носом, замечает малыш время от времени, а сердце Вэй Усяня болит. Хрен с ними, с уроками, и с дедушкой, и с играми, они вполне неплохо справляются вместе, но почему Лань Ванцзи совсем не замечает, как разбивает сердце сына каждый раз?! Почему он продолжает спрашивать его разрешения уйти, вместо того, чтобы просто остаться с ним?! Недовольство копится в Вэй Усяне месяц за месяцем, и однажды, когда а-Юань (уже первоклашка) выплакав все слёзы в его объятиях, садится сам делать уроки, терпение заканчивается. Вэй Усянь ласково целует кроху в макушку, общая быстренько сгонять на соседскую кухню и принести вкусняшек, а затем отправляется на поиски Лань Ванцзи, которому только что хватило наглости попросить разрешения поработать в день рождения сына! Обидно, что на данный момент у Вэй Усяня уже нет когтей и самых длинных и страшных клыков, но он всё равно изо всех скалится, сверкает дьявольским красным огнём в глазах и распушает шерсть с крыльями, чтобы выглядеть угрожающе. Да, он не любит быть жутким монстром, но это совсем не значит, что он не умеет! — Лань Ванцзи! — рычит он, тяжело врываясь в кабинет хозяина дома. — Что ты себе позволяешь! Лицо Лань Ванцзи вытягивается и принимает совершенно потрясённое выражение. О, Вэй Усянь доволен эффектом! — Кто ты? — сжимая в руке ручку, словно оружие, поднимается Лань Ванцзи из рабочего кресла (ортопедического, очень удобного, Вэй Усянь однажды объехал на нём всю квартиру). — Что тебе нужно? — Мне нужно! Чтобы ты! Любил своего бесподобного сына! Ручка падает из пальцев Лань Ванцзи. — Я люблю… — Хороша же твоя любовь! — перебивает Вэй Усянь с рыком, подходя ближе. — Подкроватный монстр делает с ним уроки! Подкроватный монстр обнимает его, когда он плачет! Подкроватный монстр играет с ним в настольные игры и обсуждает его любимые мультики! Ты уверен, что не забыл свою любовь на работе?! Лань Ванцзи тяжело падает обратно в своё кресло. — Вы… Но… — Как можно было запланировать рабочую поездку на его день рождения?! — Но а-Юань сказал, что понимает… — Ему шесть! Ты когда-нибудь спрашивал, что именно он понимает?! Когда отцы выбирает работу, а не детей, шестилетки обычно понимают, что они не важны! Вэй Усянь, конечно, не специалист по шестилеткам, но он специалист по а-Юаню, поэтому позволяет себе обобщать. Лань Ванцзи всё равно не в том положении, чтобы упрекать. На бесстрастном лице бессердечного отца отражается всё страдание мира, когда он с трудом давит: — А-Юань важен. Он самое важное, что у меня есть. — И ты променял его на работу, — безжалостно отрезает Вэй Усянь, складывая косматые лапы на груди. — Да как ты смеешь! — задыхается Лань Ванцзи, краснея. Монстр надеется, что краснеет он от стыда, и очень наслаждается эффектом. — Кто ты вообще такой?.. — Подкроватный монстр третьего ранга Вэй Усянь, — вытянувшись во весь свой огромный рост, сообщает он гулко, сверкнув алыми глазами для пущего эффекта. — Я тот, кто проводит с твоим сыном вечера за играми, тот, кто рассказывает ему сказки на ночь и тот, кто помогает ему с уроками! Между прочим мне приходится читать его учебники, когда он на занятиях, чтобы понимать программу! Ты хоть представляешь какая сейчас сумасшедшая программа для первоклашек?! — Вэй Усянь, — меняя красный цвет лица на пятнистую бледность, повторяет Лань Ванцзи. — Сянь-гэгэ? — Не для тебя! — рычит Вэй Усянь, чтобы не показать, как на самом деле смущает слышать это прозвище от взрослого. — Прости, — словно бы автоматически извиняется Лань Ванцзи, переводя взгляд на дверь позади Усяня. — Могу я?.. — Пойти и поговорить со своим чудесным сыном? Принести ему извинения? Да, ты можешь. Одна попытка, иначе я тебя сожру. Подкроватные монстры людей не жрут, но вряд ли люди вроде Лань Ванцзи это знают. Всё-таки есть преимущества от того, чтобы быть чудовищем. — Сомневаюсь, что у тебя есть такие полномочия, — скептически поднимает бровь Лань Ванцзи, и Вэй Усянь захлёбывается возмущением. Он даже не находит слов, чтобы бросить вслед бессовестному отцу, прежде чем тот скрывается в детской. Вэй Усянь решает дать им пространство и вместо того, чтобы подслушивать, усаживается на ортопедическое кресло Лань Ванцзи и, откидываясь на спинку всем своим монстрячьим весом, смотрит в потолок. Он старается не думать о тех разговорах, которые ведут его люди за стенкой, и сосредотачивается на мыслях о том, что когда станет домовым, перекрасит потолок. Почти через час Лань Ванцзи выходит из детской, неся на руках снова зарёванного, но счастливого сына. Они идут на кухню мимо кабинета, и Лань Ванцзи останавливается в проёме: — Мы идём пить чай. Подкроватный монстр третьего ранга желает присоединиться? — говорит он гораздо мягче, чем Вэй Усянь когда-либо слышал. Оказывается, у него тоже глаза красные, как будто от слёз, и улыбка кроется в уголке губ. Вэй Усянь чуть не падает с кресла. — А можно??? Я ещё никогда не пил чай за столом! — Будем пить чай втроём! Как семья! — радостно вскрикивает а-Юань, обнимая отца за шею. Он светится от счастья, и Вэй Усянь не может сдержать широкую улыбку. Со стороны, наверное, похоже на оскал, но сделайте скидку на монстра, пожалуйста. А потом раздаётся тихий звук, как будто на полированный паркет упало что-то маленькое и твёрдое. Вэй Усянь оглядывается, а-Юань хлопает в ладоши, а Лань Ванцзи, несколько оторопело уточняет: — Это зуб? Вэй Усянь в который раз за вечер неумолимо краснеет под слоем шерсти. Он монстр, ему не положено краснеть, но это же такой конфуз… — У Сянь-гэгэ жуть отваливается, если его любить! — деловито поясняет а-Юань. — Уже три клыка выпали, и все когти! Потому что я его очень сильно люблю! Лань Ванцзи окидывает фигуру монстра изучающим взглядом. — Интересно, — только и произносит он, словно принимая к сведению. Смущенный Вэй Усянь первый топает на кухню. В течение следующего часа Вэй Усянь выслушивает его версию событий последних месяцев и в целом прощает незадачливого отца. Ну не знал Лань Ванцзи другой семьи, где родных ставят выше работы, ну не умел разглядеть за вежливостью разбитое сердце сына — мало ли люди допускают ошибок? Главное, что теперь он собирается всё исправить и стать лучше ради своего сокровищного ребёнка. С этим можно жить. К тому же Вэй Усянь обязательно проконтролирует. Чего подкроватный монстр третьего ранга не ожидает, так это того, что утром ему предложат занять отдельную комнату, и спать не под кроватью, забившись в мягкий уголок, а на ней. А ещё право (и кредитку) заказать в интернет-магазине всяких приятных мелочей, чтобы расставить их на полках и тумбочках. У Вэй Усяня даже в мечтах такой роскоши не было! Конечно, он всё равно будет помогать а-Юаню заснуть, держа его за руку, но потом уходить к себе и глядеть в перекрашенный потолок перед тем, как задремать. А ещё его теперь будут регулярно хвалить и приглашать на завтраки, обеды и ужины со всей семьёй, а взгляд Лань Ванцзи будет теплеть с каждым днём, который они разделят на троих. И наконец очень-очень скоро (по меркам подкроватных монстров) Вэй Усянь проснётся совсем без шерсти, крыльев, клыков и красных глаз и с счастливым криком «Я ДОМОВОЙ!» прибежит к Лань Ванцзи, чтобы на радостях чмокнуть его в губы. А Лань Ванцзи не даст ему отпрыгнуть в испуге, прижмёт покрепче и поцелует прямо в его улыбающийся рот. И если теперь воспитатели посчитают Сянь-гэгэ вторым отцом а-Юаня, никто не будет против. Потому что теперь это по-настоящему правда.