Змеиный принц

Они оба оказались правы — и Локи, и Ксенофилиус. Время пролетело совершенно незаметно, но при этом было очень весело. Люциус быстро убедился, что для нормального управления школой совершенно не обязательно быть великим волшебником, а вот хорошо разбираться в бюрократии и обладать лидерскими качествами — очень даже обязательно. Амбридж прижилась на посту директора, и веселились Локи с компанией не от того, как она вела дела, а от ужаса, в который пришли как преподаватели, так и те дети, которые не особо любили учиться. Конечно, лодырей начали прижимать ещё после смерти Дамблдора и Макгонагалл, но первый год учёбы Локи и Драко в Хогвартсе был всё же слишком суматошным и во многом трагичным. Умирали студенты, умирали и исчезали преподаватели, прямо во время учебного года менялась программа и появлялись новые профессора. Понятное дело, Локи это вообще не беспокоило. Разброд и шатание — его дом родной. Второй курс выдался более стабильным, но до наработанных учебных рутин всё ещё было далеко: администрирование никогда не было призванием Снейпа, оказавшегося директором школы практически случайно.  Амбридж же взялась за дело так, будто планировала провести в Хогвартсе всю оставшуюся жизнь, и при этом собиралась вернуть школе славу самой-самой. Снейп за то время, пока передавал дела, успел ей рассказать о Хогвартсе даже то, о чём сам не подозревал — мисс директриса была мастером допросов, и её жертвы вспоминали любые хоть раз увиденные или услышанные детали безо всяких специальных зелий или заклинаний. Амбридж первым делом принесла клятву директора. Хогвартс принял её. Чем-то она старому замку понравилась. Вторым — наняла в рекордно короткие сроки преподавателей по всем предметам, непонятно зачем отменённым Дамблдором — от бытовых чар до высшей ритуалистики. А третьим затеяла ремонт силами брауни Хогвартса, предоставив Попечительскому совету смету. Конечно, брауни не нуждались в плате. Но из ничего ничего не создать, а вечной трансфигурации не существует. Нужны были строительные материалы и прочее.  — Не знаю, смеяться или рыдать, — пожаловался Люциус беременной жене. — Свиток на восемь футов!  — Если бы ты хотел, чтобы в школе всё оставалось по-прежнему, то нужно было просто не трогать Северуса или взять на эту должность кого-то столь же не заинтересованного. А за перемены к лучшему нужно платить, — пожала плечами Нарцисса, сразу же теряя интерес к жалобам мужа. Люциус со вздохом погладил её по животу. Бой с кентавром дался ему нелегко. Но она права. Его дети учатся и будут учиться в Хогвартсе. И к тому времени, когда девочки пойдут туда, он снова станет школой мирового уровня. Но с этим Люциус слегка ошибся — снова считаться с Британской школой магии начали уже к выпуску Драко и Локи. Многим ученикам были присланы приглашения продолжить учёбу в самых значимых магических университетах Европы, а на столе у Амбридж лежала пачка запросов на право преподавать в Хогвартсе от известных мастеров магических искусств со всего мира. Но лентяи взвыли. Большинство магов, даже чистокровных, воспринимали магию не как искусство, а просто как набор бытовых и рабочих навыков. И не стремились углубляться в то, что выходило за рамки их потребностей.  Но бороться с ними Амбридж не стала, понимая невозможность принудительного осчастливливания всех и вся. По её распоряжению был выделен отдельный факультет, ученики которого изучали только самые необходимые в обычной жизни предметы, причём программа пяти курсов по этим предметам была растянута на семь лет. Желающие перевестись на тот факультет нашлись, но их было не так много, как предсказывал Снейп после того, как только услышал про идею. Зато угроза перевести ученика к «Простецам», как сразу же назвали факультет в народе, оказывалась самым мощным стимулом к учёбе для всех остальных студентов. Джиневра Уизли, младшая дочь одиозной семейки, предсказуемо попала туда, несмотря на чистоту крови. Её, как и несколько других студентов, отправили с Гриффиндора по итогам переводных экзаменов. Молли Уизли устроила по этому поводу огромный скандал, так как в отличие от дочери прекрасно понимала, что подобный провал будет стоить Джинни приличного количества очков на брачном рынке. Но эмоции родителей на решения педагогического состава влиять не могли — ни один из преподавателей не хотел быть обвинённым в предвзятости или, что ещё хуже, во взяточничестве, поэтому Джинни пришлось учиться среди отстающих. Конечно, у неё, как и у всех «простецов», была возможность перевестись, повысив свои академические результаты. Однако мисс Уизли была слишком сосредоточена на «охоте на Гарри Поттера». Отчего-то она была свято убеждена, что непременно выйдет за него замуж. То, что объект интереса отвечал на все её ухищрения тотальным игнором, Джинни бесило даже сильнее, чем если бы он говорил ей гадости и проклинал. Но попыток он не оставляла, хотя и не блистала разнообразием методов — всё же отсутствие серьёзных знаний мешало быть изобретательной. Но к выпускному своего «жениха» Джинни подготовилась со всей серьёзностью — она прекрасно понимала, что это её последний шанс. Локи не воспринимал Джиневру всерьёз — до такой степени, что даже не дал себе труда ни отвратить девушку от себя, ни заглянуть в её разум. Ну не могла же дошкольница до такой степени проникнуться вожделением к человеку, которого видела один раз в жизни! Вдобавок Уизли его развлекала. Локи скучал в школе, всерьёз изучая только этикет, основы артефакторики, музыку да углублённые руны. Но если общение с Драко, Луной и остальными было почти на равных, то Джинни он воспринимал скорее как забавную, пусть и слегка вредную зверушку. И никак не показывал своего интереса, чтобы не спровоцировать усиление осады или ненужные ему слухи. Полученную на Валентинов день корявую самодельную открытку с ужасными стихами он с выражением прочитал вслух прямо в Большом зале. Джинни тогда сбежала, рыдая, и затихла на несколько месяцев, так что Локи уже понадеялся, что девушка нашла себе новый объект для соблазнения, но оказалось, что она просто готовилась к выпускному. К тому самому выпускному, на который Локи даже не пришло в голову подобрать себе пару. — Как замечательно, что ты меня дождался. — Джинни повисла на его руке ровно в тот момент, когда Локи должен был шагнуть в приветливо распахнутые двери Большого зала, который был торжественно украшен по поводу столь серьёзного праздника. Локи, почти вымахавший до своего старого роста, небрежно стряхнул её с предплечья, как паутину. — Я вас не приглашал, мисс Уизли, — процедил он, — и приглашать не собираюсь. Вы вульгарны, глупы, навязчивы и плохо воспитаны. То, что всё внимание находящихся в зале приковано к входящим, он то ли не учёл, то ли, наоборот, решил использовать в свою пользу, но понижать голос Локи не счёл нужным, и его отповедь услышали абсолютно все. Мало того, так как выпускной был праздником только для тех, кто заканчивал учёбу в этом году, учеников других курсов на него допускали, только если они были парой кого-то из выпускающихся, как, например, Луна, пришедшая вместе с Драко. И если до этого у Джинни оставалась возможность незаметно проскочить в зал, то после столь яркого выступления шансов на то, что её не выведут сразу же, не было никаких. Джинни выхватила палочку и попыталась наслать на Локи семейный летучемышиный сглаз. — Мисс Уизли, вашу палочку. — Появившаяся словно из воздуха директор Амбридж поставила щит даже быстрее, чем Локи успел отреагировать на летящее в него заклинание. — Занятия уже закончены, потому она вам не пригодится. Я передам её вашему отцу, если он сочтёт необходимым за ней прийти. Или вы получите свою палочку в начале следующего учебного года. Но если вы позволите себе ещё что-то подобное по отношению к другим студентам, я буду вынуждена поставить вопрос о переводе вас на домашнее обучение. Джинни стиснула кулаки. Она раскраснелась от злости. Из карих глаз прыснули слёзы бешенства.  Локи поклонился директору и проскользнул в зал.  — Ты зло, — улыбнулась ему Луна. — Только минуту назад, — вернул улыбку он. — А по-моему, Гарри только что спас от неверного решения тех, кто ещё продолжал рассматривать мисс Уизли в качестве возможной невесты, — усмехнулся Драко. — Сегодняшний скандал перечеркнул её последние надежды на выгодный брак хоть с кем-нибудь. Так что я не согласен с Луной, ты — герой! — У меня просто отличный инстинкт самосохранения, — ответил Локи. — Мисс Лавгуд, согласитесь ли вы отдать мне третий и пятый танец? Они танцевали, ели всякие вкусности, пили пунш и крюшоны и вспоминали самые интересные моменты прошедших лет. Радовались тому, как сильно изменился Хогвартс, и что они смогли пусть и не весь срок учёбы, но застать это великолепие. А потом Локи вдруг как-то сразу понял, что ему очень нужно быть совсем в другом месте. Он выскользнул из Большого зала и, укрываясь тенями, аппарировал из Хогвартса туда, куда его так сильно и знакомо тянуло. Здесь он ещё ни разу не бывал, но сейчас то не имело никакого значения. Локи даже не смог бы точно описать, что видел вокруг — он разве что заметил, что это открытое пространство, слишком отличающееся от небольшого зала, в котором стояла Арка Смерти. Главным сейчас была сила, разлившаяся в воздухе. Он сделал во тьме шаг и другой, слыша, как где-то внизу о скалы с грохотом разбиваются волны. Несмотря на то, что день выдался тёплым и ясным, а вечер светлым, сейчас не было зари, ни звёзд, ни луны, и со всех сторон накатывался могильный холод. — Чем я могу помочь? — Локи выхватил ставшую слишком привычной за эти годы палочку. Несмотря на то, что он готовился столько лет, читал старинные книги и постоянно обсуждал с матерью, как и что нужно будет делать, сейчас Локи банально растерялся. Ведомый чистым наитием, он убрал палочку — к чему она ему? — и протянул руку во тьму. В ответ раздался тихий смешок, пробравший до костей, и в его ладони оказалась ледяная ладонь, которая была намного меньше, чем в прошлый раз. Или это он так сильно вырос?  — Иди ко мне, мама, — позвал Локи, чувствуя, что его голос дрожит. Она оказалась выше его почти на голову — всё же Локи ещё было куда расти, да и в теле Поттера у него был не самый лучший старт. Слишком бледная, худая — всё это было видно, даже несмотря на почти непроглядный мрак. И Локи поспешил сжать её руки, делясь тем теплом, которое сам всё это время получал от тех, кто стал для него семьёй — от Драко с Луной, Нарциссы с Люциусом и их младших детей, даже от Грега с Винсом, которые так пока и не нашли себе пары, но ничуть не тяготились этим. — Добро пожаловать в Британию. — Он обнял Хелу.  Та пахла тленом.  — Я была уверена, что справлюсь сама, но я рада, что ты пришёл. — Она неумело улыбнулась, разгоняя могильный холод и темноту, и на небе робко засияла луна. — Познакомишь меня с нашими будущими владениями? — Обязательно, мама, — улыбнулся в ответ Локи. — Но сначала — омовение и лёгкая трапеза. Я приготовил для тебя жилище на первое время.  У него на языке вертелись сотни вопросов: что случилось? Как она освободилась? Один мёртв? А Тор? Что с Фриггой? — Я всё тебе расскажу за трапезой, — уверила его Хела, заметив нетерпение на его лице. Скрывать эмоции от матери Локи не счёл нужным. — Показывай дорогу. Локи приобнял её за слишком тонкую талию и аппарировал в старый особняк Поттеров, с момента смерти Флимонта и Юфимии и до его здешнего совершеннолетия стоявший пустым. — Ты выбрал прекрасный дом, — похвалила его Хела, осматриваясь. — Здесь ощущается очень близкая мне магия, это радует. Легче привыкать снова быть живой. — Это дом твоих потомков, — объяснил Локи.  Вспыхнули магические светильники. Брауни дома склонились перед ним. — Ваша госпожа прибыла, — торжественно сказал он. — Выполняйте все её желания. Пока Хела наслаждалась ванной, Локи успел протоптать дорожку вокруг накрытого стола. Любопытство распирало его, но торопить мать нельзя — слишком давно она была лишена простых радостей жизни.  Наконец Хела появилась в столовой, облачённая в домашнюю мантию, пахнущая цветами. — Прошу к столу, — пригласил её Локи. Он плевать хотел, что его потеряли в Хогвартсе и вряд ли сегодня дождутся в Малфой-мэноре. Всё это пустяки. Хела заняла предложенное ей место и приступила к трапезе. Она ела очень аккуратно, наслаждаясь каждым кусочком, жмурила глаза от удовольствия, смакуя лёгкое вино, которое налил в её бокал Локи, и он сам, глядя на мать, внезапно понял, что проголодался. Некоторое время они молча ели. Брауни подавали новые и новые блюда — птицу, морскую рыбу, морских гадов, свежие овощи, вино. — Десерт? — спросил Локи.  — Чуть позже, — отказалась Хела. — Пусть улягутся основные блюда, а я пока спасу тебя от твоего любопытства. Спрашивай. — Что с Фриггой? — задал первый вопрос Локи. — Не знаю, — развела руками Хела. — Это она владеет даром видеть чужие судьбы, я же ни в чём подобном не замечена. Я не была в Асгарде и не ведаю, что там происходит сейчас и что происходило всё это время. И, знаешь ли, не спешу интересоваться. — Я тоже, — улыбнулся Локи. — Но раз ты свободна, Один мёртв. И на престол сел Тор.  — Если ты был правдив в своих рассказах о моём младшем брате, то это лучшая кара Асгарду, которую можно было бы придумать, — усмехнулась Хела. — В самом начале моего заключения я мечтала о том, что собственноручно отомщу всем, кто имел хотя бы косвенное отношение к моему падению. Но сейчас я поняла, что мне нравится фраза, которую я нашла в одной из тех человеческих книг, что ты приносил мне. Про труп врага, который можно дождаться плывущим мимо. Пусть Асгард плывёт. Локи поднял свой бокал и коснулся им бокала Хелы. — Пусть плывёт, — сказал он. — А мы посмотрим. О том, что он собирается завоевать магловские умы, он расскажет матери завтра. И о том, что оставит ей магические — тоже. Вручит хоркрусы последнего английского Тёмного лорда, чтобы она слепила удобную для себя марионетку… Сегодня они были просто мать и сын, встретившиеся после разлуки длиной в целую жизнь. Будущие правители сначала одной страны, а потом и всего Мидгарда — но это всё потом. Сегодня — просто мать и сын. — Я так рад, что ты на свободе, — улыбнулся Локи. — Приказать подавать десерт?