Змеиный принц

Легко было предположить, что Дурсли гостей не ждали. Окна в их домике тепло светились, на двери висел обязательный рождественский венок. Локи заметил, что в гостиной стояла наряженная по последнему слову магловской рождественской моды ёлка. Способы, какими маглы тратили время и отгоняли от себя страх неминуемой для каждого смерти, его очень занимали. Такие короткие жизни! И столько бессмысленной суеты! — Мама, папа! — Люциус постучал в дверь, вместе того, чтобы аппарировать прямо в дом, и дверь им открыл Дадли. — Тут Гарри, и он не один! — Закрой дверь! — завизжала Петуния. Но Люциус уже вошёл, небрежно отодвинув толстого мальчишку. Локи ни разу не был в этом доме. Не видел этих людей. У него была только память Гарри Поттера, чрезмерно заряженная эмоционально. — Мы вас не приглашали, — толстяк, изображающий из себя главу семейства, задвинул жену и сына за свою необъятную спину. — У таких ненормальных, как вы, принято в праздники заявляться без приглашения в чужие дома? — Для Гарри Поттера этот дом не чужой, — заявил лорд Малфой, из которого это лордство сейчас прямо-таки пёрло. — Миссис Дурсль, вы не желаете поделиться с нами историей о том, на какие деньги вы купили этот дом? Или вам оказалось удобно забыть, что принадлежащий вам с вашей сестрой Лили в равных долях дом в Коукворте, доставшийся после смерти родителей вам обоим, вы продали и распорядились вырученными деньгами единолично? — Так я вовсе не был нахлебником! — вступил со своей партией Локи. — Это вы — воровка! Обокрали сироту! — Откуда вы взяли эту чушь? — возмутилась Петунья, отодвигая с дороги мужа. — Лили сбежала в магический мир, бросив родителей на меня одну, и дом был оставлен мне одной! — А вот огласивший завещание адвокат помнит совершенно другое, — усмехнулся Люциус. Дадли выглядывал из-за отца и пялился на незваных гостей, особенно на Локи. Вернон Дурсль откровенно тупил. Его красное лицо блестело от испарины, и дело е в том, что дом хорошо натопили — тут было скорее прохладно. Локи улавливал запах алкоголя: по случаю праздника Вернон явно неплохо выпил. — Даже если мальчишке что-то и причиталось, этого не хватило бы и на возмещение стоимости ремонта испорченных его магическими штучками мебели, стен и окон с дверьми. — Петунья отвечала исключительно Люциусу, демонстративно не замечая Локи. — Так что кормили мы его в любом случае за свой счёт, а так же лечили, одевали, учили в начальной школе. А уж сколько денег пришлось заплатить за то, чтобы выправить ему документы, я даже вспоминать не хочу! Люциус хмыкнул. Он изучил вопрос и прекрасно знал, что, несмотря на всё перечисленное, Петуния осталась в прибыли. Но пришёл он сюда не ради глупых финансовых разборок с бестолковой маглой. — Гарри, тебе нужны эти деньги? — спросил он. — Это которые тётушка решила считать своим заработком за то, что не отправила меня жить в приют? — уточнил Локи. — Мне почему-то казалось, что заработок – это то, о чём работник заранее договаривается с работодателем. А если человек что-то делает, а оплату забирает самовольно и без предварительной договорённости, то это что-то совсем другое. Лорд Малфой, вы лучше меня разбираетесь в бизнесе, поправьте меня, если я ошибся. — Ты не ошибся, — положил руку ему на плечо Люциус. — И у маглов, и у магов это считается мошенничеством и злоупотреблением доверием. — Убирайтесь из моего дома! — внезапно заорал очухавшийся Вернон. — Вон отсюда! — Если ты считаешь, что я позволю тебе жить в моём доме после всего этого, то ты глубоко ошибаешься! — Петунья наконец «заметила» Локи. — А по поводу наследства — ты можешь пойти и попытаться доказать свои права на него. Только сначала тебе придётся доказать властям, что ты сын Лили. У тебя не было никаких документов, и, насколько я знаю, Лили даже не собиралась их оформлять. А мы тебя приняли в дом как безвестного подкидыша без родителей, и именно таковым ты по документам и числишься. — Ай-ай-ай, тётя Петуния, как нехорошо врать, — усмехнулся Локи. Всё у Гарри было: и копия метрики, оформленной по всем правилам, и копия родительского свидетельства о браке, действительного в обоих мирах. Более того, у Петунии не хватило ума их уничтожить: она спрятала документы на чердаке, куда жирдяй Вернон влезть не мог. Это ему она наплела, что новые документы стоят денег. — Мама, папа, и что, теперь Гарри отберёт у нас половину дома? — неожиданно для всех влез Дадли. — У меня не будет своей комнаты? Зачем ему одному столько? Он подумал ещё капельку, всхлипнул и бросился на Локи с кулаками. Тот изящно шагнул вбок, пропуская неуклюжего мальчишку мимо себя, и взмахнул палочкой — той, что купил у Олливандера, так что в горку с фарфором врезался уже не ребёнок, а толстый розовый поросёнок, покрытый светлой щетиной. На превращение сына в животное Вернон отреагировал намного быстрее, чем на разговоры, правда, повёл он себя точно так же, как и Дурсль-младший, то есть попытался решить проблему дракой. Только в качестве цели почему-то выбрал не племянника, а взрослого мага, хоть и прекрасно видел, кто именно заколдовал Дадли. Люциус с улыбкой превратил его в хряка, до того жирного, что пузо волочилось по ковру, а затем взмахом трости распахнул дверь и выгнал свиней на улицу. Локи знал, что его преобразование будет вечным. А как насчет магии лорда Малфоя? — Не уверен, что ваш супруг найдёт дорогу домой, — обрадовал побелевшую и почему-то замолчавшую Петунью Люциус. — Животные этой породы не очень умны, насколько мне известно. А для обратного превращения ему нужен будет другой, лояльно настроенный к нему маг, но я не думаю, что он найдёт такого. Локи посмотрел на лорда Малфоя снизу вверх, взмахнул ресницами и спросил: — А в селёдку можно? — Если только с подходящим по размеру аквариумом, — вздохнул Люциус, который вообще не планировал настолько радикальных воспитательных мер. — А такой аквариум будет слишком большим и привлечёт к себе внимание намного быстрее, чем бегающие по округе свиньи. — Не надо в селёдку, — еле слышно отозвалась Петунья. — Я перепишу весь дом на Гарри, только расколдуйте Дадли и Вернона, прошу вас! — Мне не нужен этот дом, — заявил Локи. — И вообще ничего от вас не нужно, тётя. Лорд Малфой, так в сушёную селёдку. Живую сушёную селёдку, — объяснил он. — Певерелл, — пробормотал себе под нос Люциус. — Некромант. Можешь попробовать, Гарри. Петунья взвизгнула и попыталась убежать, Локи взмахнул палочкой, а Люциус брезгливо сморщился и отвернулся. Раздался звук падения чего-то небольшого, который продолжился частым, но негромким раздражающим стуком об пол. — Селёдка, — сказал Локи, глядя на бьющуюся на полу сухую рыбу, разбрасывающую чешую по ковру. — Она так и останется тут в качестве милого питомца для будущих жильцов? — светским тоном поинтересовался Люциус, пряча как можно дальше внезапно поселившийся в душе страх перед милым мальчиком, которого он, как оказывается, так и не успел достаточно узнать за всё время общения с ним. — Я не очень силён в трансфигурации, — признался Локи. — Так что просто не знаю. — Может, тогда вернём ей исходный облик? — предложил Люциус. — Можно счесть воспитательный момент законченным, вряд ли она недостаточно прочувствовала на себе полученное наказание. Но ответить Локи не успел, даже если и собирался. Успевший сделать небольшой круг по улице старший из хряков трусцой вернулся в дом и, обнаружив весьма аппетитную с его точки зрения рыбину посреди гостиной, одним движением втянул её в пасть и принялся жевать, после чего потрусил в сторону кухни. — Упс, — пожал плечами Локи. — Однако проблема решена. А если дядя Вернон станет обратно человеком, и тётя Петуния тоже, его разорвёт? — Если они вернут себе изначальную форму прямо сейчас, то есть такой шанс, — очень серьёзно ответил Люциус. — А если потерпят пару часов, то он успеет её переварить. Ну разве что ты умудрился превратить её во что-то совсем неперевариваемое, и она продолжит своё существование в его желудке в неизменном виде. Но ждать, чем всё закончится, у меня нет никакого желания, так что я предлагаю возвращаться в Малфой-менор. Ты планировал забирать отсюда какие-то личные вещи или мы можем уходить? — Заберу кое-что, — сказал Локи. В кухне хряк с хрюканьем громил помойное ведро. Локи метнулся в чулан и добыл из-под половицы маленькую замусоленную плюшевую собачку неопределённого цвета, безглазую и с оторванным ухом. — Вот, — показал он её Люциусу. — Моя единственная игрушка. Дадли её изорвал и выкинул. Я забрал из ведра. Палочкой Люциус взмахнул совершенно автоматически — просто привык чинить сломанные или порванные Драко игрушки сразу же, как видел, что сын их сломал, не дожидаясь истерики ребёнка. Конечно же, сейчас Драко вырос и давно не портил свои вещи, но, как оказалось, привычка у Люциуса осталась. — Репаро! — Игрушка в руках у Локи стала новенькой, как из магазина. — Или я поторопился, и ты сам хотел её починить? — Спасибо! — солнечно улыбнулся ему Локи. — Ваше преобразование надёжнее, лорд Малфой.