Имя, рождённое в тишине

Солнце игриво бросало последние лучики через окно, перед тем как полностью скрыться, и его заменит луна. Яркий золотой свет падал на стол, где снова были разбросаны свитки. Девушка лежала, уткнувшись лицом в деревянную поверхность. Волосы небрежно лежали на столе. Уснула, читая листы.. Её дыхание было медленным, ровным. Послышались тихие шаги. Кадзу зашёл в комнату, сразу бросив взгляд на Мэй. Ухмыльнулся, не в первый раз видит девушку, уснувшую за упорной работой, уставшую всю… Он качнул головой, "Говорил же, отдыхать нужно." Подойдя к девушке, он нежно и заботливо коснулся её макушки. Такая ласковая… Он уверенно поднял её на свои руки. Мэй почти ничего не весила для него, лёгкая, словно холодные снежинки падающие с неба на шерсть дворового котика. Ступил, аккуратно, что бы не качнуться и вдруг не разбудить девушку. Дойдя до спальни он опустил её на кровать, накрыв сверху мягким одеялом, повыше. Чтобы теплее было. Провел своей тёплой рукой по очертанию её плеча, которое было под тканью одеяла, и кимоно. Он улыбнулся. Такая картина часто вызывала в нём улыбку. Утром проснётся, вновь скажет что даже не помнит как уснула. Вновь извинится что Кадзу пришлось нести её к комнате... Он задумался не убирая руку, о том, как раньше, в деревне он тоже отнёс её в свою спальню. Такая безмятежная, красивая. Из мыслей прервал тихий хных маленького ребёнка. Если не подойти сейчас, это перерастёт в плачь. Ещё разбудит свою маму. Кадзу покинул комнату где спала Мэй, направляясь к маленькой кроватке. Там спал его сын. Вот он когда-то вырастет, станет похожим на отца. А когда папы уже не станет, а мама станет старенькой, не способной править, он займёт трон. Будет вносить благие изменения в страну, и править так же хорошо, как его мама. Но сейчас, он всего лишь маленький малыш, который вот-вот разбудит маму своим плачем. Кадзу заботливо, по-отечески поднял ребенка на руки, и прижал к себе. — Тише… не плачь. Он положил его горизонтально на свою руку, второй придерживая голову. Качнулся в сторону. И ещё раз. Он баюкал его, пытаясь угомонить. Любимого и родного, прям как и Мэй, которую ему тоже часто приходилось баюкать в своих объятиях. Не выходило, ребёнок продолжал хныкать, от чего Кадзу вспомнил, как Мэй пела сыну колыбельные, а изредка просто ритмично мычала, таким образом напевая какую-то песню, которую Кадзу до этого не знал. И начал повторять за своим образом из мыслей, пытаясь напеть спокойную мелодию. Получалось чуть грубее, чем у мамы. У папы-то голос ниже. Продолжая баюкать ребёнка, он неуклюже напевал ему, ранее не приходилось петь. Он поглаживал сына по голове. Начало получаться, ребёнок потихоньку начал успокаиваться. Кадзу совсем немного улыбнулся, так как услышал шаги сзади. Не оглянулся, знал кто там. Когда малыш уже полностью уснул, Кадзу трепетно, любя, положил его на кроватку, накрыв сверху тонкой тканью. Коснулся его головы, немного поворачивая её прямо. Он упёрся руками на край кроватки, и смотрел как спит малыш. Любовался, или проверял надёжно ли он лежит? Его спины коснулись руки. Потом торса. Плечи Кадзу совсем немного напряглись. Мэй обняла Кадзу, прижавшись к его спине, и положила свою голову ему на плечо. Они молча смотрели как спит их совсем маленький, новорождённый сын. На лице не было эмоций, но в душе они оба улыбались. Это умиляло. Вдруг Мэй шепотом произнесла: — Кадзу, как звали твоего отца? Кадзу удивил её вопрос, но он, ничего не спрашивая, так же тихо сказал: — Тэтсу. — Тэтсу.. Пускай так будут звать нашего малыша. Ты согласен? Кадзу ничего не ответил, развернулся, и прижал Мэй к себе. Посильней. На его лице появилась улыбка. — Не против, любимая.