Обмен телами

— Так значит, Джон всё время говорит обо мне? — спросил Брендин с хитрым прищуром. — И что именно он говорит? — В основном жалуется, — Эшли захихикала, заметив, как изменилось выражение лица Брендина. — Говорит: «Опять этот Брендин что-то замышляет! Я чувствую, он опять что-то придумал!» — Вот уж не надо, — проворчал Брендин. — Можно подумать, у меня нет других дел, кроме как постоянно думать о нём. Джон слишком высокого о себе мнения. У меня, между прочим, есть работа и сын. — Хотела бы я, чтобы вы были моим отцом вместо Джона, — задумчиво сказала девочка, мешая ложкой чай. В её голове возникла картина: если бы она родилась в семье Брендина, у неё был бы брат и заботливый отец. Она бы ела вкусную еду каждый день, и у неё был бы кто-то, с кем можно обсудить любимый сериал «Соседи». — Да ничего у меня с твоим отцом не было. И никогда не будет! Мы просто учились вместе в университете, и всё. А потом он пустил мою жизнь под откос. Думаешь, после такого мы могли бы стать любовниками? — вдруг неожиданно заявил Брендин. Кажется, он не правильно понял Эшли. — Что? Простите, я не знала… Просто он становится таким грустным, когда вас вспоминает, вот я и подумала… — Ему грустно? Интересно, почему? Может, совесть его всё же не до конца оставила после того, как пришла слава? — Не знаю, но мне кажется, вам надо это обсудить. Кажется, он хочет вам что-то сказать. — Да? Ну что ж, у меня тоже найдётся, что ему сказать, — сказал Брендин, вставая из-за стола, чтобы убрать посуду. Но в этот момент появился робот, который быстро сложил грязные тарелки в посудомойку и вернулся обратно в один из шкафов.

***

— Па, я хочу тебе кое-что сказать, — несмело произнёс Лэви после долгого неловкого молчания. — Я в интернете общаюсь с одной девочкой… — Оу? — Нет, подожди, послушай. Она говорит, что её родители ей всё разрешают. Она гуляет одна аж до девяти вечера, никто не проверяет её уроки, она ест, что хочет, и ей не говорят надевать шапку! Джон неловко отвёл взгляд, вспоминая, когда он в последний раз проверял уроки Эшли или говорил ей надеть шапку. На душе стало тоскливо и почему-то стыдно. — Можно мне так же, па? Почему всем можно, а мне нельзя? — А что, разве твой оте… То есть, разве я тебе много запрещаю? — Нууу, я хочу гулять, найти друзей и… и в кино сходить… — Тебе нельзя гулять?! — Джон буквально подпрыгнул от удивления. — И почему же? — Нуу, эээ… потому что нормальный родитель должен заботиться о ребёнке, чтобы с ним ничего не случилось? — мальчик неуверенно повторил слова Брендина. — Нормальный родитель должен знать разницу между заботой и гиперопекой! И соблюдать баланс, — проговорил Джон, ощущая, как что-то неприятно кольнуло его внутри, словно совесть пыталась напомнить о проваленных отцовских обязанностях. — Я поговорю с… То есть, я постараюсь давать тебе больше свободы. — Па, ты какой-то странный сегодня. Точно всё нормально? — Да, да, всё хорошо! А почему бы нам сейчас не прогуляться? — Ура! Обожаю тебя! Ты самый лучший! — Лэви бросился Джону на шею, а у того на глаза навернулись слёзы. Он думал о том, что могло бы быть, если бы он знал этот баланс между заботой и гиперопекой. Может, тогда Эшли не стала бы его ненавидеть. Обнимая Лэви, Джон размышлял о том, как бы пробраться домой, найти Брендина и хорошенько надрать ему зад за очередную выходку и за то, что он так терроризирует сына.