Переворот

      Рукия с досадой цокнула языком, пока Зангецу, которого они приняли в свое время за Васто, рассмеялся скрипучим смехом и с жалостью оглянул их с Ренджи, служанка же невозмутимо замерла рядом с ними. Абарай напрягся под пронзительным взором золотых глаз, невольно выступив чуть вперед и загородив Рукию собой: почему-то чувство тревоги не покидало его. Зангецу явно не рассматривал друзей Ичиго как союзников. — Тебе мало платы от Тенсы? — обратился меч к служанке, и та, согнувшись в вежливом поклоне, покачала головой. — Вот и отлично! — заключил Зангецу, кивнув. — Идемте, — бросил он, развернувшись.       Он не стал смотреть, последовали гости за ним или нет, а просто вышел из кухни. Ни одна доска не скрипнула под его ногами, когда меч направился вглубь коридоров, увешанных гравюрами, украшенных стоящими по углам вазами, в которых цвели веточки сливы. Рукия с Ренжи переглянулись, но не торопились идти следом. — Куда? — настороженно спросил Ренджи, так и не сдвинувшись с места.       Рукия позади него напряглась, когда друг детства крепче сжал ее руку, успокаивая. Ховайто остановился, тем не менее так и не обернувшись; чувствовалось что-то в этом жесте неправильное. Они оказались в неизвестном поместье совсем одни, без поддержки и даже без занпакто, которые отстали во время погони и битвы, хотя назвать случившееся боем язык не поворачивался. Содэ но Шираюки и Забимару, наверное, до сих пор бродили по Рукону, разыскивая их, а таинственный особняк, укрытый барьерами, так легко было пройти, даже не обратив внимания. Без банкая Рукии и Ренджи наверняка не справиться с мечом Ичиго, а Зангецу, не питая к друзьям владельца теплых чувств, просто так бродить по округе явно не был намерен им позволять. — Не ваше дело, — холодным скрежещущим голосом обронил Ховайто.       Они какое-то время шли по коридорам в тишине, все дальше и дальше уходя от кухни и, очевидно, приближаясь к жилым комнатам: вазы стали встречаться чуть чаще, картины стали на порядок древнее, а предметов роскоши и вовсе прибавилось. Ренджи и Рукия время от времени переглядывались, но тем не менее продолжали следовать за мечом. От нефритовых статуэток до аккуратно подстриженных бонсаев — Рукия готова была поспорить, что особняк раньше принадлежал знатному вельможе. Ичиго и Тенса стояли за очередным поворотом около гобелена и что-то обсуждали, когда Зангецу весело обронил: — Пытались подкупить! — Он довольно ухмыльнулся.       Щеки девушки покраснели, а лейтенант бросил на меч испепеляющий взгляд, но тот просто его проигнорировал. Брови Ичиго стремительно поднялись вверх, а второй занпакто, достав из широкого рукава несколько золотых кобанов, оставил их на тумбочке. Переходя уже к следующей гравюре, он безразлично скользнул по Рукии и Ренджи глазами, будто их здесь и не было, и обратился к внимательно слушающему Ичиго: — Уподобление семи богам счастья, — мягко произнес Тенса, указывая на три фигуры, одетые в богато расшитые кимоно.       Ичиго приблизился к изображению, разглядывая людей, которые улыбались. Рукия тихо охнула, узнав знаменитое сатирическое произведение. Только вот Ичиго явно понятия не имел, что перед ним, внимательно запоминая рассказ занпакто. Уже позже девушку поразила мысль, что раз Ичиго и Тенса — одна душа, то и знания должны были разделять одни. — Что они делают? — тихо спросил Ренджи у ошеломленной Рукии. — Это урок культуры, — тихо отозвалась девушка, — он рассказывает о Кацусике Хокусае…       Ичиго с любопытством слушал речь Тенсы о художнике укие-э, пока темноволосый юноша указывал на разные части гравюры. Он выделил тот факт, что псевдонимов у Кацусики было великое множество: поведя рукой в сторону еще одной висевшей рядом картины, Тенса упомянул, что и ее автором является тот же гравер. Зангецу показательно широко зевнул, не потрудившись ничем прикрыть рот. После окончания рассказа Ичиго обернулся к Ренджи и Рукии, которая внимательно слушала Тенсу и, от изумления не удержавшись, коснулась губ кончиками пальцев. — Поразительно, — промолвила она, не заметив поднятой брови своего друга, — я таких подробностей и не знала.       Тенса окинул девушку спокойным взором, но ничего так и не сказал. Ренджи тем временем подошел к картине, разглядывая ее, и хотел было прикоснуться, завороженный мазками кисти, но отдернул руку, когда внезапно прогремел голос скучающего Зангецу: — Старик, ты уже закончил? — Принцесса клана Кучики лишь изумленно оглянулась, попытавшись понять, к кому все же обращается занпакто. — Старушка Каори из той лавки с булочками сегодня обещала испечь их с красными бобами, идем уже скорее! — протянул меч.       Руки с тревогой отметила то, как Ичиго быстрым взглядом скользнул по ним, явно не зная, что ему делать в такой ситуации — визита друзей он явно не ждал, тогда как Тенса только вздохнул и укоряюще промолвил: — Зангецу, твои гости — твоя ответственность.       Меч, похожий на пустого, лишь склонил насмешливо голову. — Пусть тогда дорогие гости тоже идут с нами! — заключил он звенящим голосом.       Темноволосый юноша, никак внешне не походящий на старика, посмотрел на Зангецу ледяным взглядом, а последний, видимо, что-то в нем прочитав, торжественно хлопнул в ладоши и хитро улыбнулся. — Вот и хорошо! — Он обратился к своим «гостям»: — А вам не помешало бы переодеться перед прогулкой, а то вы такие уныло-официальные, просто невозможно.       Рукия настороженно кивнула, начиная понимать, что их присутствие меч воспринимал как неожиданно свалившуюся ему на голову забаву. Самого Ичиго девушка считала немного порывистым человеком, который тем не менее был добр, но вот его занпакто… Рукия испытующе взглянула в золотые радужки Зангецу. Тот оскалился и подозвал жестом служанку. — А ну-ка подбери нашим гостям что-то приличествующее прогулке.       Служанка с поклоном велела идти за ней. Шинигами раздраженно нахмурилась, но все-таки пошла следом. — А что с Забимару и Содэ но Шираюки? — услышала она вопрос Ичиго, заданный Зангецу. — Я их не встретил, но если они не в Готее, то…       Что было дальше, Рукия уже не услышала, направляясь, как она поняла, к гостевым покоям. Ренджи поморщился и пробормотал тихо: «Не нравится мне все это», скорее, для себя, чем для нее, тем не менее высказав ее мысли вслух. Рукия кивнула. Вот уж действительно недаром говорят: чужая душа — потемки. А для них, судя по всему, Ичиго был тем еще дремучим лесом, потому что ни в одном из мечей она совсем не узнавала своего друга. Конечно, и Содэ но Шираюки мало на нее походила, но все же…       Служанка, сделав идеальный поклон, распахнула седзе сначала в покои Ренджи, а потом уже и Рукии, передавая ей чистый комплект одежды. Снова поклонившись и больше не обмолвившись ни словом, женщина удалилась, а Рукия, развернув мягкую ткань, с изумлением уставилась на темно-синюю, искусно пронизанную серебряными нитями юкату. Рядышком на кровати лежал веер и изящная нефритовая шпилька с золотой бабочкой на конце. Так Рукия одевалась только в главном доме клана Кучики, предпочитая ходить в семейном крыле поместья в аккуратных, но все же более простых одеяниях. А здесь узоры ирисов и гибискусов переливались на свету, вышитые явно не обычной окрашенной нитью, а драгоценной. — Да кто, менос побери, тут раньше жил? И откуда золото? — пробормотала Рукия, переодеваясь.       Завязав наконец пояс юкаты и с трудом уложив волосы, из принципа не обратившись к служанке, которую так и не смогла подкупить, она вдруг услышала тихий стук по деревянной панели седзе. Ичиго позвал ее: — Ты здесь, Рукия?       Девушка, охнув, прислушалась к реацу. Занпакто не последовали за Ичиго. Оглядев себя и поняв, что она завязала все ленты правильно и юката на ней сидит хорошо, Рукия распахнула седзе: не пристало молодой госпоже благородного дома неаккуратно носить традиционные одеяния. — Ичиго! — с облегчением выдохнула она и тут же настороженно спросила: — Что, гиллиан раздери, здесь происходит?       Юноша поморщился. — Тот занпакто, Муромаса, да? Задел их все же своей техникой.       Рукия подозрительно огляделась и тихо поинтересовалась: — Но убить тебя-то они не рвутся?       Ичиго, вздохнув, осторожно посмотрел на подругу и произнес: — Рукия, тот Муромаса пробуждает инстинкты занпакто. Инстинкт моих — защита, а если ваши рвутся вас убить, то, может, с ними что-то не так?       Рукия сперва даже не нашлась что ответить. С мгновение шинигами просто смотрела на Ичиго так, будто он сказал что-то невообразимо странное, или внезапно заговорил с ней на другом языке. — Ичиго, — мягко начала Рукия, — они все пытаются нас убить, что-то не так именно с твоим случаем.       Юноша чуть склонил голову озадаченно и упрямо спросил: — Прям все?       На секунду, всего на секунду девушка замялась: еще неизвестно было, где находился и чем занимался занпакто капитана Хитсугаи, но нападать на своего хозяина он не спешил. Заметив ее нерешительность, Ичиго грустно улыбнулся и мягко продолжил: — Рукия, занпакто — это же наша душа, так как мы можем навредить сами себе? Они же часть нас, их желание, как правило, вытекает… — Ты не понимаешь, — оборвала она его, — твой случай единственный. — Рукия упрямо сжала губы, посмотрев Куросаки в глаза. — Ты не тренировался, чтобы заполучить меч, годами, а сделал это меньше чем за месяц. Ты точно уверен, что твои занпакто — правильные?       Ичиго отступил под таким напором, ошеломленно смотря на шинигами. Казалось, принцесса клана Кучики пыталась за гневом скрыть усиливающуюся боль. На миг он даже понял ее: какой-то мальчишка говорит, что то, чему их учили все это время, ошибочно. — Занпакто — оружие в наших руках! Священный меч, в который мы вкладываем часть души, чтобы развить свои силы! — продолжила шинигами, распалившись. Странное чувство разочарования проступило в ее чертах. — Как можешь ты это знать! Ты ведь даже не заканчивал академию, и поэтому твои занпакто на занпакто-то и не похо… — Она резко оборвала себя, подняв взгляд на Ичиго.       Лицо принцессы клана побледнело, когда она увидела поджатую линию губ и тщательно пустое выражение. Казалось, Ичиго был даже готов сделать шаг назад из-за ее напора, и на секунду Рукии стало стыдно. — Я тебя понял, но останусь при своем мнении. — Он распахнул седзе и вышел за порог выделенных девушке покоев. — Мы будем ждать тебя у ворот поместья. — Ичиго мягко закрыл створку двери за собой.       Идя по коридорам в сторону своих комнат и ориентируясь на реацу Зангецу, он промчался мимо служанки, еле-еле успев ей кивнуть, погрузившись в мысли. Как могла Рукия не замечать? Как могла она не понимать и не видеть, и…чему вообще учили в Академии? Занпакто… занпакто ведь не были простым орудием, священным, но орудием, но, похоже, здесь они воспринимались именно так.       Занпакто отражали их самих, Ичиго мог видеть эти проблески даже в Зангецу: пустой, но он рос по мере того, как рос Ичиго, учился вместе с ним и понимал, разделял его взгляды — пусть и не все, потому что, являясь занпакто, Зангецу был не просто оторванной частью души, помещенной в меч, он также обладал своими чувствами и желаниями. Да даже если вспомнить их первую встречу…       Ичиго подумал о Содэ но Шираюки — холодной, одинокой, одетой в безупречную юкату, расшитую снежными узорами, точно в какую должна быть облачена принцесса клана: сдержанная и благородная, высокая и изящная, с идеальными чертами лица. Словно мечта Рукии воплотилась в реальность и сама юки-онна сошла в этот мир.       Только вот Содэ но Шираюки не была юки-онной, как и Рукия; они обе были человеческими душами. Желание свободы и готовность Рукии ее даровать, даровать и отпустить — занпакто, как и сама хозяйка, видимо, до конца не осознавала и не понимала, что это значило. И Ичиго мог догадаться, когда именно появилось воплощение меча Рукии. На мгновение ему стало невыносимо печально.       Из мыслей его вырывала упавшая на плечо рука Зангецу. Пронзительный голос занпакто прозвенел над ухом: — Эй-эй! — Он взъерошил волосы принца. — Хватит! Если бы я знал, что ты будешь хандрить, то не приволок бы их сюда! Мы идем веселиться!       Ичиго поймал взор пустого и заметил беспокойство, которое тот пытался скрыть, вперемешку со странным нетерпением. Юноша не выдержал и усмехнулся. — Ты так ждешь турнира по запуску воздушных змеев?       Меч, кажется, немного обиженно поджал губы и упрямо заявил: — Хэй! Я выиграю! — Да кто бы сомневался! — рассмеялся в ответ Ичиго и решил не упоминать о том, что сбивать змеи противников маленькими серо — жульничество.       Им всем нужно передохнуть, и Зангецу наверняка ужасно заскучал здесь.

***

      Рассматривая ярко украшенную улицу, Ичиго украдкой взглянул на занпакто, который шел рядом с ним и прижимал к себе сложенного в несколько раз огромного алого дракона. Заполучив приз за победу в соревнованиях, Ховайто, воодушевившись, заявил: — Мы обязаны запустить его с холма у реки в Каракуре.       Принц с сомнением взглянул на огромного змея и поинтересовался: — Если он сделан из реацу, как и все в Обществе душ, то что случится, когда мы принесем его в мир живых, его вообще будет видно?       Проигравший в соревновании Ренджи призадумался, отставая, и рядом с ним замедлилась и Рукия, но уже более осознанно, осторожно взглянув на них. — Главное, что его увидим мы, — спокойно произнес Тенса, аккуратно направляя Ичиго и Ховайто к торговым рядам, — для начала нам нужно купить веревку.       Солнце уже заходило, и на шумной улице зажгли фонари: теперь они отбрасывали бледно-оранжевые пятна света на землю и лица людей: кто торопился домой, а кто останавливался у лавчонок, чтобы осмотреть приглянувшуюся вещицу.       Среди оживленных торговых рядов и всеобщего шума, в котором чередовались крики зазывал и беседы простого люда, Ичиго, разглядывающий набор кистей для каллиграфии, заметил старика, что сматывал в рулон струящуюся золотую ткань. В отблесках выдуваемых факирами огней оживали фениксы, вышитые темными нитями на шелке. Ичиго поднял взгляд на торговца, и тот уважительно склонил голову.       Всего на мгновение, а то и меньше тонкая золотая нить души тянулась к Ичиго, в спутанный клубок у него на запястье, и он, отложив кисть, направился к старику, разматывающему алый рулон шелка. Торговец пододвинул струящуюся ткань без единого изъяна ему. — Молодые господа, — скрипучим голосом произнес старик, бросив опасливый взгляд на Зангецу, до сих пор прижимавшего к себе воздушного змея за спиной Ичиго, — купите шелк, попросите швею сделать вам хаори. Ткачи плели его на закате и рассвете, так чтобы нити сплетались с заходящими лучами и были неотличимы от них. — Торговец развернул рулон, и край ткани упал с широкого стола.       Куросаки провел рукой по темнеющему в вечернем свете полотну, мягким водопадом струящемуся вниз, яркие пятна от огней факиров превращались в причудливые фигуры, слившиеся в неизведанном танце. Зангецу также заинтересованно подался вперед, размышляя о чем-то своем. А Ичиго краем глаза взглянул на Ренджи и Рукию, застрявших у лавки со сладостями и ждущих, пока их данго будет готово; временами они тревожно осматривались, ища своих занпакто или ожидая возможности незаметно уйти. Они хотели сбежать в Белый город, и, кажется, Ичиго придется дать им ее.       Было бы проще, будь они просто друзьями. Ичиго бы наверняка расстроился из-за того, что они ушли, не сказав ему ни слова, стоило только отвернуться; возможно, ему было бы больнее, ведь это как раз произошло после спора с Рукией. Но он отвел взгляд, заставив губы растянуться в вежливой улыбке и громко позвал: — Тенса, смотри, — юноша чуть приподнял алый шелк, — этот уважаемый купец покажет нам свои ткани. — Прошу, молодой господин. — Старик учтиво пропустил их внутрь.       За лавкой продавца оказался длинный коридор, ведущий к разным лавчонкам, и стоило им только скользнуть за хлипенькую дверцу, сплетенную из бамбука, как Ичиго почувствовал, что шинигами, гулявшие с ними, воспользовались возможностью и поспешили выдвинуться в Сейрейтей — их присутствие ощущалось все дальше и дальше от Ичиго и его мечей. Рукия и Ренджи ушли.       Было бы проще, будь он обычным шинигами, было бы намного проще.       Ступая все ниже по коридору, они наконец вышли к деревянному амбару, в котором хранились товары купцов. На двери висел тяжелый железный замок; отперев его, а потом и закрыв плотно за ними дверь склада, шпион Империи опустился на одно колено, склонив голову. — Мой принц, — прохрипел он, — ваше присутствие требуется в мире живых.       Квинси, не поднимая головы, молча смотрел в пол, ожидая ответа, пока Ичиго, устало взглянув на осколок души Яхве, жестом не позволил старику подняться. — Мы скоро будем там, — спокойно произнес наследник Императора. Он оглянулся на Зангецу с Тенсой. — Хотя, кажется, нам сперва придется разобраться с делами в Сейрейтее.

***

      Передвигаться в юкате было неудобно: пояс то и дело норовил развязаться, а узкий подол ограничивал движения, и Рукия, шипя себе под нос, тихо ругала красивое одеяние последними словами, которые запомнила еще со времен жизни в Руконе. Ренджи косо посматривал на нее и усмехался, когда девушка в очередной раз выплевывала ругательство, поправляя съехавший оби. — И как принцесса великого клана может позволить себе выражаться? — хмыкнув, спросил он.       Рукия сердито взглянула на друга детства и с намеком произнесла: — Я посмотрю, как ты запоешь, когда принцесса великого клана оставит тебя одного объяснять брату, куда это мы пропали на целые сутки.       Ренджи благоразумно заткнулся, и они прибавили в темпе, пусть и ненамного: девушка уже давно отбросила мешавшийся в руках веер и придерживала богато-расшитый пояс, сетуя на то, что решила переодеться, а не остаться в форме шинигами. Ренджи, наверное, и вовсе побежал бы босиком, если бы в Академии его не научили правилам приличия, а после и не вбили в голову, что лейтенанту не пристало расхаживать по Белому городу и показываться перед подчиненными в неподобающем виде. Особенно если капитан твоего отряда глава Великого дома. Особенно, если это Кучики Бьякуя. Тсунояширо, наверное, простили бы многое за силу и преданность, Шиба и вовсе плевали с высокой колокольни на формальности, но Кучики и Шихоуин были другим разговором. Беглецы ужасно торопились, а потому, когда друг временами поглядывал на собственные ноги, Рукия одаривала его строгим взглядом, а Ренджи лишь пожимал плечами и старался как можно аккуратнее огибать прохожих, когда они выбегали из закоулков на оживленные вечерние улочки первого района.       По пути у одной из лавок они заметили Забимару, рассматривающих сладости: Змей, вытягивая шею, пытался разглядеть данго, пока Обезьяна примеривалась к блинчикам. Занпакто быстро огляделись, пытаясь понять, не смотрит ли кто на них, и, схватив по угощению, припустили наутек. — Лови воров! — закричала хозяйка лавки, заметив, что приготовленное для другого гостя лакомство пропало, а какая-то парочка несется от ее лавки со всех ног. Ренджи с Рукией поспешили следом за занпакто.       Содэ но Шираюки, старательно делающая вид, что она с Забимару не знакома, обнаружилась совсем рядом с лавкой. Стоя под крышей одного из магазинчиков, она рассматривала нефритовые шпильки, тихо интересуясь у торговца, где были добыты камни. Наконец оттащив свой занпакто к лавке, чтобы те извинились, и прихватив задумчивую Содэ но Шираюки, которая тихо шепнула что-то Рукии на ухо о бледно-зеленой шпильке, они продолжили путь к Сейрейтею. — Это неправильно, — наконец признался Абарай, бросая настороженный взгляд на молчащую Рукию.       Девушка вздохнула, поджав губы, но кивнула, не в силах отрицать то, что друг прав. И пусть они пропали и не выходили на связь целые сутки, но бросать Ичиго одного было плохой затеей. — А что мы можем сделать? — пробормотала она. — Занпакто Ичиго явно не торопились его отпускать, мы и сами-то еле сбежали от Зангецу.       Ренджи кивнул, но, замявшись, добавил: — А не слишком ли просто?       Рукия качнула головой. — Кроме Ичиго, им дела ни до кого нет.       Впереди уже показались белые ворота города, и они чуть сбавили темп, стараясь немного отдышаться и привести себя в порядок — Рукия по крайней мере престала поддерживать оби и, высоко подняв голову, представилась привратникам, а те, поклонившись, пустили их внутрь. — Но, Рукия, — заметил лейтенант шестого отряда, — а что, если они все же захотят убить его? Все прошлые случаи доказывали, что мечи, попавшие под влияние Муромасы, явно не были намерены щадить своих шинигами.       Девушка замерла, нахмурила брови и, резко обернувшись, бросила: — Он так много спасал нас, и теперь наша очередь. Мы должны позаботиться о Муромасе, должны заручиться помощью уважаемого брата и успеть до того, как с Ичиго что-то произойдет. — Она упрямо сжала губы, надеясь на лучшее.

***

      Они вернулись в особняк, когда солнце уже село, а народ на улицах, чуть подвыпив, начал шуметь, напевать песни и гулять.       Зажгли фонари, которые освещали яркими оранжевыми, красными и желтыми огнями весь первый район Руконгая, превращая тени людей в маленькие пятнышки под их фигурами. Луна серебрила небо, а звезды сверкали так, будто кто-то сыпнул на них пороха, казалось, что они даже искрились. Ичиго никогда не видел такого неба в городе. Было чувство, что весь млечный путь собрался в одном месте, а небесные тела, притянутые Луной, пытались уместиться в темно-синем, словно глубокое озеро, небе. — Нам надо возвращаться, — наконец произнес он, но Тенса лишь промолчал, а Ховайто резко мотнул головой, сжимая кулаки.       Они явно не хотели возвращаться в Белый город. Пусть ситуация и была срочной, но Муромаса, прячущийся среди одинаковых улиц Сообщества душ, никак не добавлял им энтузиазма. А потому они зашли в тупик. — Собрание Рыцарей… — попытался напомнить им Ичиго, но был прерван Ховайто.       Меч не сдержал эмоций и яростно проскрежетал, как никогда напоминая Васто Лорда: — К меносу Рыцарей и собрание! Мы тут умереть можем! — Мы умрем потом, если не подготовимся сейчас к перевороту! — воскликнул Ичиго, нарезая круги по саду, в котором они стояли.       Окруженный барьером участок был мал, а потому юноша сделал лишь пару шагов, прежде чем снова развернуться и сделать еще пару шагов назад. Ховайто не нашел что ответить, и потому он лишь раздраженно шумно вздохнул, сложив руки на груди. — По сравнению с… — Ичиго на секунду замер, — Императором, Муромаса не такая уж и большая проблема, просто немного поможем в его поимке и ускорим процесс! — Ты же как обычно вылезешь вперед, проблемы найдут нас сами, — заворчал Зангецу, исподлобья уставившись на принца, и тот опустил взор, не найдясь с ответом.       Молчавший все это время Тенса наконец кивнул, мрачно взглянул на них обоих и вздохнул, собираясь с силами. — Послезавтра, — произнес он твердо, — мы пойдем послезавтра. — Осколок души Императора прикрыл веки и резко бросил пустому: — Только увидишь его, сразу стреляй серо.       Ичиго не выдержал и закатил глаза, а после зевнул, слабо улыбнулся, и они поплелись спать, переговариваясь о том, что делать, если они повстречают чокнутого занпакто.       Весь следующий день они провели в саду, учась каллиграфии и пытаясь оттереть пролитые на тяжелую столешницу чернила — безуспешно. Ловили карпов втайне от Тенсы, который задремал под раскидистым кленом, и учились выдувать пузыри из маленьких деревянных трубочек, окуная их в плашки с мыльной водой, а после и вовсе собирали небольшой гербарий, в библиотеке пряча листья между пожелтевших страниц.       А потом настал следующий день.       Служанка, неодобрительно вздохнув, приняла список указаний из рук осколка души Императора и тут же неуловимым движением убрала его в ящик, который они и не приметили с первого раза. Ичиго и Ховайто синхронно покачали головой, удивляясь этому проворному жесту, а Тенса чуть прищурился, всматриваясь в будто появившиуюся из ниоткуда дверцу.       За эти пару дней, после возвращения с торговой улицы, они замечали порой новые вещи и предметы, соткавшиеся как из воздуха. Так на утро Ичиго застал отца смотрящим на портрет Нобунаги, которого, как сам юноша мог поклясться, еще вчера не было. Тенса, скорее всего, думал также, а потому изучал картину так, будто она нарушила какой-то закон мироздания. В тот день они втроем облазили весь дом и приметили еще пару незнакомых ваз и несколько комнат для чайной церемонии, не виданных ими до этого. — Может, приведения? — с сомнением протянул Ховайто, озвучивая мысли Ичиго.       В ответ отец взглянул на них с таким ласковым снисхождением, с каким смотрят на пятилетних детей, верящих в Сомбуцу. Больше они об этом не говорили, но иногда все равно останавливались в ступоре, смотря то на очередную, неизвестно откуда взявшуюся вазу с веточками сакуры, то на гобелен, вышитый сверкающими шелковыми нитями. — Как же так, молодые господа! — еще раз вздохнула служанка. — Поместье! Поместье ведь только начало благоустраиваться, дом ожил, появились молодые хозяева! Да и гости начали захаживать!       Ичиго неуверенно оглянулся на женщину, не зная, что ему предпринять: он не совсем догадывался о том, чего она добивалась, но вот Тенса, кажется, поняв, чем были вызваны причитания женщины, положил на стол еще с десяток золотых кобанов, и она, смиренно опустив глаза, поклонилась, поблагодарив их. — Благоприятной погоды и хорошей дороги, — пожелала она им, когда мечи и Ичиго вышли за порог.       Юноша с улыбкой оглядел особняк с цветущими сливами и маленькими горшочками с бонсаями на подоконниках, на прощание кивнув служанке. Последняя пара дней была наполнена суетой и уютом, чем-то домашним и теплым, чем-то, что, казалось, ему до этого не хватало.       Было бы неплохо вернуться сюда еще раз.