Теперь мой страх носит твоё имя

Вы когда нибудь чувствовали животный ужас, от которого тело вмиг холодело, а сердце, будто и не принадлежало вам, неслось вскачь, подальше от оболочки, подальше от причины страха? Ужас, из-за которого вы перестаёте дышать, потому что под весом рёбер лёгкие не имеют возможности шевельнуться. И в этот момент, вы начинаете слепнуть. Метафорически, но тем не менее. Чернота расползается по вашему взору, загораживая всё и вся. Вы даже не замечаете как тело либо застывает как каменное изваяние, либо начинает трястись словно в лихорадке. В такие моменты уже забывается что именно заставило вас ужаснуться, и вы начинаете бояться всего, даже если раньше это казалось безопасным. Почти всегда страх идёт под руку с болью, и человека уже невозможно обвинять в трусости, потому что это простое и банальное желание выжить.

***

Мерный гул и стук колёс поезда был единственным звуком вокруг, и монотонно отдавался вибрацией в костях. Изредка, на секунду, в темноте за окном, мелькали светлые пятна фонарей, стоящих где то в далеке. Время от времени за стенкой к которой привалилось маленькое тельце были слышны чьи то разговоры, но из-за шума вокруг разобрать о чём речь было невозможно. Натаниэль Алекс сидел подогнув к себе колени и уперевшись в них лбом. Медленное движение груди было единственным что выдавало в нём живого. Страх был всем что он испытывал в данный момент. Алекс боялся своего отца. Стефан боялся его людей, способных на такие же зверства. Крис боялся ножей и того что они могли с ним сделать. Натаниэль боялся всего вышеперечисленного, а ещё он боялся темноты. Его мать, Мэри Алиса, поощряла его животный ужас перед отцом и его людьми, это было гарантией того что в чрезвычайной ситуации он затолкает своё детское любопытство поглубже и застынет, почти не дыша, не издавая ни малейшего звука, спрятавшись в каком нибудь тихом углу. Алиса скрипя сердцем игнорировала его страх холодного оружия, всегда есть огнестрельное, которое даже более эффективно. Но она презирала его страх перед темнотой. Она знала, что когда рядом, когда крепко прижимается к детской спине своей, испуг Алекса притупляется. Она так же знала что не всегда сможет быть рядом. Она знала что рано или поздно его страх вывернется им боком, и кто то обязательно окажется мёртв. Алиса всеми способами пыталась избавится от этого. Вот и сейчас, пообещав ему что уйдёт на несколько минут, она отсутствовала уже час. Натаниэль чувствовал как паника всё это время теплившаяся где то внутри, начинает сковывать всё его тело. Он знал как опасно было это чувство. Он должен быть начеку и в любой момент в состоянии пуститься в бегство. Однако глупому сердцу не прикажешь не бояться. Натаниэль не знал чего страшиться больше - темноты из-за которой воздух казался тяжелым и не способным протолкнуться в лёгкие, или того что может скрываться в ней. Мальчик начинал чувствовать оглушающий холод, и знал что последует вслед за этим. Темнота в голове на неизвестное время, затем побои тяжёлой руки матери, правда желавшей ему только лучшего. Она ведь не виновата в том что его отец такой, и в том что его страхи могут привести их к смерти.       – Эй. На краткий миг ему показалось что сердце до этого бившиеся как птица в клетке, замерло и остановило его жизнь. Он ведь точно запирал дверь купе на замок, верно?.. Окрик был достаточно громким что бы он услышал его сквозь панику и достаточно незнакомым что бы он резко вскочил и бросился к выходу. С запозданием Натаниэль понял что бежит прямо в руки неизвестного, и, споткнувшись, упал прямо к чужим ногам. К детским ногам обутым в маленькие кеды. Медленно вскинув голову он заметил тёмный силуэт, очевидно ниже даже его. Алекс всё ещё понятие не имел кто перед ним, и определенно не мог быть уверенным в том что тот не являлся человеком отца, однако паника отпустила его достаточно, для того что бы он резко встал, и отшатнулся от тела на несколько шагов. Не с первого раза, но ему всё же удалось глухо прохрипеть:       – Ты кто? Он не мог видеть, но буквально чувствовал как по коже ползёт тяжёлый изучающий взгляд визави. Натаниэль чувствовал как по спине пробежали неприятные мурашки, а затем, в темноте вагона раздался тихий, на этот раз голос:       – Я проходил мимо и услышал как ты здесь громко дышал. Стало любопытно кто это не спит так поздно. Натаниэль поражено уставился на мальчика, чьё тело было так же напряжено как и его, словно готовясь к бою. Мальчик не обратил внимание на то что его слова остались проигнорированы, и как ни в чём ни бывало, словно они уже долгое время вели диалог, продолжил:       – Я Эндрю. А ты? Внезапная догадка поразила Натаниэля, и он снова задеревенев, хмуро процедил:       – Дверь была заперта, как ты вошёл? Он почувствовал как глаза Эндрю в раздражении закатываются, будто он говорил с ужасно трудным и тупым подростком. Возможно так оно и было.       – Может ты не знаешь, но есть такая штука, называется отмычка. И в качестве доказательства в его руке будто из ниоткуда появилась тонкая железка.       – Ну так как, будешь идти на контакт? - он скрестил худощавые руки на груди, а потом продолжил. - Или мы и дальше будем вести этот крайне интересный разговор? Алекс предпочёл бы снова проигнорировать этого крайне раздражающего человека, но с непонятным чувством внутри осознал что успокоился от недавней паники и даже немного расслабился благодаря Эндрю.       – Я Алекс. С запозданием в голову пришла мысль, что если мать узнает об этом коротком знакомстве, это ничем хорошим не закончится. Натаниэль понимал что это опасно. "Абрам, чем меньше людей знают нас, тем лучше. Не смей разговаривать с кем либо без надобности!" Каждое правило крепко закреплялась в его голове благодаря тяжёлой руки матери. Он знал что каждый человек приближает отца к ним на ещё один шаг, а там где отец, там и конец.       – Ты должен уйти, - от страха проскользнувшем в словах хотелось поморщится.       – Хорошо, - как то слишком поспешно согласился с ним Эндрю, скрестив прикрытые длинными рукавами одежды руки на груди, однако короткую паузу спустя продолжил, - но ты должен ответить на один мой вопрос. Поражённый наглостью незнакомца Натаниэль молчал, уставившись в, не по детски пустое лицо.       – Ты здесь совершенно один, чего ты так до смерти боишься?       – Ты уйдёшь если я отвечу? - в ответ с нескрываемым недовольством спросил Натаниэль, копируя позу Эндрю.       – Да, - ему хотелось верить.       – Я боюсь темноты, - нахмурившись прошептал мальчик. На миг тишина оглушила пространство вокруг, закладывая уши. Напряжение в мерно покачивающемся купе можно было резать ножницами. Показалось что стало ещё темнее. Почему он молчит? Натаниэль зажмурился, ожидая что над его глупым страхом начнут потешаться. Это ведь так бессмысленно, бояться темноты.. Так много раз об этом говорила Мэри, что он и сам начал в это верить. Он просто трус. Только вот знание этого совершенно не прекращало истерик, не облегчало сковывающий всё тело ужас. Натаниэль почти не дышал, пытаясь уловить презрительный смешок в свой адрес, но не получил в ответ ничего кроме продолжающейся тишины. Он открыл один глаз, второй. Он немного привык к темноте вокруг, но это всё ещё не позволяло расслабиться. Подняв взгляд, наконец заметил смутные черты лица Эндрю. Тёмные, скорее всего из-за отсутствия света короткие волосы, в беспорядке торчащие во все стороны, вздёрнутый вверх нос, небольшая ссадина на щеке и острый прищур в глазах, с любопытством осматривающий его.       – Это не ответ на мой вопрос, - с недовольством хмыкнул Эндрю, делая маленький шаг на встречу к нему. - я спросил чего ты до смерти боишься, и здесь совершенно ясно что не темноты.       – Это ответ, - сначала мальчик растерялся, не понимая что не так, а затем с разгоревшимся раздражением возразил, хмуро возрясь на нарушителя своего личного пространства. - если он тебя не устраивает, спроси что нибудь другое и уходи. Эндрю будто этого и ждал, тут же выпалил новый вопрос, заставляя им замереть всё тело Натаниэля:       – Почему ты боишься темноты?       – Потому что... - Нат на миг затих. На сколько сильно он мог доверять ребёнку с которым познакомился буквально несколько минут назад? Разум в черепушке так и кричал: заткнись! Выгони его и дождись маму! Но где то в груди скребли кошки когда он задумывался от этом. Как бы глупо это не было, ему не хотелось оставаться одному прямо сейчас. И если Эндрю единственный кто способен прогнать тьму из разума, то почему бы не задержаться в этом моменте и не сказать немного правды? В конце концов, они больше никогда не увидятся, и Мэри Алиса сама виновата что оставила сына одного.       – Я боюсь тех от кого убегаю, - гулко проглотив скопившуюся слюну, он продолжил: – если они догонят нас, будет очень плохо.       – Нас? Мальчик захотел самостоятельно дать себе затрещину. Вот почему всегда так? Когда ему просто хочется сказать полуправду, поделиться частичкой угнетающих разум секретов, это обязательно вытягивает из него все мельчайшие детали.       – Нечестно. Ты обещал что уйдёшь если отвечу на один твой вопрос, а я ответил на целых два.       – Тогда тоже задай вопрос. Будем играть в правду: мой честный ответ на твой вопрос, в обмен на твой. Идёт? Это показалось достаточно интересным занятием что бы отвлечь Алекса от тревожных мыслей, и он с минуту подумав, согласно кивнул. В крайнем случае, он всегда мог соврать. Эндрю никогда об этом не узнает.       – С кем ты здесь? Натаниэль почувствовал как в помещении вновь зазвенело увеличившееся напряжение, и с тоской в груди вспомнил как в такие моменты, наедине с отцом получал тумаки за неверно сказанное слово или ответ на вопрос. Он почти ожидал что новый знакомый наброситься на него, но с облегчением вздохнул когда вместо этого он сделал несмелый шаг назад, нервно отводя взгляд и начиная отвечать:       – Я здесь с приёмной семьёй. Твоя очередь, с кем здесь ты?       – С мамой, - тихо выдохнул Натаниэль, осознавая что сейчас впервые рассказал кому либо так много. Пытаясь что то прочитать в лице Эндрю, просто пялился на него, получая в ответ не менее пристальный взгляд. Внезапный стук оглушил, заставив обоих мальчиков вздрогнуть и со страхом отпрянуть вглубь купе, поближе к столу и маленькому окну.       – Извините за беспокойство, здесь есть кто нибудь? Я кое кого ищу. Послышавшийся из-за запертой двери приглушённый голос тут же погрузил Алекса в воспоминания, будто под воду, и он тонул в них с головой. Это отец?.. Как он мог так быстро их найти? Где мама? А что если её уже нашли... Глупый. Раз отец уже здесь, значит её точно нашли. В мыслях некстати всплыло воспоминание о кричавшем от боли человеке, сплошь покрытом кровью и молящим его, ребёнка, о спасении. Вместо лица мужчины представилось залитое лицо мамы, его почти стошнило. Натаниэль в панике резко приблизился к кровати около стены, пытаясь спрятаться под мебелью, хоть и знал как это бесполезно. Если это отец... стало жаль Эндрю, который умрёт таким молодым просто попав под раздачу, но он не мог думать об этом сейчас, разум заволокло дымкой подступающей немой истерики. Внезапно накрывшая плечо рука почти заставила его вскрикнуть, однако рот предусмотрительно зажали второй рукой, несмотря на его слабые от ужаса попытки сопротивления.       – Тихо, - шёпот пробрался в сознание, и каким то образом, немного приостановил бездумный бег мыслей и воспоминаний.       – Дыши, - Натаниэль только после замечания понял что совершенно затих и закаменел. Судорожный вздох заполнивший грудь воздухом был болезненным, но бесшумным, как и обычно.       – Это не за тобой. Мальчик услышал как дверная ручка несколько раз скрипнула в попытке открыться, но после застыла, кажется человек снаружи ушёл. Но это не точно. Не стоило быть опрометчивым и пытаться выбраться так рано. Человек мог всё ещё стоять за дверью, ожидая когда кто нибудь выйдет. Оба мальчика напряжённо молчали, сверля виднеющийся из под кровати кусок деревянной дверцы. Тепло маленькой ладони на плече Алекса, к удивлению, не напрягало. На самом деле, казалось что даже успокаивало, заземляя Алекса. Это не доверие, нет. Он просто точно был уверен что сможет дать отпор Эндрю, в случае чего. Проскользнувшую на задворках мысль что не очень то и хотелось делать ему больно, Натаниэль проигнорировал. За не желанием начинать разговор и не имением другого занятия, он решил получше рассмотреть Эндрю, теперь, когда он сидел к нему почти вплотную, и между их худощавыми плечами было слишком мало расстояния. Отвлекаясь от своих кошмаров наблюдением за мальчиком, Алекс наконец почувствовал что может с полной грудью вдыхать воздух, а напряжённое всё это время тело наконец немного расслабилось. Взгляд проскользнул от его отстранённого лица, и вслед за движением головой упал на руку. На порез уже покрытый тонкой корочкой и очерчивающий чужое предплечье. Это... Кто были те люди которые назывались его родителями, и при этом не могли проследить за ранами своего ребёнка? Натаниэль не мог понять. Он знал что не все родители такие же как и у него, тем более мама всегда обрабатывала и перевязывала его раны. Он нахмурился, взглядом прожигая дыру в руке Эндрю, что не осталось незамеченным. Стоило только взгляду нового знакомого проследить за его собственным, как через мгновением ладонь оторвалась от его плеча и оказалась спрятанной за спиной. Тяжёлый взгляд тёмных глаз в упор уставился на лицо Алекса, и вкупе со сведёнными на переносице бровями немного напрягал, однако любопытство в нём напополам с беспокойством победили, и посмотрев прямо в глаза Эндрю, мальчик тихо спросил:       – Кто это сделал?       – Сейчас не твоя очередь для вопроса, - послышался резкий ответ.       – Тогда спроси меня. Они вновь погрузились в молчание, но на этот раз совсем неуютное.       – Спрошу в следующий раз. Мне пора. Натаниэль знал что не в праве останавливать Эндрю от желания покинуть его общество, но не смотря на это внутри на секунду стало как то пусто. Он в тишине наблюдал за тем как мальчик выбрался из под кровати, подошёл к двери и отворил её. На мгновение он остановился, посмотрел в его сторону через плечо, и тихо пробормотал:       – Запри за мной. Хлопнула дверь и всё вокруг вновь погрузилось в вязкую тишину. Стало как будто темнее, но всё о чём мог в этот момент думать Алекс, это алый порез на чужом предплечье и, кажется, безнадёжность в голосе, когда были произнесены последние слова.

***

Натаниэль всё ещё боялся темноты. Всё его тело деревенело, стоило только в углу комнаты заметить смутную тень. Паника накрывала с головой, а детский разум дорисовывал страшные картинки перед глазами, но... Но каждый раз из пучины ужаса его вырывала фантомная ладошка на плече, которая грела изнутри, и, казалось, отпугивала всех привидившихся ему монстров. Теперь вместе со своим страхом он каждый раз вспоминал имя: Эндрю. Эндрю, Эндрю, Эндрю...