Дом, на другой стороне...

До них

«Я не прошу тебя его убивать.

Я не убийца».

      Зал, наполненный людьми. Зал, наполненный криками и смехом. Но не от весёлой спортивной игры, да и игрой это назвать уже можно лишь с трудом. Пол залит кровью. На нём, поскальзываясь, падают люди. Где свободно, где нет. Где не было красных луж, там они точно появятся. Или упадёт человек, а на него и второй, и третий, и все они поглощены безумием. Все они допустили то, чего не должно было произойти вновь. Все, до единого, ответственны за содеянное. И самый главный виновник стоит в центре, не в силах пошевелиться. Не в силах осознать, что он наделал. Белая его прядь тоже залита кровью. Он весь вспотел, хотя он не мог и пальцем подвинуть. Он мог лишь убеждать себя в том, что он не убийца. Что он не виноват. Что всё это — потому что сошли с ума все, сошёл с ума ангел, но не он. Он не просил этого. Он не убийца. Убийцы же лежат вокруг него, разбросав свои руки, ноги, коляски, волосы, от самых тёмных до самых светлейших оттенков, растоптанных ногами, тростями и колёсами другими убийцами. Они не поняли. Они не поймут уже никогда, что на самом деле он хотел. Зато понимает кое-кто другой. Кое-кто, сошедший с ума. Причина, по которой все остальные стали убийцами. Он стоит сзади, пока янтарные глаза смотрят в пустоту. Они так смотрят, пока не замечают маленькую девочку. Ей шесть или семь. Её платьице немного заляпано кровью, как и старые туфельки с бантиками на носочках, как и плюшевый заяц в её руках. Её обожжёное лицо выражает неприязнь к произошедшему. Неприязнь к пятнам крови, на ней, на её платье и зайце.       Янтарные глаза уставились на неё, в небольшом шоке. Неубийца перестал понимать, что в Доме забыл такой маленький ребёнок. После них, Дом должен прекратить существовать. Они все убили Дом. Почему кто-то такой маленький здесь? Это — последняя соломинка, за которую пытается ухватиться Дом? Отчаянная попытка выжить? Предсмертные конвульсии? Неубийца смеётся. Он заливается истерическим смехом, вместе со слезами, затем шлёпается коленом в лужу крови и кладёт руки на плечи этого несчастного создания. — Смотри на меня, — требует он, и девочка смотрит. — Смотри и запоминай. Я — тот, кто уничтожил Дом. Янтарные глаза блестят отчаянием и безысходностью, они извергают из себя реки слёз, подхватывающие капельки крови, оставшиеся на щеках. — Почти, — подаёт голос девочка, сжимая в руках игрушку. — Но я обещаю, что это не так.       Она отходит на пару шагов, а парень посмеивается, встав обратно. — Обещаешь? — слёзы перестали катиться. Руки же стали слушаться не его, как и ржавый нож в них, поднятый с пола. Но истерическая улыбка осталась на его лице неизменной, как и белая прядь, как и безумный, отчаянный блеск янтарных глаз. Руки поднесли нож к горлу, и он сглотнул, не сводя глаз с ребёнка. — Уж надеюсь.