Осенние сказки

Шарлотта резко распахнула глаза, рвано и тяжело дыша, и крепко сжала простыню. Сердце бешено колотилось под рёбрами, отдавалось гулким эхом в ушах. Внутри всё похолодело и сжалось, тело пробила мелкая дрожь. Перед глазами всё ещё стояла картинка из сна: дверь, библиотека, бездыханное тело Феликса, валяющееся на полу, отсечённая голова… Всё это сменяло друг друга, как кадры киноплёнки, и от каждого воспоминания дрожь во всём теле лишь усиливалась. Было страшно. Господи, как же ей было страшно. Настолько, что дышать стало невыносимо тяжело. Каждый, даже самый маленький вдох давался ей с огромным трудом. — Фе… ликс… — одними губами прошелестела Шарлотта. На глазах проступила влага, и она зажмурилась, ещё сильнее впившись пальцами в ткань. Хотелось увидеть его. Хотелось снова крепко обнять, почувствовать холод кожи, запах формалина и просто понять, что он здесь, он живой, он в порядке. И Шарлотта не стала противиться этому порыву. С трудом приподнявшись на локтях, она свесила одну ногу с кровати. Тело плохо слушалось её, и потому приходилось прилагать максимум усилий, чтобы заставить конечности двигаться. Но вот, ей всё же удалось сползти с кровати. Шаткой походкой она направилась было к двери, однако упала, не пройдя и десяти шагов. Колени засаднили, и она всё-таки расплакалась. Где-то рядом послышалось взволнованное мяуканье. К ней, издавая склизкие звуки, подполз личинкот и потёрся мордочкой о руку. Шарлотта шмыгнула носом и посмотрела на него. Слёзы застилали глаза, но она всё же смогла разглядеть его силуэт в темноте комнаты. Вновь негромко всхлипнув, она дрожащими руками обняла его и погладила. Личинкот тут же принялся вылизывать её. — М-мне так с-страшно… — сквозь слёзы пробормотала Шарлотта. — А ч-что, если е-его п-правда нет в живых?.. Ч-что, если… — тут она прикусила губу и замолкла. Представлять это «а что, если…» было страшно. Личинкот вновь мяукнул, будто таким образом пытался успокоить и поддержать её. Помогало, мягко говоря, не очень. Её по-прежнему крупно трясло, дыхание абсолютно сбилось, как и сердцебиение. Всё ещё хотелось пойти к Феликсу и лично убедиться, что он живой. Однако тело до сих пор не слушалось её, поэтому всё, что ей оставалось, — это сидеть на полу в своей комнате и тихонько рыдать. Так продолжалось ещё какое-то время. Шарлотта не знала точно, сколько конкретно она так просидела. Да и не имело это значения, если честно. Все её мысли сейчас занимал только один Феликс. В порядке ли он? Что он сейчас делает? Сидит ли он у себя в лаборатории, или, быть может, его бездыханное тело на самом деле осталось там, в ТВ-мире? Эти вопросы мучили Шарлотту, но ни на один из них у неё не было ответа. И это самое ужасное. Неизвестность пугала, душила, сводила её с ума. И даже ластящийся личинкот не спасал. — Эй, ты чего ревёшь? Шарлотта, ты меня слышишь? Знакомый голос и прикосновение к плечу вернуло её в реальность. По телу пробежалась новая порция мурашек, и она до боли прикусила губу. Личинкот у неё в руках заволновался ещё больше. Она погладила его трясущейся рукой, а после медленно обернулась на голос. И замерла на месте. Там, позади неё, на полу сидел Феликс Хониккер. Живой, целый и невредимый. Только непривычно обеспокоенный. Но главное, что живой. — Фе… ликс… — прошептала Шарлотта, и слёзы покатились по её щекам ещё интенсивнее. — Эй, ну ты чего? — он придвинулся ближе и стал вытирать их рукавом медицинского халата, который приобрёл совсем недавно. — Кошмар что ли приснился? Она не ответила. Лишь прильнула к нему, выпустив из рук личинкота, и вдруг порывисто обняла. Он от неожиданности опешил, но потом аккуратно положил руки ей на спину. Ласково погладил, прижал ближе к себе. Он, очевидно, почувствовал, как сильно её трясло, и ему это явно не нравилось. — Ну всё, всё, успокаивайся, — тихонько сказал он ей. — Не знаю, что там тебе приснилось, но это был всего лишь сон, слышишь? Всё хорошо. В реальности этого нет, — он погладил её по голове и отпустил, но лишь для того, чтоб взять за руки. Заглянув ей прямо в глаза, он твёрдо произнёс: — Давай, дыши вместе со мной. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Шарлотта покорно повторяла за ним. Вдох, выдох, вдох, выдох… И это помогало: постепенно дыхание возвращалось в норму, а сердцебиение выравнивалось. А уже через некоторое время она почти полностью успокоилась. Всё ещё всхлипывала время от времени, но уже не плакала и не дрожала как осиновый лист. — Спасибо, Феликс, мне уже лучше, — пробормотала она, вытирая рукавом пижамной рубашки оставшиеся слезинки. Рядом крутился личинкот, но теперь уже не мяукал тревожно. Видимо, угомонился вместе с хозяйкой. — Ну и отлично, — Феликс вздохнул с явным облегчением. На мгновение его плечи расслабленно опустились, однако в следующую же секунду он вновь сделался серьёзным. — Так что такое тебе приснилось, что у тебя аж такая истерика случилась? — Неважно, уже неважно… — она глубоко вдохнула. — Просто… Не мог бы ты поспать сегодня со мной? Пожалуйста. — Чего это ты вдруг? — на его лице отразилось удивление. — Пожалуйста, — вновь попросила Шарлотта, и в её взгляде промелькнула мольба. Феликс глянул на дверь, потом опять на неё. Посидел где-то с минуту, видимо, решая, как поступить, а потом тяжко вздохнул и махнул рукой. — Ладно уж. Если тебе так будет спокойнее. — Спасибо, — Шарлотта улыбнулась самыми уголками губ. Ей и правда будет спокойнее. Ведь так она будет точно уверена, что с Феликсом всё хорошо.