Осенние сказки

Феликс упрямо уставился в потолок и крепко сжал пальцами одеяло. Ужасно хотелось спать. Глаза то и дело постоянно закрывались, в голове всё периодически плыло, организм отчаянно требовал отдыха. Однако он не давал себе уснуть. Нет, нельзя. Он просто не мог сейчас спать. Не тогда, когда Шарлотта ушла на этот свой дурацкий выпускной. Вот дождётся её, и тогда точно ляжет. А пока нельзя. Дабы хоть как-то взбодриться, Феликс присел на кровати и похлопал себя по щекам. Это ненадолго отогнало подкравшуюся коварную дремоту, но он понимал, что нужно что-то ещё. Поэтому осмотрелся по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь скоротать время. На глаза сразу же попался горшок с Венерой. Она как обычно стояла возле окна и едва заметно шевелила ловушками. Сперва Феликс подумал, что мог бы поболтать с ней, пока Шарлотта не вернётся, однако быстро отбросил эту идею. Нет, Венере тоже нужен отдых. В конце концов, она весь день активничала, да ещё и Беннетт сегодня изрядно потрепал ей её растительные нервы. Так что нужно что-то другое. Так и не найдя ничего полезного в комнате, Феликс соскользнул с кровати, сунул ноги в тапочки и тихонько вышел в коридор. Тот встретил его полной тишиной и темнотой. Сквозь окна проникал лунный свет, создавая причудливые тени на стенах, но этого было недостаточно, чтобы разглядеть хоть что-то. Значит, придётся идти на ощупь. Феликс сделал глубокий вдох, прикрыл на секунду глаза и наконец шагнул в неизвестность. Тьма окутала его со всех сторон, и он невольно обхватил плечи руками. Сейчас он ощутил себя ребёнком, маленьким и беззащитным, который оказался один среди опасных монстров, жаждущих его крови. От такой ассоциации он неприятно поморщился. Ему уже давно не пять лет, но он всё равно отчего-то боялся темноты. Как глупо. «Ну всё, хватит о всяких глупостях думать, — мысленно приказал сам себе Феликс. — Никаких монстров не существует. И вообще, надо бы уйти отсюда, а то кто-нибудь меня увидит. Схожу на кухню, может, чаю выпью. А там, глядишь, и Шарлотта вернётся» Путь до заветной кухни прошёл в напряжении. Феликс часто останавливался посреди коридора, прислушивался к шорохам и другим звукам в доме. На душе отчего-то было неспокойно. Он не знал, дело ли в том, что он волновался о Шарлотте, или в разыгравшемся не на шутку воображении, но ему это определённо не нравилось. Чуйка его ещё ни разу не подводила. И обычно, если он чувствовал, что что-то не так, случалось нечто нехорошее. И оставалось лишь гадать, что произойдёт на этот раз. И мысленно надеяться, что он просто себя накручивает. Так, в мрачных мыслях и беспокойствах, он и дошёл до кухни. Мягкий свет, вспыхнувший после щелчка выключателя, немного рассеял тревогу. Страшные тени исчезли, а вместе с ними притихло и ноющее волнение в груди. Феликс не знал, проснётся ли оно вновь или нет, да и, если честно, не желал знать. Всё, чего ему сейчас хотелось, — это дождаться Шарлотту с выпускного и лечь спать. Желательно вместе с ней. Так ему будет гораздо спокойнее. И дабы приблизить этот момент, он пошаркал к чайнику. За кружкой чая всяко лучше коротать время, чем просто тупо пялясь в стену. Пока он заваривал чай, то глянул на настенные часы. Те показывали без пятнадцати девять. Что-то Шарлотта припазднивалась. Феликсу это не нравилось. Шарлотта Вайлтшайр — не из тех, кто любит тусовки. Совсем наоборот, она была девочкой домашней и предпочитала проводить время за просмотром какого-нибудь дурацкого фильма, реже крутилась возле него, Феликса, и просилась тоже что-нибудь сделать. Что же случилось на этот раз? Ему с трудом верилось, что она согласилась кутить со всеми остальными. В груди вновь зашевелилось, зацарапалось чувство тревоги. Воображение невольно начало рисовать самые страшные картины, и Феликс неуютно поёжился. Внутри всё похолодело от одной только мысли о том, что с Шарлоттой могло что-то случиться. Захотелось ей позвонить. Услышать голос, понять, что она жива, что она в порядке, попросить её возвращаться домой поскорее. Однако Феликс этого не сделал. Вместо этого он предпочёл остаться на кухне и ждать. Понимал, что звонить ей — не вариант. В первую очередь потому, что он рисковал разбудить дядю и всех остальных. А ему этого не хотелось. Приходилось только ждать и надеяться. Когда Феликс с кружкой чая сел за стол, в прихожей неожиданно раздалась трель звонка. В ночной тишине она прозвучала даже чересчур громко, и потому он даже вздрогнул, едва не пролив на себя содержимое кружки. Несколько секунд он ещё сидел, осмысляя произошедшее, а потом рванул в прихожую. Сердце бешено колотилось в груди, руки дрожали. Это она. Это точно она. На то, чтобы открыть дверной замок, ушло некоторое время. Трясущиеся от волнения руки не слушались, и потому провернуть ключ с первого раза не получилось. Однако вскоре он всё-таки отворил эту чёртову дверь, и в квартиру ввалилась Шарлотта. Выглядела она, мягко говоря, неважно: растрёпанные волосы, красное не то от долгого бега, не то от слёз, не то от всего вместе лицо, наспех одетая куртка. Всё это говорило лишь об одном: ничего хорошего с ней не случилось. — Пойдём, я чай тебе сделаю, — тихонько сказал ей Феликс, когда стянул с неё куртку. Шарлотта лишь коротко кивнула: на то, чтобы что-то говорить, у неё не было сил. Феликс повесил куртку в шкаф, а после повёл её за собой. Всю дорогу она крепко прижималась к нему, цеплялась за одежду и чуть ли не плакала. Он поглаживал её по голове, перебирал светлые пряди и прижимал к себе. Мысленно он уже понял, что спать этой ночью он уже не будет. Впрочем, это не имело значения, когда дело касалось Шарлотты Вайлтшайр.