A Vicious Circle || Порочный круг

Я свой среди чужих И чужой среди своих ────୨ৎ──── В просторном зале Совета, сосредоточенном в крепости Красного замка, звенела напряженная тишина, нарушаемая лишь шорохом и глухими звуками шагов стражников, охраняющих двери. Окна, обрамленные тяжелыми бархатными занавесками, пропускали лишь тусклый свет, что навевало мрак на лица собравшихся. Во главе сидел взбудораженный Эйгон, окруженный своими верными сторонниками. Взгляд его был полным желания наконец покончить с пустой болтовнёй. Он старался сохранить невозмутимость, несмотря на бушующие волнения в сердце. Каждый член совета — лорды, рыцари и приближенные — тихо приняли свои места, с тяжелыми лицами, отражающими опасность надвигающихся событий. По мере того как встреча начиналась, слово брали один за другим, но каждая реплика, наполненная яростью и взаимными обвинениями, отдавала эмоциями. В воздухе витала давящая неопределенность, которая словно сгустилась в густой туман. Каждое высказывание могло стать искрой для разгорающегося пламени — конфликты между лордами вспыхнули бы с новой силой, сжигая все на своем пути. – Эта шлюха провозгласила себя королевой! - воскликнул яростно Эйгон, стукнув по столу кулаком. – Я говорила, что стоит отрубить ей голову, но ты меня не послушал. - спокойно протянула Алисента, окинув взглядом членов Совета. – Теперь нам приходится напрягать головы, чтобы исправить последствия твоей добродетели. – Как я мог отрубить голову собственной сестре?! - взгляд короля впился в мать, словно хотел так ей доказать, что был прав. – И как, Ваше Величество? Она благодарна за оказанную ей милость? - голос Десницы эхом отразился от стен, оседая в сознании каждого присутствующего. Эйгон, смирившись с поражением в словесной перепалке, откинулся на спинку высокого стула и отвернулся. Мысли терзали сомнениями голову. – Что касается девчонки, - продолжил Отто. – Рейнира не спешит вызволять дочь. Это или сыграет нам на руку, или же против нас. – Увольте, - махнула рукой Алисента, – Мой сын, Ваш внук, найдет ей применение, если не получится надавить на мою падчерицу. – У Вас есть какой-то план, Ваше Величество? - напряженно произнёс Тиланд Ланнистер, искоса поглядывая на королеву-мать. – Мне всё равно, что будет с девкой. Эймонд может уложить её в свою постель в качестве награды или же отправить в бордель. Это не имеет значения. - блеск кубка в руке Алисенты отразился на стене, – Но если хоть один из её братьев останется жив - не будет нам покоя. Невольно, но члены Совета согласно закивали, вторя словам вдовствующей королевы. – Дракон, однако, мог бы быть полезен, - ответил Тиланд, – Делион уже больше, чем Мелеис, и растёт он очень быстро!.. – Дракон без всадника - бесполезная ящерица. - вторила ему Алисента. – Чем ждать чуда и надеяться, что Рейнелисс снизойдет озарением, чтобы сражаться на нашей стороне, лучше позаботиться о более серьезных вещах. – Оставьте уже её в покое, - наконец, скучающе протянул Эйгон, возвращая свой взор на членов Совета, – Рейнелисс разве представляет угрозу? У нас достаточно драконов, чтобы разобраться с сестрой без лишней помощи. – Помощь не бывает лишней, Ваше Величество. Если есть возможность заручиться поддержкой, то её не стоит упускать. - настойчиво ответил королю Отто, проигнорировав обозленный взгляд дочери, – Королева не понимает, от чего собирается отказаться. Напряженная тишина повисла в зале. Никто не решался заговорить первым, пока Эйгон находился в раздумьях и подбирал нужные слова. – Хорошо, постарайтесь убедить девку, - поднявшись со своего места, воодушевленно воскликнул Эйгон. – Совет подошел к концу, все свободны! Озорной огонёк заиграл в глазах короля, когда он почти вприпрыжку покидал зал Совета, даже не дав никому сказать и слова. Недовольная Алисента решила последовать его примеру и покинуть помещение, но Отто приостановил её уже у самого выхода. – Поговори с сыном. Его язык убеждения намного эффективнее, чем твой. - тихо произнес Десница, чтобы никто проходящий мимо ненароком не услышал. – Помни: чем ближе ты держишь к себе врага, тем лучше для всех. – Он не станет даже слушать, - прошипела в ответ Алисента. – Ты не знаешь, как договориться с собственным чадом? Нехотя, но королеве пришлось принять поражение и прислушаться к словам отца.

***

Западный двор замка, обрамлённый высокими каменными стенами, раскинулся под мягким светом заката. Вокруг доносились звуки, наполненные энергией — резкие удары мечей, дыхание сражающихся, мелодичный звон доспехов. Здесь, среди румяного света и запаха свежего сена, собравшегося для лошадей, на песчаном грунте разыгрывался спектакль, который Рейнелисс наблюдала со скучающим видом. Кошмары всё ещё изнуряли и не позволяли девушке отдохнуть как следует. Лёгкое платье из мягкой ткани трепетало на ветру, курсируя по фигуре, словно раскрываясь, как два крылышка мечты. Пройдя мимо группы рыцарей, она задержала взгляд на одном из мужчин, что уже был ей знаком — высоком, с мужественным лицом и крепкими руками. Он ловко маневрировал с мечом, его движения сочетали грацию танцовщика и силу хищника. Валирийка чувствовала, как сердце на мгновение замирает от восхищения. Как он был прекрасен в своей стойкости, как будто олицетворяя саму идею героизма. Ей тоже хотелось когда-нибудь освоить это мастерство. – Я думала, что Вы уже покинули Королевскую Гавань, лорд Тион. Мужчина, оторвавшись от своего занятия, одарил обратившуюся к нему Рейнелисс улыбкой. Передал меч оруженосцу, чтобы подойти к девушке. – Пока отец здесь, а брат занимает Утёс, мне нет необходимости так спешить, принцесса. Ветер мягко колыхнул волосы и Рей позволила себе наконец искренне и тепло улыбнуться. – К тому же, - продолжил Тион, – Как я могу вернуться домой, оставив здесь такую красоту? – Надеетесь увезти меня с собой? - засмеялась девушка, медленно шагая по двору. – В этом желании есть что-то дурное? По периметру двора были выстроены арки, обрамленные резьбой, которая изящно увивалась растительными мотивами. Их поверхность переливалась красками, создавая ощущение, будто сказочные существа и герои сказок готовы были выйти из тени на свет. Рейнелисс невольно засмотрелась. – Для начала стоит просить моей руки у короля, иначе это посчитают изменой и похищением члена королевской семьи, - со смешком ответила она. – Думаете, это является для меня проблемой, Ваше Высочество? Рейнелисс подняла на мужчину взгляд. Шутливый диалог с собеседником совсем не доставлял неудобств или дискомфорта. Впервые за всё время, что девушка находилась здесь, она смогла так разговориться с кем-то, кроме Хелейны. – А как же чувства? Любовь? - останавливаясь напротив Тиона, задала вопрос Рей. – Или Вы готовы прожить жизнь с женщиной, к которой ничего не чувствуете? – Разве в Вашем положении есть смысл говорить о каких-то чувствах? - удивленно протянул в ответ лорд, – Это очень наивно, принцесса. Мужчина внимательного посмотрел на валирийку, замечая, как лёгкие пряди волос падают ей на лицо. С лёгкой улыбкой он протянул руку, и, почти не касаясь, аккуратно убрал волосы с её лба. – Если у Вашего избранника ничего не будет за душой, то как долго Вы сможете быть с ним счастливы? - лорд вытянул руку, указывая в сторону богорощи. Рейнелисс последовала немому приглашению. – Вы привыкли носить дорогие и красивые вещи, спать на мягкой перине с чистыми простынями, а на обед у Вас всегда изысканные блюда. Долго ли протянете на одной только любви? Признавать правоту мужчины не хотелось. Однако же головой Рей понимала, что всё сказанное было неоспоримым фактом. – Во всём должна быть своя выгода, принцесса. – И что же тогда можете предложить мне Вы? - вновь остановившись, спросила девушка. Богороща приветствовала молодых людей щебетанием птиц и тихим шелестом листвы. – Не так много, как может показаться, но и не настолько мало, чтобы Вам этого не хватило. - с легкой улыбкой на губах произнес лорд Утёса Кастерли. Взгляд его блуждал по лицу Рейнелисс, не зная, за что конкретно зацепиться. – Вы в клетке. Бьётесь крыльями об её прутья, но придёт время и сил бороться больше не останется. – Вы плохо меня знаете, лорд Тион, - начала было Рей, но речь её была прервана. – Не думайте, что Вы умнее всех, принцесса. - спокойно произнес мужчина, - На каждого охотника найдется охотник намного опытнее. В Богороще особую атмосферу создавали игры света. Когда солнце проходило сквозь густые кроны деревьев, его лучи пробивались к земле, создавая захватывающие узоры. Мягкие тени, скользящие по поверхности, придавали этому месту неуловимые тайны и загадки. Здесь можно было наконец-то отдохнуть. – И какой он? Утёс Кастерли, - переводя тему, спросила Рейнелисс. – Мне ни разу не удалось там побывать. – Знаете, почему символом нашего дома считается именно лев? - девушка отрицательно мотнула головой на вопрос лорда, – Вечером, когда солнце только начинает садиться, скала очень сильно напоминает льва, что прилёг отдохнуть. Дойдя до сердце-древа, Рейнелисс присела на мягкую траву под ним. Солнце всё больше клонилось к горизонту и его лучи золотом переливались на коже. – Скала так высока, что даже стена не сравнится с ней, а все основные помещения спрятаны глубоко внутри, в скальной толще. Ни один из ваших драконов не смог бы выкурить нас оттуда, даже соберись они все в одну кучу. - присаживаясь на позволительном расстоянии, продолжил свой рассказ Тион. Девушка внимательно слушала, что ей повествовал мужчина. Обняла руками колени, куда уложила для удобства и голову. «Так убаюкивает» - промелькнула мысль и Рей ей же невольно улыбнулась. – Красный замок и Утёс во многом похожи, только богорощи у нас нет. Лишь Каменный сад, да одно чардрево, что вот-вот сгинет. - облокотившись на древо, Тион сорвал один из небольших цветов, что росли повсюду и представляли собой своеобразный разноцветный ковер. – Есть и настоящие львы. – У вас есть львы? - встрепенувшись от дремоты, воскликнула Рейнелисс. – Конечно. Можно просунуть руку в клетку и даже погладить одного из них, но тогда, боюсь, вы лишитесь конечности. – И Вы не боитесь? - поддавшись своей любознательности, девушка подвинулась ближе, чтобы не упустить ни единой детали. – Пока хищник в зверинце бояться не стоит. - лорд Утёса улыбнулся уголками губ, искоса глянув на принцессу. – Когда-нибудь видели львов в живую? – Ни разу, - резкий порыв ветра принёс с собой вечернюю прохладу. Девушка поежилась. – В Долине я больше времени проводила в компании Делиона, занималась тем, что растила его. А тётушка Джейн не могла постоянно быть рядом и показывать мне существующую в округе живность. Рейнелисс смолкла, предавшись тёплым воспоминаниям. Тоска по долине всё ещё терзала девичье сердце, не отпуская ни на минуту. – Желаете вернуться? – Там мой дом, - с долей грусти ответила Рей, - Нигде меня не ждут так, как в Долине. Ланнистер понимающе закивал, а после вновь принялся рассказывать о красотах Утёса Кастерли, чтобы более не тревожить душу Рей воспоминаниями. Валирийка позволила себе расслабиться и даже немного задремать под размеренный, глубокий голос мужчины. Разошлись они достаточно поздно и порознь.

***

Теплые лучи восходящего солнца нежно касались усталых стен замка, пробуждая их от ночной дремы. Величественные окна, обрамленные тяжелыми бархатными шторами, впускали в покои свет, который наполнял собой комнату. Раннее утро обволакивало всё вокруг тихой гармонией, когда Рейнелисс приоткрыла глаза и потянулась. Выспаться, как и ожидалось, у неё не вышло. Несмотря на утреннюю красоту, покои оставались тихими, будто бы замершими в ожидании какого-то чуда. Время, кажется, замедлило свой бег, но вскоре этот покой нарушила тихая, но уверенная поступь служанки. Девушка вошла в комнату, не обращая внимания на солнечных зайчиков, танцующих на полу, и сдержанно подошла к столику, уставленному книгами. В её руках таилась небольшая коробочка, обитая бархатом темно-красного цвета и украшенная золотистой нитью, что сплеталась в замысловатые узоры. Марианна, служанка, с осторожностью, словно опасаясь разрушить момент, поставила шкатулку на стол и отступила на шаг, позволяя принцессе подойти ближе. – Ланнистер? Девушка нежно коснулась поверхности коробочки, пальцы скользнули по мягкому бархату, и в сердце её заколотилось волнение. Подобно тому, как лепестки розы распускаются на рассвете, она начала развязывать золотистую ленту, обвивавшую шкатулку. Вдохнув глубоко, она аккуратно приподняла крышку, обнаружив сверкающий кулон, выполненный из сверкающего золота. Кулон, словно отражение самой утренней зари, переливался и блестел, излучая нежный свет. В центре его красовался небольшой рубин, глубоко-красного цвета. Рейнелисс, склонившись над сокровищем, ощутила легкое тепло, исходящее от кулона, как будто он умел говорить без слов, даря ей воспоминания. – И когда только успел? Служанка протянула записку, её руки слегка дрожали от волнения. Девушка, заинтересовавшись, взяла её и расправила, внимательным взглядом изучая написанное. «Львы преданы, но горделивы и ревнивы. Всё ещё хотите их увидеть?» Неожиданно Рей захотелось улыбнуться. Она прикусила губу, а затем, не в силах сдержаться, расправила плечи и позволила себе сделать это. Эта улыбка, сначала робкая, затем становилась всё более уверенной, словно пробуждая в ней забытые эмоции. – Я спущусь на завтрак, а ты принеси нитки.

***

Девушка вернулась с завтрака, полная легкости и солнечного настроения. Как только Рейнелисс закрыла дверь за собой, на щеках заиграла теплая улыбка. Подойдя к столу, она с любовью взглянула на вышивальный набор, разложенный на белоснежной скатерти. Яркие нитки переливались на свету, словно палитра художника, готовая к созданию шедевра. На пяльцах лежала ткань. Руки её, чуть дрожащие от нетерпения, коснулись иглы, которая лежала среди цветных нитей, и она с лёгкостью пронзила ткань, сделав первый стежок. Каждое движение приносило с собой радость. Звуки шумной суеты замка постепенно исчезали, и с каждой секундой Рей погружалась в свой процесс всё глубже. Стежки ложились ровными линиями, создавая цветы, которые распускались в её воображении. Девушка чувствовала, как нитка скользит между пальцами, передавая не только материал, но и её эмоции, её переживания, которые теперь находили отражение в каждом узоре. Время, как тихий поток, текло незаметно, словно река, изменяющая русло под зарослью. Сначала казалось, что оно движется строго по распорядку, но вскоре его жесткие рамки смягчились, и минuты растеклись, как шёлковый платок, расправленный под лёгким ветерком. Секунды и часы смешались, и в этот волшебный миг между стежками и цветами пропадали все заботы. Каждое движение становился ритмом, который уносил девушку всё дальше от обыденности, превращаясь в медитативное состояние, где нельзя было различить, как начинается один момент и заканчивается другой. Тишина в комнате была как будто замершей, когда вдруг раздался лёгкий, но отчетливый стук в дверь. Сначала это был всего лишь еле слышный звук, который как будто пробудил воздух вокруг, заставив его дрожать от неожиданности. Стук повторился, и на этот раз он прозвучал чуть громче, будто приглашая хозяйку проверить, кто же решился нарушить её мирное уединение. – Войдите, - даже не оторвавшись от своего занятия, произнесла девушка. Дверь скрипнула, приоткрывшись, и в пространство комнаты вошёл мужчина. Он был в тёмном пальто, слегка потертом на локтях, а лицо его освещалось мягким светом из окна, придавая некую загадочность. Эймонд выглядел уверенно, но в его взгляде читалась усталость, словно на плечах лежала тяжесть долгих раздумий или забот. При его появлении комната будто сжалась, и Рейнелисс на мгновение замерла, сердце резко забилось. Она почувствовала, как напряжение навалилось на неё, как тяжёлое одеяло. Каждое его движение казалось медленным и взвешенным, а в воздухе повисло нехорошее предчувствие. Девушка подавила натянутое дыхание, чувствуя, как напряжение заполнило её тело. Кусочек страха смешался с тревогой. Эймонд сделал шаг ближе. Она пыталась улыбнуться, но эта улыбка вышла неестественной. Рей сжала руки в кулаки, чтобы скрыть ту лёгкую дрожь, что пробежала сквозь неё. Все мысли взметнулись, и она, поднявшись со своего места, чуть отступила назад, инстинктивно стремясь создать между ними хоть какое-то расстояние. – А я так надеялся застать тебя за попыткой в очередной раз выпрыгнуть из окна. Когда дядя заговорил, его голос прозвучал глубоко и проницательно, но девушка не могла отделаться от ощущения, что накал обстановки нарастал. Нервы были как струны, натянутые до предела и готовые порваться при малейшем движении. – Долго ещё будешь вспоминать? - резко выпалила Рейнелисс, - И я не прыгала. – Но вполне способна. - вторил ей Эймонд. – Ты напомнить о моих подвигах пришёл? Валирийка почувствовала, как протест нарастает внутри, как пружина, готовая выстрелить. Наблюдая за его уверенной улыбкой, она старалась сдерживать собственные эмоции, и в этот момент губы дернулись в напряжённой попытке улыбнуться в ответ. Но даже ей самой было ясно, что это была лишь маска. – Как долго ты уже здесь? Две недели? Месяц? Или может больше? Столько времени прошло, а твоя обожаемая мать так и не спешит к тебе на помощь. - обыденным тоном произнес мужчина, присев на край стола. – Может пора уже посмотреть правде в глаза и прекратить упираться? – Я не жертва и способна помочь себе сама. - чуть ли не вжавшись в стену, ответила девушка, припомнив дяде его же недавние слова. – Не способна. - обводя скучающим взглядом стол, Эймонд наткнулся на небольшую шкатулку, что служанка принесла ещё утром. Пальцами приоткрыл крышку и насмешливо глянул искоса. – Ты женщина и сердце у тебя мягкое. Разговор между ними стал шахматной партией, где каждая фраза была шагом, каждое слово — манёвром. Оба знали, что играют в сложную игру, но никто не мог предугадать исход. Эймонд поднялся со своего насиженного места, делая шаг за шагом и приближаясь всё ближе. Бежать было некуда и Рейнелисс уже надеялась, что стена поглотит её в свой неприступный холод, сделает своей частью. Лишь бы держаться с мужчиной на расстоянии. Атмосфера накалилась до предела, как только дядя сделал последний разделяющий их друг от друга шаг. – И место мне дома, а не в поле с мечом в руках. - горько усмехнувшись, тихо произнесла Рей. Впервые на лице мужчины показалась растерянность, но исчезла она так же быстро, как и появилась. – Я мог бы запросто убить тебя или кинуть в подземелье, откуда нет выхода. А ещё лучше бросить "голодным псам" в темницу. Знаешь, сколько времени они уже не видели женщину? - его рука, крепкая и решительная, сжалась вокруг горла, но без искры жестокости — скорее, это было предупреждение, граничащее с угрозой. – Воспользуйся шансом, сохрани себе жизнь и честь. Каждая секунда тянулась бесконечно, и в этом молчании, наполненном напряжением, Рей смогла уловить тонкие нюансы его выражения — гнев и попытка напугать. Она могла бы сопротивляться, попытаться вырваться из его хватки, но разум и тело были слишком истощены бессонницей и кошмарами, что девушка уже была готова на что угодно, лишь бы не тратить лишний раз силы. – И это твоя милость, Эймонд? Мне уже стоит быть благодарной? - вымученно прошептала в ответ валирийка, ухватившись пальцами за чужое запястье. – Или заканчивай, что начал, или отпусти меня. Мужчина на миг замер, рука всё ещё оставалась на её горле, но теперь в его взгляде читалось раздражение. Он встретил её взгляд с холодной решимостью, и в этот миг между ними словно разгорелся электрический заряд. Вдруг, не сдерживаясь больше, Эймонд резко отпустил племянницу. Ещё мгновение назад его рука крепко держала её, но теперь она висела в воздухе, как будто он оттолкнул от себя что-то ненужное — и, возможно, это так и было. Рейнелисс застыла в замешательстве, не понимая, что именно произошло. Но прежде чем она успела осознать его действия, дядя снова схватил её, на этот раз за запястье, с такой силой и уверенностью, будто это была единственная спасительная нить. Потянул за собой, выходя из комнаты и направляясь прямиком по темным коридорам замка. Каждый шаг отражался эхом от стен. Рей старалась идти в ногу с ним, но мужская решительность оставляла ей лишь одну роль — петлять позади и спотыкаться. Коридоры были узкими и тёмными, обрамлёнными массивными каменными стенами. Эймонд не пытался объяснить свои действия, лицо оставалось бесстрастным, словно он проделывал это не в первый раз. Никто и ничто не могло остановить его — ни её протесты, ни вопросы о том, что происходит. Так они шли по коридорам замка, и хотя девушка пыталась понять, зачем всё это, дядя лишь вселил в неё ощущение, что дальнейший путь не оставлял выбора. В этот момент её надежды и страхи смешались, превращаясь в единый поток эмоций, а он продолжал вести её, так ничего и не объяснив. Вскоре спустились к узкой круглой лестнице, каждый шаг сотрясал каменные ступени, и эхо шагов растворялось во мраке. Тусклый свет факелов, прикрепленных к стенам, едва освещал путь, создавая причудливые тени, которые метались по стенам, словно живые существа. Рейнелисс, следуя за ним, чувствовала, как холодный воздух проникает душу, угнетая и наполняя страхом. Внезапно, когда они сделали очередной шаг вниз, в её голове промелькнуло понимание — осознала, куда они идут. – Нет! Эймонд, стой, нет! - закричала она, вдруг осознав, что необходимо действовать. Рванулась назад, пытаясь вырваться из хватки, но его рука, как железная цепь, приковала её к месту. Девушка извивалась, стараясь освободиться, но каждый её порыв только укреплял его намерение двигаться дальше. – Мне страшно, отпусти! - снова и снова звучали её крики, но мужчина не реагировал, только продолжал спускаться, ведя её за собой. Попытки становились всё более отчаянными и бесполезными, а мрак вокруг сгущался, словно готовый поглотить их целиком. Каждый шаг вниз отдалял её от света и надежды. Рей посмотрела на него – взгляд его холодный и безразличный. Никакого сожаления, никаких эмоций. Это добавляло ещё больше страха. Наступила тишина, прерываемая только стуком её сердца, и девушка поняла, что в этой борьбе она проигрывает. Размышления о спасении уступили место безнадежности, когда лестница закончилась, и они оказались перед темной дверью, ведущей в подземелье. – Остановись уже! Хватит! - вскрикнула Рейнелисс, как только тяжелая дверь со скрипом отворилась. Внутри нарастала душащая паника. – Очнись, чёрт подери! Что ты творишь?! Эймонд, уверенно держась за запястье валирийки, ведет её по узким и темным коридорам подземелья. Его хватка крепка, и, несмотря на безуспешные упорные попытки вырваться, не ослабевала. И всё же Рейнелисс не сдавалась: дергала рукой, на мгновение оборачивалась, её глаза полны отчаяния и гнева цеплялись за молчаливых стражников. Отовсюду доносились тихие стоны и шепоты заключённых из тюремных камер, расположенных по обе стороны коридора. Их взгляды полные интереса скользят по паре: кто-то, возможно, пытается понять, в чем дело, а кто-то просто наблюдает за этим странным зрелищем. Дядя не замечает — или, возможно, не хочет замечать — того, как её сердце колотится от страха. Он движется вперед, не останавливаясь, не обращая внимания на её протесты. Не оглядывался, сохраняя серьезность и градус напряжения. Мужчина остановился напротив одной из камер, где за решёткой сидели трое мерзко выглядящих мужчин. Их лица, изуродованные безжалостными событиями, словно были выкованы из ночного кошмара: скулы выступали, а глаза светились ненавистью и голодом. Они с нетерпением следили за каждым движением, усмехаясь своими вонючими ртами, и в этом взгляде таились угрозы, словно расплывчатые тени были готовы выбраться наружу и схватить за горло любого, кто осмелится приблизиться. Лицо Рейнелисс было белым от испуга, а ноги дрожали от напряжения. Она остановилась в считанных сантиметрах от Эймонда. Страх окутывал, как тягучая влага. Глаза заблестели, когда девушка оглядела мужчин за решёткой. – Открывай, - спокойно произнес мужчина и стражник, засомневавшись на мгновении в его словах, выполнил приказ. Эймонд дёрнул девушку за руку, становясь позади. – Я не хочу, - прошептала она, словно пришедшая в себя. Сделала шаг назад, стараясь осознать, что происходит. Интуитивно прижалась к мужскому телу спиной. – Это уже слишком! – Стоило сделать правильный выбор, когда я давал возможность. - Эймонд резко толкнул Рей в спину, и она, не ожидая такого поворота, потеряла равновесие. Ноги подогнулись, и девушка с глухим стуком приземлилась на холодный пол. Её крик казался глуше под давлением страха, когда взгляд встретил три зловещие фигуры, затаившихся в тени. – Она ваша. Трое мужчин, с ухмылками на лицах и мерцающими глазами, с интересом разглядывали принцессу, будто изголодавшимся псам наконец бросили кусок мяса. Их взгляды излучали безжалостную жадность, словно они давно ждали этого момента. Она обернулась, в поисках спасительного выхода, но было слишком поздно — дверь клетки с глухим лязгом захлопнулась, отрезая её от света и надежды. Рейнелисс почти мгновенно вернулась в реальность, мотая головой, чтобы прогнать настигнувший её ужас. Поднявшись на ноги, девушка быстро направилась к двери камеры. Сердце колотилось в груди, и инстинкт самосохранения подстегивал сделать последний попытку к бегству. Она протянула руки к прутьям, чувствуя холодный металл под пальцами, надеясь удержаться за них. Однако усилия были прерваны — мужчины, разъярённые тем, что она пытается сбежать, схватили её за платье. Рей почувствовала, как тонкая ткань натянулась, а потом сдавила её, словно коварные руки самой судьбы. Они тянули её обратно, и в этот момент страх охватил, словно ледяные щупальца, вытягивая все силы. Валирийка изо всех сил пыталась вырваться, но их хватка была крепка. Каждый шаг к выходу становился всё более трудным и безнадёжным, когда они тянули её назад в темноту камеры. Крики о помощи затихали в пустоте. Она оступилась, и, не удержавшись, вновь упала на пол, мгновение, которое Рей использовала для того, чтобы прийти в себя, обернулось паникой, когда девушка увидела, как мужчины приближаются. Их намерения становились всё яснее, и платье внезапно оказалось в центре их жестоких домогательств. И всё же ни на секунду принцесса не собиралась сдаваться. Даже тогда, когда перед глазами заиграли страшные воспоминания из детства. Собравшись с силами, она начала отбиваться и руками и ногами. Стремительно замахнулась, пытаясь оттолкнуть. За считанные секунды ткань платья начала рваться в руках одного из мужчин, и в этот момент Рейнелисс ощутила, как страх превращается в самый настоящий ужас. Девушка кричала. Голос напоминал дикий крик, разрывающий тишину, но это совсем не останавливало заключенных. Руки теперь были крепко удерживаемы двумя мужчинами, которые сжимали их с такой силой, что Рей чувствовала, как кровь отливает от ладоней. Сердце колотилось словно сумасшедшее, когда один из заключенных наклонился ближе, его хриплый смех звучал в ушах, будто предвестник беды. В одно мгновение пылающий страх сменился на шок, когда голова мужчины отделилась от тела и упала на пол, оставляя за собой струйки крови, расползающиеся по поверхности. Двое других отпрянули в ужасе, прижавшись к стенам камеры по обе стороны. Когда все вокруг внезапно изменилось, и запах крови наполнил воздух, Рейнелисс инстинктивно начала отползать назад. Дыхание участилось, а сердце колотилось в груди так сильно, что казалось, оно вот-вот выскочит. Она прижалась спиной к холодной стене, чувствуя, как руки скользят по шероховатой поверхности. С каждым движением страх только усиливался. Рей старалась не смотреть на Эймонда с мечом в руках, но его фигура внушала ужас, и она не могла отвести взгляд от его широких плеч и спокойного выражения лица. Внезапно стало труднее дышать; ощущение сжималось в груди, словно огромная тяжелая груда камней давила на неё. Губы дрогнули, на мгновение Рей попыталась сдержать слёзы, но этого сделать не получилось. Ужас который казалось медленно отступал, вскочил в настоящую бурю эмоций. Рейнелисс схватилась руками за голову, будто стараясь удержать свои мысли под контролем. Пальцы впились в волосы, а дыхание стало прерывистым и судорожным. Раздался истеричный смех — спонтанный и полный отчаяния — который она не могла остановить. Слёзы катились по щекам, и в этот момент она поняла, что уже не может сопротивляться. Они смешивались с отчаянием, а девушка, забившись в угол, чувствовала себя абсолютно беспомощной. – Преклони колени, Рейнелисс. Отрекись от Рейниры и признай Эйгона своим королём перед народом. - произнёс мужчина, обтирая поверхность меча от крови об собственный рукав. – Это ведь такая мелочь, разве нет?

***

В тот же вечер Рейнелисс, вынужденная предать мать ради сохранения собственной жизни, всё же преклонила колени перед Эйгоном, вторым своего имени. Ворон был отослан на Драконий Камень с сообщением, написанным её собственной рукой под внимательным надзором Эймонда. Участия в войне избежать уже было невозможно.