Нас свёл дизайнерский проект

      Чонгук опять опаздывал.              Позвонили из детского сада, где его дочь Хаюн осталась одна, так как всех детей уже разобрали по домам родители. Ему уже было последнее предупреждение от директора, что ребёнка исключат из детского сада, потому что он нарушает правила, установленные учреждением, и права воспитателей, вынужденных сидеть с его дочерью лишнее время, которое не оплачивалось. Чонгук был уверен, что сегодня успеет забрать дочь вовремя, но старенькая Тойота, доставшаяся ему от дедушки, не вовремя подвела и, тяжело вздохнув, сдохла прямо посреди дороги, а ведь оставалось доехать совсем чуть-чуть. Вызывать такси — только терять время, которого и так не было. Поэтому, бросив «старушку» посреди проезжей части, он бегом рванул к садику. Если срезать путь через дворы, то получится быстрее, ведь ему никак нельзя остаться без места в группе — тогда дочь не с кем будет оставить, а у него серьёзный заказ. Ветер трепал чёрные волосы бегущего, куртка распахнулась, и холодный осенний воздух, залетая внутрь, пробирал до мурашек. Чонгук бежал, расталкивая идущих навстречу прохожих, тут же выкрикивая извинения. Запыхавшись, влетел в группу, где дочь сидела на лавочке в раздевалке, держа в руках свою курточку, и смотрела на него большими грустными глазами.       — Господин Чон, это уже ни в какие рамки не лезет. Вы опоздали на целых полчаса, — из группы вышла не воспитатель, а сама директор дошкольного учреждения, что не сулило ничего хорошего. — Вы думаете, у меня своих дел нет? Меня так же ждут дети дома. Помещение должно сдаваться на охрану вовремя, а мне приходится каждый раз звонить и просить перенести время сдачи.       — Простите, госпожа Минджи, машина сломалась, — пытаясь привести дыхание в норму, начал оправдываться Чонгук, в спешке надевая куртку на дочь, чтобы скорее уйти и отпустить директора домой.       — Я подписала приказ об исключении Вашего ребёнка из детского сада за нарушение установленных правил. Тем более, Вам уже делали последнее предупреждение, — она протянула голубую папку, — здесь Ваши документы, соберите все вещи Хаюн и освободите кабинку, завтра на Ваше место придёт другой ребёнок.       Чонгук не стал ничего говорить — в этом не было смысла, раз уже всё решили.       — Ничего, малышка, прорвёмся, — завязал шнурки на ботинках ребёнка, надел розовую шапку с помпоном и, взяв дочь за руку, вышел из группы, не прощаясь.       — Папочка, я могу посидеть дома одна, пока ты на работе, — они шли по тротуару к брошенной машине, нужно было вызвать эвакуатор и отправить её домой.       — Нет, Хаюн, я сойду с ума от беспокойства, какая мне тогда работа будет.       — Но я же уже большая, мне почти пять лет, — девочка, шагая рядом с отцом, пинала носком ботинок опавшие листья на асфальте.       — Да, ты у меня совсем взрослая, но одну я тебя не оставлю. Мало ли что… я потом себя не прощу, Хаюн. Нет. Что-нибудь придумаем.       Подойдя к месту, где бросил машину, Чонгук её не обнаружил. Значит, увезли на штрафстоянку: она мешала движению, и кто-то вызвал эвакуатор. Всё в одну кучу… теперь ещё и штраф платить. Но как бы тяжело ему ни было, он никогда не скажет: «Будь проклят тот день в парке…»                         ***       Чонгук с восемнадцати лет жил с дедушкой. Когда ему было шестнадцать, тяжёлая болезнь забрала маму, и спустя недолгое время отец женился снова. С первого дня они с мачехой не нашли общий язык, у них была какая-то обоюдная неприязнь друг к другу. Чонгук стал реже возвращаться домой и больше времени проводить у дедушки, а потом вообще собрал вещи и переехал к нему. Дед был очень рад: единственный любимый внук, его гордость. А отец занял нейтральную позицию, заявив: «Не можете ужиться вместе — живите раздельно!»       Так Чонгук и переехал к деду, окончил школу, а потом и архитектурно-строительный университет по специальности «дизайнер интерьера».       Ещё в девятнадцать лет Чонгук осознал, что он бисексуал, его влечёт и к девушкам, и к мужскому полу. Девственности лишился в семнадцать с девчонкой старше него, сбежав со школы и спрятавшись с ней за гаражами. Он никогда не был обделён женским вниманием. Высокий, красивый, стройный парень с копной чёрных волос и тёмными, как ночь, большими глазами, с хорошо подвешенным языком. Для него не составляло труда вскружить девчонке голову: пара правильно сделанных комплиментов, и всё — она размякла, лепи, что хочешь.       Но в один момент внутри будто что-то щёлкнуло, и он стал засматриваться на красивых парней, особенно постарше, с сильными руками, крепким задом и накачанными бёдрами, представляя как эти бёдра… ох, что он только не представлял! Старался после тренировок ходить в душ последним, чтобы не спалиться, засмотревшись на чей-нибудь зад, и не получить за это.       Сначала Чонгук не понял и испугался своей тяги к мужскому полу, полетел в больницу сдавать анализы и прочую белиберду с мыслями, что чем-то болен, но позже будет смеяться над собой. И наверное, он так и мучился бы, отгоняя от себя мысли о парнях и не принимая себя, пока однажды в клубе его не зажал парень старше и выше него, припечатав к перегородке туалетной кабинки. Голову снесло от ощущения крепкого тела, сильных требовательных рук и мужского запаха, всё произошло как в тумане, но взрыв таких ярких фейерверков перед глазами он увидел впервые. Потом он уже не стеснялся своей ориентации, у него были и парни, и девушки, одна из которых — Нарин — оторва на всю голову, прожигающая жизнь и деньги родителей, но с ней было прикольно и весело. Позже она с родителями переехала в Пусан. За два с лишним года он уже забыл о её существовании, пока однажды она не объявилась. Позвонила и назначила встречу в парке, сказав, что это очень срочно, и пришла с огромной сумкой на плече и с ребёнком на руках. Чонгук, увидев полуторагодовалую девочку, обомлел, на него смотрела копия его самого, даже экспертиза была не нужна. Он догадался — Нарин пришла, чтобы сообщить, что у него есть дочь, но никак не ожидал, что услышит дальше.       — Если ты не дурак, то уже догадался, что это твоя дочь, — девушка бросила сумку на лавку и села сама, усадив девочку в розовом комбинезончике к себе на колени, чёрные волосики малышки были собраны резиночкой в смешной маленький хвостик на макушке.       — Почему молчала столько времени? — Чонгук не сводил глаз с ребёнка, девочка теребила в маленьких ручках соску, что-то лопоча на своём, только ей понятном языке.       — Дура была, — огрызнулась Нарин.       — Ты же не просто так объявилась через столько времени. Поумнела? — Чонгуку не нравилось, что она ему дерзила. Нарин за эти годы сильно изменилась. Худая, с чёрными кругами под глазами, коротко остриженные волосы.       — Короче, Чонгук. Это твоя дочь, забирай и воспитывай. Я её тебе привезла.       Чонгук охренел от её слов. Нет, он понял, что это его ребёнок, и согласен был помогать и стать для неё отцом, хотя это всё ещё не укладывалось в его голове — не планировал он в свои двадцать три стать папашей, а тут бывшая пришла и заявила: «Забирай».       — Нарин, ты спятила? Это тебе что, игрушка? Полтора года поигралась и всё, можно отдать за ненадобностью?       — Я выхожу замуж за немца и уезжаю жить в Германию.       — Поздравляю. А при чём тут дочь? — никак не мог понять Чонгук.       — Её Хаюн зовут. Он не знает, что у меня есть ребёнок, а если узнает, пошлёт на хрен. Для него чужие дети табу. А я люблю его и не могу потерять. Хочу уехать и начать новую жизнь.       — А дочь потерять тебе не жалко? Её ты не любишь?       — Слушай, Чон, я поэтому и приехала к тебе, а не сдала её в приют. Не нужны мне твои нравоучения. Или ты забираешь её, или я пошла тогда. — Девушка уже собиралась подняться с лавочки.       — Подожди, — Чонгук схватил её за руку, от чего малышка Хаюн заулыбалась, открывая два маленьких зубика внизу. — Нарин, я не отказываюсь от дочери, но у неё же есть бабушка и дедушка — твои родители, как они к этому отнесутся?       Нарин вдруг громко рассмеялась.       — Она им вообще не нужна. Говорят, где нагуляла, туда и иди с ней.       Чонгук был в шоке. Благополучная обеспеченная семья. Чем им помешал ребенок? Это же их родная внучка. Хаюн всё время, пока они разговаривали, сидела спокойно на руках матери, играя с соской, пристёгнутой за цепочку к лямке комбинезона.       — Ну, твоё решение? У меня мало времени, я вечером улетаю к жениху, а мне нужно ещё в Пусан вернуться. Если нет, я тогда поехала в приют, может, какая хорошая семья её удочерит. — Нарин говорила твёрдо, и Чонгук не сомневался, что она так и сделает, и не догадывался, как рвётся сейчас душа Нарин в груди. Она хотела, чтобы дочь жила с отцом, а не в детском доме.       — Хорошо. — Чонгук согласился, вообще не представляя, что будет делать дальше, но был твёрдо уверен, что не сможет жить спокойно, зная, что его родной ребёнок в детском доме. — А её документы?       Нарин пересадила Хаюн к нему на колени и полезла в большую сумку.       — Здесь её вещи на все сезоны, на первое время хватит, бутылочки под сок и воду, игрушки, свидетельство о рождении и моя отказная от неё. Ты можешь смело сделать тест на отцовство и потом оформить на неё документы. Всё, мне пора, а то на автобус опоздаю, — девушка поднялась с лавочки, — стань для неё хорошим отцом, раз из меня получилась такая хреновая мать. — Нарин наклонилась к ребёнку и обняла, незаметно смахнув слезу.       — Прости меня, доченька. Прощай, — прошептала тихо Нарин и быстрым шагом, не оглядываясь, покинула парк. Хаюн, сидевшая до этого спокойно, увидела, что мама ушла, и начала плакать.       Чонгук был в панике! Что делать? Стал легонько прижимать ребёнка к себе, качая и успокаивая. Но это не помогало, он достал из сумки бутылку с соком, и девочка, лёжа у него на руках уснула, пока пила. Аккуратно повесив сумку на плечо, чтобы не разбудить малышку, Чонгук двинулся на выход — нужно было поймать такси, чтобы добраться до дома, и представлял лицо деда, который сейчас охренеет, увидев какой он подарок принёс.                         ***       — Папа, я тебя зову-зову, а ты не слышишь, — Хаюн дёргала его за рукав куртки, вернув Чонгука из воспоминаний.       — Ой, прости, солнышко. Задумался. Что ты хотела?       — У тебя телефон звонил в кармане, — дочь не успела договорить, как он снова зазвонил.       — Слушаю. Хорошо. Да, к десяти часам. — Звонили напомнить, что завтра у него назначена встреча в компании «Трэйдинг», некий Ким Тэхён заказал дизайнерский проект своего рабочего кабинета. — Хаюн, доченька, может, ты побудешь завтра у дедушки Чон? — они шли на автобусную остановку.       — Папа, там опять на меня будет фыркать тётя Сэён: «Туда не ходи, это не бери, громко не говори, у меня мигрень», — девочка приложила ладошку ко лбу и закатила глаза, пародируя жену отца. Чонгук рассмеялся.       — Был бы сейчас жив дедушка, проблем бы не было, он тебя так любил, — оба тяжело вздохнули, вспомнив Чон Джеву, которого полгода назад не стало, и если бы не Хаюн рядом, Чонгук ещё долго отходил от потери родного человека.       Подъехал автобус, Чонгук помог дочери забраться по ступенькам, и Хаюн сразу же побежала в конец салона, запрыгнув на заднее сидение возле окна, Чонгук сел рядом, любуясь в окно на позолоченные осенью деревья. Именно в это время года город приобретал особое очарование.                         ***       Чонгук вернулся из парка на руках с ребёнком. Дед удивлённо смотрел, как внук, бросив сумку в коридоре, пронёс спящую девочку в гостиную и аккуратно уложил на диван, обложив с двух сторон подушками, боясь, что она упадёт, если решит повернуться.       — Дед, поздравляю, ты стал прадедом, знакомься — это моя дочь Хаюн, — Джеву, потеряв дар речи, застыл на месте, переводя взгляд с внука на девочку. Тут и к гадалке ходить не надо — одно лицо.       — Когда ж ты успел-то? — тихо запричитал дед. — Почему я ничего не знал столько времени, малышка же не вчера родилась? Где её мать? — Джеву хоть и не понимал ничего, но был безмерно счастлив, это же кровиночка его любимого внука.       — Я сам ничего не знал, дед. Мать её бросила, принесла и сказала: «Забирай и воспитывай».       — Как бросила? — глаза деда округлились. — Как же это можно бросить своё дитё?       — Вот так, обыкновенно. Ой, дед, чёт мне страшно, я даже не знаю, как обращаться с маленькими детьми, ничего не умею.       — А я тебе на что, оболтус? Ты меня-то со счетов не списывай, я же вырастил твоего отца непутёвого. И тут вдвоём справимся.       — Ты у меня самый лучший дед в мире, — улыбнулся Чонгук.       Всё у них было, много чего пережили. Чонгук первое время вообще не спал ночами, дочь плакала и звала маму, а у него сердце кровью обливалось, он даже пытался позвонить Нарин, чтобы она сжалилась над ребёнком, но та была недоступна. Конечно, для ребёнка это был стресс — оказаться с незнакомыми людьми в незнакомом месте, но постепенно она привыкла. Он лежал с ней в больнице, когда малышка подхватила бронхит, а однажды Хаюн назвала Чонгука папой, и он тогда чуть не рухнул на пороге квартиры, вернувшись с работы, а дочь выбежала к нему навстречу, топоча маленькими ножками с криком «папа плишёл». Чон обнимал малышку и хлюпал носом, чувствуя себя самым счастливым.       Чонгук доказал, что это его дочь, и оформил на Хаюн все документы. Он полюбил её больше жизни, и даже благодарил в душе Нарин за сделанный ему такой подарок. Он работал, а с малышкой сидел дедушка, который в ней души не чаял, называя «принцесса семьи Чон», и Чонгук каждый день бежал с работы домой к своей маленькой принцессе. Когда Хаюн начала ходить в садик, стало полегче. Девочка росла, а Нарин больше не появилась.                         ***       Чонгук очнулся от воспоминаний и, глянув в окно, понял, что они проехали свою остановку.       — Хаюн, солнышко, ты почему не сказала, что нам выходить нужно было?       — Я сказала, но ты ничего не ответил, и я подумала, ты хочешь покататься на автобусе, — девочка улыбалась, сморщив носик, и весело качала ножками на сиденье.       — Нам теперь целую остановку возвращаться обратно, ну ладно, тогда в супермаркет заскочим за продуктами.       — Папа, — тихо зашептала дочка, — я в туалет хочу.       — Потерпи немного, в магазине есть туалет, там и сходишь.       — А моё любимое банановое молоко купим? — восторженно прощебетала Хаюн.       — Конечно, купим, доченька, — улыбнулся Чонгук, ведя ребёнка за руку к выходу из автобуса.