Ночные заботы

Ночь была тяжёлой. Сумико не могла долгое время уснуть. Позже Кадзу обнаружил у неё жар. Спустя какое-то время, Морико так же попала под волну хвори. Уснуть не вышло ни у кого.

...

— Может быть это подойдёт? — Слабое, другое надо. — Или это? Оно поможет? — Брось. Переживаешь, дёргаешься. Просто недуг. — Да.. ты прав, — согласилась Мэй. Всю ночь она крутилась над дочками, пытаясь помочь им сбить жар. Кадзу как всегда выглядел невозмутимым, но внутри переживал не меньше самой Мэй. Очень ранним утром, после бессонной ночи, когда стало совсем плохо, пришлось звать лекарей. Их ответ значительно успокоил родителей: Всего-то лихорадка. Несколько дней пить отвары, приглядывать за детками, и всё пройдёт как мутное забвение.

...

Солнце ещё не зашло за горизонт. Отблески только выступившего на небе заката в окне бросали на профиль уставшей мамы причудливые узоры. На день она забылась в своих детях, почти не исполняя обязанностей императрицы. Она чувствовала небольшое спокойствие, когда передала на время все важные полномочия на доверенных людей. Они знали толк в кропотливой работе ни чуть не хуже самой императрицы, поэтому она знала: справятся без неё. Это недолго. Мэй сидела за столом, добавляя в чай горькие, противные лекарства, пока Кадзу проверял температуру у девочек. Уже куда лучше. Ему так же пришлось отложить все свои тренировки, чтобы уделить время уходу за детьми, и помощи для Мэй. Та совсем не спала, как и мужчина. Пусть он и привык, благодаря чему мог держаться более суток, Мэй же валилась с ног. Он поднял одеяло немного вверх, заботливо укрыв детей, и тихо вышел с комнаты. — Заботливая, нужно поспать, — сказал он, как только прикрыл двери. Его взгляд упал на окно, — Ещё не поздно. Мэй не сопротивлялась. Понимала что больше не сможет. Кадзу помог подняться. Она качнулась в его руках. Если бы не его опора, то девушка потеряла бы равновесие. Измученные переживанием глаза кицунэ смотрели в пол. Пусть она и была внешне спокойной, внутри сильно тревожилась за детей. И Кадзу это видел. А точнее знал. Чтобы немного придать спокойствия своей любимой, он крепче обнял её, давая ей понимание того, что рядом всегда есть помощь и поддержка. — Как они? — с ноткой волнения спросила Мэй. — Нормально. Жар спал, уснули. Всё так же придерживая утомлённую девушку, он направился в комнату.

...

Закат сменился луной, Мэй лежала на кровати смотря в потолок. Некоторое время сна пошло на пользу. Голова больше не гудела, а слабость и вовсе прошла. Она прикрыла глаза. Лампа била своими бликами в закрытые веки девушки. Потушить её кицунэ пока что не могла. Ждала Кадзу, который ушёл мыться. Мысли стали туманом набегать на разум Мэй. Почему-то в этом тумане спрятались воспоминания об их первой встрече с Такао, об их уроках магии. Мэй улыбнулась тому, какие плохие навыки она имела раньше, мысленно благодаря Такао за всё, что может сейчас. Тяжёлый шаг на пороге комнаты оборвал размышления Мэй. Открывшиеся глаза уловили фигуру Кадзу с мокрыми волосами, который держал на руках их дочек. Они опирались на его плече с двух сторон. Девушка улыбнулась его поступку. Это правильное решение, ведь если им станет хуже, то родителями мигом это заметят и устранят любые признаки плохого самочувствия. Мэй приподнялась, когда Кадзу медленно склонился над ней. Бережно забрав Сумико из рук мужчины, она обратно легла, крепко обнимая дочь. Кадзу, всё так держа в руках Морико, потушил свечу в лампе, и лёг на кровать. Он уложил Морико около Сумико, и накрыл их одеялом, параллельно укрывая и себя самого. Девочки уже не спали и принялись разговаривать друг с другом. Говорить получалось у них не совсем хорошо из-за своего юного возраста. Близняшкам всего по 3 года. Мэй устало прикрыла глаза. Вдруг в голову пришла внезапная мысль. Девушка начала тихо напевать колыбельную, которую их учили в окия. Тогда она считала что это глупо, изучать колыбельные, но сейчас этот навык стал как никогда кстати. Луна в эту ночь была яркой, полной, отчего её свет мерцал на полу, и слегка освещал комнату. Благодаря этому Мэй могла видеть лица всех отдыхающих на постели. Кадзу не спал, но и не смотрел на девушку. Его задумчивый взгляд был устремлён будто в никуда. Мэй продолжила петь, немного громче. Своей рукой она нежно поглаживала по руке Морико, а второй гладила волосы Сумико. Девочки затихли, слушая нежный голос своей мамы. Она протянула свою руку, обнимая сразу двух дочек. Кадзу заметил это и последовал примеру, положив на её руку свою. Они улыбнулись и посмотрели друг другу в глаза. В его зрачках она нашла успокоение, отчего Мэй первая перевала зрительный контакт, прикрыв глаза, тщательно вспоминала каждое слово песни. Её голос был словно ласковый шёпот, укутывая им своих детей как тёплым пледом. Они повторили за мамой и закрыли глаза. В комнате была тишина, никакой звук не смел перебивать Мэй, лишь тихая колыбельная прерывала шелест ветра за окном. Закончив петь, она открыла глаза. Колыбельная сработала, но выпустила свои сонные чары не на ту цель. Девушка с удивлением заметила, что дети не спят, а вместо них в сон провалился Кадзу. Кем-то забытая колыбельная подействовала на него, словно заклинание, и тот уснул быстрее детей. Девушка тихо захихикала. Он никогда не засыпал так мгновенно. Ох и лиса, околдовала его, даже не применяя своей магии... Девушка ласково протянула руки к его лицу, убирая чёрные настырные прядки волос, как всегда падающие на лицо. Морико заметила это, и начала тихо хихикать. Мэй шёпотом молвила, — Тише... Разбудите отца, — на удивление ни диалог мамы и дочки, ни прикосновение к лицу, не потревожило его как всегда чуткий сон. Видимо на этот раз он чрезмерно устал. Девушка тяжело вздохнула, и поудобней умостилась на подушке. Дыхание было ровным, а мысли приятными. В сон уже погрузились остальные. Что же им снилось?