Траур в поместье Невем

      Просто Гвенелет не умела страдать.       На сегодня она выбрала платье поскромнее, очаровательный легкий фасон с запахом на груди и вышитыми птицами на ткани, вроде пестро, а вроде и не броско; но оказалось, что долгие муки размышлений над нарядом и подгонки по фигуре были совершенно бессмысленными — Гвенелет проснулась так поздно, что к ее появлению завтрак в доме закончился, госпожа Криллия ушла на прогулку с дочерью, а господин Вульфенит удалился в мастерскую, работать. Выходит, что насладиться нарядом Гвенелет могла разве что Элви, а она это платье уже видела, да прислуга особняка, мнение которой никого не интересовало. Мальчишка-лакей, конечно, разевал рот, стоило ему завидеть госпожу виконтессу, но он и на Элви рот разевал...       Что ж! Унывать не стоит, унывать нельзя; раз уж из более-менее интересных жителей в Невеме остался только Вульфенит, отправимся надоедать ему. Тем более, что Элви вчера так любезно сообщила, где его искать...       Осталось найти библиотеку!       Слуги помогли ей с этим делом — спрашивать, где находится комната мужчины, Гвенелет считала неприличным, а вот в желании почитать не было ничего предосудительного. Через приоткрытые двери она глянула на библиотеку, вдохнула запах старых книг и пожала плечами. Она с детства зачитывалась любовными романами, но не верила, что в обители чопорности и сухости Криллии может быть что-то подобное, так что не стала даже заходить; тем более, выставленные рядами книжные шкафы давно никто не протирал, а Гвенелет не любила дышать пылью.       Так что она пошла дальше; комната должна была располагаться рядом с библиотекой, но слева или справа? Элви не уточнила; так что Гвенелет, ничуть не смущаясь, принялась дергать все ближайшие двери за ручки, наивно полагая, что художник, засевший в своей мастерской, не станет запираться       И ей повезло: одна из дверей поддалась, и изнутри сразу же пахнуло такой восхитительной смесью краски, пыли и ацетона, что даже повесь Вульфенит огромную табличку со своим именем на уровне глаз, это все равно было бы менее красноречиво.       Подобравшись, Гвенелет распахнула дверь и перешагнула через порог.       Комната выглядела именно так, как она себе ее и представляла. Повсюду стояли холсты, валялись бумажки с набросками разной степени помятости, пол покрывали пятна краски, у раскрытого окна стоял пустой мольберт, по письменному столу в беспорядке раскидали палитры, тюбики, кисти, карандаши, и, пожалуй, единственным чистым местом во всем этом масляном хаосе оказалась незастеленная кровать, в которой беззаботно нежился трудяга-художник.       Впрочем, при виде дамы он, само собой, встрепенулся, вскочил и принялся искать босыми ногами тапочки, убежавшие от кровати к прислоненному к стене полотну.       — Виконтесса! — воскликнул Вульфенит почти обиженно. — Как не стыдно!       Гвенелет расхохоталась — этот ребенок ее еще стыдить собрался?       — Криллия удалилась, прихватив дочь, — весело заявила она. — А больше ни одной приличной персоны в этом доме нет. Так что я вот, пришла к неприличной. А ты чем занят, художественно отлеживаешь бока?       Взгляд Вульфенита вопрошал: "Ты что же, вчера рыдала за столом, а сегодня хохочешь?", но рот его предусмотрительно не раскрывался, и Гвенелет это ценила. Не объяснишь же ему, что чем больше убиваешься, тем больше убиваться будешь! Легче взять и начать радоваться!       — Я... я ищу вдохновения, — виновато пробормотал он.       — В кровати?       — Виконтесса, художник ищет вдохновения везде!       — Судя по всему, искатель из тебя паршивый, — Гвенелет нарочно говорила грубости, наслаждаясь тем, как трогательно краснеют его щечки. — Полгода один портрет писать!       Он покраснел сильнее, на этот раз не от смущения, а от гнева, вскочил и босиком прошлепал к ней, позабыв даже накинуть что-нибудь поверх пижамы.       — Это не так уж просто, госпожа виконтесса! Вы не понимаете! Передо мной стоит невыполнимая задача: передать на холсте несравненную красоту леди Криллии! Вы ее видели? Она же богиня; ее профиль, ее лик, ее жесты, а эти взгляды поверх очковых стекол, это трепетание... Трепетание?       — "Трепет".       — Этот трепет ее ресниц! Все это так несравненно, так великолепно, что даже сам Горви... эй, не трогайте полотна!       Гвенелет попыталась взять один из повернутых к стене холстов, но Вульфенит напрыгнул на нее и схватил за запястье; хохоча, она вывернулась из его рук, небольно пихнув в плечо, проскользнула мимо, взмахнув нарочно юбками, отчего он замер и одеревенел, как игрушечный солдатик, и сделала вид, что собирается прыгнуть на кровать, но на самом деле скользнула мимо, схватила торчавшее из-под матраса полотно и вытянула на свет, торжественно подняв над головой, как трофей. Вульфенит печально застонал.       На небольшом портрете была изображена Криллия, и несмотря на жалобы художника, ее красоту ему явно уже удалось изобразить: она сидела, совсем как живая, в затемненной комнате, под рукой у нее находился пушистый белый кот, с восторгом и благоговением глядевший на женщину; свет, лившийся невесть откуда, играл золотыми бликами на ее волосах, а в стеклах очков отражался какой-то силуэт — наверняка самого художника — и живой, влажный взгляд серых глаз выражал... любовь? Обожание? Определенно что-то этакое; Криллия выглядела такой натуральной, что если бы она в следующий момент чихнула или отвернулась, Гвенелет бы даже не испугалась.       Она осторожно опустила картину на пол и уставилась на Вульфенита, уперев руки в бока.       — Мне кажется, твоя работа уже выполнена.       Он нервно засмеялся и подергал себя за волосы:       — Ну что вы, виконтесса. Этот портрет и в половину не передает того очарования, что...       — Тогда как насчет вон того? — Гвенелет схватила другой холст, дернула, чтобы отлепить от стены — краски присохли, и повернула к себе; в той части, что не пострадала от дурного обращения, была запечатлена Криллия в образе какой-то языческой богини, с рассыпавшимися по спине длинными локонами, в летучем прелестном платье небесно-голубого цвета и венке из васильков; в сочетании с рыжеватыми волосами смотрелось просто восхитительно.       Хотя то, с какой тщательностью художник вырисовывал соски, видневшиеся из-за крайней легкости платья, наводило на мысли.       — Тоже не то, — в отчаянии вскричал Вульфенит. — Совсем не то! Такая откровенность определенно оттолкнула бы...       Откровенность, значит? Ну ладно; теперь Гвенелет хватала одно полотно за другим, пользуясь смирением несчастного творца, и раз за разом раскрывала какой-то новый образ хозяйки дома: Криллия-королева, Криллия-монашка (2 шт, разной степени приличия), Криллия-фея (5 шт, исключительно неприличные), Криллия-воительница (поразившая варвара), Криллия-леди в своем доме, на кухне, в саду, у ручья, в лесу, в спальне, в гостиной, в другой гостиной...       Комната до того была наполнена портретами Криллии, что Гвенелет в ней стало даже некомфортно.       — Короче говоря, я уверена, что среди этого всего нашлось бы хотя бы одно полотно, устроившее заказчицу, — она встала посреди комнаты, скрестила руки на груди и победоносно поглядела на Вульфенита. — Так-то ничего себе, сколько работ ты наплодил за полгода.       — Я очень старался, — кокетливо отозвался он.       — Но почему тогда ты не сдашь работу и не уедешь восвояси?       — Я... — Вульфенит занервничал пуще прежнего, его взгляд забегал, и даже блеск кудрей как будто угас; Гвенелет наблюдала за его мукой с лукавством, откровенно потешаясь над тем, как мнется и смущается этот большой ребенок. — Я... ах черт подери! Да я что, лопух, что ли, чтобы без кольца отсюда уехать?       Она снова рассмеялась, сощурилась игриво; лопух, да?       — Хочешь жениться на Криллии.       — Кто ж не хочет?       — Ну, я вот, вроде, не планировала.       — Виконтесса, — его пробил смешок, словно она шутила, — если бы вы приехали сюда с этой целью, я бы не пустил вас на порог нашего дома.       Гвенелет плавно опустилась на кровать, закинула ногу на ногу, нащупала выбившуюся из прически прядь волос и накрутила на пальчик:       — А с чего ты решил, что я не могу передумать? Вот возьму и умыкну у тебя из-под носа Криллию, и придется тебе бросить в камин все эти промасленные тряпки!       — Вы этого не сделаете.       — Почему? Потому что я женщина?       — Да нет же, — он растерянно развел руками, — потому что вы замужем.       Хохотнув, Гвенелет опустилась на спину, закинула обе ноги на спинку кровати и позволила юбке соскользнуть к бедрам.       — У нас в Хрустальной не сильно заботятся о супружеской верности. Хочешь, докажу?       Цвет его лица почти сравнялся с волосами, и, пробормотав что-то невнятное, Вульфенит отвернулся, отбежал к стене, уткнулся в нее лбом; Гвенелет хохотала добрых пять минут, размахивая ногами в воздухе, как девочка, и все это время юноша не отваживался повернуться к ней. До чего же трогательные эти провинциальные мальчишки!       — У тебя что, никогда не было женщины? — спросила она сквозь смех.       — Нет! — взвизгнул он почти на грани истерики: поведение Гвенелет пугало, но отваги выставить за дверь виконтессу он не имел. — Но я люблю госпожу Криллию! И только ее!       Так они все-таки не любовники?..       Смеяться перехотелось так резко, что она даже подавилась и закашлялась; с самого детства Гвенелет привыкла к обществу, где любовь существовала лишь на уровне сказок и лирических метафор. Отец изменял матери с женой собственного брата, в шестнадцать лет Гвенелет выдали замуж за мужчину, в доме которого воспитывалась незаконорожденная дочь, а первые по-настоящему, как ей казалось, любовные отношения с горничной в доме кончились болезненным расставанием и прерванной от отчаяния беременностью, после которой женское здоровье Гвенелет так и не сумело восстановиться. И на своих приемах она так часто становилась свидетельницей разврата, что уже привыкла к нему, как к норме; если ваша вечеринка не превратилась в оргию, значит, вы провалились как организаторка.       И оттого таким шокирующим оказался вопль Вульфенита; где-то глубоко в душе Гвенелет укоренилась идея, что мужчины в принципе не способны сказать "нет" постели, особенно если ее предлагает богатая виконтесса.       Любит только Криллию, да?       Он услышал, что она больше не смеется, робко обернулся, буравя развратную женщину пылким взглядом. Гвенелет почувствовала, что сама краснеет, как девочка, резко выпрямилась и спустила ноги, сидя с такой прямой спиной, что заныл позвоночник.       — А у нее ведь дочка есть, — пробормотала она, словно пытаясь выторговать у Вульфенита признание в каких-то недостатках его избранницы.       — Леди Аксали — прекрасный ребенок, — угрюмо отозвался он. — И я с удовольствием буду о ней заботиться.       — И титула у нее больше нет, — добавила она; Криллия и могла бы поторговаться и оставить за собой хотя бы видимость дворянского звания, но предпочла стать владелицей Невема взамен на полный отказ от любых притязаний на статус.       — Меня не прельщает роль виконта, — пожал плечами Вульфенит. — Кому нужна эта власть, если даже с собственной женой договориться она не поможет?       Гвенелет понимала, что это укол в ее сторону, и недовольно покачала головой; но он был прав! Ей, рожденной в богатой, но неблагородной семье, получение титула не принесло никакого счастья.       — Слушай, — она встала и нервно прошлась взад-вперед по комнате, ощущая, как к пятнам на полу прилипают подошвы туфель, — если ты действительно так серьезен...       — О нет, только не вздумайте ей рассказывать! — бедняга в ужасе схватился за сердце. — Вы меня убьете, виконтесса!       — Да не стану я! Однако твоя трогательность меня тронула. Да и делать здесь все равно нечего, — она крутанулась и приблизилась к окну, сдвинув в сторону мольберт. — Вульфенит, давай заключим сделку? Сговор. Пакт. Ты и я объединимся в борьбе за сердце Криллии, и в итоге ты получишь свою жену, а я...       Она задумалась — что назвать в качестве награды? Что вообще можно требовать с провинциального художника, вся жизнь которого пропахла красками и растворителем чуть более, чем полностью?       — А вы развлечетесь? — проницательно спросил он, умудрившись этой фразой пристыдить Гвенелет. Сама же выдумала, чтобы не маяться от безделья, а потом еще и чего-то взамен захотела?       Но не признавать же, что тут ему удалось ее одолеть?       — А ты за это напишешь мой портрет, — усмехнулась она, не придумав ничего лучше. — И постарайся, чтобы я выглядела не хуже Криллии! Хочу быть феей или волшебницей...       Он стрельнул в нее глазами, и на тонких его губах мелькнула лукавая улыбка:       — Это будет не так-то просто, я же вас не люблю.       Мальчик далеко пойдет!

***

      Итак, у Гвенелет и Вульфенита возник договор, и день сразу стал немного интереснее.       Схватив первую попавшуюся книжку в библиотеке, она спустилась в прихожую, села на кушетку и стала ждать возвращения хозяйки, рассудив, что действия по завоевыванию ее сердца стоит начать со сбора информации. Конечно, слуги и Вульфенит предоставили ей подробнейшие рассказы о привычках и нравах госпожи, однако Гвенелет посчитала, что личный разговор все-таки сработает лучше, и потому теперь отдыхала, ожидая; о возвращении Криллии ее возвестил громкий детский писк и топот маленьких ножек в соседней комнате. Ах точно, вчера же она тоже вернулась через боковой вход; а Гвенелет ждала у главного!       Захлопнув книгу, она почти бегом помчала в нужную сторону и чудом не сбила с ног Аксали, возникшую в дверях.       — Ой, малышка! — Гвенелет схватила девочку за плечи. — Прости!       Ответом стало непонятное детское бормотание; черная фигура матери ребенки возникла в паре шагов позади, и было что-то зловещее в сочетании яркого летнего дня, рвавшегося в раскрытые окна, и строгой женщины в трауре. Гвенелет подняла глаза; Криллия сегодня появилась в черном платье с рукавами-фонариками и все тем же строгим пучком. Ее ребенка, впрочем, траур по отцу не соблюдала, и ее ярко-зеленое с воланами платьице было все вымазано в земле и пыли.       — Я хотела... — Гвенелет, смутившись, поняла, что забыла придумать причины для встречи с хозяйкой. — Хотела извиниться за завтрак...       Криллия недоуменно приподняла бровь.       — Ну, что я не присутствовала.       — Выкиньте из головы, виконтесса, — посоветовала та. — Это не темница, здесь вы можете спать сколько угодно и есть, когда захочется.       — А все же это было неприлично, — Гвенелет отпустила Аксали, и малышка, вместо того, чтобы отбежать к матери, схватилась ручками за подол платья дамы и с воплями восторга ощупала пеструю вышивку на нем.       — Аксали, — Криллия качнула головой; ребенка возмущенно вскрикнула, но покорилась и оставила гостью в покое.       — Как вы хорошо с ней управляетесь, — заметила Гвенелет мягко и несколько удивленно. — Со мной никогда не было управы. Мама знаете, как меня называла? "Дьявол-дочка". Вот прямо так.       — У вас были сестры? — уточнила Криллия. — Я имею в виду, другие, не дьявольские дочки.       — Были, но до сегодняшнего дня не дожила ни одна, — улыбаясь, ответила Гвенелет; утрата уже давно не трогала ее сердца, да и в день похорон она предпочитала хохотать, а не плакать. — Одну унесли роды, другая погибла от рук разбойников. Еще был брат, но его подстрелили на дуэли.       — О Горви!       — Это замечательная история, на самом деле! Он просто шел в университет, — рассмеялась Гвенелет. — А на улице двое господ поссорились, и один принес револьвер, и — осечка! И мой брат в могиле.       — Гвенелет, это совершенно не повод для смеха.       — Ну не знаю, по мне, так над всем лучше смеяться, чем реветь, — весело воскликнула она и наклонилась, чтобы заговорить с ребенком. — Так вы гуляли?       Визгливый ответ Аксали совершенно ничего ей не сообщил.       — Ходили на холм, — перевела лепет дочери Криллия, загадочно поглядывая Гвенелет и раздражая этими взглядами. — Мы стараемся как можно больше времени проводить на улице. Но сейчас мы поедим и засядем в библиотеке, заниматься. Если вам не трудно, не отвлекайте нас.       Вот таким изящным способом ее попросили не приставать больше к хозяйке; Гвенелет прекрасно поняла намек, и, само собой, совершенно не собиралась подчиняться.       — А знаете, я получила чудесное образование, — заявила она. — Я могла бы позаниматься с леди Аксали, если матушка не против.       Матушка была против; ее бледное лицо говорило красноречивее слов.       — Я вполне в состоянии справиться с ней сама. Спасибо. — Но могу ли я хотя бы поприсутствовать при уроке?       Взгляд Криллии вопил: "Зачем?".       Пришлось ответить:       — В доме так скучно, что я и общество трехлетней девочки предпочту одиночеству.       — Почему бы вам в таком случае не пойти доставать Вульфенита?       Ого, как сказала: "доставать"! Очевидно, навязчивость Гвенелет действовала ей на нервы сильнее, чем кажется; но это тоже еще не повод поднимать белый флаг.       — Он заперся в своей мастерской и никого не пускает.       Вот, сейчас Криллия пошлет ее к Элви, и это будет очень неловко, ведь она не могла не заметить виконтские глаза на белом лице служанки; Гвенелет разыграет карту обиженной жены, надавит на чувства и все-таки сможет вывести нелюдимую даму на разговор, хотя бы и не слишком подходящий для детских ушей...       Криллия смотрела прямо и спокойно, и голос ее звучал совершенно равнодушно:       — Хорошо, виконтесса. Нам нужен час на умывание и еду, но после приходите в библиотеку, будет урок.       Гвенелет чувствовала себя проигравшей.

***

      Как-то раз в голову Гвенелет пришла гениальная, как ей показалось, идея: целую неделю ее слуги собирали по всем болотам и оврагам лягушек, чтобы в назначенный день, посреди праздника, она смогла тайно открыть ящик с этим счастьем и выпустить их всех в сад, дабы гости насладились квакучим лягушачий хором. Ведь кому не нравится, когда поют лягушки?       Как выяснилось, нравилось это одной лишь Гвенелет; за визгами женщин, обнаруживших лягушку у себя на платье, ничего иного не было слышно, а одна особенно впечатлительная дама даже упала в обморок, когда ей на грудь приземлилась среднего размера жаба. Лягушки заполонили весь сад, забили фонтан, земля покрылась лягушками, и хотя на следующий день и вышло много статей об этом происшествии, в целом гости Гвенелет остались недовольны, а виконт потом еще полгода жаловался на то, как обилие земноводных навредило его саду. И до сих пор в доме иногда попадались трупы тех лягушек, вовремя не найденных слугами; можно считать, что лягушачий хор был одной из худших идей Гвенелет.       Но идея поприсутствовать на уроке трехлетней девочки оказалась куда хуже.       Гвенелет своих отпрысков так и не смогла завести, а среди сестер была самой младшей, так что о детях имела лишь примерное представление. Она ожидала, что Аксали будет учиться математике или там истории, чему-то, что и взрослой интересно послушать; вместо этого девочка должна была раскрасить яблочки на одном нарисованном дереве в красный, а на другом — в зеленый, и добрых полчаса разговаривала с матерью о том, какие бывают плоды на деревьях. Поначалу Гвенелет еще пыталась давить в себе зевоту, но быстро бросила попытки и стала зевать во весь рот, поминутно ловя на себе раздраженные взгляды Криллии, но не собираясь уходить.       Она же должна сблизиться с невесткой, чтобы суметь продать ей Вульфенита!       Может, лучше тайно подсунуть ей брачные бумаги и обманом выманить подпись? Это ведь тоже, технически, можно считать исполнением договора, верно?       — Гвенелет, — от звука собственного имени она так резко вздрогнула, что книжка, для виду разложенная на коленях, соскользнула с юбки и упала к ногам, — если вам так скучно с нами, вы можете отправиться на прогулку.       — А-а, — видимо, несчастный вид гостьи окончательно допек Криллию, — ну что вы, леди. Я так замечательно провожу с вами время-а-а, — зевок прервал речь.       — Вы что же, мстите мне за то, что вас сюда сослали? — прямолинейно спросила Криллия. — Это было решение вашего мужа, и я не несу ответственности...       — Вовсе я не мщу! — нагнувшись через силу, Гвенелет подхватила книгу и сделала вид, что ищет ту страницу, которую читала, хотя за все время в библиотеке ни разу не заглянула в текст. Интересно, а Вульфенит в соседней комнате может их слышать? — Я всего лишь думаю... я хочу... я хочу сблизиться?..       Криллия удивленно приподняла брови, а Аксали раскрыла рот и ладошки к щечкам прижала, но несколько наигранно, больше повторяя эмоции мамы.       — Ну, а что? Мы ведь семья, — рассудительно заметила Гвенелет. — А я с вами... с тобой совсем не знакома. Так же неправильно!       — Раньше тебя это не беспокоило, — Криллия так легко согласилась перейти на "ты", что Гвенелет это показалось почти оскорбительным. — Я была замужем за виконтом шесть лет, и ты ни разу даже не ответила мне на мои письма.       — А ты писала?.. — она испуганно всплеснула руками. — Ох, то есть... Прости... прости, я вообще редко читаю приходящие письма, там обычно либо угрозы, либо жалобы, а ни то, ни другое мне не интересно.       — И когда мы были в Хрустальной проездом, ты не спустилась поздороваться.       — Вот как? А это не было, ну, утром? — предположила Гвенелет, подумав, что вполне могла мучиться в тот момент от похмелья. Не было у нее желания избегать Криллию, да она и о существовании-то ее не совсем знала! — Но ты могла бы заглянуть ко мне на вечеринку. Родственницам туда всегда свободный вход.       Криллия рассмеялась, и этот смех пробрал Гвенелет до мурашек; он был такой холодный, строгий, сдержанный, немного шипящий, словно веселился не человек, а змея, и отчего-то этот смех Гвенелет прочувствовала всем телом. Как-то неестественно смотрится: женщина в трауре, а смеется.       — Твои развратные вечера меня не манят, — заявила она, успокоившись. — Не пришла бы туда даже за деньги. В смысле, если бы мне заплатили.       Аксали, заскучав, принялась комкать бумажки и швыряться ими в потолок, хохоча, если комок падал ей на лицо.       — Значит, устроить здесь праздник ты не позволишь? — уточнила Гвенелет.       Криллия обернулась к дочери и схватила одну бумажку в дюйме от ее личика.       — Сюда бы все равно никто не приехал.       Аксали завизжала, как сирена, и принялась биться в истерике, возненавидя мать и весь мир за то, что та поймала бумажку.       — Ох Горви, — Криллия вскочила с кресла и попыталась схватить дочь, потому что зашедшаяся воплем ребенка явно намеревалась начать биться головой об столешницу. — Аксали! Аксали! Перестань!       Аксали вопила нечеловечески, демонически — вот теперь Вульфенит точно слышал! — и вертелась, изо всех сил пытаясь выбраться из рук матери; Гвенелет сперва замерла, шокированная увиденным, а больше — услышанным, но затем спохватилась и сообразила, что Криллии явно нужна помощь. Отложила книжку, встала; ребенка к тому моменту уже покраснела как маленькая помидорка, вспотела, утомилась, но продолжала орать, как будто из принципа; появление рядом с ней Гвенелет на мгновение отвлекло внимание от бумажки, и плач сделал паузу, но лишь на пару секунд. В конце концов, больше зрительниц истерики — лучше, верно?       — Аксали, пожалуйста! — Криллия тоже вся покраснела, ее пучок растрепался, и волосы прильнули к лицу — оказывается, они у нее чуть вились. — Я так не люблю, когда ты так себя ведешь...       Девочка легла поперек стула и выла, выкрикивая неразборчивые жалобы Горви на мать, хватающую бумажки.       — Вот безобразница, — мягко пожурила ее Гвенелет, окинув крошечное детское тело взглядом. — Криллия, я думаю, что ты ее только сильнее драконишь своим вниманием.       — Но она может ушибиться! — воскликнула та.       — Велика беда! Детство — это такое время, когда тебе природой предписано ушибаться и беситься, — ясно видя растерянность матери, Гвенелет взяла ее за локоть и подняла. — Давай-ка отойдем на минутку. Я думаю, Аксали нужно успокоиться.       Большие зеленые глаза девочки устремились на женщину, отбиравшую ее мать; Гвенелет прочла в замыленном от слез взгляде страх, нагнулась снова и похлопала малышку по животу со словами:       — Если захочешь поговорить, мы рядом.       После чего почти силком уволокла Криллию к книжному шкафу, расположенному на расстоянии пары шагов, и встала так, чтобы мать и дочь не могли видеть друг друга.       — Нет, нет, так нельзя, — маялась Криллия, нервно обхватив себя руками за плечи. — Ей же плохо!       — О да, так плохо оттого... а отчего? — усмехнулась Гвенелет. — Бумаженцией по лицу не прилетело, у-у, вот так катастрофа!       — Она же еще маленькая! И проблемы у нее маленькие.       — Есть проблемы, а есть просто капризы, — фыркнула Гвенелет. — У меня самой детей, ну, живых, пока нет, но я часто и много общаюсь с капризными взрослыми. И можешь мне поверить, Криллия, если бегать вокруг них с писаной торбой, то истерики только хуже станут.       Аксали повыла еще пару мгновений, но поскольку на ее плачь никто не обращала внимания, пришлось успокоиться, слезть и побежать к маме. А что еще оставалось? Гвенелет тоже наедине с собой редко смеется.       — Что, прошло все? — спросила Криллия у дочери, опустив на нее взгляд. — Больше не будешь так себя вести?       Аксали похлопала глазами на мать, будто не понимая — хотя прекрасно понимала! — оглянулась на Гвенелет и наклонилась, снова принимаясь изучать вышивку на ее подоле.       — Берегись, Криллия, — рассмеялась Гвен, отдергивая юбку, потому что девочку определенно заинтересовали панталоны. — Характер-то у девчушки, похоже, виконтский.       — О нет, как же она жить-то будет с такой гнильцой? — Криллия горько улыбнулась, словно не замечая, какие слова только что сказала в адрес собственной дочери. — А я всегда надеялась, что мои гены победят.       — Зеленые глаза — знак дьявола, — усмехнулась Гвенелет. — Но из всех владелиц виконтских глаз твоя — самая миленькая.       Аксали поняла, что это комплимент в ее адрес, и довольно захихикала; от орущего на стуле красного чертика не осталось и следа.       — Гвенелет, — Криллия взглянула ей в глаза, и та заметила, что в этом взгляде стало поменьше враждебности, чем прежде. Оценила комплимент в адрес дочери? Или поддержку в момент истерики? — Я бы настоятельно советовала тебе изучить территорию. У нас сад получше, чем в Хрустальной в самых хороших домах. В нем столько всего, что ты сразу же найдешь себе занятие по вкусу. А если хочешь, мы могли бы завтра взять тебя с собой и показать все, а потом ты сможешь ходить сама.       Нет, никакого сближения; просто ищет возможности избавиться от невестки поизящнее.       — Я с радостью приму приглашение, Криллия. Тем более, что Аксали наверняка чудесно проводит экскурсии.       На ужине в тот день ей досталась тарелка с щукой.