Второй шанс

      – Они такие милые, когда спят, – Мори с умилением смотрел на спящего на руках Фёдора.       – Не могу не согласиться, – Фукудзава умиротворённо прикрыл глаза. Ему до сих пор не верилось, что Николай взял, да и уснул. Хотя, тут свою роль сыграло и то, что Фёдор уже был уставшим. Всё же, мальчишка Мори имел большое влияние на Николая, даже не прилагая особых усилий.       Мори скользнул взглядом по ребёнку на руках Фукудзавы.       – Фукудзава, – мечник оторвал взгляд от сына и перевёл всё внимание на бывшего врача. – Что у Николая с глазом? – Мори пытался быть как можно более тактичным. Хоть директор Агентства и был человеком, умеющим сносить все подколы и издевательства со стороны босса Мафии, не стоило надеяться, что тот будет настолько же лояльным, если дело коснётся сына.       – Про что ты конкретно спрашиваешь? – Фукудзава сузил глаза. Не сосчитать, сколько раз он попадал в ситуации, где взрослые люди с отвращением глядели на Николая, а на детских площадках не давали своим детям играть с ним. Да даже раз одна старушка обозвала его сына чуть ли не воплощением Сатаны. К тому же, этот шрам вызывал немало косых взглядов в сторону Фукудзавы.       – У него гетерохромия, а шрам я не знаю откуда, – продолжил Фукудзава, надеясь, что вопросы Мори отпадут.       – Фукудзава, я врач, и прекрасно осведомлён о гетерохромии, – фыркнул Мори. – Я про то, что его правый глаз немного плохо видит.       Фукудзава хмыкнул: мягко говоря, правый глаз сына был слеповат. У него это врождённая проблема.       – Ходите к врачам? – уточнил Мори, выжидающе смотря на Фукудзаву.       – Приходится, – выдохнул Фукудзава, поневоле вспоминая последний визит к окулисту, произошедший всего несколько дней назад. Николай довёл врача чуть ли не до нервного срыва вопросами и постоянными побегами.       – Но врачи постоянно отказываются от него, – Фукудзаве вдруг захотелось поделиться с Мори таким личным моментом. Та пропасть, что была между ними и росла на протяжении долгих лет, будто бы пропадала. Огай больше не казался чужим и беспринципным.       – И почему я не удивлён? – усмехнулся Мори, бросая взгляд на спящего Гоголя. В этот момент Фёдор развернулся на руках Огая, тем самым роняя ушанку. Мори мигом подхватил ушанку и положил на живот Достоевского. – Мы не были такими, Фукудзава-доно.       Огай театрально вздохнул и покачал головой, Юкичи лишь хмыкнул на это: сам-то Мори особо от детей не отличался. Но в одном он прав: эти дети настолько же похожи на них, насколько же и отличаются.       – Думаешь, они продолжат начатое нами? – Фукудзава провёл по растрёпанным волосам Гоголя. Поневоле, Фукудзава возвращался к их раннему разговору.       – Как мы знаем, наставник Нацумэ ничего просто так не делает, – Мори сделал паузу и передвинул голову Достоевского с плеча на грудь. – И раз уж он взял их в ученики... – Огай взглянул на Юкичи с весельем во взгляде.       – Йокогаму ждёт новый дуэт, – закончил Фукудзава, с тоской смотря на сына, понимая, что того ждёт нелёгкая жизнь, однако, это совсем не значит, что та будет плохой.       – Это не так уж плохо: Фёдор умный, проницательный – у Мафии будет большое будущее, когда он её возглавит, – мечтательно протянул Огай и на миг взглянул на ребёнка в руках Юкичи. – А Николай довольно энергичный, да и, к тому же, обладатель сильной способности, что будет хорошо при сражениях. Было бы досадно снимать столь потенциального эспера со счетов. Он бы нам пригодился.       – Мой сын не вступит в Мафию, – строго процедил Фукудзава, смотря на Мори. Тот же лишь усмехнулся и пожал плечами. Юкичи воздержался от желания стукнуть Огая. – Да и может Фёдор вступит в Агентство.       Мори замер на ходу.       – Не смеши меня, такому не бывать, – нервно усмехнулся Огай и мигом вернул себе невозмутимый вид.       – Почему не бывать? – от Фукудзавы так и веяло спокойствием и уверенностью. Что уж очень напрягало Мори. – Разве план Достоевского был не в том, чтобы очистить мир от зла? Было бы более целесообразно свершать правосудие в Агентстве, нежели в Мафии.       – Ты забыл, что он планировал истребить всех эсперов? – фыркнул Мори, садясь на скамейку.       – Его план, конечно, был ужасным, но Фёдор ведь искренне верил, что освобождает мир, – Фукудзава сел рядом с Мори и покрепче перехватил Николая. – Нужно просто направить его в правильное русло.       – Хочешь сказать, я неправильно направляю сына? – Огай совсем не добро посмотрел на Юкичи. Мафия была одним из главных детищ в жизни Мори, которым он полностью посвящал себя, хоть многие этого и не видели, это было правдой.       – Ты сам-то хочешь, чтобы твой сын связался с Мафией? – Фукудзава смотрел мягко, а в голосе не было и тени осуждения. – Огай, у тебя не было особого выбора в этом плане. Не лишай этого шанса сына.       – Заставлять ребёнка возглавлять Агентство – такое же лишение выбора, – хмыкнул Мори, борясь с желанием отвести взгляд.       – Я не заставляю его идти в Агентство, а тем более – возглавлять, – края губ Фукудзавы чуть поднялись вверх при одной мысли о Николае во главе Агентства. Пока точно нет, но вот то, что будет в будущем с характером его сына, он мог только догадываться, может тот и поменяется от его воспитания, а может и нет. Но, в любом случае, он желает ему всего самого лучшего.       – Я лишь хочу лучшего будущего для сына, и лишь предлагаю ему этот вариант.       Мори закатил глаза, но от комментария воздержался. Слова Фукудзавы заставили его задуматься. Безусловно, Мафия была одним из главных приоритетов Мори, и видеть во главе её Фёдора, наверное, было то, чего он желал больше всего. Но если отбросить все эти плюсы в виде власти и статуса, то в глаза бросаются совсем не приятные моменты, вроде постоянных покушений, обилия работы и моря крови со смертями дорогих людей. Сколько всего Огай потерял во благо Мафии, и не сосчитать. Любимого человека, ученика, который был ему как сын. Мори даже лишился двух пальцев. Конечно, он ни о чём не жалел, и прошёл бы через это ещё раз, будь у него такой выбор, но он точно не хотел бы такого сыну.       – Я сделаю всё, что нужно для его благополучия, – Мори чуть сжал Фёдора в руках.

***

      – Ты мне расскажи, как Николай умудрился один в трущобы удрать? – Мори заинтересованно глянул на Фукудзаву, убирающего со лба сына чёлку.       – Боишься, что твой удерёт? – хмыкнул Фукудзава грубым тоном. Мори нахмурился, однако ничего не произнёс.       Фукудзава сделал глубокий вдох и взял ладонь Мори, лежащую на Достоевском. Побег Николая был его проколом.       – Это произошло где-то на третьей неделе проживания Николая со мной. Я тогда оставил его в своём кабинете одного, – Фукудзава сжал ладонь Мори.       – Фатальная ошибка, – фыркнул Мори, на что получил очень серьёзный взгляд. – Молчу.       – В то время я думал, что Николай не может пользоваться способностью, но, как оказалась, он прекрасно совладал с нею и просто исчез. Благо, Рампо сразу вычислил, что он в трущобах. Но когда я туда добрался, это... – Фукудзава опустил строгий взгляд на сына, – ...чудо смогло уже завалить головореза. Я после этого забрал у него эту проклятую шинель на недели две, – добавил Фукудзава, тактично умалчивая о том, как вдобавок не слабо отшлёпал сына.       – И что было причиной побега? – решил уточнить из любопытства Мори.       – Николай потом рассказал, что искал Дос-куна: уже позже стало известно, что этот, так называемый, Дос-кун – твой сын.       – Эти дети немного похожи, несмотря на различия, на нас, – ухмыльнулся Мори.       Гоголь зашевелился в руках Фукудзавы, выказывая первые признаки пробуждения.       – Вот и конец спокойствию, – вздохнул Мори, замечая как Достоевский потирает глаза. Огай приблизился к лицу Фёдора и поцеловал в лоб. – Проснулся?       Фёдор съёжился в руках Огая и прикрыл глаза. Мори показалось, что мальчик передумал вставать.       – Па? – пробормотал Николай и, подняв голову, повертел по сторонам. – А Дос-кун здесь?       – Здесь твой ненаглядный, – отозвался Фукудзава, потрепав сына по волосам. Гоголь слез с колен отца и сел ближе к Мори.       – Дос-кун, – Николай потянул за край куртки Фёдора. Тот же промычал невнятное и покрепче вцепился в пальто Огая, пряча лицо. Гоголь более настойчиво потряс Достоевского за плечи: – Дос-кун!       Фёдор потёр глаза кулаками и нахмурил тонкие брови. Поморщив нос, Достоевский сел на коленях Мори, зевая.       – Выспался? – Огай поддержал Фёдора за плечи.       – Да, – пробормотал Фёдор, натягивая на голову ушанку. Усталость уже прошла, но сонливость в нём ещё присутствовала.       – Раз вы проснулись, то можно и... – мягко начал Фукудзава, похлопывая сына по голове.       – Поесть, – Николай сжал большую ладонь отца в своих.       – И вправду, стоило бы поесть, – Мори потер подбородок и задумчиво отвёл взгляд в сторону.

***

      Мори увлечённо вчитывался в меню; Достоевский, сидящий на его коленях, рассматривал интерьер ресторана.       Это был типичный японский ресторан, в традиционном стиле, без роскоши, но точно не входящий в разряд забегаловок.       – Как тебе это? – уточнил Мори у сына указывая на удон. – Можем взять ещё карри.       – Пап, а моти? – почти сразу после начала трапезы, стал выпрашивать Николай.       – Будет, после того, как поешь       – Мы будем, хм... отядзуке с мандзю , карри, и два удона, пожалуйста. – Мори опёрся щекой на руку, пока Фукудзава пересказывал официанту заказ. Как только официант отошел, Николай мигом встал с места и, взяв Фёдора за руку, утащил исследовать ресторан.       – Их однозначно стоит приобщить к японской культуре, – вздохнул Фукудзава, смотря как дети осматриваются в помещении будто бы туристы.       – А ты попробуй, выведи из них русскую кровь, – усмехнулся Мори, кладя подбородок на сцепленные пальцы.       – Николай не русский, – невозмутимо ответил Фукудзава, следя за детьми. У Мори же вытянулось лицо в недоумении. – Его мать была украинкой.       – Вот так новости, – пробормотал Огай, задумчиво смотря на Юкичи. – Тебе не известно, как они познакомились?       Фукудзава пожал плечами. По правде говоря, этот вопрос и его волновал, но допытывание Николая не дало результатов: мальчик искусно переводил тему и шутил.       – Он отказывается про это рассказывать, – спокойной проговорил Фукудзава, ведь он не сильно и рассчитывал в данном случае на ответ.       Что же могло так крепко связать этих двоих? Общее детство? Школа, университет? Хотя, ходили ли Фёдор с Николаем в университет? Всё это было загадкой для Фукудзавы с Мори. Они же вообще ничего не знали из прошлого своих детей, и вряд ли узнают когда-либо. Достоевский постарался на славу, почистил всё.       – Неужели Великий Детектив не смог это разгадать? – лёгкая улыбка появилась на губах Огая. Глава Мафии уже было понадеялся, что это поможет в каких-то делах против Агентства, как тут Фукудзава произнёс:       – Я не хочу насильно лезть в прошлое сына. Если посчитает нужным, — сам расскажет, – Фукудзава говорил спокойно; Мори сдержался, чтобы не фыркнуть. В этом-то и ещё одно их различие: Мори хотелось знать всё до мельчайших подробностей о жизни сына, а Фукудзава оставлял всё на самотёк.       – В таком случае, Рампо-кун может оказать мне услугу? – мягко спросил Огай, смотря на Юкичи, сузив глаза. Директор Агентства обречённо вздохнул. Вот, к чему Мори вёл.       – Огай.       – Это важно, мне нужно выяснить всего одну вещь.       – Огай.       – Это для благополучия Фёдора, – продолжал настаивать Огай, крутя в руке чашку.       – Мори!       – Я ведь не из личных побуждений прошу.       – Не нужно пытаться контролировать всё и всех.       – Мне нужно знать, не подвергался ли мой сын... чему-нибудь, чего не должно происходить с ребёнком. – хмыкнул Мори, переводя взгляд к окну.       – Рампо не сможет просто взглянуть на Фёдора и узнать всё, нужны будут хоть какие-то зацепки и информация. – вздохнул Фукудзава, но заметно смягчился.       – Я их предоставлю, лишь обеспечь мне эту встречу.       – Хорошо, – Фукудзава сжал переносицу. – Захватишь побольше сладостей.       Подняв голову, директор Агентства встретился с удивлённым взглядом босса Мафии.       – Это его валюта, – вздохнул Фукудзава.       – Ясно, – усмехнулся Огай. В этот же момент в другой части ресторана раздался звук разбившегося стекла, а за ним и ругань администратора. Фукудзава вздёрнул брови и обернулся, в надежде разглядеть источник проблемы, надеясь, что это не кто-то из их детей. Но опять же, интуиция подсказывала, что Николай точно в этом замешан.       – Это они? – Мори поднял одну бровь. Фукудзава же неясно кивнул и встал из-за котацу. Огай пошёл за ним.       На месте происшествия их встретил красный от гнева администратор и, конечно же, их дети, совсем не выглядевшие виноватыми, а наоборот, Николай был в хорошем расположении духа и не обращал внимания на ругань работника, Фёдор же выглядел непроницательным. За что Огай мысленно его похвалил.       – Что тут произошло? – спросил Мори едким тоном. Теперь всё внимание работника было на двух главах организаций.       – Это ваши дети? – спросил рыжий мужчина более спокойным тоном. Фукудзава кивнул, встав перед детьми. – Бегают тут, сломя голову...       – Пойдём, вы объясните мне всё, – отрезал Фукудзава строгим тоном, отчего по спине мужчины прошла дрожь, да и вид катаны на поясе внушал впечатление. Фёдор с Николаем однозначно были виноваты, но директор Агентства не собирался позволять незнакомцу отчитывать их. Да и по взгляду Мори было ясно, что работник долго не проживёт, если продолжит в этом духе.       – Как вы умудрились? – усмехнулся Мори, садясь на пол. Достоевский сел рядом, скрестив ноги; Гоголь поступил аналогично. – Фёдор       Фёдор смотрел в сторону, будто бы вопрос и не ему задан.       – Я не заметил вазу, когда бегал, – Николай подёргал за косу, улыбаясь Огаю. Тот же коротко кивнул и перевёл внимание на Фёдора.       – Ты-то чего молчишь? – Мори стянул ушанку на глаза сына. Недовольно посопев, Достоевский поправил ушанку, вернув ту на старое место.       Не прошло и пяти минут, как к ним вернулся Фукудзава. Как только он сел, Гоголь перекочевал к нему на колени и получил слабый подзатыльник. Достоевский, сидевший сбоку от Фукудзавы, отполз к Мори.       – Я случайно, – пискнул Николай и, как ни в чём не бывало, стал ластиться к Юкичи, словно кот, потираясь головой о живот отца.       – Всё у тебя случайно, – хмыкнул Фукудзава, положив ладонь на макушку сына.       – Ребёнку голову пробьёшь, – хмыкнул Мори, пока Достоевский вжимался в его бок, искоса смотря на опешившего Фукудзаву, который тут же прекратил все свои действия.       – Он не сильно, не пробьёт, – Николай обнял отца за грудь.

***

В дальнейшем обед прошел без каких-либо происшествий: Николай без умолку болтал то об Агентстве, то о жизни с отцом, заставляя Фукудзаву краснеть, а Мори забавляться. Расплатившись со счётом, все вышли из ресторана. – Теперь уже точно по домам, – устало произнес Фукудзава, глядя по волосам сидящего на руках сына. – Мне понравился сегодняшний день, – бодро объявил Николай, всплеснув руками. – Давайте ещё так пойдём гулять вчетвером. – Обязательно, – ухмыльнулся Мори, на что Фёдор закатил глаза, в полусне лежа на груди у отца. Чего-чего, а проводить их личное с отцом время в месте с директором агентства не хотелось. Посадив детей по машинам, Мори с Фукудзавой отошли в сторону. Достоевский даже порадовался что вот, ещё немного и они поедут домой, закончив этот странный, но в полне приятный день,хоть Фёдор упорно не хотел этого признавать. И день бы закончился на мирной ноте для Фёдора, если бы чёрт не дернул его взглянуть в заднее окно машины. Вид директора Агентства, целующего его отца, в один миг разрушил столь хрупкую надежду на нормальную жизнь с отцом в пух и прах в один миг.